Различные определения воли представлены в соответствии с развиваемыми в отечественной психологической науке основными подходами к ее изучению: овладения, регуляции, управления поведением; мотивационного; выбора.

В рамках первого подхода рассмотрим концепцию Выготского Л.С. о воле как высшей психической функции; концепции Селиванова В.И., Пуни А.Ц. о воле как сознательном уровне регуляции поведения и деятельности человека; концепцию Ильина Е.П.о воле как разновидности произвольного управления.

Выготский Л.С. (6) относит волю к высшим психическим функциям человека, развитие которых осуществляется как овладение человеком собственным поведением при помощи различных средств. Характерные признаки овладения собственным поведением проявляются, главным образом, в свободном выборе действия. Свободный выбор между двумя возможностями, определяемый не извне, а самим испытуемым (ребенком), экспериментально моделировался путем создания многозначности мотивов действия и их борьбой. В результате было установлено, что в сложных, затруднительных для ребенка случаях (лимит времени выбора, неизвестность, индифферентность, уравновешенность или разнообразие мотивов выбираемых действий) он добровольно прибегает к жребию для осуществления выбора. Тем самым, ребенок "вводит в ситуацию новые стимулы, совершенно нейтральные по сравнению со всей ситуацией, и придает им силу мотива" (6, с. 277); он воздействует на собственный выбор действий, создав вспомогательный мотив.

Разбирая известный волевой акт, описанный Джемсом У. на примере утреннего вставания с постели, Выготский Л.С. выделяет следующий моменты: "1) надо встать (мотив), 2) не хочется (мотив), 3) счет самому себе: раз, два, три (вспомогательный мотив) и 4) на три подъем. Это и есть введение вспомогательного мотива, создание ситуации извне, которая заставляет меня встать…. Это и есть воля в истинном смысле слова. …я овладел своим поведением через дополнительный стимул или вспомогательный мотив" (6, с. 279-280). Выготский Л.С. видит своеобразие воли в том, что человек изменяет своей внешней деятельностью окружающую обстановку, т.е. заставляет служить своим целям, подчиняет, направляет по-своему "власть вещей" над поведением, и, таким образом, воздействует на свое собственное поведение, подчиняя его самому себе (там же, с. 281). Воля означает те средства, при помощи которых мы овладеваем действием. "В этом смысле воля означает господство над действием, выполняемым само собой; мы создаем только искусственные условия для того, чтобы оно было выполнено; поэтому воля есть всегда не прямой, непосредственный процесс" (там же, с. 288).

В концепции Селиванова В.И. (16; 17) воля понимается как психологический инструмент, позволяющий личности справляться с импульсивностью и не поддаваться рутине привычке. Воля определяется как сознательный уровень регуляции человеком своего поведения и деятельности, выраженный в умении преодолевать внутренние и внешние препятствия при совершении целенаправленных действий и поступков. Волевая регуляция рассматривается Селивановым как высшая форма активности (сознательно направленная активность) личности, в которой проявляется способность человека властвовать над собой, бороться за достижение поставленной цели. Такая регуляция совершается с помощью волевых усилий (19), конкретизируясь в волевых процессах, состояниях, свойствах, действиях. По мнению Селиванова В.И. волевая регуляция не может считаться завершенной, если она не выразилась вовне исполнением.

В концепции Пуни А.Ц. воля определяется как "деятельная сторона разума и моральных чувств, позволяющая человеку управлять самим собой, особенно в условиях преодоления препятствий различной степени трудности" (14, с. 29). По мнению Пуни А.Ц., препятствия – необходимое условие актуализации и развития воли. Они возникают вследствие несоответствия возможностей человека (его представлений, мыслей, чувств, действий) объективным условиям и особенностям деятельности и делятся на внешние и внутренние. Под внешними препятствиями понимались любые объективные условия и особенности внешней среды и деятельности, которые становятся помехой в достижении цели, в решении частных задач; под внутренними препятствиями - возникающие под влиянием внешних условий жизни и деятельности человека объективные изменения и состояния внутренней среды его организма, служащие помехой в достижении целей. По мнению Пуни А.Ц., понимание внутренних препятствий только как чисто психических явлений (неблагоприятных эмоциональных и конфликтных психических состояний) не всегда обоснованно, т.к. психические явления - вторичные, производные, субъективная сторона объективных изменений и состояний внутренней среды организма. Внешние и внутренние препятствия взаимодействуют, проявляясь в трудностях различной степени (13).

В концепции Ильина Е.П. (11, с. 41) воля понимается как разновидность произвольного управления , реализуемого посредством волевых действий, существенным признаком которых является наличие волевого усилия. Объявляя главной сущностью воли самость, автор определяет ее как самодетерминацию и сознательное преднамеренное планирование человеком своих действий, включая самокоманду, самостимуляцию, самоконтроль за своими действиями и состояниями. Собственно воля, по мнению Ильина Е.П., есть самоуправление поведения с помощью сознания, предполагающее самостоятельность человека в принятии решения, инициации, осуществлении и контроле собственных действий.

Итак, несмотря на имеющиеся различия в регуляционных теориях воли можно выделить несколько общих моментов. Во-первых, воля связывается со средством овладения личностью, главным образом, собственного поведения. Во-вторых, обращается внимание на опосредованность волевого поведения. В-третьих, решающее значение придается исполнению волевого действия.

В мотивационно-деятельностной теории Иванникова В.А. воля определяется как "способность человека к сознательной намеренной активности или к самодетерминации через работу во внутреннем плане, обеспечивающей дополнительное побуждение (торможение) к действию на основе произвольной формы мотивации" (10, с. 93). Дополнительные побуждения, зачастую, оказываются личностными, этическими, эстетическими мотивами, т.е. не связанными со специфической деятельностью с предметным результатом. В этом плане Иванников рассматривает волю как "последнюю стадию в овладении человеком собственными процессами, а именно как овладение собственным мотивационным процессом" (9, с. 26).

Характерные черты волевого поведения рассматриваются Иванниковым в связи с ситуацией, психическим статусом и организацией (способами осуществления и мотивации) действий. В этом плане волевое поведение актуализируется при недостатке или нежелательности побуждения к действию (необходимо совершить действие, не связанное с актуальной потребностью, при наличии внутренних и внешних препятствий). По психическому статусу волевое действие рассматривается как действие с двумя смыслами (один из этих смыслов задается мотивом воображаемой ситуации), а по его организации – как дважды произвольное.

Таким образом, сущность воли, а точнее, волевого действия заключается в преобразованиях его мотивационной части.

В рамках анализа выбора как специфического признака воли рассмотрим признаки волевого выбора в концепции Выготского Л.С. и в теории регуляционно-волевых процессов Веккера Л.М.

На основе результатов анализа опытов Левина К. Выготский (6, с. 282) выделяет в волевом действии две самостоятельных части:

замыкательную часть волевого процесса или момент решения человека поступить определенным образом в зависимости от выпадения жребия; эта часть строится по механизму привычки, как "искусственно созданный условный рефлекс";

исполнительную часть или выполнение волевого действия (после метания жребия); эта часть функционирует как готовый условный рефлекс, как действие по инструкции.

Выделение двух частей волевого действия позволил Выготскому акцентировать внимание на парадоксе воли, заключающемся в создании при ее помощи непроизвольно действующего механизма (6, с. 283).

Волевой выбор понимается Выготским как сложный, свободный (а не извне заданный по инструкции экспериментатора) выбор, которому присущи следующие характеристики. Во-первых, волевой выбор и есть "действие замыкательного механизма, т.е. замыкание связи между данным стимулом и реакцией (6, с. 285); далее все совершается как при извне заданном выборе. Во-вторых, "при волевом выборе борются не стимулы, а реактивные образования, целые системы установок" (там же, с. 284), мотивы (там же, с. 285). В-третьих, борьба мотивов сдвигается во времени и осуществляется задолго до наличной актуальной ситуации, в которой человеку надо действовать (там же). В-четвертых, мотивы борются не за исполнение, а за замыкательную часть действия (там же). В-пятых, при волевом выборе имеет место иллюзия (у самого испытуемого и у психологов), что волевое действие направлено по линии наибольшего сопротивления (там же, с. 286), а на самом деле имеет место свобода человека как познанная необходимость. В-шестых, при волевом выборе человек сам создает инструкцию для исполнительских механизмов (там же, с. 288).

В теории регуляционно-волевых процессов Веккера Л.М. (3) воля рассматривается как высшее специфическое произвольное регулирование человеком поведения и деятельности, условиями актуализации которого являются: 1) наличие как минимум двух уровней регуляционных процессов (т.е. разных уровней обобщенности когнитивных и эмоционально-нравственных психических структур); 2) необходимость разведения, соотнесения и выбора того уровня регуляционных процессов, который отвечает критериям интеллектуальной, эмоционально-нравственной и общесоциальной ценности (3, с. 195-196). Воля, по мнению Веккера, хотя и требует энергии и силы, но функционирует по принципу энергетического самообеспечения, может подчинять себе все нижележащие уровни психической регуляции человеческой деятельности вплоть до самых исходных, элементарных.

Веккер подчеркивает, что выбор конкретного варианта действия характерен только для психической организации; в то же время на каждом из уровней психической регуляции - непроизвольном, произвольном и волевом – выбор имеет свои специфические особенности. Так на психическом непроизвольном уровне движения контролируются сенсорно-перцептивными образами, но без всякого предварительного намерения, подотчетного и подконтрольного целостному субъекту. Непроизвольный выбор того или иного двигательного решения осуществляется без предварительного перебора вариантов программы действия, фактически принимаясь при исполнении действия, детерминирован извне, чисто статистически.

На произвольном уровне регуляции программы действий подотчетны и подконтрольны субъекту деятельности, "который предваряет здесь практическое исполнение регулируемого действия речевым оформлением его программ" (3, с. 194); однако в процесс произвольной регуляции целостная личность может и не вовлекаться. Произвольный выбор субъектом того или иного двигательного решения включает предварительный перебор вариантов программ действия до его фактического исполнения, является психологически свободным в рамках заданных вариантов возможных решений, но относящихся к одному и тому же уровню психически отраженных социальных ценностей.

На волевом уровне регуляции поведения и деятельности, характерном для целостной личности, выбор осуществляется по критериям интеллектуальной, эмоционально-нравственной и общесоциальной ценности между альтернативами программ действий; а сами эти программы относятся к разным уровням психической регуляции. Волевой выбор характеризуется высокой степенью свободы, т.к. он осуществляется в рамках многоуровневой иерархии психической регуляции.

Таким образом, в теориях, рассматривающих волевой выбор, фиксируется внимание на переживании человеком свободы при осуществлении этого выбора до начала исполнения действия.

Итак, в различных концепциях, воли, развиваемых в отечественной психологии, даются различные ее определения, обращается внимание на ее различные функции, признаки, условия актуализации. По существу имеющая место в современной отечественной психологии теория воли представлена рядом следующих оппозиций:

1) изучение воли в контексте овладения человеком собственным поведением (5; 6; 19) - изучение воли в контексте особенностей мотивационной сферы человека (10; 21);

2) анализ воли на модели волевых действий (10) – анализ воли на модели волевой (7), целостной (2) личности;

3) завершение волевого акта в мотивационной части действия до непосредственного исполнения действия (10) – завершение волевого акта только после исполнения действия (17-19);

4) описание волевого усилия, выбора как специфических признаков воли (13; 14; 18; 19) – отрицание специфичности для воли этих признаков (7; 12; 22);

5) акцентирование внимание на борьбе мотивов и исходе этой борьбы в волевом акте (4; 8) - акцентирование внимание на функции воли – борьбы с борьбой мотивов (2);

6) акцентирование внимания на внешних и внутренних препятствиях как условиях актуализации воли (13; 14; 18; 19) – акцентирование внимание на внутреннем препятствии как условии актуализации воли (1);

7) рассмотрение воздействий воли, прежде всего, на поведение и деятельность человека (10; 14; 19) - рассмотрение воздействий воли в пределе жизнестроительства личности (2; 7);

8) акцент на воспитании воли посредством тренировки самоконтролирования действий - акцент на воспитании воли посредством культивирования внутренней (интринсивной) мотивации (7);

9) описание интрапсихических техник воли в формах самоприказов (14; 20) - описание интрапсихических техник воли в формах просьбы, обещанного вознаграждения, угрозы, интриги по отношению человека к самому себе (2).

История исследований воли в педагогике и психологии имеет определенную закономерность. Так, один из периодов повышенного внимания к воле приходится на конец XIX - начало ХХ в., время, когда психологические и педагогические исследования велись с учетом метафизических условий бытия человека. К числу таких работ можно отнести труды У. Джемса, К.Д.Ушинского. В начале XX в. Исследования воли отошли на второй план в связи с общим кризисом методологии психологии.

В XX в. в науке возобладала тенденция экспериментального подтверждения и проверки теоретических построений. В контексте вновь создаваемой методологии изучение волевой сферы в человеке сделалось крайне затруднительным. Сама психологическая наука зарождалась как наука о душе, и определение понятия воли как одной из основных характеристик души являлось существенной стороной научного исследования. С освоением психологией методов лабораторного экспериментирования качественно изменился контекст научного исследования воли как важнейшей из функций человеческой души. «Эта проблема оказалась самой трудной из тех, которые необходимо было ставить и решать на новой методологической основе.

Но игнорировать ее и полностью не замечать было невозможно, так как воля относится к числу тех психических явлений (наряду с воображением), жизненно важную роль которых нет особой необходимости доказывать».

Следствия неудовлетворенности состоянием исследований воли посредством экспериментального подхода в психологии сказались на том, что многие ученые в первые десятилетия XX в. стремились вообще отказаться от этого понятия, полагая его ненаучным. Результатом такого подхода явилась замена описания волевых проявлений в психике человека его поведенческими характеристиками или какими-либо другими, операционализируемыми и верифицируемыми, т. е. такими, которые можно наблюдать, оценивать и исследовать в практико-экспериментальной плоскости. «Так, в американской поведенческой психологии вместо понятия воли стали употреблять понятие «устойчивость поведения» – как настойчивость человека в осуществлении начатых поведенческих актов, в преодолении возникающих на их пути преград. Эту настойчивость, в свою очередь, объясняли такими характеристиками личности, как целеустремленность, терпение, упорство, стойкость, последовательность и т. п.». Можно сказать, что при такой постановке вопроса вместе с водой выплескивается ребенок: отказавшись от метафизических оснований воли, ученые отказались и от самого понятия воли, оставив в качестве предмета исследований не волю, как одну из важнейших качеств человеческой души, а проекции волеизъявления человека. Современные психологические теории изучают различные аспекты проявления воли: в бихевиористски ориентированной науке изучаются соответствующие формы поведения, в психологии мотивации исследуются внутриличностные конфликты и способы их преодоления, в психологии личности выделяются и изучаются соответствующие волевые характеристики личности.

Рассмотрим основы учения о воле, изложенные в работах ученых XIX в. – К.Д. Ушинского, У. Джемса; XX в. – Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна; а также учение о воле, разработанное в VII в. Преподобным Максимом Исповедником.

В своей книге «Человек как предмет воспитания: опыт педагогической антропологии» К.Д. Ушинский (1824–1870) анализирует различные теории воли и приходит к признанию того, что вопрос «Что такое воля?» в них является безответным. Рассматривая жизнь души в человеке, Ушинский пишет: «Никто и не представляет себе, чтобы душа могла быть источником физических сил. Но невозможно отвернуться от того факта, что душа со своею сознательной и чувствующей деятельностью дает направление физическим силам». И далее: «...беспристрастный психолог должен признать в душе источник особой силы, не физической, и которая не может заменить собою сил физических, но, тем не менее, может нарушать равновесие этих сил в организме и давать направление процессу их выработки». Эту особую силу души, которая не имеет никакого влияния ни на что другое в материальном мире, как только на направление процесса выработки физических сил, Ушинский называет волей.

Примечательным является тот факт, что, различая категории «душевное» и «духовное» в своей педагогической антропологии, К.Д. Ушинский относит волю к категории духовных явлений, которые проявляются в жизни души. «Мы всецело приписываем волю душе, хотя признаем в то же время, что мотивы, дающие ей направление, могут проистекать и из тела… мы называем волею власть души над телом». Таким образом, в антропологии Ушинского четко обозначена иерархичность устроения природы человека с одновременным указанием взаимной связи душевной и телесной сферы. Отмечая, что воля есть вполне выработавшееся желание, Ушинский указывает, что воля в полной мере не оформлена в душе младенца. Данное утверждение ученого основано на ведущем положении его педагогической антропологии, заключающемся в том, что возраст детства является возрастом проявления и раскрытия врожденных качеств и потребностей души.

«Противоборствующие представления, замедляющие выработку желаний», свойственные душе уже взрослого человека, которые впоследствии будут именоваться в психологии «борьбой мотивов», Ушинский называет причиной того, что не все желания достигают ступени воли. «В русском языке два глагола хотеть и желать означают тоже только разные ступени одного и того же процесса, и если бы признать еще третий глагол – волить, то мы имели бы три прекрасных выражения для трех ступеней одного и того же процесса, взятого в начале, в середине и в конце». Таким образом, воля в понимании К.Д. Ушинского – процесс, присущий душе взрослого человека и выражающийся во власти души над телом. Однако, «отказываясь объяснить таинственное рождение первых попыток появления власти души над телом, мы, тем не менее, видим ясно, как эта власть, данная душе, а не приобретенная ею (курсив мой. – Т.С.), точно так же данная, как и способность чувствовать, формируется потом мало-помалу именно через посредство опытов».

Автор педагогической антропологии отмечает, что данные, а не приобретенные душою качества в течение детства формируются опытным путем. Христианская антропология учит о том, что душа каждого человека наделена от рождения особым даром свободы, который непосредственно связан с проявлением воли самого человека, также данной ему при рождении. И вот именно этот дар свободы постепенно осваивает ребенок, учась опытным путем управлять своей волей. Свобода человека понимается в православной антропологии в двух смыслах – как формальная психологическая) и нравственная (духовная). «Формальная свобода – это способность направлять свою волю, деятельность на те или другие предметы, избирать тот или другой путь, отдавать предпочтение тем или другим побуждениям к деятельности». Эта формальная (психологическая) свобода присуща душе человека даже в аду. Свобода духовная возможна только в Боге, потому что только Бог является совершенно свободным существом.

Поэтому путь к подлинной свободе возможен для человека только через освобождение от порабощения грехом. Проделать этот путь в состоянии человек с крепкой волей, которая развивается и воспитывается в течение всей его жизни. Первый опыт деятельности ребенка, по мысли К.Д. Ушинского, формирует качества детской души. Можно предположить, что и освоение дара свободы (пока только формальной) для ребенка осуществляется в его умении опытным путем управляться со своей волей.

В этой связи к третьей части педагогической антропологии Ушинским были собраны материалы по развитию и воспитанию воли у ребенка. «Одна из главных целей воспитания именно в том и состоит, чтобы подчинить силы и способности нервного организма ясному сознанию и свободной воле человека». Обращаясь же к приложению идеи, развитой в этой части, Ушинский пишет о конечной цели воспитательного воздействия (в том числе и воспитания воли): «...дать человеку деятельность, которая бы наполнила его душу и могла бы наполнять ее вечно, – вот истинная цель воспитания, цель живая, потому что цель эта – сама жизнь». О том, какая деятельность может наполнять душу человека вечно, исследователи наследия Ушинского могут только предполагать. Сделаем и мы свое предположение – вечным для души может быть только опыт живого богообщения.

У. Джеймс (1842–1910) в своей книге «Научные основы психологии » пишет: «...следует признать фактом, что вопрос о свободной воле не разрешим на узко-психологической почве». Объяснение своей точки зрения Джеймс связывает с таким непременным свойством любого научного исследования, как измерение. Строгая зависимость проявлений воли от каких-либо других параметров психического состояния человека, а также возможность измерения свободной воли не представляются возможными автору «Научных основ психологии»: «…научная психология должна иметь дело исключительно с общими законами хотения, с возбудительным или задерживающим свойством идей, с природой того свойства, которое позволяет им возбуждать наше внимание, с условиями, при которых может возникать усилие… Таким образом, научная психология, не отрицая свободной воли, ведет свое дело, устраняя ее из счета».

Отмечая, что часть современных ему психологов в своих исследованиях не абстрагируются от существования свободной воли, а, не колеблясь, отвергают ее, У. Джеймс пишет, что «вопрос о свободной воле должен быть предоставлен метафизикам». Однако этическое значение явлений усилия (воли) Джеймс рассматривает весьма подробно.

«Усилие кажется нам принадлежащим совершенно другому миру, оно кажется нам как бы существенной частью нас самих, тогда как все другое кажется нам чем-то внешним, что мы только несем на себе или в себе. Если бы эта внутренняя борьба человека имела своим назначением открытие того, что ведет нас в жизни, то оказалось бы, что это есть именно усилие, которое, как нам кажется, мы можем делать. Тот, кто не может сделать его, – есть только тень, тот, кто может сделать его много, – герой».

В приведенной цитате усилие воли относится к «совершенно другому миру», одновременно являясь «частью нас самих». В данном случае так же, как и у К.Д. Ушинского, воля в человеке рассматривается в том числе и как его духовная характеристика. Иллюстрирует это качество У. Джеймс следующим образом: «Обширный мир, окружающий нас со всех сторон, задает нам все возможные вопросы и испытывает нас всеми возможными способами. Некоторые из этих испытаний мы преодолеваем при помощи нетрудных действий и на некоторые вопросы мы отвечаем отчетливо сформулированными словами.

Но на самый глубочайший из всех вопросов, которые когда-либо предлагаются нам миром, не допускается другого ответа, кроме немого сопротивления воли и сжимания фибр нашего сердца, когда мы как бы говорим: пусть так, а я все же буду делать вот этак».

Вся характеристика волевых усилий в человеке, приводимая У. Джеймсом, в конечном итоге сводима к признанию того, что настоящая сила воли проявляется человеком не в том, что он побеждает или овладевает обстоятельствами, а в том, что человек становится в состоянии преодолевать самого себя. Сделанный ученым вывод о конечной цели воспитания воли как умении человека преодолевать самого себя, можно применить к задачам воспитания ребенка в разные возрастные этапы становления его воли. Об этом и пойдет речь в статье.

Л.С. Выготский (1896—1934) рассматривает структуру волевого акта в теме «Овладение собственным поведением». Примечателен, на наш взгляд, контекст описания психологом волевых процессов в человеке. Так, Выготский пишет, что самым характерным для овладения собственным поведением для ребенка является выбор, «и недаром старая психология, изучая волевые процессы, видела в выборе самое существо волевого акта». Описывая различные типы выбора у ребенка, ученый отмечает, что существуют различные принципы осуществления выбора ребенком – при помощи внимания, при помощи памяти и третий тип выбора – свободный, определяемый не извне, но изнутри самим ребенком. Выготский отмечает, что у растущего ребенка «воля развивается, она есть продукт культурного развития ребенка».

Так же, как и К.Д. Ушинский, Л.С. Выготский считает, что воля в человеке развивается опытным путем и ее формирование зависит от взаимодействия ребенка и окружающей его действительности. Традиция культурно-исторического метода в психологии, берущая начало в работах В. Вундта и наиболее объемно разработанная Л.С. Выготским, вполне согласуется с православным учением о человеке. Характеризуя экспериментальные ситуации свободного выбора, когда у ребенка разворачивалась борьба мотивов и выбор становился крайне затруднительным, Выготский приводит следующее наблюдение: «...когда мотивы адресуются к разным инстанциям личности ребенка, естественный выбор задерживается, и ребенок охотно предоставляет решить свою судьбу игральной кости». Принятие ребенком свободного решения о выборе психолог сравнивает с известным философским анекдотом о буридановом осле, демонстрируя факт парализации и бездействия воли при равновесии мотивов. «Человеческая свобода заключается именно в том, что он мыслит, то есть познает создавшуюся ситуацию… Человек, помещенный в ситуацию буриданова осла, бросает жребий и тем самым выходит из создавшегося затруднения. Вот операция, невозможная у животных, операция, в которой с экспериментальной отчетливостью выступает вся проблема свободы воли».

Проблема свободной воли и свободы выбора, конечно же, свойственна только человеческому сознанию и душе. Однако сводить ее решение однозначно к бросанию жребия было бы неверно. Думается, корректнее говорить о том, что борьба мотивов зачастую побуждает человека обращаться к внешним источникам, опираясь на которые, он принимает решение. Таким образом, первый тип волеизъявления Выготский

связывает с борьбой мотивов, обусловленной свободой выбора.

Второй тип волевых поступков у него связывается с влиянием стимулов на волевой аппарат человека. Этот тип проявляется в ситуациях, когда у человека существует мощнейший стимул выполнить какое-либо

действие, и он подчиняет этому стимулу все свое естество (например, человек объявляет голодовку и выдерживает ее; или переносит боль, стиснув зубы). Такой тип волеизъявления Выготский называет выбором, установленным самим человеком. Два типа проявления воли в человеке отличаются, по мнению психолога, следующим: «Разница между выбором установленным и выбором свободным заключается в том, что в одном случае испытуемый выполняет инструкцию, а в другом – создает инструкцию».

Пользуясь терминологией Л.С. Выготского, можно сказать, что человек, отказывающийся при помощи жребия осуществлять свой выбор и распоряжающийся несколько иначе своей свободой выбора, создает иную инструкцию для своего волеизъявления. К этому аспекту целесообразно будет обратиться при рассмотрении учения о двух типах воли (физической и гномической) в православной антропологии, что и будет сделано далее.

История развития высших психических функций, в том числе развития воли в человеке, происходит, по словам Л.С. Выготского, строго «на эмпирической почве». В этой связи ученый полемизирует с У. Джеймсом, который «признал эту проблему неразрешимой на почве научного детерминистического рассмотрения воли и должен был допустить вмешательство духовной силы». Сам Выготский считает, что процесс развития воли в человеке детерминирован социокультурными условиями и может и должен быть исследован. «Перед психологом-генетистом встает в высшей степени важная задача отыскать в развитии ребенка линии, по которым происходит вызревание свободы воли. Перед нами стоит задача представить постепенное нарастание этой свободы, вскрыть ее механизм и показать ее как продукт развития».

Сформулированная таким образом задача представления постепенного развития свободы воли в ребенке, по нашему мнению, отчасти была решена Л.С. Выготским в раскрытии механизмов возрастных кризисов – первого года, трех и семи лет.

С.Л. Рубинштейн (1889–1960) в книге «Основы общей психологии», начиная характеристику природы воли, пишет: «Волевое действие сформировалось у человека в процессе труда, направленного на производство определенного продукта». Не обозначая отдельно субстанционального существования воли, С.Л. Рубинштейн не противопоставляет волевые процессы интеллектуальным и эмоциональным, подчеркивая, что один и тот же процесс может быть и интеллектуальным, и эмоциональным, и волевым. «Изучая волевые процессы, мы изучаем волевые компоненты психических процессов». Эмпирический подход к рассмотрению основ воли выражается у С.Л. Рубинштейна в том, что волевые проявления характеризуются им через удовлетворение возникающих у человека потребностей посредством предметной деятельности. «С одной стороны, имеются влечения, субъективно выражающие потребность, но не включающие осознания тех предметов, которые способны их удовлетворить, а с другой – предметы, в которых человек нуждается для удовлетворения своих потребностей, но которые противостоят ему. Возникновение волевого действия предполагает прежде всего установление между ними осознанной связи. Субъективное выражение потребности, ее отражение в психике должно стать осознанным и предметным – влечение должно перейти в желание. Это «опредмечивание» является необходимой предпосылкой возникновения волевой деятельности. Лишь тогда, когда осознан предмет, на который направляется влечение, и объективное выражение потребности становится осознанным и предметным желанием, человек начинает понимать, чего он хочет, и может на новой осознанной основе организовать свое действие. Существенной предпосылкой возникновения волевого действия является, таким образом, переход к предметным формам сознания».

Волевые процессы в характеристике С.Л. Рубинштейна направлены во внешний план бытия человека и лишь отчасти касаются внутреннего мира человека. Так, рассмотрение структуры волевого акта, с присущими ему размышлением и борьбой мотивов, психолог сопровождает достаточно расплывчатыми пояснениями: «Желательное само по себе действие может при определенных условиях привести к нежелательным последствиям». Полагаем, что этими словами он характеризует очевидное несовершенство акта волеизъявления человека.

В этой связи в структуру волевого акта им вводится понятие самоограничения. «Сила воли заключается не только в умении осуществлять свои желания, но и в умении подавлять некоторые из них, подчиняя одни из них другим и любое из них – задачам и целям, которым личные желания должны быть подчинены. Воля на высших своих ступенях – это не простая совокупность желаний, а известная организация их».

С.Л. Рубинштейн отмечает, что волевое действие опосредовано работой сознания, а также связано с наличием у человека определенных убеждений. Зрелая воля, по мысли психолога, обусловлена сформированным характером, мировоззрением и самосознанием человека и проявляется в умении господствовать над своими желаниями, а не только следовать им. Подробно характеризуя волевые качества личности, С.Л. Рубинштейн пишет о двух различных свойствах воли – умении принять решение (выбор) и умении исполнить принятое решение (настойчивость). Учет обширнейшего эмпирического психологического материала позволяет ученому говорить о том, что «развитие воли, начинаясь в раннем возрасте, проходит длинный путь. На каждой ступени развития воля имеет свои качественные особенности», «сам характер тех правил, которым подчиняется поведение ребенка, и его отношение к ним различны на разных этапах развития».

Именно эти положения, на наш взгляд, имеет смысл рассмотреть с позиций православной антропологии.

Учение о человеческой воле в христианской антропологии получило свое обоснование в трудах преподобного Максима Исповедника, в VII веке. Преподобный Максим Исповедник различает две категории волений, или два типа воли, равно присущие человеческой личности.

Первая категория связана с тяготением человеческой природы к тому, что ей подобает и свойственно. Это воля человеческого естества, и ее преподобный называет волей физической. Физическая воля есть «природная сила, тяготеющая к тому, что соответствует природе, сила, объемлющая все основные природные свойства». Православная антропология рассматривает структуру человеческой личности в трех состояниях – до грехопадения (естественное состояние человека), после грехопадения (нижеестественное состояние) и человека преображенного, или обоженого (сверхъестественное состояние человека).

Человеческая природа в естественном своем состоянии, то есть в состоянии, не искаженном грехом, имела преимущественное тяготение к добру, но, будучи разумной, содержала в себе возможность свободного выбора. Грехопадение, которое явилось следствием сделанного человеком свободного выбора не добра, но зла, затуманило это сознание. После грехопадения человеческая природа тяготеет чаще всего к «противоприродному», ее желания погрязают в грехе.

«Однако человеку дана и другая воля, «воля суждения» – как воля, присущая личности. Это воля выбора, тот личный суд, которым я сужу природную волю, принимая ее, отвергая или направляя к другой цели, и, очищая ее от греха, превращаю в волю подлинно естественную».

Второй тип волеизъявления человека преподобный Максим Исповедник называет волей выбирающей, которая не зависит от природного стремления, но есть возможность свободного решения, и относится к категории личности. Этот тип воли преподобный называет волей гномической. Таким образом, гномическая воля обусловлена личностными качествами, которые в xристианской антропологии соотносятся с образом Божиим в человеке и данной ему онтологической свободой. В антропологии преподобного Максима Исповедника наиболее последовательно определена сущность человеческого волеизъявления.

С одной стороны – физическая воля, которая есть непременная составляющая человеческого естества, с другой – гномическая, которая есть проявление духовного начала в эмпирической жизни человека. Можно сказать, что гномическая воля и есть та воля, которая, по словам У. Джеймса, есть часть совершенно другого мира, одновременно являясь частью нас самих.

Комментируя учение Максима Исповедника о гномической воле, многие авторы отмечают, что ее существование обусловлено грехопадением и несовершенством человеческой личности. В книге протоиерея Иоанна Мейендорфа «Введение в святоотеческое богословие» читаем: «Именно она (гномическая воля. – Т.С.), поскольку мы живем в падшем мире, заставляет нас колебаться в выборе между добром и злом, а потом мучиться в сомнениях по поводу правильности сделанного выбора. Адам в раю обладал естественной волей и ел от древа жизни. Гномическая воля была в нем лишь потенцией. Когда он отведал от древа познания добра и зла, его естественная воля стала гномической». В ранних творениях преподобный Максим Исповедник писал, что у Христа была гномическая человеческая воля, но впоследствии он отказался от этого мнения. «Трудность и противоречие состояли в том, что если мы верим, что Христос есть воплощенное Слово, то из этого следует, что Он был не в состоянии грешить. В то же время мы верим, что в Его лице Бог испытал все то, что в обычном человеке ведет к греху. Он предстал перед всеми невзгодами человеческого существования и не поддался им. Поэтому в системе Максима Христос обладает естественной человеческой волей, но гномической воли у Него нет, поскольку она предполагает неизбежность греха». Таким образом, гномическая воля, или «воля суждения», которая позволяет человеку делать выбор, предполагает «неизбежность греха».

Схожие мысли находим в книге протоиерея Георгия Флоровского «Восточные отцы V–VIII веков»: «Свобода выбора не только не принадлежит к совершенству свободы; напротив, есть умаление и искажение свободы. Подлинная свобода есть безраздельное, непоколебимое, целостное устремление и влечение души к Благу. Это есть целостный порыв благоговения и любви. «Выбор» совсем не есть обязательное условие свободы. Бог волит и действует в совершенной свободе, но именно Он не колеблется и не выбирает… Выбор (т. е. Собственно предпочтение, как замечает сам Максим) предполагает раздвоение и неясность, т. е. неполноту и нетвердость воли. Колеблется и выбирает только грешная и немощная воля».

О гномической воле по учению Максима Исповедника В.Н. Лосский в книге «Догматическое богословие» пишет: «Пользоваться этой «волей суждения» обязывает нас возрастание истинной нашей свободы.

Свободный выбор соответствует состоянию, в которое поверг нас грех; именно потому, что мы в грехе, мы должны непрестанно выбирать. Поэтому во Христе есть две естественные воли, но нет человеческого «свободного выбора». В Его Личности не может быть конфликта между двумя природными волями потому, что эта личность не есть человеческая ипостась, которая, вкусив от рокового плода, должна непрестанно выбирать между добром и злом. Его Личность есть Ипостась Божественная, чей выбор был сделан раз и навсегда: выбор кенозиса, выбор безусловного послушания воле Отца».

Так что же такое возможность свободного выбора для человеческой личности – дар или наказание? Только ответив на этот вопрос можно обозначить пути воспитания воли. Если свободный выбор является даром человеческой личности, то пользование этим даром необходимо развивать. Если отнестись к свободе выбора как к неизбежной условной причине последующего наказания человека, то, видимо, воспитательные меры должны быть направлены на минимизацию проявления свободы выбора в воспитаннике. И здесь важно определиться в том, что есть причина, а что следствие. Для этого вновь необходимо обратиться к основам христианской антропологии.

Личность человека сотворена Богом свободной по образу и подобию Божию. Онтологически присущая человеческой личности свобода предполагает наличие у человека свободы выбора. Человек свободен делать выбор, в том числе делать выбор зла. Однако выбор зла не соответствует Божественному замыслу о человеке, этот выбор неестествен его природе. Можно сказать, что именно выбор добра богосообразен человеческой личности и позволяет ей существовать в полной мере, а выбор зла разрушает структуру человеческой личности.

Нарушение Божественной заповеди человеком в раю, грехопадение привело к искажению человеческой природы, и свобода человеческой личности, оставшись неотъемлемой ее частью, вместе со всем человеческим естеством оказалась поврежденной коррозией первородного греха. Очень наглядно это выражено в словах апостола Павла «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:19–23).

Искажение естества человеческой свободы сказывается и на осуществлении человеком его свободного выбора. Это и позволяет в православной антропологии говорить о том, что «любой выбор связан с некоторым несовершенством: незнанием, сомнением, колебанием…». Для того, чтобы преодолеть это несовершенство, человек должен постигать и исполнять волю Божию, которая есть единственное абсолютное благо. В согласовании человеческой воли с волей Божией и совершается преодоление власти греха и начало спасению.

Отсюда берет начало в православии практика послушания как отказ от собственного выбора, или «уже сделанный выбор» подчинения собственной воли воле духовного наставника. Этот тип воспитания позволяет объяснить парадокс становления крепкой воли, который заключается в том, что зачастую сила воли проявляется в умении подчиняться.

Однако сохранение в человеческой личности Богом дарованной свободы является причиной того, что у человека всегда есть свобода выбора. А несовершенство этого выбора есть следствие грехопадения.

Поэтому в воспитательной области отчетливо можно обозначить стратегию и тактику воспитания воли. В стратегическом плане ребенка необходимо учить пользоваться постепенным нарастанием свободы, и в том числе свободы выбора. В тактическом плане стоит учитывать несовершенство человеческой свободы и выбора и необходимость преодоления его посредством послушания. Поэтому воспитательная задача может быть отчасти сформулирована здесь как задача помощи ребенку выбирать добро, но не зло, или, как написано апостолом Павлом, «отвращаться зла, прилепляться к добру» (Рим. 12: 9). Но определяющим моментом является то, что право выбора остается за человеком, и никто не вправе делать за человека выбор, потому что этого не делает Сам Бог. «Любовь Бога к человеку так велика, что она не может принуждать, ибо нет любви без уважения. Божественная воля будет всегда покоряться блужданиям, уклонениям, даже бунтам воли человеческой, чтобы привести ее к свободному согласию. Таков божественный промысл, и классический образ педагога покажется весьма слабым каждому, кто почувствовал в Боге просящего подаяния любви нищего, ждущего у дверей души и никогда не дерзающего их взломать».

Эти слова призваны, на наш взгляд, показать глубину замысла о человеческой свободе и вектор приложения педагогических усилий. Но они ни в коей мере не могут быть однозначно истолкованы в аспекте педагогики ненасилия. Само назначение педагогики есть детоводительство, которое необходимо растущему ребенку в силу того, что он только овладевает своим даром свободы, учится управляться с неокрепшей еще волей и зачастую просто не в состоянии сделать свой свободный выбор (в экспериментальных ситуациях Л.С. Выготского дети доверяли свой выбор жребию, как было сказано выше). Вместе с тем, в христианском воспитании значительное место занимает проблема преодоления греховных наклонностей в человеке, в том числе в ребенке. Грех искажает человеческую природу, тем самым обуславливая необходимость некоторого принуждения человеческого естества.

О разумной дозволенности принуждения в воспитании говорится в работах святителя Иоанна Златоуста и многих других христианских авторов. Мы же, рассматривия проблему становления воли в человеке, можем обозначить наличие своеобразного «коридора свободы», или, что будет точнее и благозвучнее, определим царский путь в воспитании воли человека. Это тем более актуально, что в работах всех выше цитированных педагогов и психологов однозначно показано, что воля в ребенке зреет постепенно, и четко определяются этапы этого возрастания.

Обратившись к наследию Л.С. Выготского, можно проследить, каким образом возможна эта помощь взрослого ребенку в овладении постепенным нарастанием свободы. На наш взгляд, максимально отчетливо степень возрастания свободы проявляется именно во время так называемых возрастных кризисов развития ребенка. Рассмотрим структуру этих кризисов в контексте теории Л.С. Выготского. Каждый кризис напрямую связан с вызреванием определенных новообразований в психике растущего человека, что позволяет проявляться новому качеству формирующейся воли, которое можно назвать новообразованием воли. Изживание ребенком очередного кризисного проявления должно повлечь за собой появление у него новой «степени свободы», связанной с новообразованием воли.

Первый кризис жизни – кризис перехода, связан с рождением человека. Выготский называет его кризисом новорожденности и пишет о том, что никогда человек не бывает так близок к смерти, как во время рождения. Это событие можно назвать первым подвигом в его жизни.

Резкая смена всех предшествующих условий жизнедеятельности – переход от водного к воздушному типу существования, изменение температурного режима, действие сильнейшего раздражителя – света, действие атмосферного давления – все эти условия в комплексе обуславливают сильнейший стресс всего организма новорожденного.

Важнейшее приобретение пережитого кризиса новорожденности – начало «индивидуальной психической жизни новорожденного». Кризис новорожденности способствует вызреванию многих психических функций человека, в том числе и воли.

Вторым возрастным кризисом становится кризис первого года жизни. Выготский отмечает три важных момента в содержании данного кризиса – становление прямохождения, развитие речи, специфические реакции со стороны аффектов и воли. Появление нового типа волевых реакций в поведении ребенка одного года свидетельствует о новой ступени в развитии воли. Однако волевые действия ребенка еще не дифференцированы по воле и аффекту. Ребенок овладевает новым типом взаимодействия с окружающей его действительностью, но так как внутренняя дифференциация ему еще не свойственна, то можно утверждать, что ответственности за это взаимодействие ребенок не несет. По наблюдениям Выготского, при неправильном воспитании иногда возможны острые реакции ребенка, которые приобретают характер форменных гипобулических припадков.

«Обычно ребенок, которому в чем-нибудь отказано или которого не поняли, обнаруживает резкое нарастание аффекта, заканчивающегося часто тем, что ребенок ложится на пол, начинает неистово кричать, отказывается ходить…». Из приведенного примера явствует, что неправильное руководство взрослыми ребенком приводит к тому, что ребенок словно возвращается на прежние ступени своего развития – перестает ходить и не пользуется речью для урегулирования ситуации. Важно понимать, что в переходе от первого года жизни ко второму в психике ребенка зарождается новообразование, которое связано с освоением ребенком окружающего его предметного мира, что и позволяет формироваться предметной деятельности в качестве ведущей в следующем за кризисом одного года возрасте раннего детства. Первые собственно волевые реакции в поведении ребенка связаны с так называемым своеволием предметного замысла.

Иллюстрируя этот тезис, можно приводить множество примеров этого «предметного своеволия», но все они объединены одним принципом – ребенок пробует формы и методы того, как можно взаимодействовать с окружающим предметным миром. И в данной ситуации позиция взрослых определяет границы дозволенного и недозволенного в этой области.

Неблагоприятно пережитый кризис первого года может заключаться в тяготении ребенка к двум взаимно противоположным и одинаково опасным для детской психики крайностям – либо анархия в предметном поведении, либо отчуждение от активной предметной деятельности, проявляющееся в некоторой закомплексованности и боязни вещей. Благоприятно пережитый кризис первого года позволяет ребенку быть активным исследователем окружающего предметного мира и наполняет смыслом ведущую в раннем детстве предметную деятельность.

Новообразованием воли становится полевое поведение, которое позволяет максимально реализоваться предметной деятельности. Экспериментальные наблюдения К. Левина позволили ему сформулировать определенную закономерность в поведении детей раннего возраста – предмет в восприятии ребенка имеет притягательный или отталкивающий аффект. «Каждый предмет «тянет» ребенка к тому, чтобы он его потрогал, взял в руки, пощупал или, наоборот, не касался его… У него нет равнодушного или «бескорыстного» отношения к окружающим вещам». Как образно говорит Левин, «лестница манит ребенка, чтобы он пошел по ней, дверь, чтобы он ее закрыл и открыл; круглый шарик, чтобы он его покатил». Таким образом, возраст раннего детства можно практически целиком охарактеризовать как возраст в большей степени полевого, а не волевого поведения. Однако уже в этом возрасте ребенка стоит познакомить с запретами, которые по большей части как раз и относятся к невозможности делать с определенными предметами то, что «манит сделать» ребенка его представление об этом предмете. К завершению раннего детства ребенку предстоит уяснить, что не за каждым восприятием непременно следует действие.

Заканчивается возраст раннего детства кризисом трех лет. Научившийся ориентироваться и действовать в предметном окружении ребенок начинает иначе воспринимать самого себя и свое ближайшее окружение. Сутью кризиса трех лет, по мысли Выготского, являются две взаимосвязанные тенденции – тенденция к эмансипации, к отделению от взрослого, и тенденция не к аффективной, а к волевой форме поведения. Возрастающая самостоятельность и активность ребенка свидетельствуют об изменении его аффективно-волевой сферы. С этим и связано завершение «материнской школы», которое обычно и происходит на границе третьего и четвертого года. Девиз детей этого возраста – «Я сам!» – является величайшим достижением в развитии их психики.

Следующий за кризисом трех лет возраст дошкольного детства предполагает освоение ребенком многообразия человеческих проявлений в окружающем ребенка мире. Делать это надо будет самому, но при помощи взрослого. Позиция взрослых является определяющей в недопущении или «укрощении» семизвездия симптомов кризиса трех лет: негативизма, строптивости, упрямства, своеволия, протеста, обесценивания взрослых, деспотизма. Л.С. Выготский отмечает, что эти симптомы свидетельствуют о бунте ребенка против авторитарного воспитания. «Это как бы протест ребенка, требующего самостоятельности, переросшего те нормы и формы опеки, которые сложились в раннем возрасте». Важным мыслится тот факт, что в кризисе трех лет закладываются основы структуры воли ребенка, определяется «костяк волеизъявления». Реакция взрослых может сделать многое – от повсеместного истребления любого волевого проявления со стороны ребенка (все запретить, ни с чем не считаться, полностью подчинить ребенка воле родителей), лишая тем самым ребенка способности управляться с собственной волей, до подчинения родителей требованиям юного деспота, которое выражается в аморфности взрослых реакций, нежелании и неумении противостоять поведенческому натиску малыша. Наиболее разумным в деле воспитания свободы будет мудрое руководство взрослыми самостоятельным волеизъявлением и поведением дитя, которое так емко выражено в совете святителя Феофана Затворника: «Пусть дитя резвится, но в то время, в том месте и тем родом, как ему приказано. Воля родителей должна запечатлевать всякий их шаг, разумеется, в общем». В описываемый период в ребенке рождается очередное новообразование воли – самостоятельность волеизъявления. Она дает возможность реализоваться ведущей деятельности в дошкольном возрасте – игре.

Окончание возраста второго детства обусловлено кризисом семи лет. Основное новообразование, вызывающее этот кризис, – утрата детской непосредственности. Появление рефлексии, которая вклинивается между внутренней и внешней жизнью ребенка, приводит к тому, что его поведение может резко измениться. Если до этого внешнее поведение ребенка непосредственно выражало происходящие в нем процессы: «что думаю, то и говорю, и делаю», то теперь мышление развилось настолько, что можно увидеть себя со стороны. В.В. Зеньковский пишет о том, что в этом возрасте определяются и оформляются правила и законы, объективно предстоящие человеку и подлежащие исполнению, идеи «нормы» и «долга». Важной психологической и нравственной задачей для ребенка становится задача определения себя «внутреннего» и соотнесения с тем, «каким я должен быть» во внешних проявлениях. Это возраст первого знакомства растущего человека с самим собой. Выготский отмечает, что у ребенка дошкольного возраста нет еще настоящей самооценки и самолюбия, а к началу школьного возраста возникает обобщенное отношение к самому себе, которое остается одним и тем же в разных ситуациях и дает основания для самооценки и самолюбия. Уровень запросов человека к самому себе, к своему успеху, положению возникает, по мысли психолога, именно в связи с кризисом семи лет. В процессе него зарождается очередное новообразование воли – способность соотносить свои внутренние переживания с внешними моральными правилами и установками... Внутренняя борьба в человеке, которая выражается в противоречии переживаний и выборе собственных переживаний, становится возможной только в кризисе семи лет. Появление этих качеств в психике является показателем готовности ребенка к сознательной исповеди как началу осознанной работы над собой «внутренним».

После кризиса семи лет начинается школьный возраст, ведущей деятельностью в котором является учеба. Парадокс учебной деятельности состоит в том, что, усваивая знания, ребенок ничего в них не меняет. Предметом изменений становится он сам. Впервые ребенок выполняет деятельность, которая поворачивает его на самого себя, требует рефлексии, оценки того, «кем я был» и «кем я стал». Важным показателем процесса обучения является изменение духовного опыта человека.

Православный смысл такого изменения определяется словом «покаяние», вот почему в православной традиции обучение называют частным случаем покаяния. Не научившийся разбираться в себе «внутреннем» ребенок не готов к истинному научению, которое меняет и преображает самого человека.

Кризис подросткового возраста Выготский назвал кризисом тринадцати лет. Центральное новообразование, порождаемое этим кризисом, – способность самосознания. Кризис подросткового возраста связан с возникновением в этот период нового уровня самосознания, характерной чертой которого является появление у подростков способности и потребности познать себя как личность, обладающую именно ей, в отличие от других людей, присущими качествами. В этот период подросток выбирает из многообразия себя «внутреннего». Становление соподчинения мотивов является новообразованием воли.

Ведущая деятельность следующего за кризисом тринадцати лет возраста – общение, социально значимая деятельность. Параметры этих видов деятельности зависят от того, каким образом растущий человек выстроил собственную иерархию ценностей и какие приоритеты для себя выбрал. Важным фактором в этом выборе является то, какие воспитательные принципы преобладали до этого в воспитании ребенка. Не то, что говорили, а как делали воспитатели и родители. В этом возрасте подросток определяет для себя существенные стороны собственного самосознания, которые и позволяют ему осуществлять процесс соподчинения мотивов. Если этого не происходит в самосознании подростка, потребность в автономии и самоопределении находит свое гипертрофированное выражение во внешнем поведении подростка. Это может приводить к конфликтам с родителями и педагогами.

Скрепление себя определенными обязательствами помогает растущей личности обрести волевой стержень. Таким образом, говоря о воспитании воли в этом возрасте, можно обозначить границы ее становления. С одной стороны, для подростка существует неминуемая необходимость скрепить себя обетами, и это та грань, которую нарушить нельзя. С другой стороны – содержание обязательств, даваемых самому себе, зависит только от самой личности подростка. В этом случае родители и наставники помогают родиться истинному самосознанию личности, но само рождение – результат работы развивающейся личности.

Кризис семнадцати лет. Принятие на себя ответственности за свою жизнь. На пороге зрелости человек в очередной раз делает собственный выбор. В этом возрасте он решает, кем ему быть и каким быть. В труде «Путь ко спасению» святитель Феофан Затворник пишет о том, что «человек становится вполне человеком, когда приходит к самопознанию и разумной самостоятельности, когда становится полным владыкою и распорядителем своих мыслей и дел, держится каких-либо мыслей не потому, что другие ему передали их, а потому, что он сам находит их верными». Человек, сделавший свой выбор в юношеском возрасте, вступает в пору зрелых возрастов жизни.

Только здесь можно констатировать факт полного вызревания воли в человеке – он свободен, разумен и имеет сформированную волю, что проявляется в том, что он имеет целый арсенал ограничения и сдерживания себя самого. Новообразование воли, формирующееся в кризисе юности, – самоограничения.

Если это произошло, то мы имеем дело со зрелой личностью. Поэтому далее нет смысла говорить о воспитании кем-либо человека, так как он сам себя воспитывает. Терпение и смирение становятся основными воспитателями воли в зрелом человеке. Становление воли продолжается, но взрослый человек сам контролирует этот процесс и несет ответственность за его последствия. Парадокс становления воли, как уже было показано ранее, заключается в том, что сила воли проявляется в умении подчиняться.

Критерием крепкой воли человека становится его способность совладать с самим собой и обстоятельствами.

Для начала определим круг разработанности данной проблемы и кратко перечислим ученых.

Ученые, которые занимались проблемой воли: Л. С. Выготский, В. И. Селиванов, Е. П. Ильин, В.А. Бец, С. Я. Рубинштейн, Б. В. Зейгарник, Т. Рибо и др.

Понятие воли

Определение

Воля представляет собой определенную способность индивида, которая состоит в сознательной регуляции поведения и деятельности с целью выполнения поставленных задач.

Основные подходы к определению природы воли

Развитие представлений воли с древнейших времен показано на рисунке 1.

Рисунок 1. «Развитие представлений о воли»

1. Идеализм. Воля – это свободная воля, признание свободы воли – это отрицание объективной детерминированности человеческого поведения.
2. Материализм. Воля – иллюзия человека, который не осознает детерминированности своих же поступков.

Идеалистическая психология

Волевой акт оторван от деятельности. Приведем несколько точек зрения в рамках данного направления.

1. Воля сводится к интеллекту.
2. Воля сводится к эмоциям.
3. Воля как специфическое переживание, которое нельзя относить ни к интеллекту, ни к эмоциям.

Поведенческая психология

В рамках данного направления поведение сводится к одним и тем же закономерностям исполнения, не беря во внимание сложность нервной системы того или иного организма. Схема такого поведения представлена ниже.

Рисунок 2. «Поведение в русле бихевиоризма»

Для рефлексолога и волевое действие сводится к простой сумме рефлексов, для представителя поведенческой психологии - к совокупности реакций: из волевого действия выпадает сознательный волевой процесс.

В отличие от господствующей в психологической литературе трактовки воли как явления, подлежащего объяснению либо в физиологическом, либо в субъективно-психологическом плане, Блондель выдвинул то положение, что воля - продукт социальности. Но его попытка дать психологию воли, учитывающую роль социальных отношений в её формировании, исходит из общих предпосылок социологической школы Дюркгейма и отражает в себе все её установки. Социальное в ней сводится к идеологическому, будто бы независимому от реальных, материальных общественных отношений; при этом социальное противопоставляется природному, общественное - личностному.

Теории воли в отечественной психологии

Регулятивный подход

1. Теория воли Л. С. Выготского. В рамках данной теории воля относится к ВПФ (высшим психическим функциям). Их развитие обусловлено произвольностью поведения человека с помощью того или иного мотива. Особенностью произвольности, по мнению Л. С. Выготского, является свободный выбор действия.
2. Теория воли В. И. Селиванова. Воля представляет собой осознанный уровень регуляции собственной деятельности, который проявляется в преодолении различных препятствий, вызванных как внутренними, так и внешними факторами, с целью выполнения поставленных задач. Кроме того, В. И. Селиванов считает, что воля обязательно должна отражаться в деятельности, в ее исполнении. В противном случае нельзя говорить о волевой регуляции в целом.
3. Теория воли Е. П. Ильина. Воля, по мнению Е. П. Ильина, это разновидность особого произвольного управления, которое может реализовываться только посредством волевого действия, основным признаком которого является волевое усилие.

Общие выводы по регулятивному подходу к понимаю воли:

1. воля тесно связана с деятельностью;
2. опосредованность волевого поведения;
3. воля проявляется в деятельности.

Мотивационный подход

Мотивационно-деятельностная теория В. А. Иванникова. По мнению В. А. Иванникова, волю можно рассматривать как "способность человека к сознательной намеренной активности или к самодетерминации через работу во внутреннем плане, обеспечивающей дополнительное побуждение (торможение) к действию на основе произвольной формы мотивации ". Само же волевое поведение реализуется при недостатке общего побуждения к определенному действию.

Аспект выбора

1. Концепция воли Л. С. Выготского. Ученый выделяет две части волевого действия:

• замыкательная часть волевого процесса (принятие человеком определенного решения);
• исполнительная часть (деятельность).