Евгений Борисович Пастернак - военный инженер и литературовед, автор первой отечественной биографии поэта Бориса Пастернака, а также составитель и комментатор 11-томного собрания его сочинений. Евгений Борисович не раз давал интервью, в которых рассказывал о своем отце. «Букнику» удалось отойти от этой традиции и узнать много интересного о самом Евгении Борисовиче и других членах семьи Пастернак благодаря его внучке и своему спецкору — Асе.
АП: Можешь рассказать про детство? Какое у тебя первое детское воспоминание?
"Я бедствовал. У нас родился сын. Ребячества пришлось на время бросить. Свой возраст взглядом смеривши косым, Я первую на нем заметил проседь"
ЕП: Первое воспоминание такое: у нас на Волхонке [уплотненная в 1920-х годах квартира академика живописи Леонида Осиповича Пастернака в доме 14 по Волхонке - здесь и далее прим. А. Пастернак ] была одна поделенная комната. Из нее получилось как бы два коридора. В одном коридоре была спальня родителей, в другом - я спал, там же стоял рояль, папа там ночью иногда работал. Я проснулся утром от смеха в соседней комнате и побежал к папе и маме, которые уже проснулись. Так как в доме не было ванной и воду запасали в ведрах, папа стоял на старых холстах в тазу и смешно обтирался водой, а мама смеялась. Это, пожалуй, первое воспоминание.
Ведра с водой стояли обычно в коридоре, когда водопровод работал, то их наполняли на кухне, а когда не работал - во дворе. Папа или его брат Шура ходили вниз за водой к колонке, когда зимой жильцы таскали воду наверх, то расплескивали воду на дворницкой (черной) лестнице, а потом она замерзала, и все падали.
АП: У тебя остались воспоминания о первой поездке в Германию к дедушке и бабушке — Леониду Осиповичу и Розалии Исидоровне Пастернак?
//Евгений Пастернак с бабушкой, дедушкой и тетями. Германия, 1926 год//
Потом - в 1930 году - мы опять поехали в Германию. Все было очень плохо, потому что папа тогда уже ушел из дому, но пришел нас провожать. Я не очень понимал, почему он пришел только провожать, почему он с нами не поехал, но потом оказалось, что ему отказали в выезде. Тут он влюбился в Зинаиду Николаевну Нейгауз летом, и дальше уже началась вся эта история.
В Германии мамочка заболела, ее отправили в санаторий, я был у Жони [Жозефина Леонидовна Пастернак — тетя] в Мюнхене, потом в Берлине зимой с бабушкой и дедушкой. Мама периодически лежала в больнице. Все было очень грустно. Когда мы вернулись, папа отвез нас домой. На этот раз он встречал на Белорусском вокзале. Он на такси привез нас на Волхонку, и там оказалось, во-первых, куча мусора на месте Храма Христа Спасителя, и побитые стекла в окнах нашей квартиры — из-за того что храм взрывали, а во-вторых, в большой комнате стояли застеленные постели Адика и Стасика — сыновей Зинаиды Николаевны от первого брака, да и Зинаида Николаевна должна была скоро вернуться домой. Тогда мы уехали к моему дяде Семену Владимировичу Лурье в Замоскворечье, и там оставались.
А потом папа добился получения квартиры на Тверском бульваре, и мы туда переехали. В следующем году я пошел в школу, во второй класс.
АП: Где была твоя школа?
ЕП: Сначала на Патриарших прудах, один год, 25 образцовая школа. А потом в Дегтярном переулке.
//Евгений Пастернак, 1925 год//
ЕП: Страшно? Страшно: в переулках было хулиганье. Били. Было довольно мрачно. От Тверского бульвара я ходил по Бронке, по Козихинскому - недалеко.
АП: Ты был тихий?
ЕП: Нет, я был довольно общительный мальчик. В 6 классе я был старостой, выпускали какую-то стенгазету юмористическую и по-всякому веселились.
АП: Какой у тебя был любимый предмет в школе?
ЕП: Физика, сначала химия.
Уже в Дегтярном переулке у нас была замечательная директриса Лидия Петровна Мельникова, которая нас защищала от всякой гадости. 25 школа была образцовая, там , поэтому там периодически мальчики и девочки появлялись в слезах - дети репрессированных родителей, их переводили в нашу школу в Дегтярном. Лидия Петровна была замечательным человеком. Если кто-то позволял себе что-то против этих детей сказать, мы его били, а она нас потом защищала.
АП: Твоя мама Евгения Владимировна ведь была художницей. Она не пыталась научить тебя рисовать?
ЕП:
Нет, не очень. Какое-то время я немножко рисовал, но она не вмешивалась в эти вещи. Дело в том, что в детстве учить искусству - это опасная вещь, можно убить индивидуальность.
Кроме того, мама сама работала нерегулярно. Я помню, что когда у нас собиралась группа и рисовали модель, меня пускали и я рисовал.
АП: А твоя мама училась живописи у Фалька?
ЕП: Да, Роберт Рафаилович Фальк был деканом маминого живописного факультета во ВХУТЕМАСе, он был маминым учителем, они очень дружили. До его отъезда мы виделись только один раз в Музее изящных искусств на какой-то выставке, потом он уехал за границу, во Францию. Он вернулся перед войной. Потом был в эвакуации в Самарканде. И вот когда и он, и мама вернулись из эвакуации, им помог такой генерал и любитель живописи, сам художник-любитель Юмашев — участник знаменитого перелета Громова-Юмашева-Данилина из Советского Союза в Америку.
Так вот, Юмашев снял мастерскую для себя, но так как он был генералом и был занят, то пригласил маму и Фалька работать там. Приходила модель. Жил Фальк в мастерской дома Перцова - это на углу набережной и Соймоновского проезда, в башенке, из которой был виден Кремль через такое мансардное окно. Есть замечательная его картинка: такой темно-серый осенний день ноябрьский и с красными знаменами набережная.
Мне еще рассказывали, что, когда Александр Герасимов, который ведал живописью при советском правительстве и написал картину «Два вождя после дождя» - Сталин и Ворошилов, был еще бунтующим студентом, Фальк дал ему по физиономии за то, что тот инициировал срыв занятий в Училище живописи, ваяния и зодчества. Это занятие должен был провести мой дед Леонид Осипович, который подменял заболевшего Коровина. Студенты демонстративно встали и ушли с его занятий, потому что Пастернак - еврей.
В советское время Фалька не выставляли - он ведь не был социалистическим реалистом, а был знаменитым европейским живописцем. И он по воскресеньям устраивал у себя в мастерской показы - ставил картины на мольберт, объяснял, когда написаны, что, как. Очень хорошо и красиво. Мы часто туда ходили.
Женат он был на Ангелине Васильевне Щекин-Кротовой, потомственной боярыне, которая впоследствии учила немецкому языку Сережу Аверинцева. Фальк ее пригрел во время эвакуации и на ней женился, потом она жила еще долго после его смерти и продавала картины, чтобы прокормить себя и свою мать, и фактически распродала всего Фалька. Так что с его картинками очень дело плохо: большинство было раскидано по республиканским музеям.
Я к нему ходил как к очень любимому старшему человеку, он мне рассказывал о живописи, о музыке и о коллекционировании.
АП: А что он коллекционировал?
//Р. Фальк. Красная мебель//
АП: А с Надеждой Яковлевной Мандельштам ты тоже был знаком?
ЕП:
Мы с ней познакомились значительно позже, уже вместе с Аленкой - женой [Еленой Владимировной Пастернак]. Мы поехали в Тарусу искать для нее занятия по специальности, к такому специалисту по античности - Соломону Лурье. Когда Алена кончила университет, ей нужно было найти работу, и посоветовали обратиться к нему. Мы шли и случайно увидели Надежду Яковлевну на террасе. Я еще ей стихи свои тогдашние прочитал, она их похвалила - «Реквием», напечатан в книжке «Существованья ткань сквозная». А к Лурье мы тогда так и не пошли. Ходили потом, и выяснилось, что он занимается очень интересной проблемой - реконструкцией произношения слов в древних языках по ошибкам переписчика. Считается, что переписчик делал ошибки, исходя из произношения. В тот раз мы еще плавали в Поленово на лодочке, там была еще Ольга Васильевна - дочка Поленова. На стенах в музее висели работы учеников и высказывания о Поленове, там было и высказывание Леонида Осиповича.
А к Надежде Яковлевне мы потом бегали часто, когда она уже переехала из провинции в Москву.
АП: Ты упомянул об антисемитизме, с которым твой дедушка сталкивался в дореволюционные времена. А в какой момент ты узнал, что ты еврей? Тебе кто-то об этом говорил?
ЕП: По-моему, я это знал с самого начала. В то время как-то антисемитизма не было. Это с пятидесятых годов пошло вовсю. Нет-нет, этого совершенно не было, еврейского вопроса до войны не было. До тридцать какого-то года в паспорте не было графы «национальность».
//Л. Пастернак. Портрет сына Бориса//
ЕП: Нет, практически никогда. Но им пришлось бежать из Германии в Англию. И когда Лида умирала и лежала в больнице, уже в конце 1980-х в Оксфорде, она отказывалась есть - боялась, что ее отравят на национальной почве. С немецких времен в подсознании застряла такая вещь.
Они не были практикующими, хотя в письмах Леонид Осипович писал, что выбирая между Отцом и Сыном, он склоняется к Отцу.
Про политику они не писали. Тем не менее, когда они готовились к отъезду из Германии, дедушка замазывал изображения на холстах с советскими сюжетами, чтобы вывезти, чтобы не было зацепки. Но некоторые такие картины все-таки сохранились. Одна была у Исайи Берлина .
АП: Борис Леонидович был с ним дружен , а когда ты с ним познакомился?
ЕП: Я лежал в клинике оксфордской, Джона Рэдклиффа, после операции, - это было уже в конце 1980-х годов, и хирург мой, зайдя как-то в субботний день, сказал: «А почему бы вам, например, не поехать завтра к вашей кузине и не пообедать с ней, чем здесь томиться в жаркой палате?»
Он дружил с моей кузиной Розой Оппенгеймер. Вот условились, и Питер, муж Розы, за мной заехал. Мы сели сзади, а впереди сидел джентльмен в шляпе. Потом он обернулся и спросил: «Что нового в России?». Я ему ответил, что раньше в России один говорил то, что ему почудилось, - врал, а остальные повторяли эту ложь, а сейчас каждый врет, что ему хочется. Он сказал: «Ну да, правильно, это интересно». Потом я узнал, что это сэр Исайя Берлин. За обедом мы говорили, и он спросил, что я могу еще рассказать. Я сказал: «Я сейчас из больницы и могу говорить только о моей болезни, вряд ли вам интересно это со мной обсуждать. На что он ответил: «Напрасно вы так думаете! В определенном возрасте это становится очень интересным». Он потом приезжал, заходил к нам в Столешников, навещал на улице Горького - недалеко - Лидию Корнеевну Чуковскую, и мы заходили к нему.
У Берлина была картина, которую ему мои тети Лида и Жоня подарили, - «Завтрак революционеров-народовольцев». В 1917 году, после февральской революции, всем революционерам было разрешено вернуться в Россию из эмиграции. И они съехались все на завтрак у Лебедевой [жены эсера Владимира Лебедева]. И Збарский Борис Ильич, он был эсер, сказал: «Леонид Осипович, скорее-скорее, пойдите завтра к Лебедевой, там все соберутся». Там был Кропоткин, там была Брешко-Брешковская, там был революционер Морозов, который сидел в Шлиссельбургской крепости, еще кто-то, и вот они все сидят рядком на этой картине - дедушка их нарисовал. А так как Берлин писал книжки о Герцене, о всяких революционерах, то Лида и Жоня подарили ему эту картину.
Удивленье перед совершенством его [Леонида Пастернака] мастерства и дара, перед легкостью, с которой он работал (шутя и играючи, как Моцарт), перед многочисленностью и значительностью сделанного им, удивленье тем более живое и горячее, что сравнение по всем этим пунктам посрамляют и унижают меня. Я писал ему, что не надо обижаться, что гигантские его заслуги не оценены и в сотой доле, между тем как мне приходится сгорать от стыда, когда так чудовищно раздувают и переоценивают мою роль. Я писал папе, что в конечном счете торжествует все же он, он, проживший такую истинную, невыдуманную, интересную, подвижную, богатую жизнь, частью в благословенном своем девятнадцатом веке, частью в верности ему, а не в диком, опустошенном, нереальном и мошенническом двадцатом.
Борис Пастернак — Исайе Берлину, 1945 год
Литературовед, историк литературы, военный инженер, биограф, старший сын писателя Бориса Пастернака от первого брака с художницей Евгенией Владимировной Лурье (1898-1965).
«Когда в 1931 родители расстались, для меня это было самым большим горем в жизни». С 1942 по 1954 служил в Вооруженных Силах, участник Великой Отечественной войны. В 1946 окончил Академию бронетанковых и механизированных войск по специальности инженер-механик по электрооборудованию и системам автоматического управления. В 1969 защитил диссертацию, кандидат технических наук. С 1954 по 1975 старший преподаватель факультета автоматики и телемеханики Московского энергетического института. Из МЭИ Е. Б. Пастернака, как он сам вспоминал, фактически выгнали за то, что он провожал в аэропорту Шереметьево семью Александра Солженицына, отбывавшую для воссоединения с ним.
С 1960 - историк литературы, текстолог, специалист по творчеству Бориса Пастернака. С 1976 - научный сотрудник Института мировой литературы АН СССР (РАН). Автор первой отечественной биографии Б. Л. Пастернака, созданной на основе богатейшего и эксклюзивного архивного материала, прежде всего - из семейного архива. Составитель и комментатор первого полного 11-томного собрания сочинений Пастернака, вышедшего 5-тысячным тиражом в издательстве «Слово» (октябрь 2005). Постоянный участник и докладчик научных конференций, посвящённых творческому наследию Пастернака. Выступал с лекциями в ряде европейских университетов и ведущих университетах США. Имеет около 200 печатных работ, посвящённых жизни и творчеству Пастернака, его отношениям со знаменитыми современниками. Под его редакцией вышло ещё несколько изданий собраний сочинений поэта, а также переписка, сборники, воспоминания и материалы к биографии Б. Л. Пастернака.
9 декабря 1989 в Стокгольме Евгению Пастернаку были вручены диплом и медаль Нобелевского лауреата его отца.
Награждён медалями «За Победу над Германией», «За боевые заслуги» и другими государственными наградами.
Наиболее известные книги Е. Б. Пастернака
Борис Пастернак. Материалы для биографии. М., «Советский писатель», 1989;
Борис Пастернак. Биография. М., «Цитадель», 1997.
«Существованья ткань сквозная…» Книга воспоминаний
Семья
Жена - Елена Владимировна Вальтер (р.1936) - внучка философа Г. Г. Шпета, филолог, соавтор и сотрудник Е. Б. Пастернака в его научной и издательской деятельности.
Дети - Пётр (р.1957), театральный художник, дизайнер; Борис (р.1961), архитектор; Елизавета (р.1967), филолог.
СССР СССР →Россия Россия
Пётр, Борис, Елизавета
Евге́ний Бори́сович Пастерна́к (23 сентября , Москва - 31 июля , Москва ) - российский литературовед , историк литературы , военный инженер, биограф, старший сын писателя Бориса Пастернака от первого брака с художницей Евгенией Владимировной Лурье ( -).
Биография
«Когда в 1931 родители расстались, для меня это было самым большим горем в жизни».
По окончании школы в 1941 году вместе с матерью в эвакуации в Ташкенте , поступил в Среднеазиатский государственный университет на физико-математический факультет, где проучился один курс. С по служил в Вооруженных Силах, участник Великой Отечественной войны. В окончил Академию бронетанковых и механизированных войск по специальности инженер-механик по электрооборудованию и системам автоматического управления. В защитил диссертацию, кандидат технических наук. С по старший преподаватель факультета автоматики и телемеханики . Из МЭИ Е. Б. Пастернака, как он сам вспоминал, фактически выгнали за то, что он провожал в аэропорту Шереметьево семью Александра Солженицына , отбывавшую для воссоединения с ним.
Напишите отзыв о статье "Пастернак, Евгений Борисович"
Примечания
Ссылки
- на «Родоводе ». Дерево предков и потомков
Отрывок, характеризующий Пастернак, Евгений Борисович
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
Старший сын писателя Бориса Пастернака литературовед Евгений Пастернак скончался во вторник в Москве на 89-м году жизни, сообщает РИА "Новости" со ссылкой на его племянницу Елену Пастернак.
"Он умер сегодня в семь утра в своей московской квартире", - сказала Пастернак.
По ее словам, это был "очень старый человек, у которого была великая жизнь и достойная смерть".
"Я не могу сказать, что у него был какой-то дежурный диагноз, который его убил, - просто по совокупности разных возрастных болезней у него остановилось сердце, ничего неожиданного не произошло, к сожалению", - сказала племянница литературоведа.
Родственники Евгения Пастернака хотят похоронить его рядом с отцом на кладбище в поселке Переделкино. "Я сейчас занимаюсь тем, чтобы мы похоронили его в Переделкино на нашем участке рядом с отцом. Это была его воля, и никаких других вариантов мы не рассматриваем", - сказала Елена Пастернак.
Борис Пастернак прожил в поселке Переделкино с 1936 года и до конца жизни. 2 июня 1960 года поэт был похоронен на Переделкинском кладбище. С 1990 года в двухэтажном домике Пастернака открыт Дом-музей его имени.
Собеседница агентства предположила, что похороны состоятся в четверг или в пятницу.
"Безусловно, будут и прощание, и отпевание - просто сейчас нам с его детьми, моими братьями, нужно определенное время, чтобы уладить все вопросы с бумагами", - заключила она.
Евгений Пастернак - старший сын Бориса Пастернака от первого брака с художницей Евгенией Лурье. Историк литературы, текстолог Евгений Пастернак был выдающимся специалистом по творчеству своего отца. Он написал первую отечественную биографию Бориса Пастернака и выступил составителем и автором комментариев к полному 11-томному собранию сочинений поэта. Был награжден медалями "За Победу над Германией", "За боевые заслуги". В 1989 году в Стокгольме получил диплом и медаль Нобелевского лауреата за своего отца.
Евгений Пастернак, биография:
Литературовед, военный инженер Евгений Борисович Пастернак родился 23 сентября 1923 года в Москве. Он был старшим сыном писателя Бориса Пастернака от первого брака с художницей Евгенией Лурье.
По окончании школы в 1941 году поступил в Среднеазиатский государственный университет в Ташкенте на физико математический факультет, где проучился один курс.
С 1942 года по 1954 год служил в Вооруженных силах, участник Великой Отечественной войны.
В 1946 году Евгений Пастернак окончил Военную академию бронетанковых и механизированных войск имени И.В. Сталина (ныне - Общевойсковая академия ВС РФ) по специальности "инженер механик по электрооборудованию и системам автоматического управления". В 1969 году защитил диссертацию, кандидат технических наук.
С 1954 года по 1974 год был старшим преподавателем факультета автоматики и телемеханики Московского энергетического института (МЭИ).
После того как Евгений Пастернак проводил в аэропорту Шереметьево в эмиграцию родных Александра Солженицына, с которым они дружили семьями, в институте ему предложили не подавать на очередной конкурс по переизбранию в доценты. После этого он был вынужден уйти из МЭИ.
После смерти отца в 1960 году Евгений Пастернак полностью посвятил себя творческому наследию отца и вместе с женой, филологом Еленой Пастернак, стал заниматься сбором материалов для его биографии.
С 1976 года - научный сотрудник Института мировой литературы АН СССР (РАН).
Евгений и Елена Пастернак подготовили к печати несколько изданий о жизни и творчестве Бориса Пастернака, его переписку, мемуары об отце. Они были составителями первого Полного собрания сочинений Бориса Пастернака, подготовленного издательством "Слово/Slovo". Оно состоит из 11 томов и мультимедиа приложения на компакт-диске. Мультимедийный диск включает биографические сведения, фотоальбом, переводы драматических произведений, не вошедших в основное собрание, а также фонограммы (стихи в авторском исполнении и музыку, которую Пастернак писал в ранней юности).
Всего в архиве Евгения Пастернака около 200 печатных работ, посвященных жизни и творчеству Бориса Пастернака, его отношениям со знаменитыми современниками.
Он был постоянным участником и докладчиком научных конференций, посвященных творческому наследию Пастернака, выступал с лекциями в ряде ведущих университетов мира.
9 декабря 1989 года в Стокгольме Евгению Пастернаку были вручены диплом и медаль Нобелевского лауреата его отца, которые тот не смог получить.
Он был награжден медалями "За Победу над Германией", "За боевые заслуги".
31 июля 2012 года Евгений Пастернак скончался в своей московской квартире от остановки сердца.
Евгений Пастернак был женат на Елене Вальтер (в замужестве Пастернак), внучке философа Густава Шпета. Елена Пастернак была соавтором мужа, его редактором. У Евгения и Елены Пастернак трое детей.
Услышала я его от знакомой по сети «Одноклассники» из Америки. В России это печальное событие фактически проигнорировали. Лицо не медийное. Только «Эхо Москвы» и несколько печатных изданий дали скупую информацию.
…Я боялась его смерти ещё 11 лет назад. Несколько месяцев мы жили тогда в одном доме. Наши и его окна выходили во двор - с двух сторон, и мы могли видеть друг друга. И я вздрагивала, когда в обычный день, умываясь или говоря по телефону, я вдруг видела в окне неповторимый пастернаковский профиль.
Ночами я иногда просыпалась и видела, что у Пастернаков горит свет. Евгений Борисович в синей пижаме стоял у окна. Я тревожилась - казалось, он ищет лекарство, ему плохо. Нас разделял двор, часто дождь, была осень. Во дворе покачивался старый фонарь. И вспоминалось знаменитое "Я молча узнавал России неповторимые черты...»
Почему-то именно эти строчки.
Мы
общались с Евгением Борисовичем только однажды, но я несколько раз в году
видела его на вечерах в цветаевском музее. Он вёл все пастернаковские вечера, в
течение многих лет, 11 февраля. У нас, в цветаевском музее, они проходят 11-го,
потому что 10-го всегда вечер в переделкинском доме.
Впервые, думаю, я ходила на такой вечер в феврале 1996 года. Пишу сейчас по памяти, потом проверю в дневниках. Стояли жгучие морозы, но в назначенное время зал Музея Марины Цветаевой оказался полным, переполненным даже. Надежда Ивановна Катаева-Лыткина, руководитель музея, сияла и благодарила всех пришедших... И вдруг все замерли. В дверях появился Пастернак. Перехватило дыхание. Они были удивительно похожи.
Бывали Пастернаки и на других наших вечерах - памяти Бориса Зайцева, именинах Анастасии Ивановны Цветаевой... Вчера я вдруг остро поняла, что я застала ту, ПОДЛИННУЮ интеллигенцию, старую Москву, "поколенье с сиренью и Пасхой в Кремле..." Тогда ещё были живы Дмитрий Сергеевич Лихачёв, Михаил Леонович Гаспаров, Сергей Аверинцев, Святослав Рихтер, Ольга Ведерникова, вдова легендарного пианиста...
И я видела их и многих других, и казалось, они будут всегда. И вот сейчас, когда не осталось почти никого, я оглянулась и замерла. "Поколенье, я ваша! Продолженье зеркал!" Не потому ли нет понимания с нынешним поколением (разновозрастным) у многих из нас?
Евгений Борисович и Елена Владимировна. Выступают или сидят с нами рядом в зале. С ними почти всегда внучка Ася, красивая девочка, утончённая и вневременная. Я видела их сына Бориса, второго сына, Петра, и дочь Лизу не довелось увидеть. Знала о внуках. Их много, кажется, теперь девять. Все мы тогда были рядом. И Наталья Анисимовна Пастернак, вдова Леонида, младшего сына Бориса Леонидовича, и семья её.
И те, что ушли. Борис Леонидович. Первая жена его, Евгения Владимировна, мама Евгения Борисовича, и Зинаида Николаевна Пастернак, и дети её - Леонид и Адик. На переделкинском кладбище. Мы часто бываем там.
Евгений Борисович ушёл в конце июля, почти в те дни, о которых написано в легендарном стихотворении "Август". "Вы шли толпою, врозь и парами,Вдруг кто-то вспомнил, что сегодняШестое августа по-старому,Преображение Господне..."И - дальше: "Обыкновенно свет без пламени Исходит в этот день с Фавора..."
И похоронили его в августе. В кладбищенском лесу в Переделкино.
Он был на войне. По образованию очень далёк от литературы, инженер. Но именно он написал лучшую биографию отца. Сделал множество комментариев. Опубликовал письма. Научные статьи, лекции, выступления на вечерах, составление пастернаковских книг... – всем этим он занимался много лет. Вместе с женой Еленой Владимировной, скромной спутницей его.
"Вот и всё, смежили очи гении..." - вспомним Давида Самойлова. Земля осиротела и заселилась другими людьми. А наших не будет уже.
Из биографии Евгения Борисовича Пастернака
Родился 23 сентября 1923 года в Москве. Умер 31 июля 2012 года в Москве. Старший сын Бориса Пастернака от первого брака с художницей Евгенией Владимировной Лурье (1898-1965).
«Когда в 1931 году родители расстались, для меня это было самым большим горем в жизни», - писал Евгений Борисович.
После окончания школы в 1941 году в Ташкенте, где он был с мамой в эвакуации, поступил в Среднеазиатский государственный университет на физико-математический факультет. Проучился один курс. С 1942 по 1954 год служил в Вооруженных Силах, был участником Великой Отечественной войны. В 1946 году окончил Академию бронетанковых и механизированных войск по специальности «инженер-механик по электрооборудованию и системам автоматического управления». В 1969-м защитил диссертацию, стал кандидатом технических наук. В 1954-1975-х годах преподавал на факультете автоматики и телемеханики в Московском энергетическом институте. Из МЭИ Евгения Пастернака фактически выгнали за то, что он провожал в аэропорту Шереметьево семью Александра Солженицына, с которой был дружен.
С 1960 года, после смерти отца, - историк литературы, текстолог, специалист по творчеству Бориса Пастернака. С 1976-го - научный сотрудник Института мировой литературы АН СССР (РАН). Автор первой отечественной биографии Бориса Пастернака, созданной на основе богатейшего и эксклюзивного архивного материала, прежде всего - из семейного архива. Составитель и комментатор первого полного 11-томного собрания сочинений Пастернака, вышедшего 5-тысячным тиражом в издательстве «Слово» (октябрь 2005 года). Постоянный участник и докладчик научных конференций, посвящённых творческому наследию Пастернака. Выступал с лекциями в ряде европейских университетов и ведущих университетах США. Имеет около 200 печатных работ, посвящённых жизни и творчеству Пастернака, его отношениям со знаменитыми современниками. Под его редакцией вышло ещё несколько изданий собраний сочинений поэта, а также переписка, сборники, воспоминания и материалы к биографии Б. Л. Пастернака.
9 декабря 1989 года в Стокгольме Евгению Пастернаку были вручены диплом и медаль Нобелевского лауреата - его отца.
Награждён медалями «За Победу над Германией», «За боевые заслуги» и другими государственными наградами.
Наиболее известные книги Евгения Пастернака
Борис Пастернак. Материалы для биографии. М., «Советский писатель», 1989;
Борис Пастернак. Биография. М., «Цитадель», 1997;
«Существованья ткань сквозная…» Книга воспоминаний;
В 2009 году супруги выпустили мемуары сестры Бориса Пастернака Жозефины, которые впервые были опубликованы на русском языке.
Жена - Елена Владимировна Вальтер (р.1936) - внучка философа Г. Г. Шпета, филолог, соавтор и сотрудник Е. Б. Пастернака в его научной и издательской деятельности.
Дети - Пётр (р. 1957), театральный художник, дизайнер; Борис (р. 1961), архитектор; Елизавета (р. 1967), филолог.