Хрестоматийный глянец. стирать? или нет

Литературная критика

Алиса ГАНИЕВА

Хрестоматийный глянец

То, что писатель становится зверем публичным – не раз замечено. Впору говорить о постепенном подчинении писательской модели поведения (индивидуализм, самоуглубленность) жестким законам массмедиа (информативность, экстравертность, массовость). Между тем активное позиционирование художника (в широком смысле) вне пределов собственного творчества (в нашем случае – вне текста) – явление не новое. Можно припомнить и грим футуристов, и декадентские богемные нравы, и красный жилет Теофиля Готье, и желтую кофту Маяковского, и много что еще.

Да и сейчас публичность московской поэтической жизни лежит на поверхности. Тут тебе и броские наряды, и экстравагантная внешность, и экзотические аксессуары, и эпатаж как часть перформанса…

Однако внешность, тембр голоса, одежда поэтов продолжают их творческое «я», нимало не входя в противоречие со стихами. Трансляция стихов голосом (инновация и вместе с тем – реставрация древнего синкретизма) во время слэмов, вечеров саунд-поэзии, через YouTubeне только возможна, но и удобна. Таким образом, поэт и на людях сохраняет свое качество поэта. А вот прозаик (в силу технической трудности голосовой передачи длинных не ритмизованных и не обыгранных текстов) вынужден примерять дополнительные и не согласованные со статусом роли: общественного деятеля, телеведущего, политика и даже фотомодели.

Попросту говоря, писатель из стана авгуров попадает в категорию таких же «селебрити», как актеры, певцы, светские тусовщики с соответствующим набором must-have: собственный стиль (не речевой, разумеется), востребованность в массах и желательно – жизненная концепция, этакая «лайт»-версия мировоззрения. У такого рода публичности есть серьезная опасность: почти полная редукция творческой деятельности при сохранении светского статуса. Как в случае с почти не танцующей, а только «клубящейся» «балериной» Волочковой или «композитором» Юрием Лозой, перешедшим на создание компиляций из собственных старых хитов, но активно «светящимся» и т.д.

Любопытно, что многие отмечают превращение рублевских дам, бизнесменов, моделей в писателей, но мало кто обращает внимание на обратный процесс: метаморфозы писателей в действующих лиц глянцевого мира. Итак, с одной стороны, книга участницы «Дома-2» (а теперь и «писательницы») Ольги Бузовой по версии журнала «Книжный бизнес» называется лучшим проектом года, а брюнетка (теперь и поэтесса) из «ВиаГры» Надя Грановская выпускает сборник эротических стишков с собственными эротическими же фотографиями.

С другой стороны, молодая писательница с Украины Ирена Карпа (обладательница гран-при международного конкурса молодых писателей «Гранослов», 1999 г., и премии «BestUkranianAwards-2006» в номинации «самая модная писательница») снимается в очень откровенных фотосессиях для журналов «Playboy», «Penthouse», «FHM». А детский писатель Постников в течение 8-ми лет успевает сняться в 250-ти телевизионных ток-шоу от интеллектуальной «Культурной революции» до сомнительного «Про это».

После достижения определенного уровня популярности современный писатель вынужден выстраивать свой имидж. Причем антиглянцевый имидж отшельника (как у нашего главного постмодерниста Пелевина или покойного американского классика Сэлинджера) тоже адаптируется к законам шоу-бизнеса. Упор делается на загадку, на продленное ожидание появления писателя в свете. Тот же механизм, кстати, использовал продюсер поп-исполнительницы Глюкозы, которая долгое время скрывалась за маской анимационного персонажа.

В точке бифуркации, которой становится наступившая популярность, писатель выбирает себе второе амплуа. Иными словами: «Бестселлернаписан – и как же теперьодеваться? Этотсерьезнейшийвопросволнуеткаждуюпопулярнуюписательницу» . Из газетной заметки, которая начинается такими словами, мы узнаем, что, став известной, Джоан Роулинг вместо белых джинсов носит «шифоновые платья от Alberta Ferretti, сатиновые наряды Prada, лодочки Christian Louboutin и босоножки Jimmy Choo», что с приходом литературного успеха гардероб Ольги Славниковой «заметно пополнился», что у Марии Арбатовой, с тех пор как она сделалась известной телеведущей, «количество светских мероприятий сильно выросло, и ровно половину гардероба начали занимать вечерние наряды» .

Кстати говоря, образ, выбранный писателем, может быть совсем не гламурным, но тем не менее он впишется в глянцевую эстетику. Вот, к примеру, из литературоведческой статьи об Алексее Иванове: «Писатель акцентирует постоянство места жительства в пригороде Перми. В фотопортретах А. Иванова подчеркиваются обыкновенность и бесстильность одежды. Важнейшими составляющими внешнего облика оказываются принципиальная негламурность, лысина со лба, прищуренный взгляд сквозь немодные очки. Сложно говорить о том, какую роль сыграл Иванов в создании этого визуального образа, но частота его тиражирования показывает, что, видимо, он был им поддержан» . Образ a-laсоветский кухонный интеллигент, как ни странно, не диссонирует с принятыми визуальными моделями, видимо, в силу входящей в моду псевдосоветскости.

Тем более что главными жён-премьерами сегодняшней глянцевой культуры становятся уберсексуалы, хорошо вписывающиеся в традиционную парадигму. То есть модными стали подчеркнуто мужественные, надежные, знающие себе цену, стильные интеллектуалы, пьющие дорогой коньяк и читающие не «Vogue», а «Economist». И тут происходит интересный сдвиг: в репрезентативный писательский ряд модной культуры начинают попадать писатели из, казалось бы, совсем другой вселенной – из толстых журналов.

Забудем о писателях-женщинах – они и до этого отлично вписывались в плакатный формат высокого глянца (вспомним отличную фотосессию Веры Павловой для «Gala» с дочерьми или яркие эссе и портреты той же Славниковой в «Harper’sBazaar»). Другое дело – писатели-мужчины. Трудно представить себе Владимира Маканина или, скажем, Юрия Мамлеева на глянцевом развороте, одетых в брендовую одежду. В их случае не срабатывает главный постулат глянца: абсолютный позитив, никаких онтологических вопросов, культ дорогой, красивой жизни и – желательно – молодость.

Бренд «молодые писатели», вышедший за последние десять лет в первые строчки рейтинга актуальных литературных феноменов, в чем-то совпал с требованиями глянца. Произошло сближение двух героических моделей – литературной и гламурной. Во всяком случае, крепкий, повидавший виды, а то и повоевавший молодой человек, борющийся против мировой несправедливости в виде экономического неравенства, мигрантов, офисной системы (герои З. Прилепина, Г. Садулаева, М. Елизарова), политический вождь либо субкультурная звезда (герой С. Шаргунова) или же завсегдатай баров и любимец девушек, вечно попадающий в смешные истории (герой А. Снегирева) очень похожи на тот образ, который культивируется в медиапространстве. Даже «плавающий» возраст молодых писателей (двадцатилетние, тридцатилетние вплоть до сорока с хвостиком) совпадает с возрастом ньюсмейкеров из глянцевых журналов. При этом нестарый и раскрученный Гришковец или, скажем, Дмитрий Быков в «молодые писатели» не попадают, а часть «молодых писателей» (типа Романа Сенчина) в идеологию глянца не вписывается. И тем не менее...

Так, на фотосессию «Союз писателей и муз» журнала «Menu» попадают «липкинцы» и «дебютанты» Герман Садулаев, Александр Снегирев, Сергей Шаргунов с одной стороны и Руслан Галеев, Дмитрий Глуховский, Илиас Меркури и Павел Санаев с другой. Первый тип – перебежчики из толстожурнальной «матовой» изоляции в селебрити, вторые – перебежчики из селебрити, бизнеса или вип-зон коммерческих издательств – в писатели. Грани стираются.

Молодые писатели, одетые в черное, застыли в плоском интерьере, наполовину реальном, наполовину сколлажированном из обрывков испечатанной бумаги. Кто диктует музе-модели, кто подносит ей виски (виски фигурирует в каждой сцене), кто целится в стакан на ее голове, кто тянет ее за поводок, обвязанный вокруг талии. Предполагаемые обстоятельства, в которых оказываются писатели-фотомодели, обладают двойной условностью: условностью глянца (дорогое виски, позы победителей, лоск и красота картинки) и условностью писательской атрибутики (причастность к творческим профессиям выдает одежда в стиле casual, буквенные вставки в изображение). В другой фотосессии, уже для журнала «Всегда женщина», Александр Снегирев позирует на диване Hall, откинувшись на вышитую золотом подушку («глянцевый» сигнал), но в один из кадров попадает тяжелая настольная лампа, в другой – томик «Нефтяной Венеры», его романа (писательская атрибутика). Еще одна фотосессия Снегирева, на этот раз для питерского журнала «Собака», по своему замыслу приближается к категории запретного «ню»: молодой прозаик снят совершенно раздетым, на куче спутанных проводов, на нем – девушка топлесс. Роли «писателя» (нечто по привитой нам традиции сакральное, высокодуховное) и «порноактера» («грязное», непристойное) – смешиваются. Линия демаркации пройдена.

В той же «Собаке» вы найдете картинки в эстетике эсхатологического кинематографа: Захар Прилепин и Герман Садулаев, а также девушка-актриса и мальчик – сын писателя Ильи Стогова – изображают последних выживших после апокалипсиса. Безжизненные ландшафты, испачканные лица, бетонные завалы разрушенного города… Для этой фотосессии отлично подошел бы и сам Стогов как популяризатор идеи повторяющегося конца света. «Выдерживаю график, как и говорил: фотосессии каждый месяц. Мартовская была для “Собаки”. Для Аэрофлота апрельская фотосессия» , – пишет у себя в блоге Садулаев. А в следующем посте он вынужден оправдываться за свое участие в подобных съемках: «Согласитесь, с моими данными глупо пытаться сделать карьеру в модельном бизнесе. Я и не пытаюсь. Я занимаюсь литературой, в том числе, потому, что полагаю – внешность не главное для писателя. Для писателя главное – это его тексты. Романы, повести, рассказы, эссе.
Почему же я фотографируюсь…»

Далее Садулаев объясняет, что литературная критика своей задачи по продвижению современной литературы не выполняет, толстые журналы печатают только избранных, да и то смешным тиражом, так что приходится в поисках далекого читателя бросаться под фотопрожектор. Логика (если забыть про высказывание о критике) – справедливая. Время требует инноваций. Артистизм (термин философа О. Кривцуна) современного писателя ищет проявлений не только в тексте, но и в модели поведения знаменитости: регулярные появления на мероприятиях, интервью глянцевым журналам, фотосессии. По сути это очень похоже на образ жизни it-girls, «светских львиц». Плюсы сотрудничества с глянцем очевидны: бóльшая известность, бóльшие деньги, возможность провозгласить свое писательское кредо, которое, не вписываясь в тематику прессы «о моде и красоте», возможно, впечатлит ее аудиторию матирующим эффектом. Минусы: это внетекстовые критерии (для фотосессий герои выбираются не столько по качеству их текстов, сколько в зависимости от их личного обаяния и успешности), а отсюда – игнорирование ряда талантливых и знаковых писателей, которые в силу своего возраста, внешней неброскости или асоциальности не попадают в нужные рамки. Действительно, «сюжет упрощения», как называлась одна статья о «глянцевых» и «гламурных» изданиях vsтолстые журналы .

Впрочем, толстожурнальные писатели (опять-таки те самые «молодые») присутствуют в глянце не только телом, но и словом. Речь сейчас не об интервью (этого действительно много: Прилепин отвечает на вопросы «High Life», Снегирев – « TimeOut Москва», Елизаров – «Собеседника»). Речь о колумнистике и, того интереснее, – худлите. Само собой, глянец бывает разный, глупый (« Yes », «7 дней» и пр.) и умный (мужские «Медведь», « Esquire », универсальные « Citizen K », «Сноб», специфический «Культпоход» и проч.) Впрочем, краткие рецензии, интервью с псевдописателями и фикшн вы найдете даже в русском « Playboy », хотя журнал, публиковавший К апоте, Брэдбери, Набокова, а у нас – Пелевина, кажется, безнадежно пал.

«Медведь» – как раз умный мужской глянец (Прилепин, кстати, побывал на его обложке), ориентированный на сильных, независимых мужчин. Разумеется, там не могли не появиться и «молодые писатели», ориентирующие себя как раз на эти качества. В их колонках, статьях, рассказах пестуются соответствующие медиаобразы: от солдата с железной волей до чуткого интеллигента или беспринципного рейвера.

Вот, к примеру, эссе Сергея Шаргунова о крови. Тема для Шаргунова весьма важная (вспомнить хотя бы его авторскую полосу в «НГ-Exlibris» – «Свежая кровь»). Шаргунов пишет металогически, торжественно, еще чуть-чуть – и сорвется в стилизацию, в самопародию. Баланс сохраняется за счет предельно сакцентированной композиции. После прелюдии («Я хочу написать о страшной и неприятной, об оглушающей и великолепной. О ней, что внутри») насаживаются, как кольца в пирамидке, живописные сценки автобиографических встреч с кровью. Три года – мертвый голубь. («Я был слишком мал, чтобы содрогнуться. Ничто не шевельнулось во мне. Я бежал вперед. Ясный, как ангел».) Четыре года («Ее брали из пальца. Протяжно тянулась в стеклянной трубочке»). Снова четыре года (мальчуган во дворе разбил себе нос). Восемь (с девятого этажа бросилась девушка, собака лизала розовой снег). Одиннадцать (ровесница на даче от избытка эмоций после шутливой борьбы на диване ударяет ладонью в оконное стекло, в комнате долго еще пахнет кровью). Совершеннолетие (глотание крови после драки с уличными гопниками). И далее – аккордное «Кровь видел в августе 2008-го в Осетии. Тяжелую, тусклую, смешанную с горелым мясом на окраине Цхинвали, в районе дубовой рощи».

Изложение (а скорее – воспевание) всех этапов инициации (по восхождению, от умершего голубя – до жертв грузино-осетинского конфликта) перетекает в лирическую коду с риторическими вопросами («И что? И зачем я все это вспоминаю? Зачем хочется воскрешать перед глазами когда-то увиденную?»), импрессионистскими фразами-мазками («Само слово «кровь» звучит неприятно и даже неприлично. Однако завораживает взгляд. Разглядываю эти пять букв, фокусируясь на срединной «о», и как будто кровь теряю, в ушах звенит, закручиваюсь в воронку, уносит в темноту») и аккордным замыканием цикла. В последнем абзаце три года уже не автогерою-Шаргунову, а его сыну, и встречается им не голубь, а раздавленная собака, и сын, точно так же, как когда-то его отец, проходит мимо, не оборачиваясь. Рождается не только смысловая, но и лексическая закольцовка: в начале текста – «ясный, как ангел», в конце – «мой ангел не обернулся».

Примерно так же строятся и другие эссе – хлесткие, богато раскрашенные, приближенные к стихопрозе, к речитативу фразы, концентрация автобиографических, в основном детских впечатлений и ощущений. Ребенок, мальчик – главная фигура шаргуновских эссе, причем мальчик этот, будучи самим Шаргуновым, в итоге довольно часто трансформируется в его малолетнего сына, раз за разом создавая эффект неразомкнутости времени, мистического кольца. Любая тема (Новый год, собаки, люди и собаки, гиперактивные женщины и тем более – память) становится основой для фрагментарной, отрывочной рефлексии, для аппликации эпизодов из детства и юности вокруг заданного вопроса.

Та же сентиментальная, интимно-исповедальная, лирическая нота в глянцевых колонках Прилепина. В журнале «Glamour», к примеру, это вариации на легкую и непринужденную тему (купание на речке с двумя женщинами, например) или фантазия от женского лица – обращение к Щелкунчику («Щелкунчик, щелкопер, имя твое шелестит, как волосы твои, которые я пропускала меж пальцев. Дуралей ты мой, дуралей, совсем ты дурачок»). Удивительно, как свойственные порой и Прилепину и Шаргунову лирические интонации («как хороши, как свежи были розы») хорошо вписываются в требуемый формат. Впрочем, для сравнения в «Большом городе» Прилепин пишет несколько по-другому. Исповедальность остается, но слог становится суше, трезвее, брутальнее. «Мы опротивели природе. Мы раскисли так, что на черных землях Нижегородчины взошли озимые. Мой водитель говорит, что рискует на всяком сыром повороте оставить свои шипы. Мой двухлетний сын никак не поймет, что такое снег» .

Кто-то скажет, что для серьезных «толстожурнальных» писателей темы мелковаты. Воздушны. Высосаны из пальца. В раздел публицистики не вписываются. Но на то и глянец, чтобы «не грузить» публику. На то и молодые писатели, чтобы оперативно реагировать на современные культурологические заказы. Только можно ли скрестить глянец и толстый журнал? Можно ли, полюбовавшись писательскими бицепсами, татуировками, вызывающе насупленными бровями, почитать затем длинный аналитический разбор их произведений?

Сейчас таких гибридов не существует. Покойная «Русская жизнь» или легендарные «ОМ», «Птюч», «Матадор» 90-х – все же несколько из другой оперы. По концепции им близко разве что «НЛО», да и то с большой натяжкой. Захочет ли умный глянец делать эксклюзивные «винтажные вставки» из серой бумаги, с убористым текстом настоящих объемных толстожурнальных материалов? А что? Разве это не модно? Но это так, в порядке бреда…

Напрашивается еще один вопрос: хорошо ли, что «глянец» наступает на территорию современной литературы и не приведет ли это к дальнейшей ассимиляции и полному миксу того и другого? Для ответа нужно уяснить расстановку сил. Не стоит путать пишущих медиагероев, существующих только в глянцевом микроклимате, и тех, кого глянец рекрутирует из литературных журналов. А «перебежчиков», совмещающих обе социальные роли, как вы можете заметить, не так уж и много: я все время называю одни и те же имена. Их число ограничено прежде всего самими критериями отбора, о которых уже говорилось: от авторов требуются молодость и харизма, легкая адаптация к актуальным культурным запросам. Важно, чтобы выстроенный ими имидж соответствовал имиджу популярных героев дня: сильных, слегка непокорных, экзотичных и загадочных.

Однако тот факт, что несколько молодых писателей живут двумя ипостасями, тихой интеллектуальной и шумной публичной, совсем не свидетельствует о какой-то экспансии глянца в литературу. Сами эти авторы четко разделяют оба формата. Тот же Садулаев публикует в «Знамени» толстожурнальные по фактуре повести «Шалинский рейд» или «Одна ласточка не делает весны», но отрывки коммерческого романа «Таблетка» или его сиквела «AD» пойдут только в глянец. Снегирев рассказы печатает в «Октябре» и «Знамени», а последний фельетонный роман «Тщеславие» анонсирует в «Собаке». В общем, мухи и котлеты разделяются сами собой, да так, что не придерешься.

Как мне кажется, в будущем количество авторов, совмещающих в своей карьере обе модели, «редакторскую» толстожурнальную и «продюсерскую» глянцевую, будет только расти. Но на автономии традиционного литературного пространства это никак не скажется. Полное разделение специализаций. Соответственно, толстожурнальная критика будет скорее реагировать на «матовую» ипостась писателя, которую практически не замечают популярные рецензенты, и в этом я не вижу повода для беспокойства.

Пока на глянцевой бумаге красуются те, чьи книги, а не только имидж, востребованы читателями, популярные очерки и писательские фотосессии – не угроза литературе, а ее очень современный аксессуар.

16.12.2010 00:47:19

Я как-то просмотрел эту дискуссию. Решил восполнить пробел.
Илья окончательно сформулировал вопрос, который его мучает: «Где грань дозволенного художнику, которую перейти безнравственно?»
Вот что можно сказать по этому вопросу, в приложении к конкретным рассматриваемых здесь и приведённых выше строк:
1. Если автор (поэт) пишет стих на любую тему, кроме обличительного и критического стихотворения, - то никаких граней нет.
2. Если автор пишет обличительное, гневное, критическое и т.п. стихотворение (в стиле «зоила»), то эта грань дозволенного находится как раз на объекте критики: он быть должен чётко обозначен. Автор «зоильствующий» должен чётко обозначить свою «жертву», самому не прятаться под всякими «Никами». Например, если пишешь про «бездарных поэтесс», то обозначь их либо во вступлении или в тексте – Ивановой, Петровой, Сидоровой и т.п. (условно). И критикуй, зная, что они тебе могут возразить. Иначе получается «стрельба по площадям»: типа – туманно обозначил круг поэтесс, близких к поэту Р.(точно обозначив в тексте ФАМИЛИЮ), и давай их всех чехвостить – весь их строй или шеренгу! Они и ВСЕ выходит – «стервы», все – «приблудные», все – «бездарные»?! Почему? Кто дал право автору так говорить огульно?
3. Надо различать людей в круге поклонников того или другого знаменитого человека различные категории этих поклонников:
- фанаты (такие есть действительно, их больше обычно интересует биография, клубничка из жизни знаменитости и т.п., а не творчество);
-люди, которым просто нравится тваорчество (поэзия) этой знаменито-
Сти (в данном случае – Рубцова);
- люди действительно любящие этого конкретного поэта, его друзья (а
не фальшивые друзья, иногда эти люди тоже одарённые;
- люди, желающие показать самих себя на фоне творчества знаменито-
го человека (среди них есть и глупые, и никчёмные, и себе на уме).

Но если рьяный критикан чохом, по-площадям осыпает всех ругательствами, не делая между ними различия – то это просто оскорбляет всех этих людей (и заслуживающих этого, и не заслуживающих). Вот я о чём. Здесь и есть грань дозволенного в критических стихах: критикан должен знать и показать всем открыто – кого КОНКРЕТНО он «выводит на свет». И такой автор критикан должен очень точно выражать свои мысли.

И ещё: а почему И. Рагулин взялся только за «поэтесс»? А что среди почитателей творчества Рубцова не было мужчин? Чего ж про них молчать – с эти самым непонятно что подразумевающим «густым хрестоматийным глянцем»? Что не было фанатов среди почитателей его творчества? А не наводили ли глянец по мнению критикана не поэтессы, а некоторые поэты в «рубцовских центрах», организованных во многих городах страны? Или некоторые поэты, объявляющие поэта знаменем той или иной религиозной и фольклёрно- поэтической культуры? А может лучше стирать «глянец» со строк книги Эдуарда Шнейдермана «Слово и слава поэта» (2005г.) – бывшего «друга» Рубцова?

Так думаю
Валерий Таиров

Хрестоматийный глянец
Из стихотворения «Юбилейное» (1924) Владимира Владимировича Маяковского (1893-1930), написанного к 125-летию со дня рождения А. С. Пушкина. Обращение поэта к А. С. Пушкину:
Я люблю вас, / но живого, / а не мумию, Навели /хрестоматийный глянец. Вы, / по-моему, / при жизни / - думаю - тоже бушевали. / Африканец!
Иносказательно: приглаженный, «отлакированный», «отредактированный», официальный облик кого-либо, без его человеческих слабостей, особенностей (ирон.).

- - блеск лощеной, лакированной или полированной поверхности...
Энциклопедия моды и одежды
- оптическое свойство гладкой поверхности оттиска, направленно отражать свет, падающий на нее. Зависит от качества запечатываемой поверхности, способа печати, свойств печатных красок, фактуры печатной бумаги...
Краткий толковый словарь по полиграфии
- Заимствование из немецкого, где Glanz – "блеск, лоск"...
Этимологический словарь русского языка Крылова
- Р. гля/нца, Тв....
Орфографический словарь русского языка
- ...
Слитно. Раздельно. Через дефис. Словарь-справочник
- муж., нем. лоск, лак, политура или полировка, гладь, блеск, зеркальность; мурава, полива, и пр. На коже; | у переплетчиков утюг, для глаженья бумаги...
Толковый словарь Даля
- ГЛЯ́НЕЦ, -нца, муж. Блеск начищенной или отполированной поверхности. Навести г. ...
Толковый словарь Ожегова
- ХРЕСТОМАТИ́ЙНЫЙ, -ая, -ое; -иен, -ийна. 1. см. хрестоматия. 2. перен. Простой и общеизвестный. Хрестоматийные истины...
Толковый словарь Ожегова
- ГЛЯ́НЕЦ, глянца, мн. нет, муж. Блеск налощенной, начищенной или отполированной поверхности. Навести глянец на ботинки...
Толковый словарь Ушакова
- ХРЕСТОМАТИ́ЙНЫЙ, хрестоматийная, хрестоматийное. прил. к хрестоматия. Хрестоматийный материал...
Толковый словарь Ушакова
- гля́нец м. 1. Блеск начищенной, отполированной, вощеной, лакированной и т.п. поверхности чего-либо. отт. Отблеск, отсвет на какой-либо ровной, гладкой поверхности. 2...
Толковый словарь Ефремовой
- хрестомати́йный прил. 1. соотн. с сущ. хрестоматия, связанный с ним 2. Свойственный хрестоматии, характерный для неё. 3. перен. Избитый. отт. Простой, упрощенный...
Толковый словарь Ефремовой
- хрестомат"...
Русский орфографический словарь
- ХРЕСТОМАТИЙНЫЙ ая, ое. chrestomathie f. < chrestomatheia <гр. chrestos хороший, полезный + mathano изучаю. 1. Отн. к хрестоматии; являющийся хрестоматией. Хрестоматийное пособие. БАС-1. Хрестоматийный материал. Уш. 1940. 2...
Исторический словарь галлицизмов русского языка
- Книжн. Неодобр. 1. Приукрашенное изображение исторической личности, встречающееся в учебниках, официозных биографиях и хрестоматиях. 2. Приукрашенное изображение действительности. БМС 1998, 115...
Большой словарь русских поговорок
- ...
Формы слова

"Хрестоматийный глянец" в книгах

Завоевываем глянец

Из книги Бизнес своими руками. Как превратить хобби в источник дохода автора Быковская Ада А.

Завоевываем глянец Чем бы вы ни занимались, публикации в популярных журналах вам помогут и создать себе имя, и привлечь клиентов. О том, как начать сотрудничество с журналами, какие тут могут быть подводные камни и какие хитрости позволят вам их избежать, расскажут

Гравирование под глянец

Из книги Гравировальные работы [Техники, приемы, изделия] автора Подольский Юрий Федорович

Гравирование под глянец Декоративный эффект в этом виде гравировки достигается контрастным противопоставлением матовой или темной поверхности металла блестящим линиям гравировки. Этим способом выполняются не только узоры, но и надписи каллиграфическим и рукописным

Хрестоматийный глянец

Из книги Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений автора Серов Вадим Васильевич

Глянец и гламур

Из книги Между сексом и любовью автора Толстая Наталья

Журнальный глянец в обыденной жизни

Из книги Взрослые дети, или Инструкция для родителей автора Кабанова Елена Александровна

Журнальный глянец в обыденной жизни Когда речь заходит о мечтах, все сказанное вроде бы относится к молодым. Взрослые, по идее, опытнее, серьезнее, сдержаннее – и даже в своих мечтах. А все потому, что научены соотносить упоительные фантазии с жестокой реальностью. Им –

ЖАРА И ГЛЯНЕЦ, ДЕНЬ ЧУДЕСНЫЙ

Из книги Terra Tartarara. Это касается лично меня автора Прилепин Захар

ЖАРА И ГЛЯНЕЦ, ДЕНЬ ЧУДЕСНЫЙ С новым русским кино мне тотально не везет. Все время кажется, что есть какое-то другое новое русское кино, а то, что мне подсовывают, - это недоразумение, которое приличные люди и обсуждать постесняются.Но нет, открою иной журнал - и там

Глянец и молчание

Из книги Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник) автора Эко Умберто

Глянец и молчание Те из вас, кто помоложе, полагают, что «глянцевые штучки» – это обольстительные девушки из развлекательных телепередач, а самые молодые убеждены к тому же, что «бардак» – просто большая неразбериха. Людям же моего поколения известно: с точки зрения

Глянец

Из книги Статьи из журнала «Сеанс» автора Быков Дмитрий Львович

Глянец Не знаю, с какими намерениями брался Андрей Кончаловский за сатирическую комедию о гламуре (наибольшей похвалы заслуживает выбор темы, более чем актуальной), но получилась у него трогательная история под девизом «Тоже и они люди». Сутенер смертельно болен, стилист

12. ГЛЯНЕЦ. МОДА. ЕДА

Из книги Тем временем: Телевизор с человеческими лицами автора Архангельский Александр Николаевич

12. ГЛЯНЕЦ. МОДА. ЕДА На одной интеллектуальной вечеринке Алена Долецкая, главный редактор русского издания “Vogue”, продемонстрировала публике ряд слайдов, комментируя их по ходу дела.Сначала на экране предстал типичный новый русский в малиновом пиджаке, с толстой

Из книги Итоги № 48 (2011) автора Итоги Журнал

Мини-глянец / Автомобили / Новости

Из книги Итоги № 46 (2011) автора Итоги Журнал

Мини-глянец / Автомобили / Новости Теперь у нас полный «боекомплект» премиальных мини-кроссоверов. BMW X1 появился еще два года назад, совсем недавно к дилерам поступил Range Rover Evoque, а сейчас настала очередь Audi Q3: дилеры получили отмашку в начале месяца. «Ку-третий» уже

Сланец - не глянец / Дело / Капитал / Загранштучки

Из книги Итоги № 7 (2012) автора Итоги Журнал

Сланец - не глянец / Дело / Капитал / Загранштучки Сланец - не глянец / Дело / Капитал / Загранштучки Китайская нефтегазовая компания PetroChina договорилась в начале 2012 года о покупке 20 процентов акций у англо-голландской Royal Dutch Shell в проекте Grounbirch по добыче сланцевого

Ньютон и «глянец»

Из книги Литературная Газета 6273 (№ 18 2010) автора Литературная Газета

Ньютон и «глянец» События и мнения Ньютон и «глянец» НАУЧНАЯ СРЕДА Быть или не быть российской научной периодике? Если быть, то какой? Светлана ЗЕРНЕС, выпускающий редактор журнала «Энергобезопасность и энергосбережение» Первый в мире научный журнал Le Journal des s?avans вышел

Мини-глянец / Автомобили / Новости

Из книги Итоги № 47 (2011) автора Итоги Журнал

6.4.2. Гравирование под глянец

Из книги Основы дизайна. Художественная обработка металла [Учебное пособие] автора Ермаков Михаил Прокопьевич

6.4.2. Гравирование под глянец Декоративный эффект в этом виде гравировки достигается противопоставлением матовой или темной поверхности металла с блестящими линиями гравировки. Этим способом выполняются не только узоры, но и надписи. Для гравирования применяется

Хрестоматийный глянец

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .

Смотреть что такое "Хрестоматийный глянец" в других словарях:

Сущ., кол во синонимов: 2 лакировка (6) приукрашивание (15) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

Книжн. Неодобр. 1. Приукрашенное изображение исторической личности, встречающееся в учебниках, официозных биографиях и хрестоматиях. 2. Приукрашенное изображение действительности. БМС 1998, 115 …

хрестоматийный - ая, ое. chrestomathie f. < chrestomatheia <гр. chrestos хороший, полезный + mathano изучаю. 1. Отн. к хрестоматии; являющийся хрестоматией. Хрестоматийное пособие. БАС 1. Хрестоматийный материал. Уш. 1940. 2. Такой, какой в хрестоматии.… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

Наводить/ навести глянец. Разг. Доводить до совершенства выполненную работу. БТС, 572. Хрестоматийный глянец. Книжн. Неодобр. 1. Приукрашенное изображение исторической личности, встречающееся в учебниках, официозных биографиях и хрестоматиях. 2.… … Большой словарь русских поговорок

Идеализация, идеализирование, лакирование, слой, приукрашивание Словарь русских синонимов. лакировка см. приукрашивание Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык … Словарь синонимов

Прихорашивание, прикрашивание, преувеличение, лакирование, преувеличивание, приукрашение, лакировка, дульцинирование Словарь русских синонимов. приукрашивание лакировка Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык.… … Словарь синонимов

интонация - ИНТОНА´ЦИЯ (от лат. intonoe произношу громко) смысловая мелодия, заключенная в самом строе речи. И. выражается определенным тембром, высотой и силой голоса. Особую роль играет И. в стихе, благодаря чему раскрывается фонетико мелодическое и… … Поэтический словарь

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Ганиева. Алиса Ганиева Псевдонимы … Википедия

Книги

Крылов , Цимбаева Екатерина Николаевна. Книга представляет собой научно-художественное воспроизведение раздумий "дедушки Крылова" о своей жизни и своем времени. Читателям предлагается стереть хрестоматийный глянец с общеизвестного…

Хрестоматийный глянец

То, что писатель всё чаще становится зверем публичным, – не раз отмеченная тенденция. Впору говорить о постепенном подчинении писательской модели поведения (индивидуализм, самоуглублённость) жестким законам массмедиа (информативность, экстраверсия, массовость). Между тем активное позиционирование художника (в широком смысле) вне пределов собственного творчества (в нашем случае – вне текста) штука не новая. Можно припомнить и грим футуристов, и декадентские богемные нравы, и красный жилет Теофиля Готье, и желтую кофту Маяковского, и много чего еще.

Да и сейчас публичность, а порой и эпатажность московской поэтической жизни лежит на поверхности. Тут тебе и броские наряды (вязаные свитера у Лукомникова, чудо-шляпа у Чемоданова, мини-юбки у Русс, черные очки слепца, яркие пиджаки и значки у дуэта Арс-Пегас, кожаная куртка с шипами и сапоги с заклепками у Арутюнова, подчеркнуто старомодный шейный платок у Лаврентьева), и экстравагантная внешность (характерная мимика Родионова, лысины Емелина и Веденяпина, борода и хвостик Данилы Давыдова), и экзотические аксессуары (трубка, а также берет или турецкая баранья шапка у Штыпеля), акционизм (выходки Светы Литвак, к примеру; одна из последних, мной виденных, – появление в помещении на лыжах и в лыжной шапочке)…

Однако внешность, тембр голоса, одежда поэтов продолжают их творческое «я», нимало не входя в противоречие со стихами. Трансляция стихов голосом (инновация и вместе с тем реставрация древнего синкретизма) во время слэмов, вечеров саунд-поэзии, через YouTube не только возможна, но и удобна. Таким образом поэт на людях сохраняет свое качество поэта, а прозаик (в силу технической трудности голосовой передачи длинных, не ритмизированных и не обыгранных текстов) вынужден примерять дополнительные и не согласованные со статусом роли: общественного деятеля, телеведущего, политика и даже фотомодели.

Попросту говоря, писатель из стана авгуров попадает в категорию таких же celebrity, как актеры, певцы, светские тусовщики с соответствующим набором must-have: собственный стиль (не речевой, разумеется), востребованность в массах и желательно – жизненная концепция, этакая лайт-версия мировоззрения. У такого рода публичности есть серьезная опасность: почти полная редукция творческой деятельности при сохранении светского статуса. Как в случае с почти не танцующей, а только клубящейся балериной Волочковой или композитором Юрием Лозой, перешедшим на создание компиляций из собственных старых хитов, но активно «светящимся», и т. д.

Любопытно, что многие отмечают превращение рублевских дам, бизнесменов, моделей в писателей, но мало кто обращает внимание на обратный процесс: метаморфозы писателей в действующих лиц глянцевого мира. И так, с одной стороны, книга участницы «Дома-2» (а теперь и «писательницы») Ольги Бузовой по версии журнала «Книжный бизнес» называется лучшим проектом года, а брюнетка (а теперь и поэтесса) из «ВиаГры» Надя Грановская выпускает сборник эротических стишков с собственными эротическими же фотографиями.

С другой стороны, молодая писательница из Украины Ирена Карпа (обладательница Гран-при международного конкурса молодых писателей «Гранослов» (1999) и премии “Best Ukranian Awards-2006” в номинации «самая модная писательница», а также, между прочим, жена финалиста премии «Дебют» (2000) Антона Фридлянда) снимается в очень откровенных фотосессиях для журналов “Playboy”, “Penthouse”, “FHM”. А некий детский писатель Постников в погоне за славой в течение восьми лет успевает сняться в двухстах пятидесяти телевизионных ток-шоу, от интеллектуальной «Культурной революции» до сомнительного «Про это».

«Конечно, сегодня писательское поведение не такое, как позавчера. Автор уже не только дух, что витает над страницей. Он становится физическим телом, обретает плоть. Сегодня яичница в бороде и закисшие глаза – это непрофессионально»