(233 слова)

Стихотворения - одна из тех вещей в мире, которая полностью выстрадана человеком: его душевной кровью, болью, страданием. Это облаченный в отточенный слог и рифму крик сердца. Средством успокоения и умиротворения для Фета являлась природа, и это стало главной темой творчества автора.

Через стихотворения, где преимущественно ткались пейзажные зарисовки, он преодолевал свои страдания. Соответственно, природа являлась в чистом виде музой для Фета, а вместе с тем - и средством исцеления душевных ран. Почти для всех поэтов природа была символом свободы, внутреннего и внешнего раскрепощения.

Природа даёт нам бесчисленное количество незаменимых символов и образов. Бездонные моря, безбрежные луга, перевернутый океан неба со своей бесчисленной живностью в виде космических светил, - всё это со страшной силой атакует фантазию любого творческого человека. Он особенно тонко чувствует красоту, поэтому она оказывает на него целительное воздействие. Фет чувствовал это и воспевал прелесть естества, очищая свою душу. Именно поэтому его называли адептом концепции чистого искусства.

Поэт прибегает к олицетворению, когда природные явления наделяются человеческими чертами, начинают с ними отождествляться, но, фактически, здесь и нет никакого противопоставления, ведь люди, всё человеческое - это элементы всё той же природы. Поэтому когда мы вдохновлены ей, - мы вдохновлены первозданной материей: чистой и живой. Мы прикасаемся к тому, из чего произошли и благодаря чему существуем; мы отдаём в своём роде дань за то, что появились на свет, и за то, что вообще способны испытывать такие сильные чувства и переживания, которые Фет и воплощал в своих стихотворениях.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Судьба Фета складывалась не совсем удачно. На протяжении долгих лет он упорно добивался дворянского звания и получения фамилии Шеншин.

После окончания университета Фет поступил на военную службу унтер-офицером кирасирского полка, чтобы «выслужить» дворянство.

В Херсонской губернии, где квартировал полк, у молодого Фета случился роман с Марией Лазич, дочерью отставного генерала-вдовца, обрусевшего серба, человека небогатого. Оказалось, что Мария близка ему по духу и с ранних лет любит его стихотворения. В одном из писем Фет признавался: «.. .Я встретил девушку - прекрасного дома и образования - я не искал ее - она меня; но - судьба, и мы узнали, что были бы очень счастливы...» Но Фет переступил через свою любовь - он пожертвовал ею ради достижения главной цели своей жизни: дворянского звания и богатства.

Многие не понимали, как в Афанасии Фете могут уживаться тонкий лирик и человек холодного рассудка. «Что ты за существо - не понимаю, -недоумевал Яков Полонский. - Откуда у тебя берутся такие елейно-чистые, такие возвышенно-благоуханные стихотворения?.. Если ты мне этого не объяснишь, то я заподозрю, что внутри тебя сидит другой, никому не ведомый, и нам, грешным, невидимый человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд, и окрыленный!»

Разумеется, никаких объяснений другу Фет не дал, а в своих мемуарах утаил имя Марии Лазич, назвав девушку Еленой Лариной.

Мария мучилась, не понимая, почему Фет отвергает ее любовь, и только его письма были утешением. Конец ее был трагическим: девушка легла на диван, раскрыла книгу и... закурила. От брошенной на пол непогашенной спички вспыхнуло ее белое кисейное платье. Мария бросилась на балкон, но на свежем воздухе пламя охватило ее до головы, и девушка скончалась в страшных муках...

А что же Фет? Он хладнокровно писал приятелю: «Я ждал женщины, которая поймет меня, - и дождался ее. Она, сгорая, кричала: «Во имя неба, берегите письма!» - и умерла со словами: он не виноват, - а я».
Подобным же образом сложились отношения Фета с Александрой Львовной Бржеской, молодой женой, а затем вдовой херсонского помещика. Будучи уже женатым человеком, Фет не прекращал с ней переписки, даже звал ее поселиться у него в имении, но...

В 1853 году Фету удалось перевестись в гвардейский уланский полк, расквартированный в районе Волхова. Теперь у него появилась возможность бывать в Петербурге, и не только по литературным делам - как одержимый, он хлопотал о дворянстве. Фет стал сотрудничать с журналом «Современник», который в ту пору редактировал Некрасов, познакомился с Тургеневым. Однако, по свидетельству А.Я. Панаевой, «Тургенев находил, что Фет так же плодовит, как клопы, и что, должно быть, но голове его проскакал целый эскадрон, отчего и происходит такая бессмыслица в некоторых его стихотворениях. Но Фет вполне был уверен, что Тургенев приходит в восторг от его стихов...»

Однако великий романист, высоко ценивший лирику Фета, со временем охладел к его творчеству - Иван Сергеевич верно заметил, что поэт перестал развиваться, что его стихи бедны по содержанию, и в письмах к Полонскому не раз отмечал, что Фет «перепевает себя».

1 (13) мая 1866 года Тургенев, возлагавший теперь надежды на поэзию Полонского, писал ему: «...Да не остынет в тебе этот жар, который с каждым годом исчезает в наших современниках». Прочитав в 1871 ГОДУ в журнале «Вестник Европы» стихотворение Полонского «Натрный ключ», Тургенев сообщил автору, что нашел в стихотворении «счастливые обороты», и с удовлетворением заметил: «Тебя муза не покинула, не то, что нашего бедного Фета». А в письме Фету от 29 марта (10 апреля) 1872 года упрекал поэта в недостатке «тонкого и верного чутья внутреннего человека, его душевной сути...» В шутку говоря о «поэте Фете» в третьем лице, Тургенев заметил, что в этом отношении «не только Шиллер и Байрон, но даже Я. Полонский побивает его в пух и прах».

По всему видно, что Тургенев ценил творчество Полонского гораздо выше лирики Фета, в то время как поэзию Некрасова терпеть не мог. Сегодня нет смысла выстраивать поэтов по ранжиру. Суть в другом: Полонский и Фет дружили с юных лет, и Полонский в письме Тургеневу от 14 (26) июня 1870 года вопрошал: «Где Фет? Господи! как был бы я рад его увидеть... Мне просто хочется с ним повидаться и, обнимая его, так сказать, вместе с ним обнять нашу старую - некогда молодую поэзию».

Попытавшись жить литературным трудом, Фет вскоре пришел к выводу, что прокормиться стихами невозможно, и еще настойчивей стал хлопотать о дворянстве. Наконец, в 1873 году, его прошение было удовлетворено. Тщеславный разночинец Фет стал потомственным дворянином, «трехсотлетним Шеншиным».

Обрадованный Афанасий Афанасьевич отправил жене письмо с требованием заменить все метки на столовом серебре, почтовой бумаге, белье - заменить фамилию Фет на Шеншин. «Теперь, когда все, слава Богу, кончено, ты представить себе не можешь, до какой степени мне ненавистно имя Фет. Умоляю тебя никогда его ко мне не писать, если не хочешь мне опротиветь. Если спросить: как называются все страдания, все горести моей жизни, я отвечу: имя Фет». Добившись дворянского звания, практичный и расчетливый Фет в 1860 году купил двести десятин земли в родном Мценском уезде Орловской губернии и переселился в деревню Степановку, где занялся помещичьими делами. Он создал на своих землях конезавод, строил хозяйственные постройки и мельницы, десять лет прослужил мировым судьей. На долгих два десятка лет он практически отошел от литературы, на досуге занимался философией да писал статьи, в которых яростно призывал защищать помещичью собственность от крестьян и наемных рабочих, словно не понимая, что именно они, крепостные и батраки, эту самую собственность своим трудом и создали.

Тургенев сообщал Полонскому о Фете в письме из Спасского от 21 мая (2 июня) 1861 года: «Я видел Фета в самый день моего приезда сюда - 9 мая - и теперь скоро опять увижу его: вместе с Толстым (Львом) мы отправляемся в его деревню (за 60 верст отсюда) - которая поглощает всего его с ног до головы. Он теперь сделался агрономом - хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресл - с какими-то волосяными вихрами за и под ушами, - о литературе слышать не хочет и журналы ругает с энтузиазмом. Я, однако, сообщу ему твое письмо и твои стихи: он любит тебя от души».

Тургенев обижался на Фета за то, что тот, как заправский помещик, писал ему: «Покупайте у меня рожь по 6 руб., дайте мне право тащить в суд нигилистку и свинью за проход по моей земле, не берите с меня налогов - а там хоть всю Европу на кулаки!»

Разумеется, такие пассажи Фета вызывали критику демократически настроенных литераторов. В журнале «Русское слово» критик отмечал, Что Фет в своих стихах «придерживается гусиного миросозерцания», а Д.И. Писарев в одной из своих статей писал об итоговом сборнике сти-ков Фета, что его стихи годятся лишь «для оклеивания комнат под обои и для завертывания сальных свечей, мещерского сыра и копченой рыбы».

Полонский не узнавал своего друга студенческих лет, словно переродившегося из талантливого поэта в преуспевающего землевладельца-помещика. Ему, человеку мягкому и незлобивому, было глубоко чуждо частнособственническое мировоззрение Фета, его откровенное стяжательство и неприкрытая жадность. Полонский, в детские годы запросто игравший со своими сверстниками, крепостными мальчиками и девочками, никогда не смог бы обидеть их и в солидном возрасте. Да и своего имения у Полонского не было...

В 1877 году Фет продал свое имение Степановку за 30 тысяч рублей и купил другое, гораздо большего размера, - Воробьевку, за которое было уплачено втрое больше - 105 тысяч рублей. К тому времени Фет был состоятельным человеком: он выгодно женился на Марии Петровне Боткиной, дочери крупного московского купца и сестре его приятеля, литератора и критика «эстетического направления» Василия Петровича Боткина. Имение ранее принадлежало помещику Ртищеву и находилось в Щигровском уезде Курской губернии, на реке Тускари. Площадь земель составляла 850 десятин, из них 300 десятин занимал лес. Добраться до имения большого труда не составляло: Воробьевка находилась н 12 верстах от железнодорожной станции Коренная Пустынь Московско-Курской железной дороги и в 25 верстах от губернского центра.

Деревня располагалась на левом, луговом, берегу реки, и серые крестьянские избы издали походили на диких уток, вышедших прогуляться по траве. Барский дом со всеми хозяйственными постройками находился на правом берегу, возвышенном и живописном. Он, словно рачительный хозяин, смо-I рел глазами высоких окон на противоположный берег Тускари. Усадебный 1ом, как и другие служебные помещения, был выстроен из камня. А вокруг шумел листвой огромный парк. Вековые дубы тянули к солнцу свои узловатые ветви. В чаще свистели и перекликались соловьи и другие певчие птахи, над парком кружили крикливые грачи, а по направлению к реке, изогнув свои длинные шеи, медленно пролетали по небу боязливые цапли.

Перед усадебным домом, прямо под балконом, шумел водяными струями фонтан, а по спуску от дома к реке тянулись яркие цветники...

Вот как описывал новое имение Фета его друг и «литературный советник», философ, публицист и критик Николай Николаевич Страхов: «Каменный дом окружен с востока каменными же службами, а с юга и с запада огромным парком на 18-ти десятинах, состоящим большею частью из вековых дубов. Место так высоко, что из парка ясно видны церкви Коренной Пустыни (старинный монастырь, расположенный по соседству, который дал название железнодорожной станции и славящейся с XVIII века ярмарке. - А.П.). Множество соловьев, грачи и цапли, гнездящиеся в саду, цветники, разбитые по скату к реке, фонтан, устроенный в самом низу против балкона, - все это отразилось в стихах владельца, писанных в этот последний период его жизни».

Воробьевка очаровала Фета и пробудила его долгое время дремавшие творческие силы. Как он впоследствии признавался в одном из писем, «.. .С 60-го по 77-й год, во всю мою бытность мировым судьею и сельским тружеником, я не написал и трех стихотворений, а когда освободился от того и другого в Воробьевке, то Муза пробудилась от долголетнего сна и стала посещать меня так же часто, как на заре моей жизни».

Купив новое имение, Фет сразу стал приводить его в порядок. Усадебный дом был заново оштукатурен и покрашен, внутри были перестелены полы, переклеены обои и заново переложены все печи. Антресоли Инд парадными комнатами превратились в кабинет поэта, библиотеку и бильярдную. Полуразрушенная теплица была восстановлена, и сюда из пепановской оранжереи с большой осторожностью перевезли кипарисы И лимоны, кактусы и абрикосы, розы и различные диковинные цветы. Ныстроили конный двор, куда перевели лошадей из Степановки...

Став богатым помещиком, Фет все теплое время года, с апреля по по ноябрь, начиная с весны 1878 года, проводил в своем имении, а зимой жил в Москве, в собственном доме на Плющихе, купленном в 1881 году. Отличаясь строгостью к крестьянам, для друзей, которые у него нередко гостили, он оставался по-прежнему гостеприимным и хлебосольным хозяином.

Когда Полонский и Фет после двенадцатилетнего мучительного для Обоих разрыва отношений примирились, Афанасий Афанасьевич признавался стареющему «певцу грез» в письме от 26 декабря 1887 года:

Я бы не знал, с чего начать мне это письмо, если бы твой чин настоящего прирожденного поэта не гарантировал мне чуткого понимания моих речей по первому слову. Напрасно напоминать тебе наши постоянные дружеские, или лучше сказать, братские, отношения в течение сорока лет; напрасно говорить, что ты один из четырех человек, которым я в жизни говорил «ты»; (Фет в своих письмах к Полонскому обращался к нему следующим образом: «Любезный друг Яков Петрович!», «Старый дружище Яков Петрович!», «Исконный и дорогой дружище Яков Петрович!» - А.П.); напрасно говорить, что я никогда ни на минуту не переставал ценить тебя как человека и ставить в излюбленных мною стихотворениях рядом с Лермонтовым и Тютчевым».

С получением дворянского звания самолюбие Фета было удовлетворено, но, как выяснилось впоследствии, лишь на краткий срок. Помещику Шеншину этого показалось мало, и он на склоне лет пустился в погоню за разными почестями. К пятидесятилетию своей литературной деятельности он буквально выпросил себе придворное звание камергера. Полонский, услышав об этом, писал Фету в декабре 1888 года: «Кто-то, вероятно, в шутку, говорил мне, что ты просишься в камергеры. Верить этому не хочу, потому что не можешь ты не сознавать, что звание поэта выше, чем сотня камергеров, из которых, наверно, целая половина гроша медного не стоит».

Фет не внял увещеванием друга, более того - обиделся на него. Однако искорка обиды потухла, как только вожделенное звание камергера было пожаловано.

Полонский, немного удивленный и озадаченный, написал Фету: «Если верить сегодняшнему № газеты «Новое время», ты - камергер высочайшего двора... Если ты этим порадован, то радуюсь и я. Если ты доволен, то и я доволен. Судить о тебе по своей собственной натуре считаю несправедливостью».

Болезненное честолюбие Фета было непонятно Полонскому. Как такое могло случиться: его давний друг, ныне больной старик, страдающий от удушья, изнывает на дворцовых приемах, к месту и не к месту надевает камергерский мундир... И ради чего все это?

Тургенев скептически смотрел на все потуги Фета выбиться в люди высшего света и с иронией писал ему по этому поводу: «Как Фет, Вы имели имя, как Шеншин, Вы имеете только фамилию».

В отличие от настойчивого, болезненно самолюбивого и тщеславного Фета, Полонский был человеком мягким, добродушным, открытым и не ставил перед собой каких-либо определенных целей, кроме одной - бескорыстного служения русской словесности.

Афанасий Афанасьевич Фет (настоящая фамилия Шеншин) (1820-1892) - русский поэт, член-корреспондент Петербургской АН (1886).

Афанасий Фет родился 5 декабря (23 ноября по старому стилю) 1820 года в селе Новоселки Мценского уезда Орловской губернии. Он был внебрачным сыном помещика Шеншина и в четырнадцать лет по решению духовной консистории получил фамилию своей матери Шарлотты Фет, одновременно утратив право на дворянство. Впоследствии он добился потомственного дворянского звания и возвратил себе фамилию Шеншин, но литературное имя - Фет - осталось за ним навсегда.

Афанасий учился на словесном факультете Московского университета, здесь он сблизился с Аполлоном Григорьевым и входил в кружок студентов, усиленно занимавшихся философией и поэзией. Еще студентом, в 1840 году, Фет издал первый сборник своих стихотворений - "Лирический Пантеон". В 1845-1858 годах он служил в армии, затем приобрел большие земли и стал помещиком. По своим убеждениям А. Фет был монархистом и консерватором.

Происхождение Афанасия Афанасьевича Фета до сих пор остается до конца не выясненным. Согласно официальной версии, Фет был сыном орловского помещика Афанасия Неофитовича Шеншина и Шарлотты-Елизаветы Фет, сбежавшей от своего первого мужа в Россию. Бракоразводный процесс затянулся, и свадьба Шеншина и Фет произошла только после рождения мальчика. По другой версии его отцом был первый муж Шарлотты-Елизаветы Иоганн-Петер Фет, но ребенок родился уже в России и был записан под фамилией своего приемного отца. Так или иначе, в возрасте 14 лет мальчик был признан незаконнорожденным и лишен всех дворянских привилегий. Это событие, в одночасье превратившее сына богатого русского помещика в безродного иностранца, оказало глубокое влияние на всю последующую жизнь Фета. Желая оградить сына от судебных разбирательств относительно его происхождения, родители отправили мальчика в немецкую школу-пансион в городе Верро (Выру, Эстония). В 1837 полгода провел он в московском пансионе Михаила Петровича Погодина, готовясь к поступлению в Московский университет и в 1838 стал студентом историко-филологического отделения философского факультета. Университетское окружение (Аполлон Александрович Григорьев, в доме которого Фет жил во все время своего обучения, студенты Яков Петрович Полонский, Владимир Сергеевич Соловьев, Константин Дмитриевич Кавелин и др.) как нельзя лучше способствовало становлению Фета как поэта. В 1840 он выпустил первый сборник «Лирический Пантеон А. Ф». Особого резонанса «Пантеон» не произвел, однако сборник заставил обратить на себя внимание критиков и открыл дорогу в ключевые периодические издания: после его публикации стихи Фета стали регулярно появляться в «Москвитянине» и «Отечественных записках».

Ты говоришь мне: прости! Я говорю: до свиданья!

Фет Афанасий Афанасьевич

Надеясь получить дворянскую грамоту, в 1845 году Афанасий Афанасьевич записался в кирасирский орденский полк, расквартированный в Херсонской губернии, в чине унтер-офицера, уже через год он получил звание офицера, однако незадолго до этого стало известно, что отныне дворянство дает только чин майора. В годы херсонской службы в жизни Фета разразилась личная трагедия, наложившая отпечаток на последующее творчество поэта. Возлюбленная Фета, дочь отставного генерала Мария Лазич, скончалась от полученных ожогов - ее платье вспыхнуло от по неосторожности или нарочно уроненной спички. Версия самоубийства кажется наиболее вероятной: Мария была бесприданницей, и ее брак с Фетом был невозможен. В 1853 году Фет был переведен в Новгородскую губернию, получив возможность часто бывать в Петербурге. Его имя постепенно возвращалось на страницы журналов, этому способствовали новые друзья - Николай Алексеевич Некрасов, Александр Васильевич Дружинин, Василий Петрович Боткин, входившие в редакцию «Современника». Особую роль в творчестве поэта сыграл Иван Сергеевич Тургенев, подготовивший и опубликовавший новое издание стихотворений Фета (1856).

В 1859 году Афанасий Афанасьевич Фет получил долгожданный чин майора, однако мечте вернуть дворянство не суждено было тогда исполниться - с 1856 этот титул присуждался только полковникам. Фет вышел в отставку и после продолжительной поездки за границу обосновался в Москве. В 1857 женился на немолодой и некрасивой Марии Петровной Боткиной, получив за ней солидное приданое, позволившее приобрести поместье в Мценском уезде. «Он сделался теперь агрономом - хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресл... о литературе слышать не хочет и журналы ругает с энтузиазмом», - так комментировал произошедшие с Фетом перемены И. С. Тургенев. И действительно, в течение долгого времени из-под пера талантливого поэта выходили только обличительные статьи о пореформенном состоянии сельского хозяйства. «Людям не нужна моя литература, а мне не нужны дураки», - написал Фет в письме к Николаю Николаевичу Страхову, намекая на отсутствие интереса и непонимание со стороны современников, увлеченных гражданской поэзией и идеями народничества. Современники отвечали тем же: «Все они (стихи Фета) такого содержания, что их могла бы написать лошадь, если бы выучилась писать стихи», - так звучит хрестоматийная оценка Николая Гавриловича Чернышевского.

К литературному творчеству Афанасий Фет вернулся лишь в 1880-х годах после возвращения в Москву. Теперь он уже был не безродный бедняк Фет, а богатый и уважаемый дворянин Шеншин (в 1873 сбылась, наконец, его мечта, получена дворянская грамота и фамилия отца), умелый орловский помещик и владелец особняка в Москве. Он снова сблизился со своими старыми друзьями: Полонским, Страховым, Соловьевым. В 1881 увидел свет его перевод основного труда Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление», год спустя - первой части «Фауста», в 1883 - сочинений Горация, позже Децима Юния Ювенала, Гая Валерия Катулла, Овидия, Марона Публия Вергилия, Иоганна Фридриха Шиллера, Альфреда де Мюссе, Генриха Гейне и других знаменитых писателей и поэтов. Небольшими тиражами выходили сборники стихов под общим названием «Вечерние огни». В 1890 году появились два тома мемуаров «Мои воспоминания»; третий, «Ранние годы моей жизни», был опубликован посмертно, в 1893 году.

К концу жизни физическое состояние Фета стало невыносимым: резко ухудшилось зрение, обострившаяся астма сопровождалась приступами удушья и мучительнейшими болями. 21 ноября 1892 Фет продиктовал своей секретарше: «Не понимаю сознательного преумножения неизбежных страданий, добровольно иду к неизбежному». Попытка самоубийства не удалась: поэт скончался раньше от апоплексического удара.

Все творчество Фета может быть рассмотрено в динамике своего развития. Первые стихи университетского периода тяготеют к воспеванию чувственного, языческого начала. Прекрасное обретает конкретные наглядные формы, гармоничные и завершенные. Между духовным и плотским мирами не существует противоречия, есть то, что их объединяет - красота. Поиск и раскрытие красоты в природе и человеке - вот основная задача раннего Фета. Уже в первом периоде появляются тенденции, характерные для более позднего творчества. Предметный мир станл менее четким, а на первый план вышли оттенки эмоционального состояния, импрессионистические ощущения. Выражение невыразимого, бессознательного, музыки, фантазии, переживания, попытка ухватить чувственное, не предмет, а впечатление от предмета - все это определило поэзию Афанасия Фета 1850-1860-х годов. Поздняя лирика писателя складывалась во многом под влиянием трагической философии Шопенгауэра. Для творчества 1880-х годов характерна попытка уйти в другой мир, мир чистых идей и сущностей. В этом Фет оказался близок эстетике символистов, считавших поэта своим учителем.

Афанасий Афанасьевич Фет скончался 3 декабря (21 ноября по старому стилю) 1892 года, в Москве.

"Его статьи, в которых он ратовал за интересы помещиков, возбуждали негодование всей передовой печати. После долгого перерыва в поэтической работе, на седьмом десятке своих лет, в 80-х годах Фет выпускает сборник стихов "Вечерние огни", где его творчество развернулось с новой силой.

Фет вошел в историю русской поэзии как представитель так называемого "чистого искусства". Он утверждал, что красота - единственная цель художника. Природа и любовь были главными темами произведений Фета. Но в этой сравнительно узкой сфере талант его проявился с огромным блеском. ...

Афанасий Фет особенно мастерски передавал нюансы чувств, смутные, беглые или едва зарождающиеся настроения. "Уменье ловить неуловимое" - так характеризовала критика эту черту его дарования".

Стихотворения Афанасия Фета

На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.

И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.

А вчера у окна ввечеру
Долго, долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.

И чем ярче играла луна
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.

Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди...
На заре она сладко так спит!

Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;

Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;

Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью
И тебе служить готова;

Рассказать, что отовсюду
На меня веселье веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь - но только песня зреет.

Какие-то носятся звуки
И льнут к моему изголовью.
Полны они томной разлуки,
Дрожат небывалой любовью.

Казалось бы, что ж? Отзвучала
Последняя нежная ласка,
По улице пыль пробежала,
Почтовая скрылась коляска...

И только... Но песня разлуки
Несбыточной дразнит любовью,
И носятся светлые звуки
И льнут к моему изголовью.

Музе

Надолго ли опять мой угол посетила,
Заставила еще томиться и любить?
Кого на этот раз собою воплотила?
Чьей речью ласковой сумела подкупить?

Дай руку. Сядь. Зажги свой факел вдохновенный.
Пой, добрая! В тиши признаю голос твой
И стану, трепетный, коленопреклоненный,
Запоминать стихи, пропетые тобой.

Как сладко, позабыв житейское волненье,
От чистых помыслов пылать и потухать,
Могучее твое учуя дуновенье,
И вечно девственным словам твоим внимать.

Пошли, небесная, ночам моим бессонным
Еще блаженных снов и славы и любви,
И нежным именем, едва произнесенным,
Мой труд задумчивый опять благослови.

Всю ночь гремел овраг соседний,
Ручей, бурля, бежал к ручью,
Воскресших вод напор последний
Победу разглашал свою.

Ты спал. Окно я растворила,
В степи кричали журавли,
И сила думы уносила
За рубежи родной земли,

Лететь к безбрежью, бездорожью,
Через леса, через поля, -
А подо мной весенней дрожью
Ходила гулкая земля.

Как верить перелетной тени?
К чему мгновенный сей недуг,
Когда ты здесь; мой добрый гений,
Бедами искушенный друг?

Учись у них - у дуба, у березы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
И треснула, сжимаяся, кора.

Все злей метель и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы, -
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!

Но верь весне. Ее промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.

Прости и все забудь в безоблачный ты час,
Как месяц молодой на высоте лазури;
И в негу внешнюю врываются не раз
Стремленьем молодым пугающие бури.

Когда ж под тучею, прозрачна и чиста,
Поведает заря, что минул день ненастья, -
Былинки не найдешь и не найдешь листа,
Чтобы не плакал он и не сиял от счастья.

Одним толчком согнать ладью живую
С наглаженных отливами песков,
Одной волной подняться в жизнь иную,
Учуять ветер с цветущих берегов.

Тоскливый сон прервать единым звуком,
Упиться вдруг неведомым, родным,
Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам
Чужое вмиг почувствовать своим,

Шепнуть о том, пред чем язык немеет,
Усилить бой бестрепетных сердец -
Вот чем певец лишь избранный владеет,
Вот в чем его и признак и венец!

Ель рукавом мне тропинку завесила.
Ветер. В лесу одному
Шумно, и жутко, и грустно, и весело,
Я ничего не пойму.

Ветер. Кругом все гудит и колышется,
Листья кружатся у ног.
Чу, там вдали неожиданно слышится
Тонко взывающий рог.

Сладостен зов мне глашатая медного!
Мертвые что мне листы!
Кажется, издали странника бедного
Нежно приветствуешь ты.
1891.

Афанасий Афанасьевич Фет - цитаты

Ночь. Не слышно городского шума. В небесах звезда - и от нее, Будто искра, заронилась дума Тайно в сердце грустное мое.

Мама! глянь-ка из окошка - Знать, вчера недаром кошка Умывала нос: Грязи нет, весь двор одело, Посветлело, побелело - Видно, есть мороз. Не колючий, светло-синий По ветвям развешан иней - Погляди хоть ты! Словно кто-то тороватый Свежей, белой, пухлой ватой Все убрал кусты.

Давно забытые, под лёгким слоем пыли, Черты заветные, вы вновь передо мной И в час душевных мук мгновенно воскресили Всё, что давно-давно утрачено душой. Горя огнём стыда, опять встречают взоры Одну доверчивость, надежду и любовь, И задушевных слов поблекшие узоры От сердца моего к ланитам гонят кровь.

Встречу ль яркую в небе зарю, Ей про тайну свою говорю, Подойду ли к лесному ключу И ему я про тайну шепчу. А как звёзды в ночи задрожат, Я всю ночь им рассказывать рад; Лишь когда на тебя я гляжу, Ни за что ничего не скажу.

Из тонких линий идеала, Из детских очерков чела Ты ничего не потеряла, Но всё ты вдруг приобрела. Твой взор открытей и бесстрашней, Хотя душа твоя тиха; Но в нём сияет рай вчерашний И соучастница греха.

Когда на душе неспокойно, нет ничего лучше, чем посидеть в мягком кресле с томиком стихов в руках. Стихи помогают нам отвлечься от реальных событий, заставляют размышлять на разные темы. На мой взгляд, в поэзии Ф. Тютчева и А. Фета можно выделить три основные направления. Это любовная лирика, стихи о природе и стихи на тему жизни и смерти. Конечно, это далеко не все темы, но я хочу остановиться именно на них, так как они для меня ближе всего. Многие сравнивают поэзию Ф. Тютчева с пушкинской и находят, что они похожи. Но мне кажется, что такая оценка ошибочна. В лирических произведениях А.С. Пушкина слова точно выражают мысль, вое ясно и четко. Из-за этого его стихи слишком реалистичны. Тютчев же передает самые тонкие переживания, ощущения, оттенки чувств, не называя их. через окружающие предметы. В стихотворений «Весенняя гроза» поэт, описывая первый дождь, передает настроение радости:

Люблю грозу в начале, мая,
Когда весенний первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом…

В этих строках столько динамики, жизни; движения, что читатель с легкостью представляет себе картину и события: небо, которое несколько минут назад было голубым, затянулось темными облачками; подул ветер, прохладный и приятный; в наступившей тишине - ожидание грозы; воздух наэлектризован; вдруг громкий стук раздался отовсюду; крупные капли дождя застучали по крышам и окнам домов, по улицам; вода смыла со всего пыль; листья деревьев стали ярко-зеленого цвета.

По первым словам чувствуется, что речь идет не о скучном осеннем дожде, а о майском веселом дождике, которому все рады. И Тютчев, и Фет чрезвычайно нежно относятся к родной природе. Тютчев пишет:

Природа - сфинкс.
И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

Природа - это тайна. Но чувства людей тоже загадочны. У А. Фета есть замечательное стихотворение, ставшее уже хрестоматийным, которое как раз и показывает как через состояние окружающей среды можно дать почувствовать, что, ощущает человек:

Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья…

В этих строках слышится нечто большее, чем просто описание природы. Здесь есть что-то нежное, чувственное. Осторожно и медленно входит рассвет, не торопясь, будто боится помешать чему-то важному. Такая неторопливость и неуверенность рождает таинственность отношений. Это стихотворение о любви, хотя этого слова и нет, но оно звучит между строчек. Я люблю читать стихи о любви. Почему? Наверное, потому, что каждый поэт раскрывает эту тему по-своему. Мне очень нравится, как о любви пишет Тютчев. Создается впечатление, что читаешь не мысли совершенно чужого человека, а твой собственный внутренний мир отобразили на желтых листах типографской бумаги: «Она сидела на полу и груду писем разбирала…», «О, как убийственно мы любим…», «Люблю глаза твои, мой друг…». Всего в нескольких рифмованных строчках поэту удалось выразить то, что я не могу сказать обыденным языком. Его стихи рождают во мне ожидание чего-то прекрасного и неизведанного. Иногда мне самой хочется взять перьевую ручку, лист белой бумаги и написать что-то, хотя бы отдаленно напоминающее или слегка похожее на то, что написано Тютчевым. И у Фета, и у Тютчева не последнее место в творчестве занимают стихи о жизни и смерти.

Поток сгустился и тускнеет,
И прячется под твердый льдом…
Лишь жизнь бессмертную ключом
Сковать всесильный хлад не может…

В начале стихотворения вся природа, ручей находятся в «оцепененье ледяном». Все замедляется, почти останавливается. Но к концу мы видим, что «всесильный хлад» побежден, что ключ не замерз, жизнь не остановилась, смерть, которую отождествляют со льдом и хладом, побеждена. Победа и торжество жизни над смертью.

Отношение Фета к смерти аналогичное. Пока он жив, смерть ему не страшна:

Покуда на груди земной
Хотя с трудом дышать я буду,
Весь трепет жизни молодой
Мне будет внятен отовсюду.

Я не знаю, хотели ли Тютчев и Фет жить вечно, но, несомненно, они оставили заметный след в нашей литературе. Думаю, что и через десять, и через пятнадцать лет я буду с удовольствием читать стихи этих замечательных поэтов.

Афанасий Фет – выдающийся русский поэт, переводчик и мемуарист, член-корреспондент Петербургской АН. Его стихи знают и читают не только в России, но и далеко за ее пределами.

Афанасий Фет в молодости

Вскоре он успешно сдал экзамены в Московский университет на юридический факультет, однако затем перевелся на словесное отделение философского факультета.

В университете студент подружился с известным писателем и журналистом Михаилом Погодиным.

Во время учебы в университете Афанасий Фет не переставал сочинять новые стихи. Однажды он захотел узнать мнение Погодина, относительно своего творчества.

Тот положительно отозвался о его стихотворениях и даже решил показать их .

Каково же было удивление Фета, когда он узнал, что его работы произвели прекрасное впечатление на известного писателя. Гоголь назвал молодого поэта «несомненным дарованием».

Произведения Фета

Окрыленный похвалой, в 1840 г. Афанасий Фет издал поэтический сборник «Лирический пантеон», который оказался первым в его творческой биографии. С того времени его стихи стали появляться в разных московских изданиях.

Через несколько лет в жизни Фета произошли серьезные перемены. В 1844 г. из жизни ушла его мать и любимый дядя.

Стоит заметить, что после смерти дяди, он рассчитывал получить от него наследство. Однако по каким-то непонятным причинам деньги исчезли.

В результате Афанасий Афанасьевич остался практически без средств к существованию. Чтобы нажить себе состояние, он решил стать кавалеристом и дослужиться до офицерского звания.

В 1850 г. вышел второй сборник Афанасия Фета, вызвавший огромный интерес у критиков и простых читателей. Спустя 6 лет появился и третий сборник под редакцией .

В 1863 г. Фет издал двухтомное собрание собственных стихотворений. В нем было множество лирических произведений, в которых он великолепно описывал и человеческие качества. Кроме стихов он также увлекался написанием элегий и баллад.

Стоит заметить, что Афанасий Фет получил большую популярность и как переводчик. За свою биографию ему удалось перевести обе части «Фауста» и множество произведений латинских поэтов, среди которых были Гораций, Ювенал, Овидий и Вергилий.

Интересен факт, что одно время Фет хотел выполнить перевод Библии на , так как синодальный перевод он считал неудовлетворительным. Также он планировал перевести «Критику чистого разума» . Однако этим планам так и не суждено было сбыться.

Стихотворения Фета

Среди сотен стихов в биографии Фета, наиболее популярными считаются:

• Если радует утро тебя…
• Степь вечером
• Только встречу улыбку твою…
• Я долго стоял неподвижно…
• Я пришел к тебе с приветом…

Личная жизнь

По своей натуре Афанасий Фет был достаточно неординарной личностью. Многие видели в нем серьезного и задумчивого человека.

Вследствие этого его поклонники не могли понять, как такой закрытой личности удавалось живо, ярко и легко описывать природу и человеческие чувства.

Однажды летом 1848 г. Фета пригласили на бал. Знакомясь с приглашенными гостями и наблюдая за танцами, он заметил черноволосую девушку Марию Лазич, которая была дочерью отставного генерала.

Интересно, что Мария уже была знакома с творчеством Афанасия Фета, поскольку любила поэзию.

Вскоре между молодыми людьми началась переписка. Позже девушка вдохновила Фета на написание множества стихов и сыграла не последнюю роль в его биографии.

Тем не менее, Афанасий Фет не захотел делать Марии предложение, поскольку та была так же бедна, как и он сам. В результате их переписка прекратилась, а вместе с тем и какое-либо общение.

В скором времени Мария Лазич трагически умерла. От случайно брошенной спички ее наряд загорелся, вследствие чего она получила множество ожогов несовместимых с жизнью.

Некоторые биографы Фета утверждают, что смерть молодой красавицы была самоубийством.

Когда писатель получил определенную популярность и смог улучшить свое материальное положение, он отправился в путешествие по городам Европы.

За рубежом Фет познакомился с состоятельной женщиной Марией Боткиной, которая позже стала его женой. И хотя этот брак был не по любви, а по расчету, супруги прожили вместе счастливую жизнь.

Смерть

Афанасий Афанасьевич Фет умер 21 ноября 1892 года от сердечного приступа в 71-летнем возрасте.

Некоторые исследователи биографии Фета считают, что его смерти предшествовала попытка суицида, однако достоверных фактов у этой версии нет.

Поэт был похоронен в селе Клейменово, родовом имении Шеншиных в Орловской области России.

Если вам понравилась краткая биография Афанасия Фета – поделитесь ею в социальных сетях. Если же вам нравятся биографии великих людей вообще и в частности – подписывайтесь на сайт . С нами всегда интересно!

Понравился пост? Нажми любую кнопку.