«Наш либерал это прежде всего лакей, который только и смотрит кому бы сапоги вычистить.»

(Ф.М.Достоевский)
«Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, лживую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр.»(А.П.Чехов)

«У Льва Гумилева спросил однажды телеинтервьюер:
- Лев Николаевич, вы - интеллигент?
И взвился Гумилев:
- Боже меня сохрани! Нынешняя интеллигенция - это такая духовная секта. Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, но обо всем судят и совершенно не приемлют инакомыслия...»

«Попробуйте задать нашим интеллигентам вопросы: что такое война, патриотизм, армия, военная специальность, воинская доблесть? Девяносто из ста ответят вам: война - преступление, патриотизм - пережиток старины, армия - главный тормоз прогресса, военная специальность - позорное ремесло, воинская доблесть - проявление глупости и зверства...»(генерал-майор, военный историк Е. И. Мартынов)

«Есть такая слабогузая интеллигенция, которая ни о чем не может помолчать, ничего не может донести до места, а через газеты валит наружу все, чем засорится ее неразборчивый желудок».» (историк В.О. Ключевский)

«…Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего все более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей… Раньше они говорили нам, и они действительно так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т.д. и т.п., что именно бесспорным наличием в ней всего этого им и нравится Европа… А теперь что мы видим? По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, все более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. Они никогда так сильно не ненавидели прежние установления, как ненавидят современные направления общественной мысли в России.
Что же касается Европы, то, как мы видим, никакие нарушения в области правосудия, нравственности и даже цивилизации нисколько не уменьшили их расположения к ней… Словом, в явлении, о котором я говорю, о принципах как таковых не может быть и речи, действуют только инстинкты…». (Ф.И.Тютчев)

Напрасный труд - нет, их не вразумишь, -
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация - для них фетиш,
Но недоступна им ее идея.
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы. (Ф.И.Тютчев)

Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды лик увидел,
И нежно чуждые народы возлюбил,
И мудро свой возненавидел.(А. С. Пушкин)

"...русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи, а не на один только порядок, не на русские порядки, а на самую Россию. Мой либерал дошел до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьет свою мать". (Ф.М. Достоевский)

"Если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы". (Ф.М. Достоевский)

Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно. «Интеллектуальным силам», желающим нести науку народу (а не прислуживать капиталу), мы платим жалование выше среднего. Это факт. Мы их бережём. Это факт. Десятки тысяч офицеров у нас служат Красной Армии и побеждают вопреки сотням изменников. Это факт.В. И. Ленин

Мы видели, как критерий классической эпохи, совесть, уступает место двум другим, старому и новому: с одной стороны, это просвещенность, с другой стороны, это интеллигентность как умение чувствовать в ближнем равного и относиться к нему с уважением. Лишь бы понятие «интеллигент» не самоотождествилось, расплываясь, с понятием «просто хороший человек», (Почему уже неудобно сказать «я интеллигент»? Потому что это все равно что сказать «я хороший человек».) Самоумиление опасно. М. Гаспаров

По словарю Даля образовать в отличие от просвещать означает: придать лишь наружный лоск.
Хотя и этот лоск у нас довольно третьего качества, в духе русского языка и верно по смыслу будет: сей образованный слой, всё, что самозванно или опрометчиво зовётся сейчас "интеллигенцией", называть образованщиной.А.И. Солженицын.

Владимир Шляпентох- профессор Мичиганского университета: Я думаю, что под интеллигенцией мы должны понимать наиболее образованный класс общества, это мозг нации. И исчезнуть мозг нации не может по определению

Та часть интеллигенции, которую Ленин обозвал не мозгом нации, а говном нации. Посоветовал бы не опираться на этих всяких либеральных писателей, лауреатов «Букера», авторов этих книг, которые читать невозможно. У нас есть настоящая интеллигенция, на которую и надо опираться», – сказал в интервью Говорухин.

Интеллигенция и создавалась как вещь, которая не сливается в экстазе с властью в России. Так вот, регенерация этого слоя идет очень трудно. С другой стороны, мне кажется, если кого-либо спросить: «Вы культурный человек?», - то ответ будет «да». Поэтому тема интеллигенции, может быть, неинтересна не только потому, что ее нет, но и потому, что все считают себя в какой-то степени уже интеллигентами. Алексей Кара-Мурза, заведующий отделом социальной философии Института философии Российской Академии наук

------------------

Либеральная интеллигенция в России: Кто Вы?

vostrjkova в Интеллигенцию в утиль?

Наша советская интеллигенция - дети рабочих и крестьян, пройдя через высшее образование, становились западниками

Известный режиссёр и артист Станислав Говорухин, возглавляющий предвыборный штаб Владимира Путина, в интервью интернет-изданию Lenta.ru посоветовал будущему президенту «вообще не опираться на либеральную интеллигенцию. Поскольку она по сути своей предательская». При этом Говорухин вспомнил классика марксизма-ленинизма, который по мнению режиссёра именно либералов назвал в своё время «не мозгом нации, а г(. . .)ом».

Интеллигенция - это продолжение доминирующих в обществе интересов в духовной сфере, их легитимация, закрепление в форме ценностей, стереотипов, "социальной логики" (правил вывода, содержательно не совпадающих с логикой научного мышления: "он - красный, он должен умереть"), инженерия механизмов реализации и укоренения этих интересов в умах подрастающего поколения. На определённой ступени развития социума - трансляция ремесленных и производственных навыков, обучение в широком смысле слова, продуцирование и обучение навыкам такого продуцирования "чистого знания", навыков реального и мысленного эксперимента, научной логики.

Но всё это остаётся проекцией на деятельность "выделенного" социального слоя, исходящей из горизонта повседневных практик воспроизводства и экспансии некоего социума - локального или глобального (неважно). Поэтому интеллигенция может быть и либеральной и фашизоидной, и синей в клеточку, т.е. любой .

I. ОБ АРИСТОЛЛИГЕНЦИИ И РОКОВОМ БАРЬЕРЕ НЕПОНИМАНИЯ

Либеральная оппозиционная интеллигенция обожает ёрничать по поводу противоречивости прогосударственной пропаганды и поражаются тому, что это не возмущает массы.

Дело в том, что либеральная интеллигенция среди прочего обладает двумя свойствами: она в наиболее значительной по сравнению с остальными социальными группами является носителем западного логико-рационального сознания, причём в «веберовской» (либерально-протестантистской) его фазе; но одновременно, она считает себя продолжителем русской аристократической традиции, и даже её самозванным душеприказчиком, а посему считает себя морально обязанным следовать аристократическому этосу (не как он был и вполне адекватно показан в «Тронных играх», а как в прочитанном в детстве Дюма и пройдённом в школе курсе русской литературы 19 века).

Прежде всего, либеральная «аристоллигенция» обожает теории заговоров (аристократы ведь должны плести заговоры!) и видят всю политику именно как направленные на неё заговоры. Поэтому обожают давать советы симпатичным им правителям, как им спастись, и предупреждать им несимпатичных о том, что видят их коварную игру насквозь, но она обречена...

Кроме того, в качестве «мещанина во дворянстве» она видит мир «сословно» и «имперски», что как я уже неоднократно говорил, очень помогло Украине, поскольку украинских революционеров московские либералы сочли такой же шляхтой, и поэтому из чёткого следования принципам классовой солидарности сочли своим долгом поддержать их против «возомнивших о себе» мужиков.

Но главное - это то, что аристоллигенция считает ложь со стороны власти (т.е. от формального сюзерена) - гнусным оскорблением, и всё время порываются вызвать власть на дуэль. Ложью же они считают параллельное изложение нескольких официальных версий, кардинально отличающихся друг от друга.

И тут и есть базовое непонимание. Массы (как частично и власть) находятся в фазе сознания мифопоэтического, поэтому, например, общение Сечина и Улюкаева было так же драматургически увлекательно, как воображаемая сцена деловых переговоров Собакевича с Карениным. Власть знает, что мифологического (архаическое) сознание принципиально дуально, а архаический социум ментально многослоен.

Поэтому пропаганда должна одновременно нести весь набор социально необходимых посылов и версий.

Так совсем злобным идиотам будет приятней послушать, что малайзийский «Боинг» сбил украинский истребитель (и непременно израильской ракетой), а «людям», воображающим себя порассудительнее, что сбили украинские ракетчики (с намёком, что стремились попасть в путинский борт)...
Но телевизор один - и обе версии приходилось прокачивать синхронно, причём, непрерывно, создавая информкокон.

Или история с «Матильдой». Ехидничающему по поводу путинских романов со спортсменками, надо было показать нечто сентиментальное про возвышенный роман принца и балерины...
Но массам, которых готовили к превращению гвардии полковника Романова в святые мощи и к возвращению православной монархии, напоминать про нескончаемый блуд императорской фамилии, сочли излишним. А прокатная то сеть едина, почти как «арестантский устав».

Опять таки скандал с «Нуреевым». Вовремя вспомнили брежневский алгоритм отвлечения мира от советских ракет и посадок диссидентов «областью балета».

Но другие, более приземлённого типа деятели, те, кого ядовитый Пелевин назвал "конными чекистами ", как раз носители менталитета упомянутого АУЕ, сообщили, что балет про п*** в Большом (т.е. Главном) театре вызовет непонимание у тех, кто скорости должен будет, подобно тому как сейчас в Венесуэле, класть свой живот на алтарь защиты «легитимной» власти, и они могут сказать, что власть этих п* они защищать отказываются...

Архаические же массы воспринимают официальную информацию не как сведения, подлежащие оценке, но как часть ежедневной литургии в храме государственности. Посему они её не сравнивают, а впитывают... И усваивают в соответствии с тем эмоциональным настроем, который хотят получать именно сейчас...

Это как паства, которой веками нравилось слушать про «кровь младенцев» и про «нет власти, если не от...», потом вдруг стали куда интересней темы братства авраамических религий и то, что Иисус обличал угнетателей и эксплуататоров...

Либералы же такие нюансы не учитывают, и старательно презирают народ, не рвущийся поминутно бросать власти перчатку по такому поводу... Народ же, в свою очередь, не понимает из-за чего так кипишует образованная публика...

II. ХОЧЕТСЯ СНЯТЬ НЕДОПОНИМАНИЕ В ВОПРОСЕ О ДЕМОКРАТИИ

Мои рассуждения о том, что главная угроза отечественной демократии исходит не от воображаемого революционного диктатора (господина Н.), но от презрения к демократии либеральной оппозиции, встречают возражения, построенные на утверждениях об антидемократизме, инстинктивном вождизме/монархизме и латентной фашизоидности народных масс.

Но о массах я не говорю. Очевидно, что именно перечисленные архаические свойства массового менталитета и делают народ призом, трофеем, переходящим вымпелом в череде партий-победителей. Поэтому развитие демократии или окончательный отказ от нё всецело зависит именно от отношения к демократии очередных победителей.

Кроме правопопулистской «партии власти», созданной в свой время как опору авторитарной модернизации, но выродившийся в карикатуру на движение сторонников «консервативной революции» (в переводе на российские исторические аналоги - вместо «октябристов» и столыпинцев - умеренное крыло черносотенцев), у нас есть и оппозиция.

Значимая оппозиция делится на тоталитарную и либеральную. С тоталитарной, ставшей ещё и сателлитом «партии власти», что называется, всё ясно.

Разумеется, есть ещё и нелиберальная демократическая оппозиция. Это левые демократы - сторонники светлой памяти Стаса Маркелова и освобождающегося на днях Сергея Удальцова. И правые демократы - сторонники Вячеслава Мальцева. Но по разным причинам эти движения не смогли развиться или угасли...

Самой идеологически последовательной и статусной по уровню представительности является либеральная оппозиция. И вот именно она во многом поражена демофобией, крайне скептически относится к демократии, понимаемой как уважение воли народа, а не только как честные выборы, свобода митингов и независимый суд.

Далее я приведу знаменитейшую цитату, сразу разъяснив ревнителям иудаизма, что считаю Евангелия бесценным памятником еврейской мысли и еврейских богословских дискуссий первой трети первого века. Вот она: «Соль — добрая вещь; но если соль потеряет силу, чем исправить её? ни в землю, ни в навоз не годится; вон выбрасывают её.» (Лк. 14:34-35).

Если единственная формально уважающая ценности демократии общественная сила не преданна демократии, то её просто неоткуда взяться. Вождя-автократа обуздать можно, найти способ уравновесить новую - революционную - партию власти тоже можно, исторический опыт есть. Но нельзя выращивать демократию из социального слоя, её отвергающего.

Но если этот путь от феодализма и абсолютизма прошли другие народы, значит, пройдут и народы России.

Все фашизоидные черты массового сознания, которые так пугают либералов, это - именно проявления традиционализма как стадиальной особенности.

Однако, в ноябре 1917 года, при выборах Всероссийского Учредительного собрания, и весной 1918 года, при массовом формировании именно Советов как властных органов, в народном менталитете произошло качественное изменение. С этого времени власть воспринималась легитимной только если она была итогом «всенародных выборов».

Разумеется, партия (точнее, две подряд - большевистский «орден меченосцев» и сталинская и послесталинская номенклатурная) не получала власть через выборы, но она/они понималась как выражение «духа народа», как псевдоцерковь, причём, псевдоцерковь квазикатолического толка. Это и есть проявление «соборности».
То же самое относилось к вождям-генсекам-"первосвященникам".
А от президентов уже требуется ритуальное прохождение через выборы.

Поэтому ни одна партия - говорил с 1995 года и продолжаю говорить я - не будет иметь поддержки, если не только не получит большинства, но и у людей не будет ощущения, что окружающие их её поддержали. Именно так случилось с формальной победительницей думских выборов декабря 2011 года - «Единой Россией».

1995 год я вспомнил не случайно. Именно тогда в бизнес-элитах зародилось стремление отказаться от демократии - в пользу «бархатного пиночетизма», «просвещённого» авторитаризма.

В своих публикациях я пытался объяснить, что выбранная линия - путь социального суицида, что облюбованные ими латиноамериканские и восточноазиатские образцы были удачным только потому, что офицерские и правоохранительные кадры набирались из сословия свободных собственников, здесь же «либеральная диктатура» обречена будет опираться на голодных ментов и чекистов, для которых «новые русские» - роскошная кормовая база.

Слова «опричнина» я тогда не употреблял, оперируя понятиями «бонапартизм» и «нероновщина». Но изо всех сил старался предупредить, что победивший класс «независимых бизнесменов» ждёт участь предыдущего класса победителей - «профессиональных революционеров и героев Гражданской».

В итоге, как мы знаем, известной тележурналистке и защитнице предпринимателей от фискального давления ельцинских реформаторов (Чубайс, Немцов, Кириенко, Милов) пришлось стать ещё более известной правозащитницей и возглавить «Русь сидящую».
Опять и опять мне приходиться напоминать, почему в 1849 году на смену победоносному французскому республиканизму пришёл бонапартизм. Победившие весной 1848 года либералы, повторив все рассуждения о гибельности засилья невежественного и завистливого большинства, установили высокие избирательные цензы.

Всё было бы замечательно - возникала «умеренная и аккуратная» «республика ответственных собственников». И тут оказалось, что после окончательного крушения Бурбонов-Орлеанов в глазах общества морально-политическую легитимность имела лишь «проголосованная власть». Поэтому Луи-Бонапарт - племянник Наполеона и гарибальдист, расширевший избирательные права, был триумфально избран президентом, а потом и императором...

Никакие хитроумные построения проектов о власти "только налогоплательщиков", или только имеющих диплом, или схемы выкупа отказа от избирательных прав, различные цензы, усложнения процедур регистрации в качестве избирателя, приведут только к отношению к власти как к узурпаторам. Что открывает идеальную возможность для уже настоящих хунт. Очень удобно дать избирательные права только своим сторонникам. Но очень сложно объяснить остальным, что у них их отбирают.
Народ у нас прост и в простоте душевной понимает демократию не по Карлу Попперу (как свободное публичное соревнование идеологических и политических проектов), но по конституции - как народовластие.
Можно рассуждать, что настоящая демократия - это не власть народа, а власть «демоса».

«Демос» же это античное (а также европейских городов высокого средневековья и возрождения) полисное сообщество людей зрелых, ответственных, кланово и профессионально спаянных, открыто выражающих свою позицию, по нашему - гражданское общество.
Однако, в качестве обоснования ограничения политических прав всё это оказывается бесполезным, поскольку умиляет только и исключительно то вестернизированное меньшинство, которое обосновывает этим своё право на власть.

Неужели история с постыдным крахом «руководящей и направляющей силы» ни чему не научила?!

Тут у либералов (если совсем терминологически точно буржуазных революционеров и буржуазных реформаторов) участь деревенской девушки, выданной в семью, где её притесняют. Она может сбежать. Но на дороге - бродяги, в лесу робин-гуды, в отцовском доме - жалкая участь позора рода и золушки, а добравшись до города, она обречена выбирать между карьерой шалашовки и кабацкой поломойки... Оставшись - сможет выстроить отношения в новой семье, а потом - и "выстроить её".

В качестве послесловия отмечу, что совершенно напрасно русский народ считают «генетически иждивенцем».

Никакого иждивенчества не было ни при царе, ни при большевиках, ни при Сталине и Хрущёве. Повышение цен 1962 года, вызвавшее Новочеркасское выступление, было вызвано ростом себестоимости мясомолочной продукции - следствие повышения закупочных цен для колхозов и совхозов.
И только разработка Самотлора позволила превратить СССР в «страну-экспортёра» (при царе и довоенном Сталине основной экспорта было зерно и лес, потом эта эстафета перешла к углеводородам), и почти тридцать лет удерживать цены как плановоубыточные, создавая тот печально знаменитый инфляционный навес, что так некстати рухнул весной 1991 года.

Но самые юные «застойные иждивенцы» (1965-1991) сейчас приближаются к 60-летним юбилеям... Поэтому пресловутая «иждивенческая ментальность» ещё раз закреплялась в 2004-2014 годах, в декаду «тучных баррелей». Это - не слишком значимое воздействие для того, чтобы роковым образом перестроить народный менталитет. Мудрая социальная политика может вернуть людей к реальности, как их вернул крах социалистического государства в 1992 году...

Стоит только напомнить, что политика превращения строительства авианосцев в общественные мастерские в нашей истории не нова - четыре десятилетия тому назад Брежнев, Косыгин и Устинов щедро расширяли танковое производство - чтобы работяги «уралвагонзаводов» получали премии. Повысить зарплату означало деформировать единую тарифную сеть, простое повышение премий воспринималось как развращение, однако настроение всё более уныло созерцающих пустые полки пролетариев надо было поддерживать, железа же и электричества было вдосталь...

А то, что уже после их смерти развёртывание Рейганом в ФРГ ракет средней дальности похоронит всю их «чингизхановскую» стратегию бронетанкового блица, они ещё не догадывались... И придётся через 15 лет рабочему классу трудового Урала резать на бронелисты почти всё заботливо накопленное для броска «к последнему морю» 60-тысячное танковое поголовье... Но, конечно, что-то оставили для грядущих боёв в Грозном и в Донбассе...

III. НЕМНОГО РОССОФОБИИ И РИСКОВАННЫЕ ОБОБЩЕНИЯ

Меня поражает, что в нашей стране в полемике совершенно спокойно используют собственные дефиниции общеизвестных понятий.

Я искренне признаю, что Россия фонтанирует необычайно важными и интересными открытиями и новациями в науке и культуре, в интеллектуальных сферах...
Потому что до середины двадцатых и с середины восьмидесятых советское/российское общество было в контексте западной культуры, а контакты в сфере науки и научных дисциплин почти не прерывались. К этому имел отношения и я - в самый разгар застоя и Второго этапа Первой Холодной войны наш отдел (Н.Я.Бирмана), как и нескольких других ВИНИТИ АН СССР был занят микрофишированием и составлением РЖ тысяч наименований западных журналов, что рассылалось в десятки советских и российских научных учреждений и библиотек.

Но я отрицаю, что Россия способна на появление принципиальных интеллектуальных инноваций в социальных, политологических и гуманитарных философских областях. Понимание этого маскируется старательными попытками либо переопределить давно известные понятия, либо пропагандировать маргинальные западные теории.
Это же относится и к модной теперь теологии. Православие, в отличие от католицизма, евангелических деноминаций, ислама, иудаизма, буддизма, не составляет общую теологическую систему со значительно более развитыми теологически зарубежными центрами, поскольку с 1918 года Россия - периферия всех окружающих её цивилизаций. С точки зрения заимствований, Могилянская Академия была внешним (европейским) центром православной теологической индукции сравнительно недолго, но и этого хватило для краха неовизантийской концепции «Святой Руси».

Дело в том, что без гражданского общества социология превращается в коллективный психоанализ, политология - внутренняя форма «кремленологии», а философия - без поколений свободной мысли - это секулярная форма теология.

Это как проблемы 10-летнего мальчика, который при самом высоком уровне своего умственного развития не может изобрести дополнительные разделы «Камасутры» - поскольку толком не знает ни как доставить эротическое наслаждение другим, ни как получить самому...

Поэтому дорогим россиянам надо смирить гордыню и осознать, что на многие годы они обречены быть лишь критическими интерпретаторами западных учений и научных школ. У России есть только одно преимущество - возможно оценивать их «незамыленным глазом» и отсутствие инерции демократических институтов, дающая возможность для импровизаций и достаточно свободного подбора вариантов будущих политических и правовых схем.

В журнале «Знамя » за 2004 (№4) была опубликована моя рецензия «Блистательные изобретатели велосипедов » издание репринта самиздатовского реферативного журнала самиздата и «тамиздата» «СУММА ». Так случилось, что этот трёхтомный сборник я получал в жизни дважды - в 1985 году от светлой памяти Андрея Фадина, не задолго до этого вышедшего из "Лефортово", а потом на рубеже 2003-4 годов - в редакции "Знамени ".

Приведу из своего текста отрывок, который кажется мне злободневным, поскольку новый цикл российского деспотизма и самоизоляции как бы вернули нас в интеллектуальную ситуацию, напоминающую ситуацию «вечного 1982 года».

«В 2002 году журнал “Звезда” вернул читателю из недавнего прошлого еще один ценный памятник духовной и интеллектуальной жизни — под редакцией Анатолия Вершика переиздан самиздатовский сборник “СУММА”. Он выходил в период начала самой лютой политической стужи послесталинских времён с 1979 по 1982 год. По историческому значению “Сумму” можно сравнить только с гипотетической попыткой средневековых мыслителей сохранить выдержки из трудов “еретических” и “языческих” философов в разгар деятельности инквизиции.

Всего вышло восемь номеров, из них два — сдвоенных. Сборник представлял собой реферативный журнал самиздата. Это означает, что его авторы — математики Нина и Сергей Масловы совершили настоящий подвиг. Через их руки прошло огромное количество литературы, за одно знакомство с которой можно было получить срок. Сейчас [напомню, это написано в начале дела ЮКОСа и накануне второго путинского срока], когда российское общество давится комом полупереваренной свободы, трудно оценить весь масштаб героизма составителей “СУММЫ”. Они действовали в стране, где не только не было никаких гражданских прав, но само употребление этого словосочетания было неслыханной крамолой. С 1978 года на страну все быстрее опускалась чугунная крышка режима Комитета госбезопасности. Почти все активные инакомыслящие были либо арестованы, либо вытолкнуты в эмиграцию. Даже за кухонную критику существующего порядка людей ждали самые серьезные неприятности. Изучение иврита каралось как госизмена, а крещение детей и чтение Библии — как враждебная вылазка. Интеллигенция еще не знала, что через 7—8 лет придет сладкая и дурманящая гласность, и куда более вероятной воспринималась перспектива прихода к власти неосталинистских сил.

С другой стороны, накануне нового “ледникового периода”, в начале и середине семидесятых, интеллектуальная полемика в России разгорелась необычайно ярко. Все основные доктрины, которые соревнуются сегодня на отечественной общественно-политической сцене, вся их палитра — правые и левые, либералы, поборники доброго социализма, православные сталинисты, сепаратисты, великодержавники и прочее — родом из того периода.
В этом смысле “развод” власти и интеллигенции, который наступил после августа 1968-го (шестьдесят проклятого, когда танки “социалистических империалистов” раздавили Пражскую весну), был необычайно плодотворен для творческой мысли. Власть, разлученная с интеллигенцией, постепенно впадала в унылый технократизм, с отчетливым черносотенным душком. Зато интеллигенция (достойная этого имени) прекратила страдать бредовыми идеями шальных шестидесятых насчёт возвращения “к ленинской чистоте” и вступления в КПСС для “пополнения честными людьми Партии” (именно так, с прописной буквы, поскольку партия власти воспринималась сакрально).

В “штурмовые семидесятые” будущее России воспринималось либо оптимистически, либо трагически, но и те, кто ждал смены коммунизма русским фашизмом, и те, кто пытался узреть в грядущем “постепенные либеральные перемены”, не видели перспективы в реальном зрелом социализме. Интеллигенция пыталась выстроить идеологию нового, посткоммунистического будущего.
Демократы-диссиденты конца семидесятых, в отличие от демократов-популистов конца восьмидесятых, которые совращали советское общество либерализмом, суля неслыханные блага от рынка и многопартийности, вели себя значительно ответственней. Для них демократия (в границах рынка и многопартийности) — это горькое снадобье от тяжкой, почти смертельной болезни имперского тоталитаризма, которой страдала Россия. Однако тогдашние либералы понимали, что рынок и демократия — единственный способ избежать общего коллапса.

Важно, что в семидесятые полемика в диссидентской среде еще велась достаточно уважительно, несмотря на широкий идейный спектр участников. “СУММА” — это поразительный пример непрерывных и живых общенациональных дискуссий. Пусть в них участвовало каждый раз лишь несколько мыслителей и несколько тысяч читателей, передававших из рук в руки пачки слепых машинописных копий, а затем считанные экземпляры контрабандных эмигрантских изданий. Обсуждались важнейшие проблемы общественного переустройства и историософских подходов.

К сожалению, тоталитарный изоляционизм советского общества сыграл злую шутку с участниками споров — они оживлённо обсуждали проблемы, давно решённые европейской мыслью: нужны ли многопартийная система в основе демократии и рынок — в основе экономики; нужна ли плюралистическая демократия вообще или лучше православная теократия.
А талантливые, широко образованные и эрудированные авторы многочисленных самиздатовских трактатов поневоле были вынуждены “изобретать велосипеды”, на которых уже многие десятилетия “раскатывали” народы по ту сторону железного занавеса.

В интеллектуальную обойму России по существу вводились доктрины, рождённые чуть ли не в эпоху Вольтера и Монтескье: необходимость критического подхода в общественных науках, секулярный характер государства, разделение властей, равенство перед законом, естественность рыночных отношений для хозяйственной жизни.

Больше всего это напоминало трогательные и самоотверженные усилия раннесредневековых “возродителей” собирать и обобщать перед лицом тёмных веков остатки античных трактатов.

С другой стороны, не было бы оттоновского и каролингского ренессансов (столь наивных, если взглянуть на них глазами римских философов и писателей IV—V веков) — не было бы и Высокого Просвещения и по европейским чащобам по сей день разгуливали бы сплошные конаны-варвары, пусть и преисполненные христианских добродетелей. Так и у нас — наивная полемика публицистов сахаровского (либерально-западнического) и солженицынского (либерально-почвеннического) направлений готовила общество к восприятию политических программ революционных девяностых... »

Что в моём описании интеллектуальной ситуации 32-38-летней давности перекликается с днём минувшим, а что с нынешней ситуацией контрастирует - решать читателю.

Над тщетными попытками нынешней буржуазии считать себя новой российской аристократией либеральная интеллигенция для виду посмеивается, но в целом она за продолжение этого, что называется, тренда. Патентованные выгодоприобретатели приватизации должны стать нашим дворянством и взять управление страной в свои твердые руки.
То, что дворяне из них получаются не многим лучше, чем из числа бывших кагэбешников, либеральную интеллигенцию не очень мучает.

Либеральная интеллигенция, как в том пошлом анекдоте про двух зэков, по поводу наших буржуазных элит упрямо заявляет: «А нам они нравятся!». Почитайте, к примеру, рассказ Виктора Ерофеева, как однажды у него в гостях собралось сразу пять российских миллиардеров. Это ж не рассказ, это - ода.

Если бы сегодня вместо Прохорова в политику пошел бы любой представитель российского списка «Форбс», либеральная интеллигенция сразу же составила его пламенную группу поддержки. Любой, говорю, миллиардер. То есть тип, ничем кроме наличия необъятных денег до сих пор не подтвердивший своего права претендовать на управление Россией.

Ситуация с самозваной аристократией отчасти отражает ситуацию с самозваной либеральной интеллигенцией.

Дело в том, что класс интеллигенции в Советском Союзе был, как многие до сих пор помнят, действительно обширен. К интеллигенции относились все эти пресловутые физики и лирики, читатели толстых журналов, учителя и даже библиотекари, кандидаты и доктора гуманитарных и прочих наук, инженеры НИИ.

К несчастью, почти все из них были деморализованы либеральными реформами и низведены на маргинальный уровень. Эта интеллигенция исчезла как класс - мало того, либералы еще и оттоптались на них. Ну-ка, давайте вспомним, сколько раз мы читали в прессе про НИИ, где «никто не работал» и «все просиживали штаны»? Ничуть не реже мы слышали про бессмысленность и скудность советской филологической школы - на самом деле, одной из сильнейших в мире, и ныне рассеянной.

Даже не будем затевать долгий разговор о существовании рабочей и крестьянской интеллигенции. Хотя была и такая: собственно, я сам вырос в интеллигентной крестьянской семье и являюсь горожанином в первом поколении: все мои предки в прямом смысле пахали землю, отец первым из числа всей моей многочисленной деревенской родни получил высшее образование и стал сельским учителем. В наши времена об этом вспоминать моветон.

Презрение либеральной интеллигенции ко всем остальным советским видам интеллигенции - вещь очевидная. Сегодня либеральная интеллигенция даже не втайне, а въяве уверена, что никаких других интеллигентов кроме них самих не существует.

Это как-то незримо, но вместе с тем ощутимо рассеяно в воздухе.

Либеральная интеллигенция очень любит возводить свою генеалогию, например, к Чехову или к Михаилу Булгакову, что, хоть и лестно ей самой, никакого отношения к действительности не имеет.
С тем же успехом можно и Блока назвать либералом. Если любой здравомыслящий человек попытался б представить, как Чехов, Блок или Булгаков относились бы к нынешним либеральным витиям - он бы натурально ужаснулся.

Своим оппонентам либеральная интеллигенция очень любит рекомендовать читать «Бесов» Достоевского, и тут вообще все переворачивается с ног на голову. Потому что «Бесы» - именно что антилиберальный роман, и к столь лелеемому либералами февралю 1917 года имеет отношение куда большее, чем к октябрю.

Между прочим, царя свергли либералы, а то мы все время забываем об этом. Неповоротливые большевики, две трети истории Советского Союза тщетно пытавшиеся сдвинуть созидаемый ими строй на позиции консервативной революции, должны были «Бесов» популяризировать и переиздавать, а не наоборот. Тогда б в конце 80-х у интеллигенции была бы реальная возможность узнать многих бесов в лицо.

Но этот процесс задержался на четверть века.

Сегодняшние путешествия по России, желательно не из Москвы Петербург, а из Калининграда во Владивосток, дают удивительное ощущение наличия - да, обедневшей, да, брошенной, да, разрозненной, - но, безусловно, что называется, национально ориентированной интеллигенции. Вовсе не либеральной, но, скорей, как либералы бы сказали - охранительной. И вместе с тем в чем-то куда более радикальной, чем интеллигенция либеральная.

И это тоже парадокс, который либеральная интеллигенция замечать не хочет никак. В России есть огромное количество образованных, воспитанных и крайне полезных обществу людей, которые, не поверите, кардинально иначе, чем либеральная интеллигенция, расценивают и ситуацию в России в целом, и все последние скандалы - от дела «Пусси Райот» до дела Магнитского.

Наверное, надо перечислить несколько отличительных черт либеральной интеллигенции, чтоб было понятно, в чем ее отличие от просто интеллигенции.

Для начала, представители либеральной интеллигенции - категорические антисоветчики. Наверное, не все антисоветчики - либералы, но большинство либералов, ничего тут не поделаешь, неистово презирают все советское.

Между тем, советское - это как раз апофеоз народного участия в истории. И в самом высоком смысле, и в самом дурном. С одной стороны, - это серебряный век простонародья, давший России целую плеяду имен ученых, военачальников, писателей, музыкантов, режиссеров: чего бы нам теперь не рассказывали про «вертикальную мобильность» царского времени - там и близко не было подобной ситуации. С другой стороны - да, неотъемлемая часть советского проекта - все те безобразия, которые творила «чернь»: отменить их невозможно, и забыть не удастся.

Однако либеральная интеллигенция видит в большевистской революции и советской истории исключительно «окаянные дни» и всевластие «кухарок».

В итоге, когда наши либералы рассказывает, как они любят народ, я почему-то втайне думаю, что под «народом» они имеют в виду по большей части свое отражение в зеркале.

Именно поэтому либеральная интеллигенция так любит повторять, что она не обязана любить народ в его худших проявлениях - а любит его за лучшие качества. Вот я и говорю: либеральная интеллигенция - любит под видом народа себя как носительницу лучших качеств народа.

И пусть вас не вводит в заблуждение недавнее участие ряда либеральных деятелей в недавних массовых протестах.

В целом либеральная интеллигенция никакой революции не желает. Она желает другого - оседлать любые стихийные процессы, чтоб истинно национальной революции не случилось. Народа, ну, то есть, черни либералы втайне ужасно боятся, и сделают все, чтоб чернь в свои руки власть не взяла никогда. А то «мы помним, чем все это закончилось».

Что еще раз подтверждает, с каким неприятием и ужасом взирает либеральная интеллигенция на «чернь»: противникам «черни» можно простить все, что угодно. И если эта «чернь» приходит к власти, то пусть тогда страны такой не будет вообще в природе.

Свобода больше Родины - вот главный, но не произносимый вслух жизненный постулат либеральной интеллигенции. Вместе с тем сказать, что либералы не любят Россию - было бы и глупо, и подло. Они ее любят, но выборочно. Новгородскую республику, Александра Освободителя, февральскую революцию любят. Матушку Екатерину иногда, но реже, реже. Выбор, в общем, не густой, но все больше, чем ничего.

И наш либерал, в России неустанно разглагольствующий на тему местного фашизма и ожидаемых погромов, по какой-то малообъяснимой причине, будучи в гостях у прибалтийских или украинских соседей, с их улицами и площадями, названными в честь натуральных профашистских людоедов, этих вопросов не касается категорически. Объясняется все, опять же, просто: «национальные герои» воевали против советской власти, это важно, это ценится.

Интеллигент либерального образца с огромным нежеланием выступает в качестве адвоката России, когда о ней заходит речь - а вот в качестве обвинителя по любому вопросу готов выступать сплошь и рядом.

В целом же жизненная философия либеральной интеллигенции кроется в неустанных мантрах об эволюции (им очень нравится это слово), она же - социал-дарвинизм (это слово им не очень нравится, хотя разницы никакой).

Под эволюцией они понимают исключительно торжество либеральных ценностей, а все, входящее с этими ценностями в противоречие, числят по разряду «мракобесия». Любая дорога, помимо либеральной - «тупиковая ветка истории», утверждают либералы, причем с таким апломбом, словно уже прожили историю человечества на тысячу лет вперед и вернулись к нам в день сегодняшний нас просветить.

Мы все поняли, спасибо. Это был хороший и важный урок.

Ответ на этот урок будет короток и прост.

Во-первых.

В советской истории было много ужасного, убогого и ханжеского, мы не слепые и тоже это видим. Но вместе с тем это был момент безусловной реализации народного потенциала - причем реализации во многом ошеломительно успешной.

Будущая Россия нуждается именно в этом: высвобождении национальных сил.

Высвобождение должно произойти не на основе вашей пресловутой дарвинистской концепции конкуренции и частной инициативы, а в результате смены неолиберальной экономической модели на модель просвещенного патернализма.

Во-вторых.

Буржуазия - это не наша аристократия, в основной своей массе, за редкими исключениями, никогда ей не будет, и ждать этого чудесного превращения целому (вымирающему с огромной скоростью) народу - нет никакого резона.

Нынешняя власть либеральна в силу той простой причины, что освободила деньги. Либерализм - это свобода, верно? В России деньги свободны как мало где в мире. Эти деньги плавают где хотят и не очень охотно возвращаются сюда - а должны пастись здесь, в России, и работать только на Россию.

В третьих.

Православие ни в чем перед вам не виновато, и вред от неразумных действий отдельных священников тысячекратно ниже той колоссальной пользы, что приносит институт церкви России и русским людям.

Ну и, ничего не поделаешь, Родина важнее вашей свободы.

(процитировано частично)