К началу боев советская авиагруппировка в Монголии состояла из поликарповских истребителей И-15бис и И-16, многоцелевых бипланов Р-5 в вариантах штурмовика и разведчика, а также скоростных бомбардировщиков Туполева СБ.
И-16 70-го иап относились к ранним сериям (тип 5 и 6) и оснащались 700-сильными моторами М-25 или 730-сильными М-25А. Вооружение состояло из двух несинхронных скорострельных пулеметов ШКАС в центроплане с боезапасом по 900 патронов на ствол. Самолеты эти были сильно изношены и не сыграли на войне почти никакой роли. Летом все они были списаны.
С прибытием 22-го полка на Халхин-Голе появились более новые И-16 10-го типа с форсированными 750-сильными моторами М-25В и повышенной прочностью планера. Их вооружение было усилено двумя синхронными ШКАСами с боекомплектом по 650 патронов на ствол, стоявшими над двигателем. На самолеты также установили тормозные щитки с пневмоприводом и 8-миллиметровые бронеспинки сидений. Все это вызвало увеличение взлетного веса, а потому, несмотря на повышение мощности двигателя, летные характеристики даже слегка понизились.
Истребитель-биплан И-15бис (И-152) к весне 1939 года являлся морально устаревшей машиной. При том же двигателе, что и у И-16 тип 10, он намного уступал ему в скорости на всех высотах, имел примерно равную скороподъемность и несколько лучшую горизонтальную маневренность. Вооружение состояло из четырех пулеметов ПВ-1 (облегченный вариант знаменитого «Максима»).
«Бисы» проигрывали японским истребителям по всем параметрам, кроме огневой мощи, а низкая скорость не позволяла им даже догонять бомбардировщики.
Истребитель И-15бис.
Тем не менее, примерно до конца июля И-15бис и И-16 тип 10 составляли основу советской истребительной авиации на Халхин-Голе. В дальнейшем «бисы» были постепенно вытеснены из частей первой линии более новыми «Чайками», а на место «ишаков» с моторами М-25В начали поступать машины с двигателями М-62. Но об этом мы поговорим чуть позже.
Главным и до конца лета единственным оппонентом «сталинских соколов» был японский истребитель «Накадзима» Ки-27 (или «Тип 97», союзническое кодовое имя «Нэйт»). При его создании японские конструкторы поставили перед собой цель добиться гармоничного сочетания скорости и маневренности. Для этого они максимально облегчили машину, придали ей хорошо обтекаемую форму, оснастили крылом большого размаха и площади с аэродинамической круткой на концах.
Японский истребитель Ки-27оцу с полностью застекленным фонарем.
Более ранняя модификация Ки-27ко. Обратите внимание, что у самолета демонтирована сдвижная часть фонаря.
В отличие от советских истребителей, самолет имел цельнодюралевую конструкцию и закрытый фонарь кабины. Аэродинамически чистые формы истребителя несколько портили неубирающиеся стойки шасси, однако это в значительной мере компенсировалось снижением веса, простотой и удобством в эксплуатации. А неизбежное увеличение лобового сопротивления японцы постарались минимизировать тщательным капотированием колес и стоек.
На самолете стоял 9-цилиндровый звездообразный редукторный мотор «Накадзима» Ха-1-Оцу взлетной мощностью 710 л. с. Наличие понижающего редуктора позволило установить двухлопастный винт большого диаметра. В результате за счет некоторого снижения максимальной скорости увеличилась тяга на небольших скоростях, а соответственно – скороподъемность и разгонные характеристики.
Горизонтальная маневренность машины была великолепна. По мнению многих западных специалистов, Ки-27 вообще являлся самым маневренным истребителем-монопланом в мире. На испытаниях он выполнял виражи радиусом 86 м за 8,1 секунды! И при этом самолет отличался высокой устойчивостью и легкостью пилотирования ‹36›.
Несмотря на стремление к всемерному снижению веса, выразившееся даже в отказе от бронеспинки сиденья, японские конструкторы посчитали необходимым оснастить истребитель радиостанцией. На всех самолетах стояли приемники, а на каждом третьем – еще и передатчики. Передатчиками в обязательном порядке оснащались командирские машины начиная с командиров сётаев (звеньев).
Советским пилотам о подобном приходилось лишь мечтать. Рации стояли только на бомбардировщиках. А в истребительной авиации по-прежнему широко практиковались архаичные способы отдачи команд визуальными сигналами (покачиванием крыльями и жестикуляцией). Естественно, что в воздушном бою управление группой сразу терялось, а ведущий превращался в рядового летчика. Наведение истребителей с земли осуществлялось путем выкладывания белых полотнищ ткани в форме стрел, острием направленных в ту сторону, где был замечен воздушный противник.
Но, вернемся к Ки-27. К его отрицательным сторонам надо отнести недостаточную жесткость и прочность крыла (как следствие борьбы за экономию веса) и слишком слабое для конца 30-х годов вооружение, состоявшее всего из двух синхронных пулеметов «Виккерс-Арисака тип 89» винтовочного калибра с боезапасом по 500 патронов на ствол.
Воздушные бои на Халхин-Голе показали, что И-16 с мотором М-25 и тем более И-15бис уступают японскому истребителю по совокупности летных и боевых характеристик. Ки-27 продемонстрировал высокую скорость, лучшую высотность и скороподъемность, а его феноменальную маневренность отмечали не только пилоты «ишаков», но и те, кто летал на «бисах».
Вот строки из отчетов советских летчиков:
Лейтенант Астафьев – «Самолет И-97 очень маневренный и быстро заходит в хвост».
Старший лейтенант Сутуев – «Воздушный бой с И-97 вести можно, правда этот самолет очень вертляв и при всех обстоятельствах находится выше…»
Старший лейтенант Бобров – «Бросалось в глаза то, что И-97 всегда (имеется в виду – перед началом боя, – прим. авт.) находились выше нас на 500-1000 м».
Лейтенант Астафьев – «И-97 очень живучий, плохо горит. Был случай, когда мы всей группой преследовали одного японца, который уходил на бреющем. Атаковали очень долго, и он упал, только когда убили летчика».
Лейтенант Лухтионов – «Самолет И-97 от И-16 уходит не по горизонту и не на пикировании, но уходит по набору высоты, так как он очень легкий и у него высотный мотор» ‹5›.
И-16 с М-25 превосходил своего оппонента по массе секундного залпа, прочности конструкции, позволявшей реализовать значительные перегрузки, а также – по скорости разгона на пикировании (последнее – за счет большего веса). Впрочем, лучшая огневая мощь советских истребителей компенсировалась худшей устойчивостью, мешавшей вести прицельный огонь и вызывавшей большое рассеивание пуль.
Хотя Ки-27 не мог оторваться от «ишака» на пикировании, японские летчики, особенно в первое время, нередко использовали этот прием. Расчет заключался в том, что их машины на выходе из пике давали меньшую просадку или, как писал лейтенант Филиппов, – «легко переламывали траекторию». Более тяжелый и инертный «ишак» в такой ситуации порой не успевал повторить маневр противника и врезался в землю. Борис Смирнов вспоминал, что в одном из июньских боев он оказался свидетелем подобного случая. Правда, этот маневр был смертельно опасен и для самих японцев. Некоторые советские летчики видели, как при резком выводе из пике у Ки-27 отлетали крылья…
ТБ-3 М-17 из 4-го тбап Забайкальского военного округа над рекой Амур, снимок 1937 года. Два года спустя эти машины приняли участие в боях на монгольско-манчжурской границе.
Транспортные «Дугласы» DC-3 в период боев на Халхин-голе использовались для перевозки в Союз на лечение раненых бойцов (СКМ).
Экипаж СБ-103 105-го сбп. Слева направо: командир экипажа лейтенант А.П.Чурилин, стрелок-радист А.С.Анисимов и штурман старший лейтенант А.В.Егоров.
Июньские бои показали необходимость принятия мер для повышения летных данных И-16. Наиболее простым и доступным в полевых условиях способом было облегчение машины за счет демонтажа «второстепенного» оборудования. С самолетов сняли 32-килограммовые аккумуляторы для запуска двигателей. Электропроводку переделали таким образом, чтобы задействовать внешний аккумулятор. Сняли кислородные баллоны, которыми летчики все равно не пользовались, так как, по их словам, кислородная маска со шлангом сковывала движения и мешала оглядываться по сторонам. Кроме того, пилоты опасались взрыва баллона, закрепленного на борту кабины рядом с сиденьем, от попадания пули.
Тормозные щитки (закрылки), одним из предназначений которых было повышение маневренности в воздушном бою, также, по мнению летчиков, себя не оправдали. Во-первых, отмечалось такое вредное явление, как отсос щитков в полете, заметно снижавший максимальную скорость. А во-вторых, в условиях скоротечного боя пользоваться закрылками пилоты просто не успевали. В результате щитки на всех самолетах законтрили, а пневмооборудование для их привода сняли ‹4›.
Все эти меры позволили облегчить «ишака» примерно на 80 кг, что весьма незначительно повысило его летные характеристики.
Относительно И-15бис мнение было однозначным: воевать на равных с И-97 он не способен, никакие облегчения тут не помогут, необходима срочная замена.
Неизвестный советский летчик на фоне истребителя И-15бис, оснащенного подкрыльевыми бомбовыми подвесками.
Комиссар штурмовой эскадрильи И-15бис старший политрук П,Селютин.
И такая замена поступила в июле в виде нового представителя серии поликарповских бипланов – И-153.
«Чайка» так же, как и Ки-27, являлась воплощением поиска гармонии между скоростью истребителя и его маневренностью. Только если японцы сделали ставку на более прогрессивную монопланную схему, советский конструктор продолжал совершенствовать «старую добрую» бипланную компоновку. Японцы упростили и облегчили машину за счет отказа от уборки шасси, Поликарпов же, наоборот, решил повысить скорость, применив уборку в фюзеляж основных стоек.
Действительно, в сравнении с И-15бис максимальная скорость увеличилась примерно на 40 км/ч на всем диапазоне высот, возросла скороподъемность и потолок. Впрочем, все это объяснялось не только внедрением убирающегося шасси, но также более мощным и высотным мотором М-62, снабженным двухскоростным нагнетателем. Зато маневренность заметно ухудшилась и по этому показателю «Чайка» уступала Ки-27. Не могла она сравниться с японской машиной также по скорости и скороподъемности. А присущая всем коротким и толстым поликарповским истребителям путевая неустойчивость («рысканье») сводила на нет более чем двойное превосходство в огневой мощи.
Летчики негативно восприняли ухудшение переднего обзора на «Чайке» по сравнению с И-15бис, обусловленное характерной формой верхнего крыла. Приведем строки из отчета старшего лейтенанта Волина: «Японцы, пользуясь тем, что у «Чайки» плохой обзор вперед, где самолет совершенно слепой, не боялись атаковать их спереди». При этом на «ишаки» и И-15бис японские истребители обычно не решались идти в лобовую ‹5›.
Ранним «Чайкам» были присущи и другие серьезные дефекты. Летчики отмечали очень большие нагрузки на органах управления, особенно – на элеронах, что ограничивало выполнение резких горизонтальных маневров и приводило к быстрому утомлению. Чрезмерные усилия требовались при стрельбе из пулеметов. «Гашетки (на И-153, – прим. авт.) очень тугие. Имели место случаи, когда летчики выходили из строя вследствие заболевания пальцев от нажимания на гашетку» – пишет в своем отчете полковник Куцевалов.
Отмечалось также отсутствие противопожарной перегородки и сильное задувание кабины через ниши шасси. В случае возгорания это представляло смертельную угрозу для летчика ‹18›.
Но самым опасным дефектом был обрыв в полете несущих лент расчалок. С начала июля по середину августа имели место семь таких случаев, причем два из них закончились катастрофами. 29 июля в тренировочном полете разбился летчик Орлов, а 11 августа во время учебного боя погиб комиссар эскадрильи «Чаек» Владимиров. 14 августа военинженер 1 ранга Прачик писал в докладной записке Смушкевичу: «У летного состава вполне законно появилась боязнь и недоверие летать на самолетах «Чайка» ‹3›.
Возможно, именно этим объясняется тот факт, что в первой декаде августа около половины всех «Чаек», присланных на Халхин-Гол, были на время выведены из боевого состава.
Обрыв расчалок, тугие гашетки, задувание кабины и отсутствие противопожарной переборки являлись следствием производственных дефектов и недоведенности конструкции нового самолета. В дальнейшем эти недостатки были устранены. Однако нельзя не отметить, что сама концепция истребителя-биплана являлась анахронизмом уже в момент появления «Чайки» на свет. В целом «Чайка» уступала как «ишаку» с аналогичным мотором, так и Ки-27 с двигателем меньшей мощности. Но, несмотря на все недостатки машины, замена безнадежно устаревших И-15бис на И-153 все же являлась для советских ВВС безусловно положительным фактором.
С «Чайками» на Халхин-Голе связана одна расхожая легенда, больше напоминающая анекдот. Приведу ее в том виде, как она изложена в популярной книжке английского автора Роберта Джексона The Red Falcons («Красные соколы»).
«Появление этих самолетов (И-153, – прим. авт.) над Халхин-Голом застало японских летчиков врасплох – особенно после того, как русские летчики стали применять специально разработанную тактику введения противника в заблуждение. Советские самолеты приближались к району боя с выпущенными шасси, создавая впечатление, что это более медленные И-15 и И-15бис, и как бы приглашая японцев атаковать. Как только японцы бросались в бой, летчики И-153 убирали шасси, давали полный газ и врезались в середину боевого порядка противника, приводя его в полное замешательство. Части японских ВВС несли тяжелые потери в боях с И-153, пока японские летчики не стали понимать, что происходит».
Стоит ли говорить, что ничего подобного никогда не было, а если бы кому-то и пришла в голову бредовая мысль попытаться таким способом «ввести противника в заблуждение», то это закончилось бы очень быстро и печально для него самого. И вообще, похоже, что мистер Джексон представляет себе завязку воздушного боя чем-то вроде лихой атаки кавалеристов, которые, пришпорив коней, «врезаются в боевой порядок противника, приводя его в полное замешательство»…
Экипаж СБ – участники боев в МНР. Слева направо: летчик старший политрук К.С.Шинцов, штурман старший лейтенант С.Б.Исаев, моторист А.Н.Ковалев, стрелок-радист Н.Я.Мыльников, техник К.Н.Балакин.
Вернемся, однако, к советской авиатехнике, воевавшей на Халхин-Голе. Вместе с «Чайками» в Монголию поступили запасные 800-сильные двигатели М-62. Их габариты и крепежные узлы в точности соответствовали моторам М-25. Это натолкнуло на мысль установить новые моторы повышенной мощности на И-16.
Замена двигателей производилась прямо на полевых аэродромах силами техперсонала частей с помощью ремонтных летучек. При установке М-62 вместо М-25В приходилось демонтировать регулятор наддува, поскольку он упирался в маслобак. Из-за этого мотор постоянно работал на форсаже, что, конечно, снижало ресурс. Кроме того, отсутствие винтов изменяемого шага не позволяло «снимать» с двигателей максимальную мощность. Тем не менее, замена М-25В на М-62 обеспечила «ишакам» заметный прирост летных характеристик.
На некоторые истребители, помимо новых моторов, установили еще и бомбодержатели для двух 10-килограммовых осколочных бомб АО-10, укрепленные под фюзеляжем.
В начале августа в Монголию стали поступать И-16, у которых замена двигателей производилась на авиазаводе №21 параллельно с доработкой маслосистемы и установкой протектированных бензобаков. Новая модификация получила индекс И-16 тип 18.
Чуть раньше на Халхин-Голе появились И-16 17-го типа (И-16П). Это были все те же И-16 тип 10, но вместо крыльевых ШКАСов на них стояли 20-миллиметровые автоматические пушки ШВАК. Взлетная масса машины возросла примерно на 90 кг. Летные данные, наоборот, снизились, поэтому самолеты использовались в качестве штурмовиков и действовали под прикрытием «обычных» пулеметных И-16.
Другим способом повышения огневой мощи стала подвеска под крылья неуправляемых реактивных снарядов (ракет). В начале августа в Монголию прибыла экспериментальная пятерка специально доработанных И-16. По фамилии командира – капитана Звонарева группа получила кодовое наименование «звонари». Кроме самого Звонарева, в нее входили летчики Михайленко, Ткаченко, Пименов и Федосов. Группу включили в состав 22-го иап.
Под каждой консолью крыла у этих машин были установлены по четыре рельсовых направляющих для пороховых ракет РС-82 калибра 82 миллиметра. Для снижения пожароопасности полотняную обшивку нижних поверхностей в этих местах заменили на дюралевую. На ручках управления укрепили кнопки электрозапалов.
16 августа «звонари» перелетели на прифронтовой аэродром в районе Тамсаг-Булака. Первый боевой вылет группа под прикрытием «Чаек» совершила 18 августа, но противника не обнаружила. Только в третьем вылете 20 августа были произведены первые ракетные залпы по вражеским истребителям. «Ракетоносцам» засчитали две победы, хотя японцы утверждают, что в тот день они не потеряли в боях ни одного самолета.
Всего же до конца конфликта группа Звонарева совершила без потерь 85 боевых вылетов и провела 14 воздушных боев. Коллективный счет группы согласно справке, составленной начальником оперативного отдела 22-го иап майором Цибадзе, составил 13 побед (10 Ки-27, два Ки-21 и один Ки-4), последняя из которых одержана 1 сентября. Реальное число японских самолетов, сбитых группой, теперь, по прошествии стольких лет, установить невозможно.
Любопытно, что японцы так и не поняли, что против них применено ракетное оружие. Они полагали, что русским каким-то образом удалось установить на истребители артиллерийские орудия крупного калибра, которые стреляют трассирующими снарядами.
Опыт применения РС-82 против воздушных целей показал, что достоинством этого оружия является широкий радиус поражения, а основными недостатками – большое рассеивание и отсутствие на ракете дистанционного взрывателя. От летчика требовалось очень точно определить расстояние до цели, иначе реактивные снаряды рвались с недолетом или с перелетом. Но и в случае правильного расчета дистанции, поражение не гарантировалось, так как таймер взрывателя давал большой разброс моментов срабатывания.
«Имеющийся на самолете комплект реактивных снарядов в количестве восьми штук недостаточен для ведения современного напряженного воздушного боя. Существенным недостатком наших ракет является то, что у них нельзя в воздухе менять дистанцию разрыва» – писал Звонарев в своем отчете ‹20›.
Но разработка надежных и эффективных дистанционных взрывателей оказалась тогда слишком сложным делом.
Пассажирский Ки-34 (у нас его ошибочно принимали за «Дуглас») во время боев на Халхин-Голе применялся японцами в качестве военно-транспортной, санитарной и штабной машины.
Японцы также вели работы по усовершенствованию своего основного армейского истребителя Ки-27. Уже в ходе боев на Халхин-Гол поступила его вторая модификация Ки-27-Оцу. Правда, двигатель и вооружение машины не изменились, летные данные тоже остались прежними. Доработки сводились к замене маслорадиатора и установке полностью застекленного фонаря кабины с улучшенным обзором. Надо заметить, что на Ки-27 такой фонарь появился впервые в мировой практике.
При сравнении И-16 с Ки-27 обычно отмечают более высокую защищенность советских машин благодаря наличию у них бронеспинок сидений и протекторов на бензобаках. Действительно, начиная с 10-го типа на всех «ишаках» стояли бронеспинки, а на 18-м типе появились и протектированные баки. Однако реальная эффективность и того, и другого оказалась ниже ожидаемой. В июле с халхингольского фронта была отправлена шифрограмма: «Москва, ВВС РККА, Алексееву. Бронеспинки пробиваются в воздушных боях». Это краткое и выразительное послание говорит само за себя. А майор Куцевалов в заключительном разделе «Описания боевых действий…», посвященном техническим вопросам, заявляет: «протекторы неудовлетворительны, при пробоинах баков бензин вытекает» ‹4›.
Ки-27 оказался для советских пилотов очень трудным и опасным противником, чего нельзя сказать про другой японский истребитель, с которым им пришлось «иметь дело» на Халхин-Голе – «Кавасаки» Ки-10. Этот истребитель-биплан, разработанный в 1935 году, оснащался довольно мощным 800-сильным мотором жидкостного охлаждения «Кавасаки» Ха 9-Н-Ко (лицензионная копия немецкого BMW-9). Однако его летные данные были хуже, чем у «Чайки», не говоря уж про И-16. Ки-10 мог бы с успехом сражаться против И-15бис, но «бисы» к тому моменту в боях уже не участвовали.
Достоинствами Ки-10 являлась неплохая маневренность и хорошая устойчивость, отчасти компенсирующая, как и у Ки-27, слабость двухпулеметного вооружения.
По оценкам советских пилотов, Ки-10 не произвел на них впечатления. Самолет считался явно устаревшим и неинтересным. Подробного описания тактики японских пилотов, летавших на этих истребителях, и особенностей боев с ними никто не составил.
Истребители «Кавасаки» Ки-10 на одном из манчжурских аэродромов. Снимок сделан осенью 1938 года. Из за больших потерь среди Ки-27 и невозможности их быстрого восполнения японцам пришлось на заключительном этапе халхингольского конфликта бросить в бой эти морально устаревшие бипланы.
В целом ряде советско-российских публикаций встречаются рассказы о том, что в августе или уже в сентябре на Халхин-Гол была отправлена эскадрилья новых двухместных истребителей ДИ-6 для проведения испытаний в боевых условиях. Некоторые авторы описывали их участие в боях. Приводились даже подробности, вроде того, что японцы сперва пытались атаковать эти самолеты сзади, но попадали под огонь хвостового стрелка ‹22›.
Самое удивительное заключается в том, что ни в одном из документов Российского Государственного Военного архива нет никаких упоминаний о присутствии ДИ-6 на Халхин-Голе! Все остальные машины, попавшие в Монголию, включая экспериментальные и строго секретные И-16 с ракетным вооружением, так или иначе упоминаются в документах этого архива. Откуда же в статьях и книгах взялась информация о «хапхингольских» ДИ-6, сказать трудно. Могу лишь констатировать факт: какие-либо документальные подтверждения данной информации на сегодняшний день отсутствуют. Поэтому я вынужден относиться к рассказам о боях ДИ-6 с «воздушными самураями» как к очередной исторической легенде.
Основной ударной силой советских ВВС на Халхин-Голе был туполевский скоростной бомбардировщик СБ. Эти машины хорошо проявили себя в Испании, однако халхингольские бои показали, что их век неизбежно подходит к концу. СБ уже не могли за счет скорости отрываться от истребителей, а довольно слабое оборонительное вооружение являлось неважной защитой в бою. В нескольких схватках, где Ки-27 смогли перехватить группы СБ, идущие без прикрытия, наши летчики понесли серьезные потери. В дальнейшем пришлось повышать рабочий потолок бомбардировщиков или сопровождать их сильным истребительным эскортом.
В то же время СБ отличался высокой надежностью и боевой живучестью, хотя последнее, возможно, связано с тем, что на японских истребителях отсутствовали пушки и крупнокалиберные пулеметы. Как-то раз в одном СБ, вернувшемся из боя, насчитали 160 пулевых пробоин. Список повреждений этого самолета занимает полторы страницы машинописного текста, включая прострелы всех бензобаков, маслобаков, радиатора одного из двигателей, лонжеронов крыла и стабилизатора, элементов гидросистемы, кабин пилота и штурмана, стойки шасси и так далее. Тем не менее, экипаж благополучно совершил посадку на своем аэродроме, а после ремонта этот СБ снова вернулся в строй ‹4›.
Другой бомбардировщик Туполева – тяжелый четырехмоторный ТБ-3 также зарекомендовал себя как очень надежная и безотказная машина. Несмотря на то, что самолеты, применявшиеся на Халхин-Голе, были старые, из первых серий, 1932-33 годов выпуска, все они, кроме одного, исправно отлетали кампанию.
Японцы задействовали в конфликте более широкую «гамму» ударных машин – целых три типа одномоторных и два – двухмоторных бомбардировщиков, а также специализированные разведчики. Наиболее широко был представлен «легкий армейский бомбардировщик тип 97», он же «Мицубиси» Ки-30. У нас его называли ЛБ-97.
Этот относительно новый трехместный цельнометаллический моноплан был принят на вооружение в 1937 году (97-й год «эпохи Мэйдзи» по традиционному японскому летоисчислению, отсюда и цифра «97» в названии). Он оснащался радиальным мотором «Мицубиси» Ха 5-Ко, развивал неплохую по тем временам скорость 430 км/ч и был способен пикировать под углом до 60°. Высокие скоростные данные делали его практически неуязвимым для И-15бис, а при полете без бомб – также и для «Чаек». Тем не менее, на эти машины приходится наибольшее число потерь среди японских бомбардировщиков, что, скорее всего, обусловлено их интенсивным использованием.
«Самолет непосредственного взаимодействия с наземными войсками тип 98» он же «Тачикава» Ки-36 состоял на вооружении с 1938 года и также использовался в качестве легкого фронтового бомбардировщика. Некоторые даже называют его штурмовиком, хотя для самолета такого класса наступательное вооружение, состоящее из одного пулемета винтовочного калибра, выглядит, мягко говоря, слабовато.
Будучи внешне очень похожим на Ки-30 (наши летчики их нередко путали), Ки-36 проигрывал ему во всех отношениях, за исключением, разве что, цены и взлетно-посадочных характеристик. Численность этих машин на Халхин-Голе была невелика и никогда не превышала 10-15 экземпляров. Большинство из них уничтожили или вывели из строя советские летчики при штурмовке аэродрома 15-го сентая близ Джинджин-Сумэ 2 августа 1939 года. На заключительном этапе конфликта Ки-36 в частях первой линии уже не числились.
«Легкий армейский бомбардировщик тип 98» или «Кавасаки» Ки-32 появился одновременно с Ки-30, однако затянувшиеся проблемы с доводкой двухрядного двигателя жидкостного охлаждения «Кавасаки» Ха 9-И, привели к тому, что в войска он стал поступать на год позже. На Халхин-Гол Ки-32 также поступил намного позже своих «коллег» и фактически успел «отметиться» только в одной операции – последнем налете на советские аэродромы 15 сентября. Согласно японским данным, ни одного из них при этом не было сбито, да похоже, наши летчики и не обратили внимания, что против них применен какой-то новый бомбардировщик. Во всяком случае, ни в одном из их отчетов об этом не сказано.
Самолет «Мицубиси» Ки-15-Ко или «армейский разведчик тип 97 модель 1» оказался самым быстрым самолетом из всех, воевавших на Халхин-Голе. Несмотря на неубирающееся шасси и несколько «архаичный» капот в виде кольца Тауненда, он показал на испытаниях в 1937 году максимальную скорость 481 км/ч – выше, чем у большинства тогдашних истребителей. Несомненно, у серийных машин скорость все-таки была поменьше, иначе трудно объяснить, как нашим истребителям удалось сбить, по крайней мере, семь самолетов этого типа. Тем не менее, скоростные и высотные Ки-15 считались нелегкой добычей. Перехватить их могли только И-16 с моторами М-62, но и им приходилось действовать буквально на пределе возможностей. Как правило, Ки-15 удавалось, сделав разведывательные фотоснимки, уходить от преследования.
Основным типом двухмоторного бомбардировщика у японцев считался «армейский тяжелый бомбардировщик тип 97 модель 1» он же «Мицубиси» Ки-21. Несмотря на то, что в обозначении самолета присутствовало слово «тяжелый», а не «скоростной», он развивал более высокую скорость, чем даже СБ, обладая при этом гораздо большей дальностью, однако – худшей скороподъемностью и потолком. Самолет оснащался двухрядными зездообразными 14-цилиндровыми моторами «Мицубиси» Ха 6 «Кинсэй». Экипаж – 4 человека – двое пилотов, штурман-бомбардир и стрелок.
Ки-21 активно применялись на протяжении всего конфликта. При этом потери были на удивление низкими – всего шесть самолетов. Возможно, это связано с хорошим истребительным прикрытием, которое умели обеспечить японцы, а может быть с тем, что Ки-21 обычно летали на таких высотах, где их не доставали зенитки, а советские истребители не могли эффективно «работать» из-за падения мощности двигателей и отсутствия кислородного оборудования.
Подготовка двухмоторного («тяжелого», по японской классификации) бомбандировщика Ки-21 из 61-го бомбандировочного сентая к боевому вылету против советско-монгольских войск. Манчжурия, август 1939 г.
«Фиаты» BR-20 из 12-го бомбандировочного сентая японских ВВС – участники «номоханского инцидента». Манчжурия, лето 1937 г.
В завершение главы приведем еще несколько цифр.
За время боев советская авиация израсходовала 990266 патронов к пулеметам ШКАС, 75054 патронов к пулеметам ПВ-1 и 57979 снарядов к пушкам ШВАК. Пулеметы ПВ-1 оказались самыми надежными: при стрельбе они дали только 1% отказов. У пушек ШВАК было 3% отказов, у ШКАСов – 9%.
Советские бомбардировщики сбросили на противника 78360 бомб общим весом 1298 тонн. Из них: ФАБ-250-405, ФАБ-100-5335, ФАБ-50-5701 и экспериментальных бомбовых кассет РРАБ-3 (ротативно-рассеивающие) – 5 штук. Остальные боеприпасы – более мелкого калибра.
Японская авиация расстреляла на Халхин-Голе около 1,6 миллиона пулеметных патронов, а бомбардировщики сбросили примерно 970 тонн бомб.
Советские асы Халхин-Гола, 1939 ГОД
Летчики, удостоенные звания Героя Советского Союза, отмечены одной звездочкой, дважды Героя - двумя.
Сергей ГРИЦЕВЕЦ - ас воздушных боев в Испании, лучший советский ас в боях на Халхин-Голе - 12 побед, майор. Первый дважды Герой Советского Союза.
Сергей Грицевец родился 19 июля 1909 года в селе Боровцы Новогрудского района Гродненской области в семье крестьянина. С 5 лет жил в селе Шумиха Курганской области, а затем в Златоусте, где его отец был осмотрщиком вагонов. Окончил семилетку. С 1927 года работал на Златоустовском механическом заводе учеником слесаря, а затем слесарем в эфесном цехе. Был секретарем цеховой комсомольской ячейки и заводского комитета комсомола, делегатом 1-го съезда ударников. С 1931 года - в рядах РККА. По комсомольской путевке был направлен на учебу в 3-ю военную школу летчиков и летнабов в городе Оренбурге, которую окончил в 1932 году.
С сентября 1932 года служил в Киевском истребительном авиаотряде, а с 1933 года - в 1-й Краснознаменной истребительной авиационной эскадрилье им. Ленина Забайкальского военного округа. Был командиром звена. В 1935 году возглавил рекордный перелет 6 истребителей И-16 по маршруту Бочкарево - Спасск-Дальний с посадкой в Хабаровске, завершив его за 3 часа 10 минут. В 1936 году был направлен на учебу в Одесскую школу воздушного боя, а по завершении оставлен в ней летчиком-инструктором.
В 1938 году старший лейтенант Грицевец переведен в Кировабадскую школу особого назначения, известную как 20-я военная школа летчиков. Готовил к воздушным боям испанских летчиков-республиканцев. Неоднократно подавал рапорты с просьбой направить его в Испанию.
Прибывшая в начале апреля 1938 года в Испанию очередная группа из 42 советских пилотов за 23 дня - с 10 апреля по 3 мая 1938 года - потеряла выбывшими из строя по различным причинам 25 человек. Из них 4 погибли в боях, один - в тренировочном полете, двое пропали без вести, 10 были ранены, двое заболели и еще 6 пришлось отчислить, как непригодных к боевой работе на фронте.
Им на смену была спешно отправлена новая группа из 34 летчиков-истребителей, в состав которой вошли летчики-инструкторы и наиболее опытные строевые пилоты.
В июне 1938 года последняя группа советских летчиков-добровольцев, в составе которой находился и Грицевец, прибыла в Испанию.
С 10 июня по 26 октября 1938 года он участвовал в национально-революционной войне в Испании под псевдонимом «Сергей Иванович Горев». Командовал эскадрильей И-16. Совершил 115 боевых вылетов, провел 57 воздушных боев, лично сбил 6 самолетов противника.
21 июня 1938 года в письме к жене писал: «Дорогая Галочка! Сегодня прибыл на место. Климат здесь не из легких, выдерживают его не все. Но я - выдержу». Такая уверенность звучит и в других письмах: «К работе я уже приступил. Погода очень жаркая, да и работа тоже, даже в глотке пересыхает, но ничего - на то и работа».
8 июля 1938 года английская газета «Дейли ньюс» вышла под крупным заголовком: «Русский летчик Сергей Грицевец - человек изумительной храбрости, впервые за всю историю военной авиации уничтоживший в одном бою 7 самолетов!»
В этом боевом вылете на И-16 10-го типа в течение получаса Грицевец, со слов очевидцев, сбил 7 самолетов, в том числе 5 истребителей «Фиат» CR-32. Его машина тоже была изрешечена, но он смог ее посадить на своем аэродроме. Бой происходил на глазах у многочисленных свидетелей, один из которых, корреспондент английской газеты, описал его затем в своем репортаже. Из этого полета Грицевец возвратился на самолете практически без элеронов, с наполовину срезанным правым крылом. Статья в английской газете, по-видимому, не давала покоя советским журналистам, отчего и «испанский», и итоговый боевой счет летчика был существенно завышен. Даже в статье Большой Советской Энциклопедии, отличающейся, по мнению большинства специалистов, объективностью, говорится: «Лично сбил свыше 40 самолетов противника».
Заметим, что коэффициент достоверности побед как советских, так и немецких летчиков в Испании велик, как нигде более, и достигает 0,7–0,8.
Но вернемся к испанским боям. 18 августа 1938 года, в День советской авиации, Грицевец сбил еще два «Фиата». Особенно он отличился в заключительных, тяжелых боях на реке Эбро, где мятежники широко использовали свои новые истребители Me-109, вооруженные пушками и значительно превосходящие И-16 в скорости. Только за 20 дней августа 1938 года республиканскими летчиками было сбито над Эбро 72 вражеских самолета. 4 октября пять республиканских летчиков - С. Грицевец, М. Федосеев, Н. Герасимов, И. Свергун и М. Онищенко, - не дойдя до Эбро, завязали бой с 10 Ме-109. Схватка длилась 45 минут, в результате был сбит один Ме-109. С нашей стороны потерь не имеется. Немецкий летчик, сбитый в этом бою, выпрыгнул с парашютом и был взят в плен. Им оказался один из наиболее опытных асов легиона «Кондор» Отто Бертрам. 15 октября 1938 года летчики Грицевца участвовали в бою в последний раз. В воздух было поднято 7 эскадрилий республиканских ВВС - около 100 истребителей. В этом бою республиканские летчики сбили 3 Ме-109 и 5 «Фиатов» CR-32. Наши потери составили три самолета, все летчики спаслись на парашютах.
Составляя отчет о работе в Испании, военный советник А. П. Андреев писал:
«Бывали случаи на Эбро, когда наша эскадрилья из 9 самолетов атаковала и разгоняла группу в 36 «Фиатов», когда один летчик дрался с 5 истребителями и разгонял их. Таких случаев особенно много было в эскадрилье Грицевца, которая покрыла себя славой. Ее знали, и с восторгом говорили о ней друзья-испанцы. Даже немцы и итальянцы узнавали в воздухе нашу эскадрилью и старались не вступать с ней в бой. Об этом говорили и взятые в плен фашистские летчики».
Однако ко времени окончания 113-дневной битвы за Эбро из 34 летчиков, прибывших в Испанию вместе с Грицевцом в июне 1938 года, в строю осталось лишь семеро.
В октябре 1938 года республиканское правительство приняло одностороннее решение о выводе из Испании всех бойцов, не имеющих испанского гражданства, после чего большинство «интербригадовцев» покинуло страну. Лишь группе советских истребителей попросили продлить срок спецкомандировки. Однако с такой постановкой вопроса советское руководство не согласилось. Видя, что война в Испании фактически проиграна, оно отказалось пожертвовать ценными летными кадрами.
В декабре 1938 года Грицевцу было присвоено внеочередное воинское звание «майор». А вскоре, 22 февраля 1939 года, за образцовое выполнение специальных заданий правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за проявленное геройство майор С. И. Грицевец был удостоен звания Героя Советского Союза.
Отказавшись от предложенной ему должности начальника Борисоглебской Краснознаменной военной авиашколы им. В. П. Чкалова, он направился в строевую часть на Дальний Восток.
2 июня 1939 года в составе группы летчиков, имевших боевой опыт, прибыл в Монголию для укрепления частей, участвующих в советско-японском конфликте у реки Халхин-Гол. Участвовал в боях с 22 июня по 30 августа. Командовал эскадрильей 70-го иап, а затем - группой истребителей И-153 «Чайка», проходивших войсковые испытания. Совершил 138 боевых вылетов и лично сбил 12 самолетов противника.
Генерал-майор авиации А. В. Ворожейкин вспоминал:
«Бой кончился на преследовании. Мой новый ведущий догнал противника и попытался с ходу атаковать. Японец, обладая лучшей маневренностью, ускользнул. Незнакомец на И-16 шел одним курсом с японцем и немного в стороне, выбирая момент для атаки. Противник, видя, что его никто не атакует, мчался по прямой. Последовавшее затем движение моего ведущего изумило: словно предупреждая врага о своем дальнейшем намерении, он покачал крыльями, привлекая к себе внимание, заложил глубокий крен в сторону японца. Противник понял, что это разворот для атаки: также круто развернулся на атакующего. Но тут я заметил, что наш истребитель, заложив демонстративный крен, удерживает машину в прямолинейном полете. Это была имитация атаки, тонкая хитрость. И японец клюнул. В следующее мгновение он уже понял ошибку и попытался ускользнуть. Но было поздно. Блеснул огонь - и противник, словно споткнувшись, рухнул в реку. Это был Сергей Грицевец».
26 июня 1939 года в 15 часов 20 минут у озера Буир-Нур появилась группа из 17 японских истребителей Ки-27. Навстречу ей взлетело 27 И-16 и 13 И-15бис из 70-го иап во главе с командиром полка Майором В. М. Забалуевым. Японцы развернулись и, не принимая боя, ушли в направлении Ганьчжура. Наши истребители бросились в погоню. Но первая группа японцев была лишь приманкой. Над Ганьчжуром к ним присоединилось еще до 40 истребителей. На помощь истребителям 70-го иап были подняты в воздух 20 И-16 и 21 И-15бис из 22-го иап во главе с майором Г. П. Кравченко. Помощь подошла вовремя: у наших летчиков уже кончались боеприпасы и горючее.
Подбитый в ходе боя, Забалуев совершил вынужденную посадку на маньчжурской территории, у дороги, идущей из Ганьчжура в Обо-Сумэ. Грицевец увидел происходящее, приземлился в степи и вывез Забалуева на своем И-16. С воздуха их прикрывал лейтенант Петр Полоз.
Позднее Грицевец рассказал, как это было. При этом лицо его, сухое и сильное, обтесанное ветром больших высот и в то же время полное какой-то детской чистоты, с необыкновенной живостью меняло выражение.
Был у нас воздушный бой с японцами. Не стану вам описывать его. Врага мы потрепали здорово и гнали его далеко. Вдруг замечаю я, что Забалуева нет. А бились мы рядом. Делаю круг, ищу его сначала вверху, потом внизу и вдруг вижу: Забалуев сидит на земле. А земля-то чужая, маньчжурская. От границы километров 60. На горизонте уж город виден - Ганьчжур. Крыши домов, столбы телеграфные, грузовые машины. И уже я ничего не чувствую, ни о чем не думаю. Одна мысль у меня: забрать командира и улететь. Начинаю спускаться. Все время, не отрываясь, смотрю на Забалуева. И вижу: он выскочил из самолета и бежит. Бежит и на ходу все с себя скидывает - парашют, ремень, ну, словом, все тяжелое. Бежит с пистолетом в руке. Мне плакать захотелось, честное слово! Ну куда, думаю, ты бежишь? Ну, пробежишь сто, двести метров, а дальше? Ведь до границы 60 километров. А там еще перейти через фронт надо. Я так думаю: вероятно, он застрелился бы. Не такой человек Забалуев, чтобы сдаться живым в руки врага. Рассказываю я это вам долго, а подумать - тысячная доля секунды. В это время я вижу, что он мне машет рукой: дескать, улетай, не возись со мной! Он, конечно, не знал, что это я. Он думал, какой-то советский летчик просматривает местность и маленько заблудился. Каков Забалуев! Сам он в таком положении, а за другого испугался. И вот интересно: казалось бы, не до этого, а вдруг я вспомнил, как он накануне про своего сынка маленького рассказывал. Черт его знает, какая-то отчаянная нежность у меня была к Забалуеву в этот момент. «Погибну, - думаю, - а выручу тебя!» Захожу на посадку и, знаете, так спокойно, на горке, ну словно сажусь на свой аэродром. Рассчитываю при этом так чтоб сесть возможно ближе к Забалуеву. Тут ведь каждая секунда дорога. Приземляюсь. Беру Забалуева в створе - так, чтобы подрулить к нему напрямую, не теряя времени на повороты. Самолет уже бежит по земле. Прыгает. Место кочковатое. Конечно, была опасность поломки. Но что же, остались бы двое, все же легче. А он уже бежит ко мне, на перехват. Самолет остановился. Момент решительный. Надо было действовать без промедления, секунда решала все. Беру пистолет и вылезаю на правый борт. Сам озираюсь: не видать ли японцев? Все боюсь: сбегутся, проклятые, на шум мотора. Забалуев уже возле самолета. Лезет в кабину. Говорить нет времени. Лихорадочно думаю: «Куда бы тебя, дорогой, поместить?» Самолет ведь одноместный. В общем, втискиваю его между левым бортом и бронеспинкой.
Вдруг мотор зачихал. Забалуев в этой тесноте захватил газ и прижал его на себя. И винт заколебался, вот-вот остановится. А повернуться ни один из нас не может. Вот момент! Но тут я даю газ «на обратно», и самолет у меня как рванул - и побежал, побежал! Новая беда. Не отрываемся. Уж, кажется, половину расстояния до Ганьчжура пробежали, а не отрываемся. Думаю: «Только бы ни одна кочка под колесо не попалась.» Поднимаемся наконец! Убираю шасси. Теперь новое меня волнует - хватило бы горючего. Ведь груз-то двойной. Высоты я не набираю, иду бреющим, низенько совсем, чтобы не заметили. Таким манером скользим мы над зеленой маньчжурской травой.
Как дошли до речки, легче стало. Тут и фронт показался. Взяли машину «на набор». Взвились. Ну, черт побери, как будто выкарабкались. Нашел я аэродром, сел, выскочил.
Ну, - кричу всем, - вытаскивайте дорогой багаж!
Заметим, что и японские летчики дважды совершали в степях Монголии подобный подвиг, вывозя подбитых в бою и совершивших вынужденную посадку товарищей.
29 августа 1939 года за образцовое выполнение боевых заданий и выдающийся героизм, проявленный при их выполнении, майор С. И. Грицевец первым в СССР был удостоен звания дважды Героя Советского Союза. Тем же Указом звание дважды Героя Советского Союза было присвоено и майору Г. П. Кравченко.
Генерал-майор авиации Б. А. Смирнов вспоминал позднее: «Сергей Грицевец добился у командования разрешения принимать участие в боях на «Чайках» не только над монгольской территорией, но и за ее пределами. Новый самолет И-153 оказался неплохой машиной, особенно во взаимодействии с самолетами И-16.
Грицевец сумел сплотить нашу летавшую на «Чайках» группу из опытных бойцов - старшие лейтенанты, капитаны и майоры летали в ней в качестве рядовых летчиков. И хотя каждый из них мог быть ведущим, никаких недоразумений не возникало. Всех объединяла боевая дружба. Грицевец всем нам очень нравился. Предельно откровенный, всегда с открытой душой, он умел поддержать и подбодрить любого человека в трудную минуту. Когда Николай Герасимов брал в руки баян, Грицевец любил ему подпевать. Отличительной чертой его характера была смелость, сочетавшаяся с мгновенной находчивостью. Всех нас без исключения поразил его беспримерный поступок, когда в одном из воздушных боев Грицевец приземлился на прифронтовой полосе и вывез оттуда майора Забалуева. Как-то в перерыве между вылетами я услышал от Сергея совершенно неожиданную оценку событий на Халхин-Голе. Он сказал, что эта война идет в очень благоприятных условиях и его как бойца вполне устраивает. Такое на первый взгляд странное рассуждение о войне озадачило меня, но Грицевец объяснил: «А ты вспомни Испанию! Там рушились города, горели деревни, гибли дети и женщины, а здесь, в Монголии? Мирное население из зоны боев давно откочевало. Гибнут только те, кто сражается на земле и в воздухе. Пусть уж будет лучше так». Грицевец любил людей и делал для них все, что было в его силах. Не помню сейчас, кто мне это рассказывал. В Испании Сергей вынес из пылающего дома после бомбежки двух детей. А теперь здесь, в Монголии, выхватил из объятий смерти товарища. Кстати, в этом же воздушном бою участвовали многие летчики, не менее опытные и смелые, чем он, но из всех решился на этот подвиг именно Сергей Грицевец, не думая и не догадываясь, что станет за него первым в стране дважды Героем Советского Союза».
О Грицевце его товарищи всегда отзывались исключительно тепло. Окружающих подкупали простота, скромность, отзывчивость.
В начале сентября 1939 года, еще до завершения боев на Халхин-Голе, началось сосредоточение авиации в западных приграничных округах - предстоял поход войск Красной Армии на Западную Украину и в Белоруссию.
12 сентября 1939 года группа Героев Советского Союза вылетела на двух транспортных самолетах из района реки Халхин-Гол в Москву. В Улан-Баторе советских летчиков приветствовал маршал Чойбалсан. В честь их был дан торжественный обед.
14 сентября 1939 года в Центральном доме Красной Армии в Москве также состоялся торжественный обед в честь героев Халхин-Гола. В зале прибывших встретил нарком Ворошилов. Он отечески обнял Грицевца и Кравченко и посадил их рядом с собой за стол.
Грицевец стал рассказывать Кравченко о встрече с семьей в Одессе, куда он успел слетать сразу же после возвращения из Монголии. Появился он дома неожиданно. Радости родных не было границ. Жаль только, побыть дома пришлось всего лишь сутки. Во время этого душевного разговора обоим было что вспомнить: ведь оба выросли в Курганской области. Родители Грицевца были переселенцами из Белоруссии, жили в селе Шумиха, всего в 120 километрах от Звериноголовского. Семья тоже была немалая: 4 сына и дочь.
После приема Грицевец вылетел к новому месту службы в Минск.
16 сентября 1939 года в Минске состоялся Военный совет Белорусского особого военного округа. Перед собравшимися выступил Маршал Советского Союза Буденный. Он проинформировал о сложившейся обстановке, поставил перед командным составом округа конкретные задачи. Грицевец был назначен советником в истребительную авиабригаду. Вечером на своих истребителях офицеры этой бригады и советники вылетели в Балбасово, близ Орши.
Над аэродромом, где базировалась Оршанская авиабригада, уже нависали сумерки, но еще вполне можно было обойтись без ночных огней. Летчик снизился, не делая круга над аэродромом, приземлился. Стал рулить на нейтральную полосу. Невдалеке от посадочной полосы собралось много людей. Грицевцу это бросилось в глаза. Отстегивая ремни, еще не заглушив мотора, он спросил у финишера:
Что случилось?
Должен прилететь дважды Герой Советского Союза, люди вышли его встречать, - ответил красноармеец.
К чему это? - недовольно проговорил Грицевец и в это время заметил мчащийся на него истребитель. Он схватился за сектор газа, мотор взревел. Но отрулить он не успел. Вращающимся пропеллером Грицевец был тяжело травмирован и сразу погиб. Пилот встречного истребителя, капитан П. И. Хара, отделался ушибами.
Грицевец был похоронен в Балбасово. Из-за начавшейся военной операции по освобождению Западной Белоруссии похороны были скромными.
Вспоминает летчик-истребитель Н. И. Петров: «Усиленно по плану боевой подготовки проходили тренировку на боевых самолетах И-16 и к началу боевых действий против Польши, то есть к 17 сентября 1939 года, уже летали в составе пары. Находясь в боевой готовности на аэродроме Балбасово перед перебазированием на аэродром Лида, на глазах у летно-тактического состава произошла катастрофа с гибелью прекрасного советского аса майора Грицевца, дважды Героя Советского Союза. Произошло это при следующих обстоятельствах. Возвращаясь из разведки аэродромов, на которые должны были перебазироваться во время боевых действий 31-й и 21-й иап к боевым действиям с поляками, с предполагаемыми изменениями при наступлении - командиры 31-го иап майор П. И. Путивко, 21-го иап капитан П. И. Хара, инспектора ВВС майор Г. П. Кравченко, дважды Герой Советского Союза, и майор С. И. Грицевец, дважды Герой Советского Союза, - заходили на посадку по одному. Капитан П. И. Хара и майор С. И. Грицевец зашли на посадку с противоположными стартами, произвели посадку на встречных курсах, на пробеге столкнулись правыми бортами, в результате майор С. И. Грицевец погиб, притом нелепо, такой боевой летчик. Похоронили его с почестями у Дома Красной Армии в гарнизоне Балбасово».
Именем Грицевца было названо Харьковское высшее военное авиационное училище летчиков, названы улицы в Минске, Кургане. Ранее, до 1994 года, имя Грицевца носила одна из московских улиц. Именем Грицевца назван Центральный Белорусский аэроклуб. В Минске и Балбасово ему установлены памятники.
Дважды Герой Советского Союза (22.02.1939, 29.08.1939) С. И. Грицевец был награжден двумя орденами Ленина и двумя орденами Красного Знамени; монгольским орденом Красного Знамени.
Из книги От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны автора Лиддел Гарт Бэзил ГенриГермано-советские переговоры 15–21 августа 1939 года Посол фон Шуленбург встретился с Молотовым вечером 15 августа и в соответствии с указаниями зачитал ему телеграмму Риббентропа о готовности министра иностранных дел приехать в Москву для урегулирования
Из книги Оболганная победа Сталина. Штурм Линии Маннергейма автора Иринчеев Баир КлиментьевичПриложение 5 РАСХОД СНАРЯДОВ БАТАРЕИ КААРНА-ЙОКИ (БЕРЕГОВАЯ БАТАРЕЯ № 79 ЛАДОЖСКОГО СЕКТОРА ОБОРОНЫ) 6 ДЕКАБРЯ 1939 ГОДА. В ЭТОТ ДЕНЬ СОВЕТСКИЕ ЧАСТИ ФОРСИРОВАЛИ РЕКУ ТАЙПАЛЕЕН-ЙОКИ Итого выпущено 212
Из книги Серп и молот против самурайского меча автора Черевко Кирилл Евгеньевич4. КОНФЛИКТ В РАЙОНЕ Р. ХАЛХИН-ГОЛ В 1939 Г. И СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1939–1940 гг. В советской историографии традиционно считалось, что этот конфликт был скрупулезно подготовлен и одобрен высшими руководителями Японии в качестве важного звена стратегического плана по
Из книги Халхин-Гол: Война в воздухе автора Кондратьев ВячеславКрылья Халхин-Гола К началу боев советская авиагруппировка в Монголии состояла из поликарповских истребителей И-15бис и И-16, многоцелевых бипланов Р-5 в вариантах штурмовика и разведчика, а также скоростных бомбардировщиков Туполева СБ.И-16 70-го иап относились к ранним
Из книги Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика автора Ильинский Михаил МихайловичЗагадка Халхин-Гола "Мы стоим на своем посту и вместе с вами встречаем праздник в боевом настроении. Р а м з а й. 21 февраля 1939 года".Первый сигнал тревоги подал Мияги.- Я пишу портрет одного генерала Квантунской армии, - рассказал он Рихарду. - Вчера генерал потребовал,
Из книги Разгром Японии и самурайская угроза автора Шишов Алексей ВасильевичГЛАВА 3 ГОД 1939-й. Необъявленная война в пустыне. Река Халхин-Гол Проба сил на озере Хасан вынудила высшее японское командование признаться самому себе в том, что ранее выработанные стратегические планы наступательной войны против СССР «устарели» по времени. Японцы летом
автора Мощанский Илья БорисовичБои в районе реки Халхин-Гол (11 мая - 16 сентября 1939 года) Эта часть книги посвящена операции советско-монгольских войск против японских агрессоров, посягнувших на территорию Монгольской Народной Республики. Бои, продолжавшиеся с 11 мая по 16 сентября 1939 года, завершились
Из книги Информационная война. Органы спецпропаганды Красной армии автора Мощанский Илья БорисовичБои за плацдарм на восточном берегу реки Халхин-Гол (7–25 июля 1939 года) Поставив перед собой ограниченную задачу - лишить советско-монгольские войска выгодного плацдарма на восточном берегу реки Халхин-Гол, противник пытался фронтальными атаками отбросить наши части на
Из книги Информационная война. Органы спецпропаганды Красной армии автора Мощанский Илья Борисович автора Мощанский Илья БорисовичБОИ ЗА ПЛАЦДАРМ НА ВОСТОЧНОМ БЕРЕГУ РЕКИ ХАЛХИН-ГОЛ (7-25 июля 1939 года) Поставив перед собой ограниченную задачу – лишить советско-монгольские войска выгодного плацдарма на восточном берегу реки Халхин-Гол, противник пытался фронтальными атаками отбросить наши части, на
Из книги Бои в районе реки Халхин-Гол 11 мая – 16 сентября 1939 года автора Мощанский Илья БорисовичЯПОНСКИЕ ТАНКОВЫЕ ВОЙСКА В ОПЕРАЦИИ У РЕКИ ХАЛХИН-ГОЛ (бои 2-4 июля 1939 года) ФОРМИРОВАНИЕ СОЕДИНЕНИЯПервоначально Квантунская армия не намеревалась использовать танковые войска в районе Номонхана. С 4 по 7 июня 1939 года за несколько недель до операции по форсированию реки
Из книги История человечества. Восток автора Згурская Мария ПавловнаХалхин-Гол (1939 г.) Бои на монгольско-маньчжурской границе между советско-монгольскими и японскими войсками, в ходе которых советские войска под командованием Г. К. Жукова осуществили классическую глубокую наступательную операцию с окружением и полным разгромом
Из книги Партизанство [Вчера, сегодня, завтра] автора Боярский Вячеслав ИвановичГлава 3 Советские герильерос против фашистов в Испании (1936 – 1939) «Ты славный малый, но ты зря вздумал учить нас, как нам быть потом, когда ты сделаешь свое дело... И на что ты будешь похож, или, точнее сказать, на что ты будешь годен, когда окончится твоя служба Республике,
автораХалхин-Гол, 1939 В начале 1939 года в районе границы между МНР (на территории которой находились советские войска) и Маньчжоу-Го, фактически управлявшейся Японией, произошло несколько инцидентов между монголами и японо-маньчжурами.Конфликт на Халхин-Голе, помимо военного,
Из книги Величайшие воздушные асы XX века автора Бодрихин Николай ГеоргиевичЯпонские асы Халхин-Гола, 1939 ГОД Здесь приведены имя, фамилия; число побед; дата гибели, если погиб на Халхин-Голе.1. Хиромиши Синохара - 58, погиб 27.08.1939;2. Томори Хасегава - 19;3. Мацуеси Таруи - 28;4. Сабура Кимуро - 19, погиб 7.08.1939;5. Кендзи Симада - 27, погиб 15.09.1939;6. Такео Исии -
Из книги Прикрой, атакую! В атаке - «Меч» автора Якименко Антон ДмитриевичЖаркое лето (Халхин-Гол, 1939 г.) Быстро летит время, вот уже исполнилось 66 лет с тех пор, когда в мае 1939 года японские милитаристы напали на дружественную нам Монгольскую Народную Республику в районе реки Халхин-Гол. Враг планировал захватить Монголию и на ее обширной и
С начала 1939 г. в районе границы между Монгольской Народной Республикой (на территории которой в соответствии с советско-монгольским протоколом 1936 г. находились советские войска) и Манчжоу-Го, фактически управлявшейся Японией, произошло несколько инцидентов между монголами и японо-маньчжурами.
Последняя стычка произошла в мае. Обе стороны стали подтягивать силы в спорный район. Монголия - за которой стоял Советский Союз - объявила о прохождении границы близ маленького поселка Номон-Хан-Бурд-Обо, а Манчжоу-Го - за спиной которой стояла Япония - провела границу по реке Халхин-Гол (именно поэтому в западной историографии последующая локальная война получила название "Инцидент у Номонхана", а в советской и российской - "Война на Халхин-Голе"). Формальная причина объяснялась наличием множества содержавших разночтения карт района, которые трактовались каждой из сторон в свою пользу, а также характером пустынной и малолюдной местности с неопределенными пограничными указателями, отстоявшими друг от друга на многие километры. Примечательно, что в начале конфликта стороны рассматривали его как обычный инцидент. Они обменялись несколькими взаимными протестами (первый из них был адресован правительству МНР). В Москве вообще узнали о случившемся лишь спустя несколько дней после его начала. Но вряд ли будет правильным расценивать конфронтацию случайным стечением обстоятельств. Она назревала не только потому, что частые и мелкие пограничные инциденты накапливались и создавали благоприятную почву для противостояния.
Конфликт на Халхин-Голе, помимо военно-силового, имел явное политико-дипломатическое измерение. И Советскому Союзу, и Японии было важно продемонстрировать свою боеспособность перед потенциальными союзниками, поскольку в Европе и в США существовали довольно серьезные сомнения в способности СССР и Японии выступать в качестве надежных и боеспособных партнеров в предстоящих коалициях, состав и конфигурации которых еще не были прояснены.
Именно в эти месяцы японская дипломатия вела ожесточенный торг об условиях сотрудничества с Германией и Британией. С другой стороны, Япония в то время вела тяжелую захватническую войну в Китае, где несла ощутимые потери в живой силе и технике. В 1939 г., в частности, там использовалось около 900 боевых самолетов, из них около половины - армейской авиации. В Китае были сосредоточены лучшие силы японской императорской армии, и, очевидно, что в таких условиях японцы, при всей своей агрессивности, не были заинтересованы в раздувании параллельной крупной войны, отвлекающей их силы от главной цели.
Летом 1939 г. не менее важные переговоры вела и военная делегация СССР с представителями военных миссий Британии и Франции в Москве. Не надо забывать и о политической ситуации вокруг Советского Союза. Осенью 1938 года СССР даже не был приглашен на конференцию в Мюнхене, где решалась судьба Чехословакии, с которой Москва имела договор о взаимопомощи. Это означало одно - падение авторитета Советского Союза в Европе, где весной 1939 года пала Республиканская Испании - последний союзник Москвы. На Западе небезосновательно полагали, что Красная Армия, ослабленная многочисленными чистками, - небоеспособна. К тому же СССР, активно помогавший Китаю оружием и военными специалистами, косвенно был заинтересован в распылении японских сил.
Таким образом, возникший конфликт, который формально был четырехсторонним - МНР и СССР против Манчжоу-го и Японии, - фактически же был выяснением отношений между СССР и Японией. Конфликт был прекрасной возможностью для любой из сторон не только закрепить за собой спорные территории, но и значительно поднять свой военный и политический престиж на международной арене.
Начало воздушной войны
Первый самолет - машину типа Р-5, осуществлявшую связь с шестой кавалерийской дивизией - ВВС РККА потеряли в воздушном бою 22 мая. Этот день стал точкой отсчета воздушным схваткам над границей.
СССР обвинил Японию в агрессии против Монголии и заявил, что будет защищать ее границы "как свои собственные". Из Советского Союза в экстренном порядке стали перебрасываться в район Халхин-Гола дополнительные авиационные и бронетанковые части.
Первые столкновения с японской авиацией в мае вызвали тревогу у военно-политического руководства СССР. Разумеется, потеря даже нескольких десятков самолетов не могла подорвать боеспособности советских ВВС на Дальнем Востоке. Негативное впечатление исходило прежде всего из самого факта, что советская авиация начала действовать неэффективно.
Особенно показателен был в этом отношении воздушный бой 1-ой эскадрильи 22 ИАП, которую лично лидировал исполняющий обязанности командира авиабригады майор Т.Ф.Куцевалов, произошедший 27 мая.
При появлении в воздухе японских самолетов самолет Куцевалова не взлетел из-за неисправности двигателя, а во время боя четыре машины вынуждены были выйти из боя и приземлиться по той же причине (возможно, это произошло из-за некачественного топлива при дозаправке на земле перед вылетом). Из четырех оставшихся пилотов - двое были убиты и один ранен.
На следующий день, 28 мая, практически полностью была уничтожена 4-ая эскадрилья 22 ИАП на И-15. Из десяти пилотов - пять были убиты или пропали без вести, включая помощника командира 22 ИАП майора П.А.Мягкова; не менее трех получили ранения, в том числе - комэск капитан А.И.Балашов.
Халкин-Гол. Красная
звезда против Восходящего солнца. И-16
против Nakajima Ki.27.
Рис. Brooks Whelan
Начавших прибывать с начала июня в МНР пилоты прошедшие войну в Испании и в Китае прежде всего необходимо рассматривать как инструкторов и организаторов, а не просто как летное пополнение с отличной подготовкой. Следует также отметить, что возможность поднять уровень имевшимся в Монголии летчикам за сравнительно короткий срок стало возможно благодаря хорошему в целом качеству рядовых пилотов, быстро усвоивших уроки ветеранов. В противном случае, подобная учеба успеха просто бы не имела. Подобное обстоятельство позволяет по иному взглянуть на качество массового летного состава ВВС РККА периода начала второй мировой войны, в отличии от имеющей распространение точки зрения, что рядовые пилоты имели крайне низкий уровень подготовки, а авиация в целом была полностью разложена репрессиями.
Прибывшую в МНР группу из 48 пилотов и технических специалистов возглавлял замначальника ВВС РККА Я.В.Смушкевич; кроме него 11 летчиков имели звание Героев Советского Союза. Все они тут же были рассредоточены по разным подразделениям и приступили к боевой учебе.
Рост численности ВВС РККА в МНР в начале войны
К началу войны все японские авиасилы в Манчжурии и в Корее насчитывали 274 самолета. Следовательно, уже к середине июня, даже при условии сосредоточения всех вышеуказанных авиасил против МНР, никакого численного превосходства в авиации у японской стороны быть не могло. Реально же, в июне японские авиасилы в районе Халхин-Гола насчитывали всего 129 самолетов, из них 77 истребителей, 24 двухмоторных бомбардировщика, 28 одномоторных самолетов - легких бомбардировщиков и разведчиков. А самым первым формированием, предназначенным для действий в этом районе стало Временное воздушное соединение, созданное 12 мая и насчитывающее 32 самолета, в том числе 20 истребителей и 12 одномоторных машин.
Таким образом, по состоянию на
середину июня, советские авиасилы,
переброшенные в район боев, по
численности вдвое превосходили
находившиеся там японские и равнялись
всем японским авиасилам, которые
находились в Манчжурии и в Корее вообще.
Не случайно с конца мая японцы долгое
время не проявляли активности в
воздухе, что, в общем-то, и
предполагалось советской стороной,
которая оценивала первоначально
могущий быть использованный в боях
японский авиапарк в сто с небольшим
машин.
Качественная матчасть - главный источник обеспечения успеха ВВС РККА на Халхин-Голе
Если майские неудачи можно было отчасти объяснить недочетами в организации боевых действий и отсутствием боевого опыта у пилотов, то воздушный бой, произошедший 22 июня, не оставил никаких сомнений относительно тревожного состояния матчасти советской истребительной авиации и несоответствия ее уровня самолетам противника. Речь идет о массовом использовании ВВС РККА истребителей-бипланов.
Следует отметить, что потери И-15 бис именно в этом бою отнюдь не были обусловлены плохим управлением боем или малым количеством использованных самолетов. Так, четвертая эскадрилья 22 ИАП находилась под командованием опытного пилота Евгения Степанова, прошедшего бои в Испании, где он летал именно на И-15. Сам Степанов, несмотря на свое искусство, с трудом выдержал бой с японцами и приземлился на своей машине с перебитой тягой управления двигателем.
Процент потерь советских истребителей-монопланов и бипланов от примененных в воздушном бою 22 июня 1939 г.
| Тип самолета | И-15 | И-16 |
| Задействовано | 49 | 56 |
| Потеряно | 13 | 1 |
| Процент потерь от примененных | 27 | 2 |
Тенденция развития бипланов уходила своими корнями в опыт войны в Испании. Неплохо показавшие себя в боях начального периода этой войны самолеты типа И-15, произвели определенное впечатление на руководство советских ВВС. Если до этого были колебания, относительно применения машин подобной схемы, то надежность в эксплуатации и простота пилотирования этой машины по сравнению с более сложным монопланом И-16 говорили за то, что она имеет право на существование. И хотя из Китая позже поступали совершенно иные отзывы о биплане И-15 бис, который с самого начала столкнулся со скоростными японскими монопланами, ситуацию исправить было уже сложно - машина была запущена в массовую серию на крупнейшем в стране авиазаводе №1. В 1939 г. самыми массовыми истребителями, выпускаемыми в СССР, стали истребители именно бипланной схемы и среди них преобладали по итогам года именно самолеты типа И-15 бис.
Халкин-Гол, лето 1939 г. Подготовка истребителя И-15 к боевому вылету.
Некоторые советские и российские исследователи полагают, что появление на Халхин-Голе истребителей И-153 "Чайка" позволило советским авиачастям в дополнение к И-16 получить воздушное оружие, которое превосходило японские истребители. Эта точка зрения представляется явно преувеличенной.
Одним из доказательств этому служит показательный воздушный бой, проведенный в начале августа между командиром 22 ИАП Г.К.Кравченко и командиром группы И-153 полковником Кузнецовым. При первом сближении уже на третьем вираже И-16 зашел в хвост "Чайке", при втором - это произошло уже через два виража.
Следует отметить, что "Чайки" действовали в особых условиях - они считались новейшим оружием, через границу им перелетать не разрешалось. То же самое можно сказать и про И-15 бис, которые использовались после июньских боев только для атаки наземных целей под сильным истребительным прикрытием. Несмотря на это, по имеющимся данным, всего за время боев было потеряно не менее 40 бипланов И-15 бис и И-153, что, соответственно, составляет не менее четверти от всех потерянных советских истребителей. Разумеется, потери бипланов в боях не были катастрофическими по абсолютным цифрам, но подобная статистика отражала тревожные тенденции с состоянием матчасти советской истребительной авиации в целом. Основным же и наиболее современным советским истребителем в боях был моноплан И-16. Именно наличием этой машины в строю в массовом количестве и можно объяснить значительную долю успеха ВВС РККА на Халхин-Голе.
Количественный фактор в боях на Халхин-Голе
Как уже отмечалось выше, советское командование практически с самого начала войны (вопреки утверждениям некоторых авторов) обладала численным превосходством над японскими силами.
Это объясняется в первую очередь советской военной доктриной, которая предусматривала одновременное ведение боев против двух противников - на Западе и на Востоке, и, соответственно насыщение ВВС РККА необходимым для этого количеством материальной части.
Еще год назад подобная схема показала себя - в августе были приведены в боевую готовность советские ВВС на Дальнем Востоке в связи с событиями на Хасане. В то же самое время в европейской части СССР была развернута группировка в 2000 самолетов, предназначенных для боевого использования в случае оказания помощи Чехословакии во время Мюнхенского кризиса.
В 1939 г. ситуация была аналогичной. Практически сразу же после окончания боев на Халхин-Голе мощная группировка ВВС РККА на Западе была задействована против Польши.
Советский авиапром был также ориентирован на то, чтобы не только оснастить эти автономные группировки (эта задача была фактически решена), но и восполнять их потери в случае боевых действий. С этой задачей он справился блестяще. Никакого дефицита техники ВВС РККА не испытывали.
Опираясь на мощный авиапром, советское командование наряду с качественным совершенствованием матчасти проводило также политику наращивания в районе боев количественного уровня авиасил.
В первой половине августа прибыло новое мощное подкрепление - до 200 самолетов. К середине августа советские авиачасти (включая группу монгольских Р-5) насчитывали не менее 558 боевых самолетов, что более чем вдвое превосходило японские авиасилы. Из этого количества 181 машина были бомбардировщиком СБ, которые явились основной ударной силой авиации при прорыве японской обороны во время наступления 20 августа.
Совершенно иное положение было у японской стороны. Армейская авиация могла задействовать незначительное количество двухмоторных бомбардировщиков (часть из них была импортирована из Италии). Потери истребителей поглощали все текущее производство страны. Незначительный количественный рост японских авиасил в конце конфликта (295 с 9 сентября) был достигнут, в том числе за счет переброски около 60 морально устаревших истребителей-бипланов.
Оценка потерей советской и японской сторон в авиации
10 июля 1940 года газета "Известия" - год спустя после событий - привела данные генштаба Красной Армии о потерях сторон за четыре месяца боев, с 15 мая по 15 сентября 1939 года. Согласно им, Япония потеряла 660 самолетов, СССР - 143.
Почти пятьдесят лет спустя, когда настал 1988 год, капитальный труд советский труд "Воздушная мощь Родины" изложил следующие цифры: Япония - 646, СССР - 207 потерянных самолета (в том числе 160 истребителей) и 211 авиаторов. Как видим, советские оценки потерь выросли в полтора раза. Количество японских потерь, соответственно, было несколько сокращено - с 660 до 646.
По причинам, о которых было сказано выше, советское руководство крайне нуждалось в благоприятной картине боевых действий в воздухе. Советская дипломатия активно рекламировала успехи Красной Армии.
"Немедленно, 26 июня 1939 г.
В Кастель Фузано (загородная
резиденция итальянского правительства.
А.С.) встретился с Чиано (министр
иностранных дел Италии. А.С.). В процессе
беседы я указал министру, что его
заявление на днях мне о приличном
поведении итальянской печати в
отношении СССР уже не соответствует
действительности: в течение последних
трех дней газеты систематически
печатают фальшивки из Токио, приводя
явно смехотворные цифры сбитых
советских аэропланов".
(Из телеграммы временного поверенного
в делах СССР в Италии Л.В. Гельфанда в
Наркомат иностранных дел СССР)
"27 июня 1939 г.
Широко опубликовано и принесло
ощутимую пользу заявление ТАСС (от 26
июня). Все же очень важно не оставлять
японцам инициативы в освещении событий.
Так, воздушный бой 26 июня дается сейчас
газетами, в основном, по нашему
сообщению, поскольку японская лживая
версия поступила позже. Интерес к
событиям в правительственных кругах
значительный... Как и во время хасанских
событий, в американских газетах
имеются ссылки на "неясность"
границы и сомнение по вопросу об
ответственности за ее нарушение".
(Из телеграммы полномочного
представителя СССР в США К.А. Уманского
в Наркоминдел СССР).
Из-за месячной задержки с освещением боев, советским полпредам приходилось крутиться как на сковородке, но затем сообщения о "победах" стали поступать из Москвы более-менее регулярно. Какова же была реальная цена этих побед?
В воспоминания Н.Н. Воронова "На службе военной" 1991 года (автор в 1937-1940 гг. был начальником артиллерии РККА, принимал участие во многих локальных войнах 30-40 годов)говорится следующее:
"Сразу же после возвращения меня
вызвал нарком обороны по итогам работы
на Халхин-Голе. ...Неожиданно последовал
вопрос:
- По донесениям, за время боев наши
истребители сбили около 450 японских
самолетов. Правда это или нет?
Точных данных в моем распоряжении не
было. Ворошилов, видимо, понял мое
замешательство и заключил:
- Можно быть удовлетворенными, если
наша авиация сбила хотя бы половину".
Если принять оценку наркома обороны К.Е. Ворошилова за основу (вряд ли кто-то располагал более точной информацией), получается, что советская сторона оценивала потери противника в 220 самолетов, то есть в три раза меньше первоначально заявленного официального числа.
Японское агентство Домой Цусин, ссылаясь на отдел печати штаба японской армии, подводя итоги трех лет войны - выделяет: "На границе Манчжоу-Го и Внешней Монголии японские самолеты сбили 1340 советских самолетов и 30 самолетов уничтожили на земле". Собственные потери при этом оценивались в 138 самолетов, что примерно в полтора раза ниже оценки Ворошилова.
Но все же следует отметить, что хотя в политических целях неправдоподобные цифры (завышенные в 4-6 раз) широко использовались обеими сторонами, делать вывод о преднамеренном обмане летчиков собственного руководства вряд ли стоит. Дело в том, что оснащенные в основном пулеметами винтовочного калибра истребители обеих сторон могли обеспечивать значительное количество попаданий в машину противника, которое, однако, не достигало цели. Различные резкие маневры и насыщенность поля боя огромным числом машин не всегда позволяли точно оценить исход борьбы.
Реальные же потери японской армейской авиации составили 164 самолета 12 типов (в это число включены потери манчжурской авиакомпании), в том числе 90 - от боевых причин и 74 - от прочих (к сожалению, автор не располагает подробной расшифровкой последнего термина, вероятно это были машины разбитые на взлете или посадке, а, возможно, и списанные из-за боевых повреждений). Основная масса потерянных машин пришлась на истребители - 99 машин, из них Nakajima Ki.27 - 96 машин, в том числе 62 - от боевых причин, а также 3 Kawasaki Ki.10 (все потеряны в бою). Сравнительно небольшое количество потерянных двухмоторных бомбардировщиков (Mitsubishi Ki.21-I и Fiat BR-20 ) - 7 обеих типов от всех причин, говорит, скорее, об общем незначительном их количестве у японской стороны.
Потери японцев в личном составе были достаточно велики и, как отмечают западные авторы, восполнить их было нечем. Так, погибло 17 офицеров рангом от комэска и выше, главным образом в истребительной авиации. Наивысшее звание имел полковник Абе Кацуми (Abe Katsumi), командир 15 Сентая (эквивалент советского полка), убитый 2 августа. Кроме того были тяжело раненые, а также попавшие в плен японские офицеры армейской авиации (в том числе командир 1 Сентая майор Ф.Харада (F.Harada), сбитый 29 июля).
Роль разведки в воздушной войне на Халхин-Голе
Большую роль в обеспечении советского руководства соответствующей информацией сыграла разведывательная сеть Рихарда Зорге.
Агент группы Зорге Иотоку Мияги добывал сведения о новых видах оружия и военного снаряжения, передаваемых в японские сухопутные силы и ВВС. Мияги также разведал обстановку на японских военных базах в Хайларе, Цицикаре, Харбине, Синцине и подсчитал количество самолетов на базе снабжения в Куньчулине близ Мукдена.
Особо ценная информация была получена Бранко Вукеличем - официальным представителем французского агентства печати. Он оказался в числе журналистов, которые были приглашены японским генштабом посетить район боевых действий для наблюдения за успехами японских войск, где и находился в период с 3 по 15 июля. Из поездки он привез важные данные о японских аэродромах, их оборудовании, о количестве и типах базировавшихся на них самолетов, а также о складах военного снаряжения.
Что касается самого Зорге, то он также был в числе приглашенных японцами в район боевых действий. В разговорах с ним германский военный атташе полковник Матцки проговорился, что, по его сведениям, японскому генштабу запрещено использовать сражение у реки для дальнейшего расширения агрессии против СССР.
Общие выводы по итогам воздушной войны на Халхин-Голе
Регулярные советские ВВС впервые столкнулись в Монголии с современными и имеющими богатый боевой опыт авиасилами противника. Бои велись на ограниченном пространстве, а это сопровождалось большой концентрацией сил сторон. Особенно большую роль играла истребительная авиация. Подобного опыта воздушных боев ВВС РККА не имели более вплоть до начала Великой Отечественной войны. О масштабах воздушных боев свидетельствует замечание командующего советской группировкой в Монголии с июня 1939 года Г.К. Жукова, который в беседе с К.Симоновым сказал, что таких сражений в воздухе, как над Халхин-Голом, он не видел даже во время Великой Отечественной войны.
Бои на Халхин-Голе показали важность качественного уровня матчасти истребителей, на примере того, что даже богатый боевой опыт не может компенсировать превосходства противника в технике.
Налицо была также и необходимость в способности воюющей стороны быстро возобновлять свои потери на протяжении довольно длительного отрезка времени.
Что касается подготовки кадров, то опыт боев показал, что при всей своей важности этот фактор может выгодно дополнить, ни в коем случае не подменить ни первый, ни второй.
В заключении можно отметить, что успех советской авиации на Халхин-Голе, вне всякого сомнения, являлся также важнейшим фактором, влиявшим на внешнеполитическую ситуацию вокруг СССР в плане оценки ее потенциальных возможностей как противниками, так и союзниками.
Энциклопедия самолётов и вертолётов. 2004-2007
ПРЕДЫСТОРИЯ КОНФЛИКТА
С начала 1939 г. в районе границы между Монгольской Народной Республикой (на территории которой в соответствии с советско-монгольским протоколом 1936 г. находились советские войска) и Манчжоу-Го, фактически управлявшейся Японией, произошло несколько инцидентов между монголами и японо-маньчжурами.
Последняя стычка произошла в мае. Обе стороны стали подтягивать силы в спорный район. Монголия - за которой стоял Советский Союз - объявила о прохождении границы близ маленького поселка Номон-Хан-Бурд-Обо, а Манчжоу-Го - за спиной которой стояла Япония - провела границу по реке Халхин-Гол (именно поэтому в западной историографии последующая локальная война получила название "Инцидент у Номонхана", а в советской и российской - "Война на Халхин-Голе"). Формальная причина объяснялась наличием множества содержавших разночтения карт района, которые трактовались каждой из сторон в свою пользу, а также характером пустынной и малолюдной местности с неопределенными пограничными указателями, отстоявшими друг от друга на многие километры. Примечательно, что в начале конфликта стороны рассматривали его как обычный инцидент. Они обменялись несколькими взаимными протестами (первый из них был адресован правительству МНР). В Москве вообще узнали о случившемся лишь спустя несколько дней после его начала. Но вряд ли будет правильным расценивать конфронтацию случайным стечением обстоятельств. Она назревала не только потому, что частые и мелкие пограничные инциденты накапливались и создавали благоприятную почву для противостояния.
Конфликт на Халхин-Голе, помимо военно-силового, имел явное политико-дипломатическое измерение. И Советскому Союзу, и Японии было важно продемонстрировать свою боеспособность перед потенциальными союзниками, поскольку в Европе и в США существовали довольно серьезные сомнения в способности СССР и Японии выступать в качестве надежных и боеспособных партнеров в предстоящих коалициях, состав и конфигурации которых еще не были прояснены.
Именно в эти месяцы японская дипломатия вела ожесточенный торг об условиях сотрудничества с Германией и Британией. С другой стороны, Япония в то время вела тяжелую захватническую войну в Китае, где несла ощутимые потери в живой силе и технике. В 1939 г., в частности, там использовалось около 900 боевых самолетов, из них около половины - армейской авиации. В Китае были сосредоточены лучшие силы японской императорской армии, и, очевидно, что в таких условиях японцы, при всей своей агрессивности, не были заинтересованы в раздувании параллельной крупной войны, отвлекающей их силы от главной цели.
Летом 1939 г. не менее важные переговоры вела и военная делегация СССР с представителями военных миссий Британии и Франции в Москве. Не надо забывать и о политической ситуации вокруг Советского Союза. Осенью 1938 года СССР даже не был приглашен на конференцию в Мюнхене, где решалась судьба Чехословакии, с которой Москва имела договор о взаимопомощи. Это означало одно - падение авторитета Советского Союза в Европе, где весной 1939 года пала Республиканская Испании - последний союзник Москвы. На Западе небезосновательно полагали, что Красная Армия, ослабленная многочисленными чистками, - небоеспособна. К тому же СССР, активно помогавший Китаю оружием и военными специалистами, косвенно был заинтересован в распылении японских сил.
Таким образом, возникший конфликт, который формально был четырехсторонним - МНР и СССР против Манчжоу-го и Японии, - фактически же был выяснением отношений между СССР и Японией. Конфликт был прекрасной возможностью для любой из сторон не только закрепить за собой спорные территории, но и значительно поднять свой военный и политический престиж на международной арене.
НАЧАЛО ВОЗДУШНОЙ ВОЙНЫ
Первый самолет - машину типа Р-5, осуществлявшую связь с шестой кавалерийской дивизией - ВВС РККА потеряли в воздушном бою 22 мая. Этот день стал точкой отсчета воздушным схваткам над границей.
СССР обвинил Японию в агрессии против Монголии и заявил, что будет защищать ее границы "как свои собственные". Из Советского Союза в экстренном порядке стали перебрасываться в район Халхин-Гола дополнительные авиационные и бронетанковые части.
Первые столкновения с японской авиацией в мае вызвали тревогу у военно-политического руководства СССР. Разумеется, потеря даже нескольких десятков самолетов не могла подорвать боеспособности советских ВВС на Дальнем Востоке. Негативное впечатление исходило прежде всего из самого факта, что советская авиация начала действовать неэффективно.
Особенно показателен был в этом отношении воздушный бой 1-ой эскадрильи 22 ИАП, которую лично лидировал исполняющий обязанности командира авиабригады майор Т.Ф.Куцевалов, произошедший 27 мая.
При появлении в воздухе японских самолетов самолет Куцевалова не взлетел из-за неисправности двигателя, а во время боя четыре машины вынуждены были выйти из боя и приземлиться по той же причине (возможно, это произошло из-за некачественного топлива при дозаправке на земле перед вылетом). Из четырех оставшихся пилотов - двое были убиты и один ранен.
На следующий день, 28 мая, практически полностью была уничтожена 4-ая эскадрилья 22 ИАП на И-15. Из десяти пилотов - пять были убиты или пропали без вести, включая помощника командира 22 ИАП майора П.А.Мягкова; не менее трех получили ранения, в том числе - комэск капитан А.И.Балашов.
РОЛЬ ПЕРЕБРОСИК В МНР ОПЫТНЫХ АВИАТОРОВ
Начавших прибывать с начала июня в МНР пилоты прошедшие войну в Испании и в Китае прежде всего необходимо рассматривать как инструкторов и организаторов, а не просто как летное пополнение с отличной подготовкой. Следует также отметить, что возможность поднять уровень имевшимся в Монголии летчикам за сравнительно короткий срок стало возможно благодаря хорошему в целом качеству рядовых пилотов, быстро усвоивших уроки ветеранов. В противном случае, подобная учеба успеха просто бы не имела. Подобное обстоятельство позволяет по иному взглянуть на качество массового летного состава ВВС РККА периода начала второй мировой войны, в отличии от имеющей распространение точки зрения, что рядовые пилоты имели крайне низкий уровень подготовки, а авиация в целом была полностью разложена репрессиями.
Прибывшую в МНР группу из 48 пилотов и технических специалистов возглавлял замначальника ВВС РККА Я.В.Смушкевич; кроме него 11 летчиков имели звание Героев Советского Союза. Все они тут же были рассредоточены по разным подразделениям и приступили к боевой учебе.
РОСТ ЧИСЛЕННОСТИ ВВС РККА В МНР В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ
К началу войны все японские авиасилы в Манчжурии и в Корее насчитывали 274 самолета. Следовательно, уже к середине июня, даже при условии сосредоточения всех вышеуказанных авиасил против МНР, никакого численного превосходства в авиации у японской стороны быть не могло. Реально же, в июне японские авиасилы в районе Халхин-Гола насчитывали всего 129 самолетов, из них 77 истребителей, 24 двухмоторных бомбардировщика, 28 одномоторных самолетов - легких бомбардировщиков и разведчиков. А самым первым формированием, предназначенным для действий в этом районе стало Временное воздушное соединение, созданное 12 мая и насчитывающее 32 самолета, в том числе 20 истребителей и 12 одномоторных машин.
Таким образом, по состоянию на середину июня, советские авиасилы, переброшенные в район боев, по численности вдвое превосходили находившиеся там японские и равнялись всем японским авиасилам, которые находились в Манчжурии и в Корее вообще. Не случайно с конца мая японцы долгое время не проявляли активности в воздухе, что, в общем-то, и предполагалось советской стороной, которая оценивала первоначально могущий быть использованный в боях японский авиапарк в сто с небольшим машин.
Если майские неудачи можно было отчасти объяснить недочетами в организации боевых действий и отсутствием боевого опыта у пилотов, то воздушный бой, произошедший 22 июня, не оставил никаких сомнений относительно тревожного состояния матчасти советской истребительной авиации и несоответствия ее уровня самолетам противника. Речь идет о массовом использовании ВВС РККА истребителей-бипланов.
Следует отметить, что потери И-15 бис именно в этом бою отнюдь не были обусловлены плохим управлением боем или малым количеством использованных самолетов. Так, четвертая эскадрилья 22 ИАП находилась под командованием опытного пилота Евгения Степанова, прошедшего бои в Испании, где он летал именно на И-15. Сам Степанов, несмотря на свое искусство, с трудом выдержал бой с японцами и приземлился на своей машине с перебитой тягой управления двигателем.
Процент потерь советских истребителей-монопланов и бипланов от примененных в воздушном бою 22 июня 1939 г.
| Тип самолета | И-15 | И-16 |
| Задействовано | 49 | 56 |
| Потеряно | 13 | 1 |
| Процент потерь от примененных | 27 | 2 |
Тенденция развития бипланов уходила своими корнями в опыт войны в Испании. Неплохо показавшие себя в боях начального периода этой войны самолеты типа И-15, произвели определенное впечатление на руководство советских ВВС. Если до этого были колебания, относительно применения машин подобной схемы, то надежность в эксплуатации и простота пилотирования этой машины по сравнению с более сложным монопланом И-16 говорили за то, что она имеет право на существование. И хотя из Китая позже поступали совершенно иные отзывы о биплане И-15 бис, который с самого начала столкнулся со скоростными японскими монопланами, ситуацию исправить было уже сложно - машина была запущена в массовую серию на крупнейшем в стране авиазаводе №1. В 1939 г. самыми массовыми истребителями, выпускаемыми в СССР, стали истребители именно бипланной схемы и среди них преобладали по итогам года именно самолеты типа И-15 бис.
Халкин-Гол, лето 1939 г. Подготовка истребителя И-15 к боевому вылету
Некоторые советские и российские исследователи полагают, что появление на Халхин-Голе истребителей И-153 "Чайка" позволило советским авиачастям в дополнение к И-16 получить воздушное оружие, которое превосходило японские истребители. Эта точка зрения представляется явно преувеличенной.
Одним из доказательств этому служит показательный воздушный бой, проведенный в начале августа между командиром 22 ИАП Г.К.Кравченко и командиром группы И-153 полковником Кузнецовым. При первом сближении уже на третьем вираже И-16 зашел в хвост "Чайке", при втором - это произошло уже через два виража.
Следует отметить, что "Чайки" действовали в особых условиях - они считались новейшим оружием, через границу им перелетать не разрешалось. То же самое можно сказать и про И-15 бис, которые использовались после июньских боев только для атаки наземных целей под сильным истребительным прикрытием. Несмотря на это, по имеющимся данным, всего за время боев было потеряно не менее 40 бипланов И-15 бис и И-153, что, соответственно, составляет не менее четверти от всех потерянных советских истребителей. Разумеется, потери бипланов в боях не были катастрофическими по абсолютным цифрам, но подобная статистика отражала тревожные тенденции с состоянием матчасти советской истребительной авиации в целом. Основным же и наиболее современным советским истребителем в боях был моноплан И-16. Именно наличием этой машины в строю в массовом количестве и можно объяснить значительную долю успеха ВВС РККА на Халхин-Голе.
Количественный фактор в боях на Халхин-Голе
Как уже отмечалось выше, советское командование практически с самого начала войны (вопреки утверждениям некоторых авторов) обладала численным превосходством над японскими силами.
Это объясняется в первую очередь советской военной доктриной, которая предусматривала одновременное ведение боев против двух противников - на Западе и на Востоке, и, соответственно насыщение ВВС РККА необходимым для этого количеством материальной части.
Еще год назад подобная схема показала себя - в августе были приведены в боевую готовность советские ВВС на Дальнем Востоке в связи с событиями на Хасане. В то же самое время в европейской части СССР была развернута группировка в 2000 самолетов, предназначенных для боевого использования в случае оказания помощи Чехословакии во время Мюнхенского кризиса.
В 1939 г. ситуация была аналогичной. Практически сразу же после окончания боев на Халхин-Голе мощная группировка ВВС РККА на Западе была задействована против Польши.
Советский авиапром был также ориентирован на то, чтобы не только оснастить эти автономные группировки (эта задача была фактически решена), но и восполнять их потери в случае боевых действий. С этой задачей он справился блестяще. Никакого дефицита техники ВВС РККА не испытывали.
Опираясь на мощный авиапром, советское командование наряду с качественным совершенствованием матчасти проводило также политику наращивания в районе боев количественного уровня авиасил.
В первой половине августа прибыло новое мощное подкрепление - до 200 самолетов. К середине августа советские авиачасти (включая группу монгольских Р-5) насчитывали не менее 558 боевых самолетов, что более чем вдвое превосходило японские авиасилы. Из этого количества 181 машина были бомбардировщиком СБ, которые явились основной ударной силой авиации при прорыве японской обороны во время наступления 20 августа.
Совершенно иное положение было у японской стороны. Армейская авиация могла задействовать незначительное количество двухмоторных бомбардировщиков (часть из них была импортирована из Италии). Потери истребителей поглощали все текущее производство страны. Незначительный количественный рост японских авиасил в конце конфликта (295 с 9 сентября) был достигнут, в том числе за счет переброски около 60 морально устаревших истребителей-бипланов.
Оценка потерей советской и японской сторон в авиации
10 июля 1940 года газета "Известия" - год спустя после событий - привела данные генштаба Красной Армии о потерях сторон за четыре месяца боев, с 15 мая по 15 сентября 1939 года. Согласно им, Япония потеряла 660 самолетов, СССР - 143.
Почти пятьдесят лет спустя, когда настал 1988 год, капитальный труд советский труд "Воздушная мощь Родины" изложил следующие цифры: Япония - 646, СССР - 207 потерянных самолета (в том числе 160 истребителей) и 211 авиаторов. Как видим, советские оценки потерь выросли в полтора раза. Количество японских потерь, соответственно, было несколько сокращено - с 660 до 646.
По причинам, о которых было сказано выше, советское руководство крайне нуждалось в благоприятной картине боевых действий в воздухе. Советская дипломатия активно рекламировала успехи Красной Армии.
В Кастель Фузано (загородная резиденция итальянского правительства. А.С.) встретился с Чиано (министр иностранных дел Италии. А.С.). В процессе беседы я указал министру, что его заявление на днях мне о приличном поведении итальянской печати в отношении СССР уже не соответствует действительности: в течение последних трех дней газеты систематически печатают фальшивки из Токио, приводя явно смехотворные цифры сбитых советских аэропланов". (Из телеграммы временного поверенного в делах СССР в Италии Л.В. Гельфанда в Наркомат иностранных дел СССР)
Широко опубликовано и принесло ощутимую пользу заявление ТАСС (от 26 июня). Все же очень важно не оставлять японцам инициативы в освещении событий. Так, воздушный бой 26 июня дается сейчас газетами, в основном, по нашему сообщению, поскольку японская лживая версия поступила позже. Интерес к событиям в правительственных кругах значительный... Как и во время хасанских событий, в американских газетах имеются ссылки на "неясность" границы и сомнение по вопросу об ответственности за ее нарушение". (Из телеграммы полномочного представителя СССР в США К.А. Уманского в Наркоминдел СССР).
Из-за месячной задержки с освещением боев, советским полпредам приходилось крутиться как на сковородке, но затем сообщения о "победах" стали поступать из Москвы более-менее регулярно. Какова же была реальная цена этих побед?
В воспоминания Н.Н. Воронова "На службе военной" 1991 года (автор в 1937-1940 гг. был начальником артиллерии РККА, принимал участие во многих локальных войнах 30-40 годов)говорится следующее:
"Сразу же после возвращения меня вызвал нарком обороны по итогам работы на Халхин-Голе. ...Неожиданно последовал вопрос:
- По донесениям, за время боев наши истребители сбили около 450 японских самолетов. Правда это или нет?
Точных данных в моем распоряжении не было. Ворошилов, видимо, понял мое замешательство и заключил:
- Можно быть удовлетворенными, если наша авиация сбила хотя бы половину".
Если принять оценку наркома обороны К.Е. Ворошилова за основу (вряд ли кто-то располагал более точной информацией), получается, что советская сторона оценивала потери противника в 220 самолетов, то есть в три раза меньше первоначально заявленного официального числа.
Японское агентство Домой Цусин, ссылаясь на отдел печати штаба японской армии, подводя итоги трех лет войны - выделяет: "На границе Манчжоу-Го и Внешней Монголии японские самолеты сбили 1340 советских самолетов и 30 самолетов уничтожили на земле". Собственные потери при этом оценивались в 138 самолетов, что примерно в полтора раза ниже оценки Ворошилова.
Но все же следует отметить, что хотя в политических целях неправдоподобные цифры (завышенные в 4-6 раз) широко использовались обеими сторонами, делать вывод о преднамеренном обмане летчиков собственного руководства вряд ли стоит. Дело в том, что оснащенные в основном пулеметами винтовочного калибра истребители обеих сторон могли обеспечивать значительное количество попаданий в машину противника, которое, однако, не достигало цели. Различные резкие маневры и насыщенность поля боя огромным числом машин не всегда позволяли точно оценить исход борьбы.
Реальные же потери японской армейской авиации составили 164 самолета 12 типов (в это число включены потери манчжурской авиакомпании), в том числе 90 - от боевых причин и 74 - от прочих (к сожалению, автор не располагает подробной расшифровкой последнего термина, вероятно это были машины разбитые на взлете или посадке, а, возможно, и списанные из-за боевых повреждений). Основная масса потерянных машин пришлась на истребители - 99 машин, из них Nakajima Ki.27 - 96 машин, в том числе 62 - от боевых причин, а также 3 Kawasaki Ki.10 (все потеряны в бою). Сравнительно небольшое количество потерянных двухмоторных бомбардировщиков (Mitsubishi Ki.21-I и Fiat BR-20) - 7 обеих типов от всех причин, говорит, скорее, об общем незначительном их количестве у японской стороны.
Потери японцев в личном составе были достаточно велики и, как отмечают западные авторы, восполнить их было нечем. Так, погибло 17 офицеров рангом от комэска и выше, главным образом в истребительной авиации. Наивысшее звание имел полковник Абе Кацуми (Abe Katsumi), командир 15 Сентая (эквивалент советского полка), убитый 2 августа. Кроме того были тяжело раненые, а также попавшие в плен японские офицеры армейской авиации (в том числе командир 1 Сентая майор Ф.Харада (F.Harada), сбитый 29 июля).
Роль разведки в воздушной войне на Халхин-Голе
Большую роль в обеспечении советского руководства соответствующей информацией сыграла разведывательная сеть Рихарда Зорге.
Агент группы Зорге Иотоку Мияги добывал сведения о новых видах оружия и военного снаряжения, передаваемых в японские сухопутные силы и ВВС. Мияги также разведал обстановку на японских военных базах в Хайларе, Цицикаре, Харбине, Синцине и подсчитал количество самолетов на базе снабжения в Куньчулине близ Мукдена.
Особо ценная информация была получена Бранко Вукеличем - официальным представителем французского агентства печати. Он оказался в числе журналистов, которые были приглашены японским генштабом посетить район боевых действий для наблюдения за успехами японских войск, где и находился в период с 3 по 15 июля. Из поездки он привез важные данные о японских аэродромах, их оборудовании, о количестве и типах базировавшихся на них самолетов, а также о складах военного снаряжения.
Что касается самого Зорге, то он также был в числе приглашенных японцами в район боевых действий. В разговорах с ним германский военный атташе полковник Матцки проговорился, что, по его сведениям, японскому генштабу запрещено использовать сражение у реки для дальнейшего расширения агрессии против СССР.
Общие выводы по итогам воздушной войны на Халхин-Голе
Регулярные советские ВВС впервые столкнулись в Монголии с современными и имеющими богатый боевой опыт авиасилами противника. Бои велись на ограниченном пространстве, а это сопровождалось большой концентрацией сил сторон. Особенно большую роль играла истребительная авиация. Подобного опыта воздушных боев ВВС РККА не имели более вплоть до начала Великой Отечественной войны. О масштабах воздушных боев свидетельствует замечание командующего советской группировкой в Монголии с июня 1939 года Г.К. Жукова, который в беседе с К.Симоновым сказал, что таких сражений в воздухе, как над Халхин-Голом, он не видел даже во время Великой Отечественной войны.
Бои на Халхин-Голе показали важность качественного уровня матчасти истребителей, на примере того, что даже богатый боевой опыт не может компенсировать превосходства противника в технике.
Налицо была также и необходимость в способности воюющей стороны быстро возобновлять свои потери на протяжении довольно длительного отрезка времени.
Что касается подготовки кадров, то опыт боев показал, что при всей своей важности этот фактор может выгодно дополнить, ни в коем случае не подменить ни первый, ни второй.
В заключении можно отметить, что успех советской авиации на Халхин-Голе, вне всякого сомнения, являлся также важнейшим фактором, влиявшим на внешнеполитическую ситуацию вокруг СССР в плане оценки ее потенциальных возможностей как противниками, так и союзниками.
В начале 1939 г. на границе Монгольской Народной Республики и государства Манчжоу-Го, входившего в сферу влияния Японии, произошел ряд вооруженных столкновений. Так как по договору 1936 г. защита монгольских территорий возлагалась на части РККА, то очень скоро эти столкновения переросли в крупный советско-японский конфликт, который в отечественной историографии обычно называют «боями на Халхин-Гол» (по названию пограничной реки). Боевые действия проходили с апреля по сентябрь 1939 г. и закончились полной победой РККА. Во время конфликта обе стороны активно использовали различную военную технику, включая ВВС, действия которых будут рассмотрены в данной статье.
Основные моменты войны в воздухе
Первые воздушные бои показали превосходство японской авиации. Советские ВВС несли ощутимые потери. В воздушных боях 27 и 28 мая 22-й ИАП потерял 15 самолетов. Японцы в свою очередь лишились одной машины. Данная ситуация серьезно обеспокоили советское руководство. Неудачи наших ВВС в Монголии были обусловлены тем, что японцы имели значительное техническое превосходство, а в плане подготовки советские летчики уступали японским. Данную проблему командование РККА решало путем обновления матчасти, задействания опытного летного состава, а также обеспечения численного превосходства.
29 мая в Монголию прислали группу летчиков, за плечами которых был опыт воздушных боев в Испании и на озере Хасан. Советское командование рассматривало их не как рядовое пополнение, но в первую очередь как инструкторов по подготовке летного состава. Их возглавлял комкор Смушкевич Я. В., который принял командование воздушными силами 1-й армейской группы. Это событие положительно сказалось на состоянии советской авиации в этом конфликте. В боях 22- 26 июня наши летчики сбили около 50 самолетов противника, установив равновесие в монгольском небе.
27 июня японские ВВС совершили массированный налет на советские аэродромы. Им удалось уничтожить 19 самолетов, ограничившись потерей двух бомбардировщиков и трех истребителей. Во время воздушных боев 22-28 июня потери Японии составили около 90 машин, что являлось серьезным ударом для ее авиации. Советские ВВС потеряли 36 самолетов. Красные звезды обеспечили себе господство в воздухе до конца войны, несмотря на ожесточенное противостояние японцев. Численное превосходство и развитая авиационная промышленность давали неоспоримый козырь в руки советских ВВС. Для японской же стороны с их объемами производства крупные потери были катастрофой.
И-16
20 августа части РККА перешли в широкомасштабное наступление, которое предварялось массированной артподготовкой и авианалетом. В операции приняли участие 581 самолет. Советские бомбардировщики под прикрытием истребителей перемалывали японские позиции, тем самым облегчая работу наземных атакующих сил.
Боевые действия были прекращены 15 сентября 1939 г. по просьбе японской стороны. Победа была за СССР. В боях Советский Союз потерял 207 самолетов, Япония – 162 (цифры спорные, так как вследствие пропаганды с обеих сторон точные данные установить трудно).
Описание матчасти противоборствующих сторон
Матчасть советской авиагруппировки в момент начала военных действий состояла из истребителей И-15бис, И-16, бомбардировщиков СБ и многоцелевых Р-5.
И-15бис, истребитель-биплан с неубирающимся шасси, был безнадежно устаревшей машиной, которая не могла на равных бороться с новейшими японскими самолетами. В свое время он неплохо показал себя в Испании и Китае. Основными достоинствами самолета были хорошая маневренность, устойчивость и сильное для того времени вооружение (четыре пулемета ПВ-1 7,62 мм). На машине был установлен двигатель М-25В (750 л.с.). Кроме пулеметов самолет мог нести бомбовое вооружение (150 кг). До середины лета И-15бис был основным истребителем советских ВВС в Монголии. Впоследствии его заменили «Чайками».
Р-5
И-16 тип 5 (ими оснащался 70-й ИАП) был скоростным истребителем-монопланом с убирающимся шасси. К сожалению, имеющиеся самолеты не смогли активно применяться в воздушных боях по причине крайней изношенности. На их замену пришли модификации истребителя. Сначала это был И-16 тип 10 с двигателем М-25В и четырьмя пулеметами ШКАС 7,62 мм. Потом был И-16 тип 17, который вооружался двумя ШКАСами и двумя 20 мм пушками ШВАК. В этой модификации усиление вооружения привело к увеличению масса, что негативно сказалось на маневренности. Для схваток с японскими истребителями он мало подходил, поэтому использовался в основном как штурмовик. На И-16 тип 18 стоял новый двигатель М-62 (800 л. с.).
Модернизация И-16 проводилась и в полевых условиях. К примеру, на типе 10 проводили установку М-62. Чтобы снизить массу самолета с него снимали различное второстепенное оборудование, аккумуляторы и кислородные баллоны. Устанавливались держатели для бомб и неуправляемых ракет. Имело место использования ракет против воздушных целей (группа капитана Звонарева 22-го ИАП).
Массово применялся И-153 «Чайка». Это был биплан с убирающимся шасси. Данный самолет наряду с И-16 был основой истребительной авиации советских ВВС предвоенного периода. Несмотря на то, что новый самолет превосходил И-15бис, он значительно уступал японскому Ki-27 по летным характеристикам. Среди недостатков следует отметить путевую неустойчивость, которая очень мешала прицеливанию, и плохой обзор спереди, который обуславливался строением верхнего крыла.
Бомбардировочная авиация советской стороны была представлена самолетами СБ и ТБ-3. К этому времени СБ уже устарел и не мог использовать превосходство в скорости, новые японские истребители без труда догоняли его. В тоже время этот бомбардировщик отличался высокой надежностью и живучестью. Хорошо себя показал ТБ-3, во время конфликта была потеряна всего одна машина.
Наибольшую опасность для советских самолетов представлял японский истребитель Ki-27 «Накадзима». Это был цельнометаллический моноплан с неубирающимся шасси. Он превосходил все советские истребители по скорости, маневренности (он был самым маневренным истребителем своего времени) и скороподъемности. В тоже время Ki-27 сильно уступал советским машинам в вооружении (два пулемета тип 89 7,7 мм). Слабым местом была надежность конструкции, во время резких маневров самолет мог лишиться крыльев.
В связи с потерями японское командование вынуждено было задействовать устаревшие истребители Ki-10, с которыми советские летчики справлялись без особого труда.
Ki-30
Основным японским бомбардировщиком был Ki-30 (легкий бомбардировщик армейский тип 97). Преимуществом данного самолета была его высокая скорость (432 км/ч), которая позволяла ему (без бомб) безнаказанно уходить от советских истребителей. Еще одним активно применявшимся бомбардировщиком был Ki-21 (армейский тяжелый бомбардировщик тип 97), преимуществом которого было то, что он работал на высотах недоступных для советских истребителей. В конфликте также приняли участие бомбардировщики Ki-36, Ki-32 и «Фиат» BR-20, но их применение не было массовым.