Василий IV Иоаннович Шуйский
Годы жизни: 1552–1612
Годы правления: 1606-1610 (7-й Царь Российский)
Из династии Шуйских, ветви великих князей Суздальских и Нижегородских, потомков князя . Князь, боярин и воевода.
Сын князя Ивана Андреевича Шуйского.
Молодость свою провел при Грозном: в 1580 г. был дружкой царя на его последней свадьбе, а в 1581 — 1582 гг. стоял воеводой с полками на Оке, охраняя границу.
Краткая биография Василия Шуйского
С 1584 г. он возглавил Судную палату, будучи боярином.
Также он известен историкам как великий воевода. Воевода Большого полка в походе к Серпухову летом 1581 г. , в походе к Новгороду июля 1582 г. , в походе к Серпухову в апреле 1583 года. Воевода смоленский в 1585-1587гг.
По неизвестным причинам Василий Шуйский в 1586 г находился в ссылке. Во время преследования Шуйских Годуновым с 1587года был сослан в Галич. А в 1591 году Годунов решив, что они не причинят ему вреда, вернул их в столицу.
В 1591 году Шуйский вёл следствие по делу царевича Дмитрия. Под нажимом Годунова он признал причиной смерти царевича несчастный случай, самоубийство. С этого же года Василий снова вошел в Боярскую думу и вскоре стал новгородским воеводой. В 1598 году он — первый воевода полка в армии Мстиславского в Крымском походе к Серпухову.
С января 1605 года был назначен воеводой полка правой руки в походе против Лжедмитрия. Однако, не сильно желая победы Годунова, перешел на сторону самозванца.
После того, как занял престол, Василий Иванович объявил о том, что выводы его комиссии относительно смерти царевича Дмитрия неверны, и новый царь — истинный сын Ивана Грозного. Но в июне 1605 Василий пытался осуществить переворот против самозванца, был схвачен и осужден Лжедмитрием I на смерть, но вскоре помилован и отправлен в ссылку с братьями.
Нуждаясь в боярской поддержке, Лжедмитрий в конце 1605 г. вернул Шуйских в Москву.
В 1606 году Василий организовал заговор против Лжедмитрия I, который закончился московским народным восстанием 17 мая 1606 года и гибелью самозванца.
Правление Василия Шуйского
19 мая 1606 г. группа приверженцев «выкликнула» Василия Шуйского царём. Он был коронован 1 июня Новгородским митрополитом Исидором.
В самом начале его правления усилились противостояния между столичным дворянством и боярами (восстание во главе с Болотниковым). В 1607 г. при поддержке больших городов ему удалось остановить восстание, но летом этого же года началась польская интервенция в российском государстве.
Восстание Болотникова
Поражение войск Дмитрия Шуйского под Клушином 24 июня 1610 г. от армии Сигизмундa III и восстание в Москве привели к падению царя Василия Шуйского . 17 (27) июля 1610 г. частью боярства Василий IV Иоаннович Шуйский был свергнут с престола и насильно пострижен в монахи.
В сентябре 1610 г. он был выдан польскому гетману Жолкевскому, который вывез его и его братьев Дмитрия и Ивана в качестве пленников в Польшу королю Сигизмунду.
Василий Иванович умер в заключении в Гостынинском замке в 
Польше. В 1635 году его останки перезахоронили в Архангельском соборе Кремля.
Он был женат дважды:
на княжне Елене Михайловне Репниной, дочери боярина князя Михаила Петровича Репнина;
с 1608 года
на княжне Марии Петровне Буйносовой-Ростовской, дочери князя Петра Ивановича Буйносова-Ростовского, пострижена в монахини в 1610 г.;
- царевна Анна Васильевна (1609-умерла во младенчестве)
- царевна Анастасия Васильевна (1610-умерла во младенчестве)
Современники и потомки обвиняли Шуйского за многие грехи и провинности. Был скуп, упрям, прибегал к волхованию. Но между тем нельзя не признать, что в жизни Василия Ивановича было и немало моментов, когда он проявил истинную мудрость, мужество и величие души.
У рядового россиянина от курса отечественной истории в голове, как правило, остается впечатление, что нашей страной правили две династии — Рюриковичи и Романовы. Ну, еще «вклинился» где-то между ними Борис Годунов. Однако был у нас и еще один царь, хоть и принадлежавший к одной из ветвей потомков Рюрика, но носивший родовую фамилию отдельную и знаменитую, о котором мало кто помнит. Отчего же так вышло, что Василий Шуйский забыт народом?
По улицам Варшавы 29 октября 1611 года на заседание сейма Речи Посполитой в открытой карете везли бывшего русского царя Василия Шуйского. Он не был почетным гостем: первый и последний раз в истории нашей страны ее самодержец униженно предстал перед выборным королем, сенаторами и «земскими послами» соседней державы в качестве пленника. Государь кланялся своему победителю, держа в руках шапку, и должен был выслушивать торжественную речь в честь гетмана Станислава Жолкевского, навсегда, как полагали поляки, сломившего мощь Московской державы.
Сигизмунд III объявил, что Россия повержена: «Ныне и столица занята, и в государстве нет такого угла, где бы польское рыцарство и воин великого княжества Литовского коня своего не кормил и где бы руки своей не обагрял кровью наследственного врага». Затем король «милостиво простил» Шуйских, и бывший венценосец вновь низко поклонился, дотронувшись правой рукой до земли, а рядом «били челом» его братья. Младший из них, Иван, не выдержал напряжения и разрыдался. После всего этого членам поверженной династии выдали новое бархатное платье и допустили к монаршей руке - как говорили современники, «было это зрелище великое, удивительное и жалость производящее». Пленный «хозяин земли Русской» выглядел стариком, был сед, невысок, круглолиц, с длинным, немного горбатым носом, большим ртом и длинной бородой. Смотрел исподлобья и сурово. Надеяться ему было не на кого и не на что: верные войска разгромлены, вчерашние слуги сами отдали его в руки чужеземцев и присягнули сыну врага - королевичу Владиславу. Мог ли он еще год назад в кошмарном сне представить себе такое?..
Из «шубников» в государевы дружки
В официальном родословии Шуйских их родоначальником назван третий сын Александра Невского - Андрей Александрович, но позднейшие историки полагали, что нижегородско-суздальские князья (к ним относился и этот мощный клан) происходят не от сына, а от брата победителя в Ледовом побоище, Андрея Ярославича. В летописях двух Андреев часто путали, а возможно, путаница и была умышленно допущена как раз в 30-е годы XVI века, когда Шуйские фактически правили государством при малолетнем Иване Грозном . Как бы там ни было, эти аристократы почитали себя старше московской династии, поскольку она-то восходила к младшему александрову отпрыску, Даниилу.
Однако Даниловичи десятилетиями успешно собирали земли вокруг своей столицы, суздальцы же и нижегородцы дробили владения, так что к середине XV века княжество Суздальское вообще потеряло независимость, а его бывшие владельцы вынуждены были поступить на службу к младшим родичам. Так при московском дворе оказались князья Горбатые, Глазатые, Ноготковы. Старшие в роде, Скопины и Шуйские, до конца столетия приглашались еще княжить в Новгород и Псков, но после потери и этими городами суверенитета также оказались в безвыходном положении. От обширных семейных вотчин Шуйские сохранили лишь несколько десятков сел в одноименном уезде и сам город Шую (в 60 километрах от Суздаля), от которого произошла их фамилия. Говорят, тамошнее население успешно занималось тогда мыловарением и иконописью, а также изготовляло хорошие сани, телеги и скорняжные товары - отсюда, вероятно, и народное прозвище будущего царя Василия - «шубник».
Служба одних Рюриковичей другим была «честнoй» - те же Шуйские обычно числились в боярах и наместниках. Но амбиции и привычка к самостоятельности все равно вовлекали их в политические интриги. Так, после смерти Елены Глинской, матери Ивана IV, при дворе немедленно выдвинулись братья Василий и Иван Васильевичи Шуйские, а затем их родственники Андрей и Иван Михайловичи. Властный дед будущего царя Василия, Андрей Михайлович, впрочем, скоро потерпел фиаско: в декабре 1543 года юный великий князь и стоявшие за его спиной конкуренты клана повелели своим псарям убить его. Еще недавно всесильный министр «лежал наг в воротех два часа».
Однако, как ни странно, на положение всего рода эта опала не повлияла: в последующие годы правления Грозного он, в отличие от многих знатных семей, особенно не пострадал. Отец Василия, князь Иван Андреевич, в годы опричнины исправно служил воеводой в Великих Луках и Смоленске. В 1571 году Иван стал боярином и воеводой, тогда же состоялась свадьба его сына Дмитрия с дочерью ближайшего царского подручного Малюты Скуратова… Наверное, карьера его и дальше шла бы в гору, но в январе 1573-го во время очередного похода в Ливонию он погиб, и старшим в семье остался 20-летний Василий.
С того времени и начинается его долгая, переменчивая, рискованная, но отмеченная стойким стремлением наверх придворная служба. В 1574 году молодой князь приглашается на бракосочетание государя Всея Руси с Анной Васильчиковой, а в походе он отныне исполняет должность «рынды с большим саадаком» - то есть несет царский лук и колчан. В 1575-м они с братом Андреем получают богатые новгородские поместья, отобранные у родственников бывшей царицы Анны Колтовской, постриженной в монахини. К тому же на привилегированной службе в монаршем дворе Шуйские должны теперь «в стану у государя спати и у ночных сторож в головах им же быти». На свадьбе царя с Марией Нагой в сентябре 1580-го Василий был главным дружкой жениха (в качестве дружки невесты выступил Борис Годунов). На почетных местах за пиршественным столом сидели и его жена Елена Михайловна, урожденная Репнина, и иные родичи.
«Почитаются за умных»
Правда, на короткое время влиятельный князь все же угодил в опалу, но быстро получил прощение и в 1583 году официально возглавил постоянный полк правой руки, то есть стал вторым лицом в армии после главнокомандующего. Впрочем, в отличие от легендарного воителя Шуйского, князя Ивана Петровича, прославившегося беспримерной обороной Пскова от войск Стефана Батория, Василий Иванович на поле боя себя особо не проявил. Зато, повторимся, при дворе закрепился так прочно, что по местническому счету уже превосходил знаменитого полководца.
Не помешала этому стабильному служебному росту и смерть Грозного в марте 1584-го. Даже наоборот: в том же году Василий стал начальником московского Судного приказа; братья его - Андрей, Александр и Дмитрий - получили боярство. Старшие, Василий и Андрей, изгнали из правительства опричных выдвиженцев покойного Ивана - Богдана Бельского сотоварищи. А затем начались неизбежная грызня за власть и влияние на царя Федора Ивановича, заниматься делами державы почти демонстративно не желавшего и делившего время между молитвами, поездками по монастырям и медвежьей травлей.
Шуйские не собирались уступать первенство Федорову шурину Борису Годунову и решили воспользоваться тем, что царица Ирина, сестра его, никак не могла принести мужу наследника. В интриге этой Василий участвовал, но не в открытую (находился он тогда на воеводстве в Смоленске), а уступил первое место Андрею Ивановичу и Ивану Петровичу. И, как показала практика, поступил весьма дальновидно.
Поначалу «заговорщикам» удалось привлечь на свою сторону не только купцов и посадских людей Москвы , но и самого митрополита Дионисия. Осенью 1586-го была составлена грамота, в которой Федора Иоанновича просили «чтобы он, государь, чадородия ради второй брак принял, а первую свою царицу отпустил во иноческий чин». Дело было, конечно, не только в «чадородии» и желании удалить Годуновых, но и в определении стратегического пути развития страны. Литовский канцлер Лев Сапега в посланиях из Москвы сообщал, что некоторые бояре не слишком скрывают своей «склонности» к Стефану Баторию, а переводчик Посольского приказа Заборовский в 1585-м уведомил того же короля, что эту «партию» фактически возглавляют Шуйские. Речь, заметим, в их собственных глазах шла совсем не об измене, а просто об унии двух родственных восточноевропейских государств под властью единой династии. Выборный трон Речи Посполитой такую возможность допускал, а московская знать хорошо знала политические порядки Речи Посполитой, ограничивавшие единоличную власть. Объединились же под единым венцом Польша с Литвой.
Но (согласно опять-таки иностранным донесениям) осенью 1586 года Годунов заявил в Думе, что Андрей Шуйский ездил будто бы на охоту на границу и встречался там с литовскими панами - преступно против крестного целования царю Федору. Разбирательство прямо на заседании едва не закончилось дракой между обоими «министрами». Борис тут же окружил себя охраной, всюду стал ходить с ней - и не напрасно: вскоре в схватке с напавшими на его усадьбу людьми Шуйских не обошлось без жертв.
Угличская эпопея
Однако организаторы интриги просчитались. Слух об измене скомпрометировал их в глазах многих. И кроме того, сын Грозного искренне любил свою жену, ценил ее хитроумного брата и не потерпел вмешательства в семейные дела династии. Посадских людей, «вступивших не в свое дело», казнили; митрополита «свели» с престола, а Ивана и Андрея Шуйских отправили в ссылку. Там они весьма подозрительно погибли весной 1589-го; скорее всего, в их смерти были замешаны сторожа-«приставы» - такие «тихие» расправы считаются фирменным стилем Годунова, не склонного к публичным кровавым спектаклям в духе Грозного. Старшего же из Шуйских, как мы видим, не подвело политическое чутье. Он вообще открытых и рискованных действий не любил, потому и отделался легким испугом - отправился в ссылку в Галич, но вскоре благополучно возвратился. Важно было дождаться своего шанса на взлет карьеры.
В мае 1591 года в Угличе погиб Дмитрий - последний сын Ивана Грозного. Непонятная смерть 7-летнего ребенка послужила поводом к восстанию горожан во главе с родственниками вдовствующей царицы Марии Нагой, утверждавшими, что к царевичу подослали убийц. Федор Иоаннович (а точнее, официальный «правитель государства» Борис Годунов - такой титул при живом государе получил он незадолго до того!) велел создать комиссию по расследованию смерти брата - во главе с крутицким митрополитом Геласием, а также только что вернувшимся в Москву Василием Шуйским. В помощь им назначались люди Годунова - окольничий Андрей Клешнин и дьяк Елизар Вылузгин.
Шуйский уже через четыре дня после гибели Дмитрия прибыл в Углич и приступил к допросам, чтобы установить, «которым образом царевича не стало и что за болезнь была у него». За несколько дней «через его руки» прошли человек 150, и пришел он к выводу: версия Нагих об убийстве царевича людьми городского дьяка Михаила Битяговского ложна. Свидетели - «мамка»-боярыня Волохова, кормилица, и мальчики, с которыми царевич играл во дворе, - показали одно и то же (хоть раньше и кричали народу обратное): сам отрок закололся ножичком в припадке «падучей» - эпилепсии. Собрав все расспросные речи и похоронив Дмитрия в местном соборе как самоубийцу, без почестей, комиссия отбыла в Москву, где Дума в присутствии самодержца и патриарха Иова заслушала итоги ее работы.
С ответственным поручением князь Василий Иванович справился - Нагие были обвинены в «небрежении», из-за коего пресеклась драгоценная жизнь, и в подстрекательстве «углицких мужиков» к бунту. Царицу Марию, естественно, постригли, братьев ее разослали по тюрьмам. Угличан же - одних казнили, других сослали в Сибирь, город почти опустел. Влиятельный боярин авторитетно заявил: убийства не было, был несчастный случай. И по-видимому, тогда он душой не покривил - многочисленные исследователи «угличского дела» не обнаружили в документации ничего сомнительного. Правда, в июне 1605-го Василий уже говорил, что Дмитрий спасся. А потом утверждал, что якобы «спасшийся» царевич есть «вор» и еретик Гришка Отрепьев, а настоящий - не погиб, а был зарезан по приказу злодея Годунова. Эти «признания», конечно, повредили посмертной оценке дел царя Бориса, едва ли прибавив исторических очков и царю Василию. Но кажется, в первый раз он сказал правду. Тем более что вроде бы и устранять мальчика Годунову в 1591-м было ни к чему - его сестра Ирина ждала ребенка... Во всяком случае, Шуйский вновь занял почетное место при дворе - присутствовал при царских выходах, приемах и праздничных обедах, командовал войсками в Новгороде и на юге.
 Царь Борис Федорович Годун |
В феврале 1598 года Годунова избрали царем. Упустившие власть первые семьи державы сопротивлялись, но у служилых людей отпали все сомнения сразу после получения «к походу на татар» (он так и не состоялся) денежного жалованья сразу за три года.
Новый государь оказался весьма талантлив и многое сделал для своей страны, порой опережая эпоху: в два раза снизил налоги, стремился ликвидировать «белые» (не платившие податей, частновладельческие) слободы и дворы в городах, основал главный порт допетровской России - Архангельск. Заключив мир на Западе со Швецией (1595) и Речью Посполитой (1600), обратился к делам на Востоке и укреплял южную границу. Новая цепь сторожевых постов и острогов, важнейшим из которых стал Царицын, выдвинулась далеко в «дикое поле». Первым из русских царей просватал свою дочь за датского принца и за 100 лет до «вечного работника на троне» приглашал в Россию заграничных специалистов: врачей, рудознатцев, военных. Посылал в Вену и Оксфорд дворянских «ребят» для изучения иностранных языков и прочих наук.
Шуйские в те годы благоденствовали - тем более что один из них, Дмитрий, был женат на сестре царицы. Они, по-видимому, смирились со справедливостью нового положения в стране - и вправду ведь степенный боярин князь Василий как полководец не прославился, политическими талантами явно уступал Годунову, а в реформаторы и подавно не годился. Его настоящее место было «в совете» - в Думе, в свите при приеме послов, в долгих и трудных переговорах. Не случайно царь постоянно поручал ему рассмотрение сложных местнических споров среди московской знати.
Горе Годунова
Еще бы десяток спокойных лет - и новая династия окрепла бы, а юный сын Бориса, Федор, спокойно продолжил дело отца. Но «наследство» Ивана Грозного - курс на крепостническое закабаление - увы, заложило основу грядущих потрясений: указами 1592 и 1593 годов был повсеместно отменен Юрьев день (день, когда крестьяне, не боясь преследования, могли уходить от своих помещиков к другим), в 1597-м ввели пятилетний срок сыска «пропавших» мужиков. На только осваиваемых, прежде «ничейных» окраинах державы появлялись московские воеводы - и беглые «казаки» вновь попадали в кабалу.
Эта горючая масса ждала своего часа. И он наступил, когда полоса успехов была прервана голодом 1601- 1603 годов. Катастрофический мор заставил царя восстановить Юрьев день, но естественным образом возник лишь новый конфликт. Простой народ со страстью устремился прочь от владельцев, те в свою очередь любой ценой желали удержать рабочую силу. Беглые холопы собирались в крупные отряды, против которых в 1603-м приходилось уже посылать войска. В общем, последствия голода и колебания правительственного курса погубили так и не состоявшуюся династию. В глазах знати Борис и прежде был «безродным выскочкой» - теперь же он оказался «плохим» и для служилых, и для пахарей.
Природные катаклизмы и социальные тяготы переживались людьми того времени как наказание за службу «неистинному» царю. И в такой атмосфере просто должен был явиться «истинный», «природный». Начинается «выдвижение из низов» самозванцев - еще задолго до Отрепьева. Ну, а осенью 1604 года и этот последний, бывший дворянин на службе бояр Романовых под именем царевича Дмитрия перешел польско-русскую границу.
К чести Василия Шуйского - он бывшему сопернику не изменил и даже оказал ему последнюю услугу: сначала публично на Красной площади заявил, что явившийся сын Грозного - самозванец, а настоящего он, мол, своими руками погребал в Угличе; а затем отправился в армию на помощь раненому командующему князю Мстиславскому. В январе 1605-го многочисленное московское войско разгромило Отрепьева под Добрыничами. Но победоносно завершить войну не удалось - на сторону Лжедмитрия один за другим стали переходить «украинные» города. Армия увязла в осадах Рыльска и Кром, а тем временем Борис вдруг скоропостижно умер.
Наследник Федор Борисович и его родственники отозвали обоих воевод в Москву. Здесь князю Василию предстояло решить, что делать. Он был готов служить Годунову, но не его слишком юному сыну и бездарным родственникам.
Между тем отправленные к войскам взамен него полководцы Василий Голицын и Петр Басманов, недолго думая, перешли на сторону «царевича»; часть войска последовала за ними, остальные разбежались.
В мае в столицу пришло известие об этих событиях.
1 июня приехали послы от «Димитрия» Наум Плещеев и Гаврила Пушкин и с Лобного места читали грамоту о чудесном спасении его от убийц, подосланных Годуновым, о его правах на престол и необходимости свержения узурпаторов.
Вот здесь, как говорят, боярин Василий Шуйский наконец и «сломался»- заявил, что царевич спасся, а похоронили вместо него какого-то поповича. Конечно, не эти слова решили судьбу несчастных осиротевших Годуновых: все и так складывалось против них. И все же - ведь князь лучше всех знал, что приближавшийся к Москве претендент не имеет ничего общего с Рюриковичами. Однако не нашел в себе сил не только сказать правду, но хотя бы молчать... Из таких шагов и складывалась репутация будущего царя - ложь и предательство обернулись потом против него самого.
Последний шаг наверхКонечно же, Годуновы не удержали власть: толпа москвичей бросилась громить их имущество. То-то получился праздник: «На дворах и в погребах вина опилися многие люди и померли…» Наследника с матерью и сестрой схватили, а через несколько дней задушили сторонники самозванца под командой князя Василия Голицына. Дума тем временем направила к «Дмитрию Ивановичу» посольство, но ни одного из трех братьев Шуйских в него не включила - они явились только со второй «боярской комиссией». В Туле Лжедмитрий их милостиво принял; но в число ближайших своих советников опять-таки не пригласил - места при его особе заняли те же Басманов с Голицыным, князь Владимир Кольцов-Мосальский, «родственники» Нагие и поляки братья Бучинские.
Окажись Шуйские как следует обласканы, возможно, служили бы самозванцу верно и не случилось бы через год восстания, стоившего ему трона и жизни. Но оставаться на вторых-третьих ролях при лжецаре и его худородных любимцах для аристократа Василия Шуйского было все же немыслимо, он даже не сумел скрыть своего отношения к такой ситуации. Уже 23 июня, через три дня после въезда Лжедмитрия в Кремль, князя схватили. Будто бы он объявил торговым людям, что государь - «не царевич, а росстрига и изменник».
Всю семью судил соборный суд - представители всех сословий, включая духовенство. Сам Лжедмитрий в обличительной речи припомнил прошлые измены Шуйских, в том числе грехи их казненного Грозным деда Андрея Михайловича. Насчет самозванства-то боярин был прав; можно полагать, что и другие члены собора подозревали «царевича», но, по сообщению «Нового летописца» (составленного уже при Романовых), «на том же соборе ни власти, ни из бояр, ни из простых людей нихто же им (подсудимым. - Ред.) пособствующе, все на них кричаху». Начавшаяся Смута уже кружила головы современникам. Братьев признали виновными в заговоре. Старшего, нашего героя, приговорили к смерти - вывели на площадь, положили голову на плаху, и палач уже занес топор. Но головы полетели только у сообщников. Шуйских царь помиловал. Начинать правление с казни «добрых и сильных» было бы недальновидно.
Всех троих отправили в ссылку, но снова быстро простили: не прошло и нескольких месяцев, как оказались они при дворе. Положение же нового государя успело сильно пошатнуться. Посулив всем «благоденственное житие», он не мог выполнить обещанного. Например, отменить крепостное право. Или передать будущему тестю польскому сенатору Юрию Мнишеку Новгород и Псков - народ не простил бы такого. В результате осложнились отношения с Речью Посполитой, а льготы получили лишь крестьяне Комарицкой волости и путивльские горожане, первыми признавшие «Дмитрия». Землевладельцы опять получили разрешение возвращать беглых начиная с 1600 года.
Лжедмитрий был храбр, молод, энергичен. Но он не вписывался в образ «природного» московского царя. Задевал национальные и религиозные чувства подданных: окружал себя иноземцами, не спал после обеда, не ходил в баню, собрался венчаться с католичкой накануне постной пятницы. В таких условиях бояре во главе с Шуйским организовали новый заговор, и на этот раз удачный. Еще 7 мая 1606 года лукавый боярин на царской свадьбе вел под руку новую государыню Марину Юрьевну и произносил приветственную речь от имени московской знати - а уже спустя несколько дней Отрепьев был убит. Очевидцы рассказывали, что пока горожане били «понаехавших» на бракосочетание поляков (заговорщики подняли народ криками: «паны режут думных бояр!»), князь Шуйский во главе отряда верных людей ворвался в Кремль и велел дворянам брать приступом покои монарха. В пространной речи убеждал он их скорее оканчивать начатое, иначе, если они не убьют этого «вора Гришку», то тот прикажет поснимать им самим головы.
На сей раз старый лис проявил инициативу, действовал смело и расчетливо - уничтожив самозванца, позаботился о сохранении жизней знатных гостей из Речи Посполитой.
И - вышел из интриги победителем. 19 мая 1606-го боярина князя Василия Ивановича Шуйского «выкрикнула» царем на Соборной площади толпа москвичей.
«Конституционный» монархВступая на престол, Шуйский дал «крестоцеловальную запись» - первое в российской истории юридическое обязательство государя перед подданными. Но страна оставалась расколота - десятки городов и уездов «боярского царя» не признали: для них «истинным» государем оставался «Дмитрий». С именем юного государя, Иванова сына, они связывали столько надежд. Чтобы переломить ситуацию, новый властитель должен был проявить себя, увлечь за собой толпу или поразить ее истинно царским величием. Покойный Грозный устраивал масштабные показательные казни - но умел миловать и возвышать верных слуг. Борис привлек служилых людей тем, что во время коронации пообещал последнюю рубашку отдать. Василий, увы, харизмы был лишен. Да и каково олицетворявшему «старину» члену древнего рода выступать в роли площадного агитатора или отказываться от права «опалы класти»?
В более спокойные времена Шуйский, возможно, усидел бы на престоле и даже - как знать? - удостоился бы похвал от историков, но в эпоху жестокого кризиса требовались отнюдь не только изворотливость и стойкость. В начавшейся немедленно борьбе за власть он не мог даже исполнить собственных обещаний - пришлось сразу же, без всякого церковного суда, свести с кафедры поставленного Лжедмитрием патриарха Игнатия…
Наступил новый этап Смуты - гражданская война. Пожилой обладатель шапки Мономаха делал все, что мог: заменял ненадежных воевод, рассылал грамоты с разоблачениями «ведомого вора и росстриги». Кажется, старый боярин действительно не понимал происходящего: как могут люди продолжать верить в самозванца, если есть неопровержимые свидетельства его происхождения и сговора с поляками? Если он растерзан в Москве у всех на глазах? А мощи погибшего в Угличе царевича были объявлены чудотворной святыней…
Шуйскому удалось собрать войска и найти деньги - заинтересованные в сохранении порядка церковные власти передали ему немалые монастырские средства. По совету патриарха Гермогена были устроены всеобщее покаяние и массовые молебны, которые долженствовали сплотить нацию вокруг церкви и государя Всея Руси Василия Ивановича. Последний утвердил новый закон о крестьянах от 9 марта 1607 года: срок сыска беглых увеличивался на 10 лет. Таким образом он хотел расколоть хрупкий союз мужиков и дворян. Люди Шуйского даже переманили на его сторону отряды Ляпунова и Пашкова…
Но успехи оказались эфемерны. Уже летом 1607-го объявился второй Лжедмитрий - личность загадочная до сих пор. В лагере его собралась уж совсем разношерстная компания: изгнанные из Польши тамошние мятежники, гетманы Ружинский и Сапега, признавшая «воскресшего» мужа Марина Мнишек, болотниковские атаманы Беззубцев и Заруцкий, бояре Салтыковы, Черкасские, ростовский митрополит Филарет Романов (отец будущего царя Михаила), запорожские казаки и татары. На их сторону перешли Псков и Ростов, Ярославль и Кострома, Вологда и Галич, Владимир, началась осада Троице-Сергиева монастыря…
Василий как раз в это время надумал жениться, чтобы поскорее продолжить род и оставить наследника. В январе 1608-го состоялась его свадьба с молодой княжной Марией Буйносовой-Ростовской - псковский летописец утверждает, что старый царь страстно был влюблен в молодую жену и ради нее стал в такой неподходящий момент пренебрегать делами. Уже в мае правительственные войска потерпели тяжелое поражение под Болховом, и Москва вновь оказалась в осаде. В стране образовались две полноценные столицы - Москва и ставка Лжедмитрия II, село Тушино, - два правительства и два патриарха - московский Гермоген и тушинский Филарет.
Осада Троице-Сергиева монастыря поляками продолжалась с сентября 1609 по январь 1611 года. (Картина Василия Верещагина «Защитники Троицы
В океане смуты
Стоит заметить, что кроме упоминаемых в учебниках двух Лжедмитриев в те годы объявились в разных концах страны еще не менее 15 самозванцев: Лжедмитрии III и IV, другие «дети» и «внуки» Грозного - «царевичи» Осиновик, Иван-Август, Лаврентий… Такое обилие «родственников» порождало конкуренцию: один только «тушинский вор» повесил семерых своих «племянников», «сыновей» царя Федора - Клементия, Савелия, Симеона, Василия, Ерошку, Гаврилку и Мартынку.
В Москве начался голод. Народ собирался толпой и «с шумом» подступал к кремлевскому дворцу. Царь терпеливо и смиренно уговаривал: потерпите, не сдавайте пока город. Но терпение заканчивалось. Явившиеся в сентябре 1608 года в Тушино очередные перебежчики сообщили: «Шуйскому установлен срок до Покрова, чтобы с «литвой» договорился или государство им оставил». Кстати, как видно из этих свидетельств, московские бояре зрели в Василии отнюдь не самодержца, а «первого среди равных» и не стеснялись ставить ему условия. Тот же искренне пытался их исполнить - как можно скорее договориться с Польшей и удалить иноземцев из лагеря Лжедмитрия II. Он отпустил захваченных в Москве польских послов домой и упросил их подписать мирный договор, согласно которому Сигизмунд III должен был отозвать своих подданных с территории России. Но выполнять соглашение никто, конечно, не собирался - ни король, ни сторонники самозванца. Бесплодно закончились и прямые переговоры с «тушинцами».
Подданные и прежде изменяли царю Василию; теперь же стали устраивать открытые бунты. 17 февраля 1609-го мятежники во главе с Григорием Сунбуловым, князем Романом Гагариным и Тимофеем Грязным потребовали от бояр свергнуть Шуйского и силой вытащили на площадь патриарха Гермогена. В адрес Василия сыпались обвинения: что избран он незаконно своими «потаковниками» без согласия «земли», что кровь христианская льется за человека недостойного и ни на что не потребного, глупого, нечестивого, пьяницу и блудника. Знать, по своему обыкновению, разбежалась по домам, но патриарх, против ожиданий, не потерял присутствия духа и вступился за царя. Тогда уж и сам монарх вышел к толпе, чтобы спросить грозно: «Зачем вы, клятвопреступники, ворвались ко мне с такой наглостью? Если хотите убить меня, то я готов, но свести меня с престола без бояр и всей земли вы не можете». Дрогнувшие заговорщики поступили просто - отправились в Тушино.
Лагерь Лжедмитрия II в Тушино. (Картина Сергея Иванова «В Смутное время
Агония
Шуйский же шел на новые уступки и уловки. Разрешил служилым людям в награду за «осадное сиденье» перевести пятую часть своих поместий в вотчину, то есть - в наследственную собственность. Умело вел пропагандистскую войну - его грамоты обвиняли самозванца и его «литовское» войско в борьбе против православия: «…им оманути всех и прелстя наша крестьянская вера разорити, и нашего государьства всех людей побити и в полон поимати, а досталных людей в своей латынской вере превратити». Обязался простить тех, кто «исторопясь», «неволею» или по неведению целовал крест тому, кто назвался именем Дмитрия. Обещал всем, кто поддержит его борьбу «за всю православную крестьянскую веру» и «на воров помощь учинит» «великое жалованье».
Иные города, испытавшие на себе бесчинства лжедмитриевых молодцов, следовали призыву, но это только обостряло раскол местных дворянских сообществ и сталкивало между собою посадских. Даже благонамеренные люди в этих «покорившихся» пунктах не забывали поминать неудачливому государю: он завладел престолом с помощью своих сторонников и за это терпит бедствие. «Без согласия всей земли сам себя поставил царем, и все люди были смущены этим скорым его помазанием…» - писал позднее в своих размышлениях о Смуте дьяк Иван Тимофеев…
Но вот, в отчаянных попытках спасти себя правительство в феврале 1609-го заключило Выборгский договор со Швецией: за уступку города Корелы с пригородами шведский король предоставлял в распоряжение Москвы 10-тысячный отряд под командованием полковника Делагарди. С помощью этих войск и последних верных русских сил царский племянник, молодой воевода Михаил Скопин-Шуйский успешно стал освобождать от «тушинцев» северные уезды. Это, правда, послужило поводом к прямой интервенции со стороны польского Сигизмунда: осенью того же года его армия вторглась в российские пределы и осадила важнейшую крепость на западной границе - Смоленск. Но все же 12 марта 1610-го армия Скопина-Шуйского торжественно вступила в Москву. Самозванцу пришлось отступить от Тушина на юг. Жители радостно приветствовали своего освободителя. У рода Шуйских появился исторический шанс… Но в апреле на пиру у князя Воротынского герой, 23-летний Михаил, почувствовал себя плохо и через несколько дней скончался. По подозрению современников и историков, был он отравлен женой своего другого дяди Дмитрия Ивановича, видевшего в нем препятствие на пути к трону в случае смерти бездетного государя.
Конечно, смерть Скопина стала настоящим ударом для Василия. Накануне решающих сражений он остался без смелого и удачливого полководца. И нетрудно было понять, что нельзя ставить во главе войска бездарного и трусливого Дмитрия, но… в сущности, на кого еще царь мог опереться? Ведь только ближайшие родственники были кровно заинтересованы в сохранении династии. Так Шуйский принял роковое решение: армия под командованием его брата двинулась под Смоленск.
Командующий бежал, иноземные наемники с легкостью перешли на службу к королю. Победителям достались весь обоз, артиллерия и собранная для уплаты жалованья казна. Через несколько месяцев стан Василия покинули последние союзники - крымские татары хана Богадыр-Гирея, которых он направил против самозванца на юг.
Сил для сопротивления не осталось вообще. Иссякла и народная поддержка. В Москве у Арбатских ворот произошло собрание бояр, служилых и посадских, постановившее окончательно «бывшему государю... Василию Ивановичу всеа Руси отказати и на государеве дворе не быти и вперед на государстве не сидети». Толпа дворян и думных чинов направилась в Кремль. Князь Воротынский объявил Шуйскому решение: «Вся земля бьёт тебе челом; оставь свое государство ради междоусобной брани, затем, что тебя не любят и служить тебе не хотят».
Посмертные странствия
Борис Годунов умер царем. Лжедмитрий I, как ни странно, тоже. Василия Шуйского даже не свергли, а «ссадили» с престола и отправили сначала под домашний арест на собственный двор, а затем - 19 июля - насильно постригли в монахи в Чудове монастыре. Разосланная по городам грамота Боярской думы извещала, что он добровольно согласился на оставление трона - как уходящий в отставку проштрафившийся чиновник, получивший гарантии неприкосновенности: «…и над ним, государем, и над государынею, и над его братьями, убивства не учинити и никакова дурна».
А дальше - размах Смуты и угроза развала государства заставили знать искать выход. В феврале и августе 1610 года были заключены договоры с Сигизмундом III, по которым на русский престол приглашался королевич Владислав при соблюдении условий: не строить католических церквей, не назначать поляков на должности, сохранять существующие порядки (в том числе крепостное право) и менять законы только с санкции Земского собора. Чтобы не допустить в столицу Лжедмитрия, бояре в сентябре впустили туда польский гарнизон. Сам королевич в Россию не торопился (о его переходе в православие так и не договорились), но его отец взял наконец Смоленск и от имени «царя Владислава Жигимонтовича» стал раздавать поместья и воеводства.
В новой политической комбинации живой, хотя и бывший царь Василий оказался лишней фигурой. Невольный инок был сначала отправлен в более отдаленную обитель, Иосифо-Волоколамскую, а в октябре, когда московское посольство уехало договариваться с королем, гетман Жолкевский захватил его с собой в королевский лагерь под Смоленском. Оттуда его и перевезли «как трофей» в Варшаву…
Ну, а после унизительного спектакля на сейме пленника с братьями заключили в Гостынский замок над Вислой. Там 12 сентября 1612 года бывший царь и великий князь Василий Иванович скончался. Спустя два месяца умер Дмитрий. Оставшийся в живых младший из Шуйских, Иван, стал служить Владиславу, пока не был отпущен в Москву. Несколько лет спустя он сказал, что ему «вместо смерти наияснейший король жизнь дал», что можно понимать как признание насильственной гибели старших братьев.
Бывшего царя похоронили сначала в его тюрьме, но потом Сигизмунд распорядился перенести останки Шуйских в специально построенный в Краковском предместье мавзолей, а на мраморной плите у входа высекли имя… польского короля и перечень его побед над Россией: «как московское войско было разбито при Клушине, как взята московская столица и возвращен Смоленск... как взяты были в плен, в силу военного права, Василий Шуйский, великий князь Московский, и брат его, главный воевода Димитрий». Но Романовы о предшественнике помнили и хотели перезахоронить его на родине. Удалось это после Смоленской войны 1632-1634 годов. Владислав наконец официально отказался от титула московского царя и разрешил перенести прах того, кто некогда носил этот титул, на родину. В 1635-м во всех городах на пути следования траурной процессии оказывались почести останкам бывшего государя, а затем они нашли упокоение - наконец-то вечное - в монаршей усыпальнице кремлевского Архангельского собора.
Василий Иванович Шуйский (1552-1612) - русский царь, принадлежащий к (по суздальской линии). Был венчан на царствование в результате заговора против Лжедмитрия 1-го. Василия Шуйского также называют «боярский князь».
Семья
Из биографии Василия Шуйского известно, что он был женат дважды. От первого брака у него детей не было. От второго брака родились две дочери (обе скончались в младенчестве). Так как наследника у царя не было, следующим претендентом на престол должен был стать его брат - Дмитрий Шуйский.
До воцарения
С 1584 г. Василий Шуйский был боярином и главой Московской судебной палаты, принимал участие в качестве воеводы в походах к г. Серпухову (1581, 1583, 1598). В 1586 г. Василий Шуйский был отправлен на недолгое время в ссылку по неизвестным обстоятельствам.
В 1591 г. Шуйский, опасаясь Годунова, признал причиной гибели самоубийство. В это же время он был возвращен в .
В 1905 г. Василий Шуйский принимал участие в походе против , но не особо активно, поскольку не желал победы Годунова. Из-за попытки осуществить переворот Василий Шуйский был выслан вместе с семьей, однако уже в конце 1605 г. был возвращен Лжедмитрием обратно.
Во время (17 мая 1606 г.) Лжедмитрий 1-й погиб, сторонники Василия Шуйского нарекли его царем. Так было положено начало . 1 июня Шуйский получает благословение митрополита на правление.
Василий Шуйский дал крестоцеловальную запись, которая ограничивала его власть. Летом этого же года правление Шуйского признало Годунова убийцей царевича Дмитрия.
Правление
Основные события внутренней и внешней политики правления Василия Шуйского:
- появился новый воинский устав;
- подавлено в октябре 1607 г., что стало вторым этапом Смутного времени;
- заключен договор со Швецией, на основании которого Речь Посполитая дала ход военным действиям. Лжедмитрий 1-й бежал.
Союз со Швецией обернулся для России началом
Портрет Василия Шуйского
Не стало Скопина как раз в ту пору, когда особенно нужен был высокодаровитый вождь, и притом любимый войском. Тушинский вор уже был не опасен Москве; но зато с запада надвигалась на нее и Василия Шуйского более страшная гроза. Когда победы Скопина и его движение к Москве, с одной стороны, а с другой – вторжение Сигизмунда в русские пределы рассеяли тушинское скопище, положение русских бояр и служилых людей, перешедших на сторону самозванца, стало очень затруднительным. Что им оставалось делать? Бежать за самозванцем, потерявшим всякую надежду на успех, было бы совсем неразумно. Идти с повинной головой к Василию Шуйскому было уже поздно. Он щадил и даже жаловал своих каявшихся изменников тогда, когда уходили они от сильного его врага, а теперь мог посмотреть на них совсем иначе. Русские тушинцы решились искать милости у польского короля.
31 января 1610 г. к Сигизмунду явилось их посольство. Тут были люди разных чинов: знатные бояре, дьяки, дворяне... Главными представителями были боярин Михаил Салтыков с сыном Иваном и дьяк Грамотин, ловкий, смышленый, но безнравственный делец.
Большим праздником для тщеславного Сигизмунда было прибытие русского посольства к нему в стан. Торжественно принимал он посольство противников Василия Шуйского в своем шатре, окруженный сенаторами. Униженно приветствовали короля русские послы: Михаил Салтыков поцеловал руку ему и сказал приветствие, поздравил его с прибытием в Русскую землю, заявил, что московский народ расположен к нему и желает отдаться под его покровительство и вверить ему свою участь. А Иван Салтыков выразил от всего русского духовенства благодарность королю за то, что он пожаловал в московскую землю, соболезнуя о всеобщей смуте и разорении ее областей, чтобы при Божией помощи водворить в опустошенной стране мир и спокойствие. Затем дьяк Иван Грамотин сказал самое главное, что всякого звания московские люди бьют челом королю и выражают желание возвести на московский престол вместо Василия Шуйского королевича Владислава с тем только, чтобы король не нарушал святой веры греческого закона, которую столько веков блюли московские люди.
Таким образом, эти послы, выражавшие на самом деле волю только русских изменников, говорили с королем от имени всей Русской земли – являлись самозваными представителями ее и предавали ее Сигизмунду, злейшему врагу русской народности и православия.
Всем лживым уверениям этих послов король верил или притворялся, что верит: это ему было очень выгодно – являлся удобный повод свергнуть Василия Шуйского и водворить польскую власть в Москве.
4 февраля заключен был между королем и посольством договор. Главные условия его заключались в том, чтобы Владислав венчался на царство в Москве по старому обычаю; чтобы святая вера греческого закона осталась неприкосновенною и "учители римские, лютерские и других вер – раскола церковного не чинили; чтобы перемена законов зависела от бояр и всей земли и царь не казнил никого, не осудя прежде с боярами и думными людьми". Стало быть, Владиславу предлагалось не самодержавие, а ограниченная царская власть, какая была у Василия Шуйского. Любопытно следующее условие: "Для науки вольно каждому из народа московского ездить в другие государства христианские, кроме басурманских, поганских , и государь отчин, имений и дворов ни у кого за то отнимать не будет". Видно, что со времен Бориса и Лжедмитрия I мысль о необходимости сближения с Западом и просвещения уже укоренилась и окрепла. Но в то же время тушинские послы требовали, чтобы крестьяне оставались прикрепленными к земле и чтобы холопам вольности не было дано.
И вот как раз в то время, когда русские изменники готовились предать Москву и русский престол в руки полякам, не стало того вождя, в котором лучшие русские люди видели надежду на спасение от внутренних и внешних губителей Русской земли.
Василия Шуйского не любили и не уважали... Нелюбовь к нему сказывалась уже и раньше, и притом очень сильно. Так, 17 февраля 1609 г., когда тушинцы заградили пути в Москву и там настала сильная нужда и дороговизна, то поднялся мятеж, и шумная толпа служилого и черного люда стала дерзко кричать: "Надо переменить царя! Василий сел самовольством, не всею землею выбран!"
Толпа мятежников, по звону набатного колокола, наполнила Красную площадь. Из толпы раздались крики: "Князь Василий Шуйский не люб нам на царстве! Его одна Москва выбрала!"
Несдобровать бы тогда Василию Шуйскому: у него было много и явных врагов, и тайных недоброхотов меж боярами, желавших его свергнуть; но на этот раз его выручил патриарх Гермоген.
– До сих пор Москва, – сказал он народу, – всем городам указывала, а не другие города указывали ей... А что кровь льется, то это творится по воле Божией, а не по хотению царя!
Своими увещаниями патриарх на время образумил мятежников. Но скоро открыт был тайный заговор погубить Василия. Главного виновника казнили. Положение Василия Шуйского становилось все хуже и хуже. Общее недовольство, крамолы и неудача за неудачей преследовали его.
Блестящие успехи Скопина, царского родича, на время примирили было народ с несчастным царствованием Василия Шуйского; но когда неожиданно скончался Скопин и народная молва, хотя и ложная, обвинила в его смерти царского брата и самого царя, то положение его сделалось крайне шатким. В рязанской земле Прокопий Ляпунов начинает волновать народ, требует свержения Василия Шуйского, заводит даже сношения с самозванцем, засевшим в Калуге. Заговорили громче прежнего недоброхоты Василия и в Москве... На свою беду, царь назначил главным предводителем войска, которое готовился вести на Сигизмунда покойный Скопин, своего бездарного брата Дмитрия, не любимого ни войском, ни народом.
Ополчение это, состоявшее по большей части из новобранцев, предводимое неискусным и нелюбимым вождем, двинулось к Можайску. Сигизмунд отправил навстречу русским отряд своего войска под начальством гетмана Жолкевского. Встреча произошла 24 июня 1610 г. между Москвой и Можайском, у деревни Клушино. Первым же напором поляки обратили в бегство русскую конницу, смяли пехоту; наемные иноземцы из русского войска стали передаваться на сторону поляков. Рать Василия Шуйского была разбита наголову. Дмитрий Шуйский и другие воеводы позорно бежали.
После этой победы Жолкевский двинулся к Москве, провозглашая повсюду царем королевича Владислава, а Василия Шуйского – свергнутым. Город за городом сдавались ему, и он уже приближался к столице. С другой стороны спешил к ней Лжедмитрий II из Калуги и 1 июля стал в Коломенском селе; он рассчитывал, что Москва в крайности скорее признает его власть, чем Владислава. Москва волновалась. Грамоты Жолкевского, в которых он сулил Русской земле мир, спокойствие и всякие благодати, если она признает своим царем Владислава, раскидывались по улицам, ходили по рукам, читались громогласно на сходках. Люди, преданные самозванцу, с своей стороны, мутили народ... Многие, не желая повиноваться Василию Шуйскому и думая свергнуть его, вовсе не хотели попасть и в руки самозванцу и тайно согласились с тушинцами, что те покинут его, а москвичи сведут Василия с престола и выберут всей землей нового царя.
Положение Шуйского в Москве становилось со дня на день труднее. Готовилось его свержение.
17 июля Захар Ляпунов с толпой соумышленников явился во дворец и стал дерзко говорить Василию Шуйскому:
– Долго ли за тебя будет литься кровь христианская? Земля запустела; ничего доброго в твое правление не делается! Сжалься над нашей гибелью, положи царский посох, а мы уже сами о себе подумаем!..
Дерзость Ляпунова возмутила Василия Шуйского; он стал бранить мятежника, даже схватился за нож... Но на эту угрозу дюжий Ляпунов ответил:
– Не тронь меня, а не то сомну тебя всего!
В тот же день за Москвой-рекой, у Серпуховских ворот, собралась большая сходка. Тут были бояре, дворяне, торговые люди и проч. Бояре и всякие люди приговорили: бить челом Василию Шуйскому, чтобы он царство оставил, для того что кровь многая льется, а в народе говорят, что он государь несчастливый, многие города украинские его не хотят, и надо его свергнуть. Против этого приговора говорили только некоторые бояре да патриарх, но их не послушали.
С тяжелым поручением сообщить этот приговор Василию Ивановичу и предложить ему в удел Нижний Новгород отправился во дворец царский свояк, князь Воротынский. Василию Шуйскому ничего более не оставалось делать, как отказаться от власти; он из дворца переехал в свой боярский дом.
После этого главные виновники совершившегося свержения послали сказать тушинцам, что Василий сведен с престола и теперь очередь за ними – исполнить свое обещание отстать от самозванца. На это тушинцы насмешливо ответили: "Вы не помните своего крестного целования, и потому своего царя с царства свели, а мы за своего помереть рады!"
Некоторые уже стали жалеть, что свергли злосчастного Василия Шуйского, а патриарх стал требовать, чтобы снова признали Шуйского царем. Многие соглашались с ним. Тогда Захар Ляпунов и его сообщники, опасаясь, чтобы этого не случилось, поспешили в дом к Шуйскому, взявши с собою монахов из Чудова монастыря, и заявили Василию Ивановичу, что для успокоения народа он должен постричься в монахи. Тот вовсе этого не желал, всячески противился, кричал, что он решительно не хочет постригаться. Все было напрасно! Обряд пострижения над Василием Шуйским совершен был насильно: Ляпунов держал его за руки, а князь Тюфякин произносил за него монашеские обеты.
Пострижение Василия Шуйского в монахи. Картина Б. Чорикова, 1836
Патриарх негодовал. Он заявил, что это пострижение не имеет никакой силы, что монахом стал не Шуйский, а тот, кто произносил обеты. Но свергнутого Василия Шуйского свезли в Чудов монастырь. Жена его тоже была пострижена, а братья заключены.
Избрание Василия Шуйского на царство. 19 мая 1606 г. сторонниками Шуйского, возглавлявшего заговор против самозванца Лжедмитрия I, был созван импровизированный Земский собор, на котором Шуйского «избрали» царем. Это было нечто митинга, на котором Шуйский был избран почти демократическим способом. Шуйский не особенно заботился о соблюдении всех тонкостей волеизъявления. Его более беспокоила позиция Боярской думы. И новый царь пошел на ряд уступок, ограничивающих его власть. Шуйский дал крестоцеловальную запись, обещая соблюдать законность: не налагать ни на кого опал и не казнить без суда, не отнимать имущества у родственников осужденных, не слушать «ложных доводов», править вместе с Думой.
Восстание Болотникова. Шуйский с самого начала не пользовался широкой поддержкой. Его избрание признали далеко не все. Во многих регионах стала возникать оппозиция, знаменем которой вновь стало имя царевича Димитрия, который, по слухам, опять спасся. Летом 1606 года движение оппозиции стало приобретать организованный характер. Появился и руководитель – Иван Болотников. Восставшие представляли собой сложный конгломерат сил. Здесь были не только выходцы с низов, но и служилые люди. Они были едины в неприятии новоизбранного царя. После успешной битвы под Кромами в августе 1606 года восставшие занимают Елец, Тулу, Калугу, Каширу и к концу года подступают к Москве. У них не хватает сил для полной блокады столицы, и у Шуйского появляется возможность мобилизовать все ресурсы. К этому времени в стане восставших произошел раскол и отряды Ляпунова (ноябрь) и Пашкова (начало декабря) перешли на сторону Шуйского. Сражение под Москвой 2 декабря 1606 года окончилось поражением Болотникова, который после ряда сражений отступает к Туле. Сам Шуйский выступил против восставших и в июне 1607 года подошел к Туле. Несколько месяцев его войска безуспешно пытаются взять город, пока не догадываются перегородить реку Упу и затопить крепость. Противники Шуйского, положившись на его милостивое слово, открыли ворота. Однако царь все равно расправился с вождями движения.
Война Ивана Болотникова (названная в любимых советских учебниках «первой крестьянской войной») была направлена не сколько на разрушение существующей социальной системы, сколько на перемену лиц и целых социальных групп внутри нее. В условиях кризиса власти Шуйский, стремясь заручиться поддержкой дворянства, издает 9 марта 1607 года обширное крепостническое законодательство, предусматривающие значительное увеличение срока урочных лет. Ссыск беглых стал должностной обязанностью местной администрации. Впервые вводились денежные санкции за прием беглого. Хотя это уложение носило скорее декларативный характер.
Лжедмитрий II. В 1608 г. под Москвой появился новый самозванец – Лжедмитрий II. Он был направлен поляками в лагерь Болотникова, чтобы укрепить пошатнувшуюся веру повстанцев в «царя Дмитрия». Однако соединиться с Болотниковым не успел и осадил Москву, встав лагерем в подмосковном селе Тушине. Современники прозвали его «тушинским вором». В Тушинском лагере были казаки, крестьяне, холопы, служилые люди, даже знатные бояре. Однако главную роль играли поляки, от которых новый самозванец, в отличие от своего талантливого предшественника всецело зависел. Начинается еще одна осада Москвы. Постепенно власть Лжедмитрия распространяется на значительную территорию. В стране устанавливается двоевластие, и не одна из сторон не имела сил чтобы добиться перевеса. Два года существует две параллельные системы власти: две столицы – Тушино и Москва, два государя – цари Василий Иванович и Дмитрий Иванович, два патриарха – Гермоген и Ростовский митрополит Филарет, которого силой привели в Тушино и нарекли «патриархом». Функционировали две системы приказов и две думы, причем в тушинской было немало знатных людей. Это было время нравственного оскудения. Дворяне по несколько раз переходили из одного лагеря в другой ради сохранения нажитого. Военные действия вели к разорениям и потерям.
В сентябре 1608 г. польские отряды осадили Троице-Сергиев монастырь, но взять его в течение 18 месяцев так и не смогли.
Постепенно авторитет Лжедмитрия II стал падать. Разбои казаков и поляков оттолкнули население от «тушинского вора». Крестьяне стали создавать партизанские отряды для борьбы с тушинцами. Однако правительство Шуйского не имело сил для разгрома тушинцев.
В этих условиях царь попросил о помощи Швецию, обещав передать ей Корельскую волость, которую Россия вернула себе по Тявзинскому миру 1595 г. В 1609 г. русские войска М.В. Скопина-Шуйского, племянника царя, и шведский отряд генерала Делагарди разбили тушинцев под Тверью. Но от дальнейшей помощи России шведы уклонились. Для уплаты жалованья шведам вводились новые налоги, что ухудшало положение населения и настраивало его против В.И. Шуйского.
К тому же обращение России за помощью к Швеции дало Польше повод для открытой интервенции в Россию, т.к. Польша и Швеция находились в состоянии войны.
Польская интервенция. В сентябре 1609 г. польские войска вторглись в Россию и осадили Смоленск. Король Сигизмунд отозвал всех поляков из тушинского лагеря, который после этого распался. Лжедмитрий II бежал в Калугу.
В январе 1610 г. М.В. Скопин-Шуйский освободил от осады Троице-Сергиев монастырь и в марте 1610 г. торжественно вступил в освобожденную столицу. Но вскоре он при загадочных обстоятельствах умер. Молва обвинила в его убийстве брата и наследника царя – князя Д.И. Шуйского. Между тем войска польского гетмана С. Жолкевского приближались к Москве. В сражении у дер. Клушино под Можайском царские воеводы были разбиты. С другой стороны к Москве подходил из Калуги Лжедмитрий.
В этой обстановке летом 1610 г. группа бояр и дворян заставила В.И. Шуйского отречься от престола и постричься в монахи. Власть перешла в руки «семибоярщины» (правительство из 7 бояр во главе с Ф. Мстиславским).
Не имея реальной силы и желая избавиться от вора и его притязаний, семибоярщина обратилась к С. Жолкевскому с предложением призвать на русский престол сына польского короля Владислава. (Ранее это же предлагали тушинские бояре. Но если там вероисповедальный вопрос оставался открытым, то Москва ставила обязательным условием переход Владислава в православие). Бояре считали, что при нем они смогут спокойно править страной. В русско-польском договоре подтверждалась крестоцеловальная запись, гарантировалось соблюдение русских обычаев. Заключив договор, бояре впустили поляков в Москву, которые, оказавшись в Кремле, вели себя как завоеватели. Королевич не появился, от его имени правил наместник. Нарушались статьи договора. Для урегулирования разногласий и окончательного достижения договоренности к Сигизмунду, осаждавшему Смоленск, отправилось Великое посольство. Однако король не утвердил договор, не пожелав, чтобы его сын изменял католицизму. Переговоры зашли в тупик, и русские послы оказались на положении пленников.
В России настала пора безвластия. Каждый сам решал, какую власть ему признавать. Одни и те же земли жаловались разными властями разным людям и в результате имели нескольких хозяев. Такое положение было нетерпимо. Выходом стал созыв всенародного ополчения для освобождения Москвы.