«Рассказы в деловом, изобличительном роде оставляют в читателе очень тяжелое впечатление, потому я, признавая их пользу и благородство, не совсем доволен, что наша литература приняла исключительно такое мрачное направление».
Так говорят довольно многие из людей, по-видимому, неглупых, или, лучше сказать, говорили до той поры, пока крестьянский вопрос не сделался действительным предметом всех мыслей, всех разговоров. Справедливы или несправедливы их слова, не знаю; но мне случилось быть под влиянием таких мыслей, когда начал я читать едва ли не единственную хорошую новую повесть, от которой по первым страницам можно уже было ожидать совершенно иного содержания, иного пафоса, нежели от деловых рассказов. Тут нет ни крючкотворства с насилием и взяточничеством, ни грязных плутов, ни официальных злодеев, объясняющих изящным языком, что они – благодетели общества, ни мещан, мужиков и маленьких чиновников, мучимых всеми этими ужасными и гадкими людьми. Действие – заграницей, вдали от всей дурной обстановки нашего домашнего быта. Все лица повести – люди из лучших между нами, очень образованные, чрезвычайно гуманные, проникнутые благороднейшим образом мыслей. Повесть имеет направление чисто поэтическое, идеальное, не касающееся ни одной из так называемых черных стоpон жизни. Вот, думал я, отдохнет и освежится душа. И действительно, освежилась она этими поэтическими идеалами, пока дошел рассказ до решительной минуты. Но последние страницы рассказа непохожи на первые, и по прочтении повести остается от нее впечатление еще более безотрадное, нежели от рассказов о гадких взяточниках с их циническим грабежом. Они делают дурно, но они каждым из нас признаются за дурных людей; не от них ждем мы улучшения нашей жизни. Есть, думаем мы, в обществе силы, которые положат преграду их вредному влиянию, которые изменят своим благородством характер нашей жизни. Эта иллюзия самым горьким образом отвергается в повести, которая пробуждает своей первой половиной самые светлые ожидания.
Вот человек, сердце которого открыто всем высоким чувствам, честность которого непоколебима, мысль которого приняла в себя все, за что наш век называется веком благородных стремлений. И что же делает этот человек? Он делает сцену, какой устыдился бы последний взяточник. Он чувствует самую сильную и чистую симпатию к девушке, которая любит его; он часа не может прожить, не видя этой девушки; его мысль весь день, всю ночь рисует ему ее прекрасный образ, настало для него, думаете вы, то время любви, когда сердце утопает в блаженстве. Мы видим Ромео, мы видим Джульетту, счастью которых ничто не мешает, и приближается минута, когда навеки решится их судьба, – для этого Ромео должен только сказать: «Я люблю тебя, любишь ли ты меня?» – и Джульетта прошепчет: «Да…» И что же делает наш Ромео (так мы будем называть героя повести, фамилия которого не сообщена нам автором рассказа), явившись на свидание с Джульеттой? С трепетом любви ожидает Джульетта своего Ромео; она должна узнать от него, что он любит ее, – это слово не было произнесено между ними, оно теперь будет произнесено им, навеки соединятся они; блаженство ждет их, такое высокое и чистое блаженство, энтузиазм которого делает едва выносимой для земного организма торжественную минуту решения. От меньшей радости умирали люди. Она сидит, как испуганная птичка, закрыв лицо от сияния являющегося перед ней солнца любви; быстро дышит она, вся дрожит; она еще трепетнее потупляет глаза, когда входит он, называет ее имя; она хочет взглянуть на него и не может; он берет ее руку, – эта рука холодна, лежит как мертвая в его руке; она хочет улыбнуться; но бледные губы ее не могут улыбнуться. Она хочет заговорить с ним, и голос ее прерывается. Долго молчат они оба, – и в нем, как сам он говорит, растаяло сердце, и вот Ромео говорит своей Джульетте… и что же он говорит ей? «Вы предо мною виноваты, – говорит он ей: – вы меня запутали в неприятности, я вами недоволен, вы компрометируете меня, и я должен прекратить мои отношения к вам; для меня очень неприятно с вами расставаться, но вы извольте отправляться отсюда подальше». Что это такое? Чем она виновата? Разве тем, что считала его порядочным человеком? компрометировала его репутацию тем, что пришла на свидание с ним? Это изумительно! Каждая черта в ее бледном лице говорит, что она ждет решения своей судьбы от его слова, что она всю свою душу безвозвратно отдала ему и ожидает теперь только того, чтоб он сказал, что принимает ее душу, ее жизнь, и он ей делает выговоры за то, что она его компрометирует! Что это за нелепая жестокость? что это за низкая грубость? И этот человек, поступающий так подло, выставлялся благородным до сих пор! Он обманул нас, обманул автора. Да, поэт сделал слишком грубую ошибку, вообразив, что рассказывает нам о человеке порядочном. Этот человек дряннее отъявленного негодяя.
Таково было впечатление, произведенное на многих совершенно неожиданным оборотом отношений нашего Ромео к Джульетте. От многих мы слышали, что повесть вся испорчена этою возмутительною сценой, что характер главного лица не выдержан, что если этот человек таков, каким представляется в первой половине повести, то не мог поступить он с такою пошлой грубостью, а если мог так поступить, то он с самого начала должен был представиться нам совершенно дрянным человеком.
Очень утешительно было бы думать, что автор в самом деле ошибся; но в том и состоит грустное достоинство его повести, что характер героя верен нашему обществу. Быть может, если бы характер этот был таков, каким желали бы видеть его люди, недовольные грубостью его на свидании, если бы он не побоялся отдать себя любви, им овладевавшей, повесть выиграла бы в идеально-поэтическом смысле. За энтузиазмом сцены первого свидания последовало бы несколько других высокопоэтических минут, тихая прелесть первой половины повести возвысилась бы до патетической очаровательности во второй половине, и вместо первого акта из «Ромео и Джульетты» с окончанием во вкусе Печорина мы имели бы нечто действительно похожее на Ромео и Джульетту или по крайней мере на один из романов Жоржа Занда. Кто ищет в повести поэтически-цельного впечатления, действительно должен осудить автора, который, заманив его возвышенно-сладкими ожиданиями, вдруг показал ему какую-то пошло-нелепую суетность мелочно-робкого эгоизма в человеке, начавшем вроде Макса Пикколомини и кончившем вроде какого-нибудь Захара Сидорыча, играющего в копеечный преферанс.
Но точно ли ошибся автор в своем герое? Если ошибся, то не в первый раз делает он эту ошибку. Сколько ни было у него рассказов, приводивших к подобному положению, каждый раз его герои выходили из этих положений не иначе как совершенно оконфузившись перед нами. В «Фаусте» герой старается ободрить себя тем, что ни он, ни Вера не имеют друг к другу серьезного чувства; сидеть с ней, мечтать о ней – это его дело, но по части решительности, даже в словах, он держит себя так, что Вера сама должна сказать ему, что любит его; речь несколько минут шла уже так, что ему следовало непременно сказать это, но он, видите ли, не догадался и не посмел сказать ей этого; а когда женщина, которая должна принимать объяснение, вынуждена наконец сама сделать объяснение, он, видите ли, «замер», но почувствовал, что «блаженство волною пробегает по его сердцу», только, впрочем, «по временам», а собственно говоря, он «совершенно потерял голову» – жаль только, что не упал в обморок, да и то было бы, если бы не попалось кстати дерево, к которому можно было прислониться. Едва успел оправиться человек, подходит к нему женщина, которую он любит, которая высказала ему свою любовь, и спрашивает, что он теперь намерен делать? Он… он «смутился». Не удивительно, что после такого поведения любимого человека (иначе, как «поведением», нельзя назвать образ поступков этого господина) у бедной женщины сделалась нервическая горячка; еще натуральнее, что потом он стал плакаться на свою судьбу. Это в «Фаусте»; почти то же и в «Рудине». Рудин вначале держит себя несколько приличнее для мужчины, нежели прежние герои: он так решителен, что сам говорит Наталье о своей любви (хоть говорит не по доброй воле, а потому, что вынужден к этому разговору); он сам просит у ней свидания. Но когда Наталья на этом свидании говорит ему, что выйдет за него, с согласия или без согласия матери все равно, лишь бы он только любил ее, когда произносит слова: «Знайте же, я буду ваша», – Рудин только и находит в ответ восклицание: «О боже!» – восклицание больше конфузное, чем восторженное, – а потом действует так хорошо, то есть до такой степени труслив и вял, что Наталья принуждена сама пригласить его на свидание для решения, что же им делать. Получивши записку, «он видел, что развязка приближается, и втайне смущался духом». Наталья говорит, что мать объявила ей, что скорее согласится видеть дочь мертвой, чем женой Рудина, и вновь спрашивает Рудина, что он теперь намерен делать? Рудин отвечает по-прежнему: «Боже мой, боже мой», и прибавляет еще наивнее: «так скоро! что я намерен делать? у меня голова кругом идет, я ничего сообразить не могу». Но потом соображает, что следует «покориться». Названный трусом, он начинает упрекать Наталью, потом читать ей лекцию о своей честности и на замечание, что не это должна она услышать теперь от него, отвечает, что он не ожидал такой решительности. Дело кончается тем, что оскорбленная девушка отворачивается от него, едва ли не стыдясь своей любви к трусу.
Цель:
Вопросы: Роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?».
Задание к выполнению СРС №47: Написать сочинение на тему:«Утопическая картина общества будущего в снах Веры Павловны».
Форма контроля: сочинение.
График сдачи СРС №47: 16 неделя.
Литература:
Основная:
Дополнительная:
Тема 48: Деятельность писателей круга «Современник».
Цель: способствовать углубленному изучению данной темы; уметь выделять основное в произведениях автора, делать содержательный анализ;выработать навык отбора критической литературы по изучаемой теме.
Вопросы: Статья Н.Г. Чернышевского «Не начало ли перемены?».
Задание к выполнению СРС №48: Конспект критической статьи Н.Г. Чернышевского «Не начало ли перемены?».
Для выполнения данного задания знать содержание художественных текстов, подготовить выборку статей из журналов «Новый мир» и «Новое литературное обозрение» (на кафедре, у лаборанта, в библиотеке филиала), что даёт возможность непосредственно ознакомиться с критическими статьями по данной теме и совершенствовать умение составлять тезисы статьи.
Суть самостоятельной работы студентов, которые проводятся по общепрофессиональным дисциплинам, заключается в том, что они должны быть приближены к самостоятельной работе специалиста на производстве, в школе и в других сферах, куда они будут распределены после окончания вуза.
Такое пристальное внимание к самостоятельной работе обусловлено тем, что специалист по окончании вуза трудно входит в трудовой ритм, что на первых порах сказывается не только на работе, но и на правильности выбора своей профессии.
Поэтому будущий специалист должен уже со студенческой скамьи иметь навыки самостоятельной работы. Такая работа должна проводиться через организацию самостоятельной работы.
Со стороны преподавателя даётся график выполнения СРС, где по определённым дням проверяются домашние задания, конспекты и другие виды самостоятельные работы.
Форма контроля: конспект.
График сдачи СРС №48: 16 неделя.
Литература:
Основная:
1. История русской литературы XIX в. 40-60-е гг. [Текст]: Учебное пособие / под. ред. В.Н. Аношкиной, Л.Д. Громовой. М, 2007.
2. Манн Ю. В. Мировая художественная культура. XIX век. [Текст]: учебное пособие/ Ю. В. Манн.- СПб.: Питер, 2007.- 460 c.
3. История русской литературы XI-XIX вв. [Текст]: Учебное пособие для вузов. М., 2007.
Дополнительная:
1. Бабенко В. Г. Музы русской литературы [Текст]: литературная критика/ В. Г. Бабенко.- М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2010.- 344 c.: ил.
2. Русская литература 19 века: Большая хрестоматия [Электронный ресурс] : электронный учебник.- М. : ООО Бизнес-софт, 2007.
3. Хрестоматия по русской литературе: незаменимые для рефератов и сочинений 22000 страниц полных текстов всех произведений (СD) [Текст] : художественная.- М. : ДиректМедиа Паблишинг, 2009.
4. Хрестоматия по русской литературе: Электронная книга. – М.: Директмедиа, 2007.
Новый год уже через три дня! От этой мысли хочется кричать букву "А". Мне всегда не хватает времени. А хочется, чтобы кругом, все было красиво и нарядно. Как хорошо, что на свете есть чудесные люди, делящиеся своими идеями, как это сделать легко и быстро, своими руками.. Надеюсь они порадуют и вас. С наступающим!
Какой же праздник без сладостей
Мармеладные фигурки в банке сахара. Для глазок и пуговок можно использовать посыпку на торт и глазированные семечки
Сладкое украшение. Положите около пяти круглых леденцов в форме круга. Следующий круг конфет намочите водой или сиропом чтобы он приклеился к нижнему кругу.. Украсьте корицей или сахарной пудрой. Дайте высохнуть часа два-три.
Печенюшки - это лучшие игрушки на ёлку. Вот только, украшать они будут не долго)
Сапожки из сосиски. Из одной сосиски получается одна пара.
Снеговики
О нет... Они тают! В разогретую до 400 градусов духовку положить зефир на крекер. Накрыть противень фольгой чтобы зефир не потемнел. Выпекать 11 мин. В это время разрисовать головы снеговиков. Водрузить головы на нагретый зефир и надавить. Остывших снеговиков можно украсить как хочется.
Если вы умеете готовить то , для вас еще одна идея печенюшки тающего снеговика
Из шерстяных помпонов можно сделать такого чудесного снеговика в шляпе их войлока. Добавить петельку на шляпу и он станет украшением на елку.
Нечто похожее на снеговика. Возможно выйдет красивее если использовать круглые моточки ниток.
Забавные рожицы для снеговика Можно распечатать и приклеить на верхний клубок белых ниток.
Снеговикам на улице можно на румянить щёчки. Смешивая пять капель красного пищевого красителя с чашку воды, затем с помощью распылителя нанести на щеки снеговика.
Второй снеговик из шариков мороженного в кокосовой стружке.
Ёлочки
Елочки из старых журналов. Невероятно эффектно при минимуме затрат. На фотографии справа Первая леди Америки учит детей делать такие ёлочки. Здесь видео мастер-класс по изготовлению таких елок от Марты Стюарт.
А это очень простые елки, но в большом количестве из них получается красивый еловый лес. Их особая прелесть подарки внутри. Авторы сделали свой лес в пяти размерах и из нескольких оттенков зеленого. Если ёлки будут из плотной бумаги, то для склейки лучше использовать двухсторонний скотч и дополнительно укрепить шов изнутри обычны скотчем. Шаблон конусов.
Это чудесный пример новогодней лотереи.
Распечатайте первую страницу шаблона , потом с обратной стороны этого же листа страницу с фоновым рисунком. Вырежьте полоски, склейте в указанных местах. Стрелочка с кружочком означает начало прокола. через эти места проденьте деревянную палочку. на верхушку приклейте яблочки. Воткните елочки в кексы.
Елка из конфет. Нам понадобится конус из пенополистирола. зубочистки и мягкие конфеты.
Второй вариант проще, но не так красив.
В создание этой ёлки наверно будет вовлечена вся ваша семья. Берем фартук (лучше белый), краски по ткани и руки всех размеров.
Украшения на елку
Кто нибудь догадался, что это макароны?)
Конструкции снежинок ограничены лишь вашей фантазией. Только используйте хороший сильный клей. Для сушки выложите снежинки на вощенную бумагу. Периодически двигайте их, чтобы предотвратить прилипание к бумаге. Когда высохнут их можно покрасить, но переусердствуйте иначе макароны размякнут и потеряют "товарный" вид. В конце можно легонько пройтись по ним кисточкой с клеем и посыпать блестками.
Гирлянды из шишек и других природных материалов. Веревку тоже лучше использовать из природного волокна. Например в этом варианте шнур из конопли.
Милые украшения от Марты Стюарт.
Открытки
Очень простые 3D открытки
Используйте детский рабочий труд) Конечно, если у вас есть дети) Разве такие открытки можно купить? Бабушки и дедушки будут счасливы.
сюда . Склеить два больших помпона вместе. Скачать и распечатать шаблоны для ног и ушей, вырезать. Использование шаблонов в качестве лекала, вырезать 2 формы уха из розового войлока, и 2 ноги из белого.
Список новогодних желаний на катушке от ниток.
Желаю чудесного нового года!
Писатель, философ и журналист Николай Чернышевский был популярен при жизни в узкой среде читателей. С приходом советской власти его работы (особенно роман «Что делать?») стали хрестоматийными. Сегодня его имя - один из символов русской литературы XIX века.
Детство и юность
Николай Чернышевский, биография которого началась в Саратове, родился в семье провинциального священника. Отец сам занимался образованием ребенка. От него Чернышевскому передалась религиозность, которая сошла на нет в студенческие годы, когда юноша увлекся революционными идеями. С детства Коленька много читал и проглатывал книгу за книгу, чем удивлял всех окружающих.
В 1843 году он поступил в духовную семинарию Саратова, но, не окончив ее, продолжил образование в университете Санкт-Петербурга. Чернышевский, биография которого была связана с гуманитарными науками, выбрал философский факультет.
В университете у будущего писателя сформировались Он стал социалистом-утопистом. На его идеологию повлияли члены кружка Иринарха Введенского,с которыми студент много общался и спорил. Одновременно с этим он начал свою литературную деятельность. Первые художественные произведения были только тренировкой и остались неопубликованными.
Преподаватель и журналист
Получив образование, Чернышевский, биография которого теперь была связана с педагогикой, стал учителем. Он преподавал в Саратове, а потом вернулся в столицу. В эти же годы он познакомился со своей женой Ольгой Васильевой. Свадьба состоялась в 1853 году.
С Петербургом было связано начало журналисткой деятельности Чернышевского. В том же 1853 году он начал публиковаться в газетах «Отечественные Записки» и «Санкт-Петербургские Ведомости». Но больше всего Николай Гаврилович был известен как член редакции журнала «Современник». Там существовало несколько кружков писателей, каждый из которых защищал свою позицию.
Работа в «Современнике»
Николай Чернышевский, биография которого уже была известна в литературной среде столицы, больше всего сблизился с Добролюбовым и Некрасовым. Эти авторы страстно увлекались революционными идеями, которые они хотели выражать в «Современнике».
За несколько лет до того по всей Европе прошли гражданские бунты, что эхом прокатилось и по России. Например, в Париже буржуазией был свергнут Луи-Филипп. А в Австрии националистическое движение венгров было подавлено только после того, как на выручку императору пришел Николай I, который прислал в Будапешт несколько полков. Царь, правление которого началось с подавления восстания декабристов, боялся революций и усилил цензуру в России.
Это вызывало озабоченность либералов в «Современнике». Они Василий Боткин, Александр Дружинин и другие) не хотели радикализации журнала.
Деятельность Чернышевского все больше привлекала внимания государства и чиновников, ответственных за цензуру. Ярким событием стала публичная защита диссертации об искусстве, на которой писатель выступил с революционной речью. В знак протеста министр просвещения Авраам Норов не дал присудить премию Николаю Гавриловичу. Только после того, как его на этой должности сменил более либеральный Евграф Ковалевский, писатель стал магистром русской словесности.
Взгляды Чернышевского
Важно отметить некоторые особенности взглядов Чернышевского. На них повлияли такие школы, как французский материализм и гегельянство. В детстве писатель был ревностным христианином, но в зрелом возрасте стал активно критиковать религию, а также либерализм и буржуазию.
Особенно яростно он клеймил крепостное право. Еще до того, как был опубликован Манифест об освобождении крестьян Александра II, писатель в множестве статей и очерков описывал будущую реформу. Он предлагал радикальные меры, в том числе передачу земли крестьянам на безвозмездной основе. Однако Манифест имел мало общего с этими утопическими программами. Так как были установлены которые мешали крестьянам стать окончательно свободными, Чернышевский регулярно ругал этот документ. Положение русских крестьян он сравнивал с жизнью чернокожих рабов в США.
Чернышевский считал, что уже через 20 или 30 лет после освобождения крестьян страна избавится от капиталистического земледелия, и наступит социализм с общинной формой собственности. Николай Гаврилович ратовал за создание фаланстеров - помещений, в которых жители будущих коммун работали бы вместе для взаимной выгоды. Проект сей был утопическим, что неудивительно, ведь автором его выступал Фаланстер был описан Чернышевским в одной из глав романа «Что делать?»
«Земля и воля»
Пропаганда революции продолжалась. Одним из ее вдохновителей был Николай Чернышевский. Краткая биография писателя в любом учебнике обязательно содержит хотя бы абзац о том, что именно он стал основоположником знаменитого движения «Земля и воля». Это действительно так. Во второй половине 50-х годов Чернышевский стал много контактировать с Александром Герценем. отправился в эмиграцию из-за давления властей. В Лондоне он начал издавать русскоязычную газету «Колокол». Она стала рупором революционеров и социалистов. Ее тайными тиражами отправляли в Россию, где номера пользовались большой популярностью среди радикальных студентов.
Печатался в ней и Николай Гаврилович Чернышевский. Биография писателя была известна любому социалисту в России. В 1861 году при его горячем участии (а также влиянием Герцена) и появилась «Земля и воля». Это движение объединяло дюжину кружков в самых больших городах страны. В него входили писатели, студенты и другие сторонники революционных идей. Интересно, что Чернышевскому даже удалось перетянуть туда офицеров, с которыми он сотрудничал, печатаясь в военных журналах.
Члены организации занимались пропагандой и критикой царских властей. «Хождения в народ» с годами стали историческим анекдотом. Агитаторы, пытавшиеся найти общий язык с крестьянами, ими же и выдавались полиции. На протяжении многих лет революционные взгляды не находили отклика в простом народе, оставаясь уделом узкой прослойки интеллигенции.
Арест
Со временем биография Чернышевского, кратко говоря, заинтересовала агентов тайного сыска. По делам «Колокола» он даже ездил к Герцену в Лондон, что, конечно, только больше привлекало к нему внимание. С сентября 1861 года писатель оказался под негласным наблюдением. Его подозревали в провокациях против власти.
В июне 1862 года Чернышевского арестовали. Еще до этого события вокруг него начали сгущаться тучи. В мае был закрыт журнал «Современник». Писателя обвинили в составлении порочащей власть прокламации, которая оказалась в руках провокаторов. Также полиции удалось перехватить письмо Герцена, где эмигрант предлагал снова издавать закрытый «Современник», только уже в Лондоне.
«Что делать?»
Обвиняемого поместили в Петропавловскую крепость, где он находился на протяжении следствия. Оно шло полтора года. Сначала писатель пытался протестовать против ареста. Он объявлял голодовки, которые, впрочем, никак не меняли его положения. В дни, когда арестованному становилось лучше, он брался за перо и начинал работать над листом бумаги. Так был написан роман «Что делать?», который стал самым известным произведением, которое опубликовал Чернышевский Николай Гаврилович. Краткая биография этого деятеля, напечатанная в любой энциклопедии, обязательно содержит информацию об этой книге.
Роман был опубликован во вновь открытом «Современнике» в трех номерах за 1863 год. Интересно, что никакого издания могло бы и не быть. Единственный оригинал был потерян на улицах Санкт-Петербурга во время перевозки в редакцию. Бумаги нашел прохожий и только по своей душевной доброте вернул их в «Современник». Николай Некрасов, работавший там и буквально сходивший с ума от потери, был вне себя от счастья, когда ему вернули роман.
Приговор
Наконец в 1864 году состоялось оглашение приговора опальному писателю. Он отправлялся на каторгу в Нерчинск. Также приговор содержал пункт, по которому Николай Гаврилович должен был провести остаток жизни в вечной ссылке. Александр II изменил срок каторги на 7 лет. О чем еще может нам поведать биография Чернышевского? Кратко, буквально в двух словах, скажем о годах, проведенных философом-материалистом в неволе. Суровый климат и тяжелые условия сильно ухудшили его здоровье. Несмотря на пережил каторгу. Позже жил в нескольких провинциальных городках, но так и не вернулся в столицу.
Еще на каторге его пытались освободить единомышленники, которые придумывали различные планы побега. Однако они так и не были реализованы. Время с 1883 по 1889 год Николай Чернышевский (биография его гласит, что это было под конец жизни революционера-демократа) провел в Астрахани. Незадолго до смерти он вернулся в Саратов благодаря протекции сына.
Смерть и значение
11 октября 1889 года в родном городе скончался Н. Г. Чернышевский. Биография писателя стала предметом подражания многих последователей и сторонников.
Советская идеология поставила его в один ряд с деятелями XIX века, которые были предвестниками революции. Роман «Что делать?» стал обязательным пунктом школьной программы. На современных уроках литературы эта тема тоже изучается, только на неё отведено меньше часов.
В российской журналистике и публицистике есть отдельный список основоположников данных направлений. В него вошли Герцен, Белинский и Чернышевский. Биография, краткое содержание его книг, а также влияние на общественную мысль - все эти вопросы исследуются литераторами и сегодня.
Цитаты Чернышевского
Писатель был известен своим острым языком и умением строить предложения. Вот наиболее знаменитые цитаты Чернышевского:
- Личное счастье невозможно без счастья других.
- Молодость — время свежести благородных чувств.
- Ученая литература спасает людей от невежества, а изящная — от грубости и пошлости.
- Льстят затем, чтобы господствовать под видом покорности.
- Только в правде сила таланта; ошибочное направление губит самый сильный талант.
Значительную роль в своей философии уделил политике и такой известный писатель, как Николай Гаврилович Чернышевский. Идея крестьянской революции -- краеугольный камень мировоззрения Чернышевского. Философские взгляды его теоретически обосновывали программу крестьянской революции и составили эпоху в развитии материалистической мысли в России.
В пору теоретической зрелости Чернышевский отчетливо сформулировал материалистический тезис о классовом характере философии. «Политические теории, -- писал он, -- да и всякие вообще философские учения, создавались всегда под сильнейшим влиянием того общественного положения, к которому принадлежали, и каждый философ бывал представителем какой-нибудь из политических партий, боровшихся в его время за преобладание над обществом, к которому принадлежал философ».
Чернышевский еще в студенческие годы примкнул к «партии трудящихся» и именно поэтому уже тогда утвердился на позициях материализма.
Классовые столкновения в 50--60-х годах, борьба за крестьянскую революцию обусловили глубокую разработку вождем революционной демократии важнейших положений философского материализма, который в корне противостоял всякого рода реакционным идеалистическим теориям его политических врагов. Так же как и в политике, и на теоретическом фронте Чернышевский дал решительный бой своим философским противникам из либерально-монархического лагеря, защитникам поповщины, мистики, идеалистического мракобесия.
Чернышевскому принадлежат специальные философские труды. Таковы, например, «Эстетические отношения искусства к действительности» (1855) и примыкавшие к этому трактату статьи по эстетике, «Очерки гоголевского периода русской литературы» (1856), «Критика философских предубеждений против общинного владения» (1858), «Антропологический принцип в философии» (1860) и др.
Замечательной особенностью теоретического наследия Чернышевского (как и других великих представителей русской революционной демократии) является то, что философские вопросы он ставил и научно решал не отвлеченно, а конкретно, практически, каждый раз обращаясь к разбору выдвинутых жизнью общественно-политических, экономических, естественно-научных и литературных проблем.
Материалистические идеи Чернышевского были душой фактов, выводов и обобщений в этой живой и разнообразной области знаний. Всеми своими сочинениями Чернышевский подтверждал знаменитый диалектический тезис: отвлеченной истины нет, истина всегда конкретна. Философский материализм Чернышевского вторгался в жизнь, в практику общественной деятельности и борьбы. Это и придало материалистическому учению Чернышевского действенный, творческий, воинствующий характер. Ближайшими предшественниками Чернышевского и его учителями в философии были Белинский и Герцен.
В «Очерках гоголевского периода» Чернышевский набросал выразительную картину философских исканий движения и развития передовой русской философской мысли в 40-х годах. Он подчеркнул, что русские мыслители с поразительной смелостью, глубиной и -- что главное -- самостоятельностью дали фундаментальную критику «отвлеченного идеализма» Гегеля и выработали материалистические философские убеждения.
«Они приступили к нему (т. е. Гегелю. Е.П.), -- писал Чернышевский, -- с силами ума совершенно зрелого, с проницательностью, изощренною привычкою к самостоятельному мышлению и богатым опытом жизни, наполненной всевозможными столкновениями, -- с запасом твердых убеждений, данных жизнью и строгою наукою... Эти люди открыли пробелы и непоследовательности системы Гегеля, увидели погрешности в ее выводах, несогласие принципов ее с результатами, основных идей с применениями, постигли и односторонность принципов...». Чернышевского патриотически радовала самостоятельность, которой достигла русская мысль в Белинском и главных его сподвижниках. Он гордился тем, что «умственная жизнь нашего отечества произвела людей, которые шли наряду с мыслителями Европы, а не в свите их учеников...».
Таким образом, Чернышевский совершенно ясно высказался в том смысле, что в итоге своего философского развития ни Белинский, ни Герцен не были учениками Гегеля, не были учениками Фейербаха. Они вошли в историю философии как оригинальные, зрелые мыслители, самостоятельно выработавшие материалистическую систему «в духе строгой современной науки». С тем большим основанием мы переносим эту оценку Чернышевского на него самого.
Разумеется, в процессе философского образования Чернышевский учился у Гегеля и Фейербаха. Но достаточно сказать, что Чернышевский, опираясь на достижения и завоевания русской философской мысли, уже не был ослеплен «гениальной диалектикой Гегеля» и глубже, последовательнее, чем его предшественники, раскритиковал идеалистическую систему «исполина немецкой философии».
Чернышевский пошел дальше Фейербаха, и не в том только отношении, что самостоятельно развил материалистические принципы в эстетике, куда не простирался интерес немецкого философа. Нет, Чернышевский вообще сделал гигантский шаг вперед сравнительно с Фейербахом. Русский революционный мыслитель во многом преуспел, стремясь преодолеть созерцательность и метафизичность прежних форм материализма. Чернышевский вплотную подошел к диалектическому материализму. Он высказал гениальные догадки в области материалистического понимания истории. В свете колоссального богатства живого общественного содержания, какое было присуще боевому материализму Чернышевского, фейербахианство выглядит абстрактной системой, да еще к тому же обремененной религиозными и отвлеченно моральными наслоениями.
Чернышевский материалистически решал основной вопрос философии. Мир материален. Все, что существует, есть разнообразные комбинации материи. Чернышевский видит качественное многообразие природы. Мышление также материально. Чернышевский называет хламом идеалистические трактаты, прибегавшие к «фантастическому способу ненатурального дробления человека на разные половины».
Безусловно, утверждает Чернышевский, различие между явлениями природы и явлениями психического, нравственного порядка значительно, но те и другие суть проявления единой сущности -- материи и подлежат изучению естественных наук. Чернышевский считал сознание свойством, выражаясь современным языком, высокоорганизованной материи. Правда, в ущерб объяснению человека как «совокупности общественных отношений» (Маркс), Чернышевский порой слишком уж выделял ту мысль, что человек -- часть природы и подчиняется тем же закономерностям, что и она. Великий русский мыслитель не сумел отчетливо раскрыть социальную, общественную обусловленность человеческого мышления, человеческого сознания. Так, например, Чернышевский заявлял, что в истории человечества всегда обнаруживается существование двух партий, консервативной и прогрессивной, соответствующих будто бы двум сторонам человеческой природы: силе привычки и желанию улучшений. Подобные антропологические представления встречаются в сочинениях Чернышевского. Но эти ошибочные представления не заслоняли главного -- материалистического решения Чернышевским вопроса об отношении духа и материи.
Теория познания Чернышевского также материалистична. Чернышевский, по словам В. И. Ленина, упрекал Канта за агностицизм, за абсолютно неправильную мысль о непознаваемости мира. Чернышевский считал мир познаваемым. Однако естественные науки, указывал Чернышевский, еще не достигли такого развития, чтобы удовлетворительно объяснить все важные явления природы. Наличие этих пробелов давало идеалистам повод внушать обществу «фантастическое миросозерцание», поповщину. Но достигнутые результаты научного познания мира, говорил Чернышевский, «уже достаточно свидетельствуют о характере элементов, сил и законов, действующих в остальных частях и явлениях, которые еще не вполне объяснены...».
В этих суждениях Чернышевского ясно выражена вера в то, что наука, человеческий разум способны познать общие законы, открыть истину. Путь познания мира рисовался Чернышевскому опять-таки материалистически: от восприятия «отдельных феноменов» (явлений) к уяснению «смысла общих законов». «... Для Чернышевского, как и для всякого материалиста, -- подчеркивал В. И. Ленин, -- формы нашего чувственного восприятия имеют сходство с формами действительного, т. е. объективно-реального существования предметов...».
Чернышевский догадывался, что именно практика -- «непреложный, пробный камень всякой теории», «существенный критериум» человеческого познания. «Дело есть истина мысли», -- говорил он. Что подлежит спору в теории, на чистоту решается практикою действительной жизни. Выдвигая это положение, Чернышевский близко подходил к теории познания диалектического материализма. «Природу, -- писал Чернышевский, -- сравнивают с книгою, заключающею в себе всю истину, но написанную языком, которому нужно учиться, чтобы понять книгу».
Материалистическое учение было таким языком. И Чернышевский горько сожалел, что развитие «образа мыслей простолюдина» находится еще на такой низкой ступени, что до него не дошла общая идея нынешней науки, выводы которой согласны с его потребностями.