В 2013 году отмечается 400-летие восшествия на русский престол первого представителя династии Романовых, царя Михаила Федоровича. Фамилии, при которой Россия встала в один ряд с величайшими державами мира, посвящена открывающаяся в понедельник, 4 ноября, выставка «Русь Православная. Романовы». В этой связи «Ридус» предлагает вспомнить, откуда пошли Романовы, почему на закате правящей династии царей называли «немцами» и как обстоят дела у потомков русский царей сегодня.

Герб рода Романовых. © РИА Новости

В День народного единства, 4 ноября, в московском Манеже открывается выставка «Православная Русь. Романовы». Это дань памяти правителям той старой России, которая осталась в летописях, первых исторических трудах, дневниковых записях и на закате своем в фотографиях Прокудина-Горского . Организаторы выставки, которая обещает быть действительно интересной и полезной, предлагают взглянуть нам с вами на нашу историю беспристрастно, не идеализируя державных правителей.

«Во многом и сегодня мы пользуемся плодами их (Романовых - прим. ред.) трудов, забывая о том, кому мы этим обязаны», - отмечает ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре архимандрит Тихон (Шевкунов).

Пересказывать историю трехсот лет царствования Романовых, пожалуй, смысла нет, поскольку ее, так или иначе, все мы учили в школе. А вот о происхождении рода, который во многом предопределил развитие русской государственности, поговорить интересно.

Основателем династии считается московский боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, чья сестра Анастасия Романовна стала первой женой первого русского царя Ивана Васильевича Грозного. Фигурой Никита Романович был видной – в Москве до сих пор сохранились названия улиц, которые тесно связаны с дедом первого царя из Дома Романовых Михаила Федоровича. Романов переулок получил свое название по палатам Никиты Романовича, которые в нем находились. А самая длинная улица в центре столицы – Большая Никитская – названа так по Никитскому мужскому монастырю, который был основан Никитой Романовичем.

Михаил Федорович Романов (1596–1645).

Происхождение Никиты Романовича удается проследить до боярина Андрея Кобылы, который служил при дворе московских князей Ивана Калиты и Симеона Гордого. В Бархатной книге, где собраны родословные наиболее знатных боярских и дворянских фамилий России, говорится, что Андрей Кобыла прибыл на Русь из Пруссии. Современные историки, однако, считают эту версию несостоятельной, и приписывают появление этой легенды моде XVII века (время появления Бархатной книги): тогда среди бояр считалось престижным вести свое происхождение от западных фамилий. Крупный историк боярских фамилий Степан Веселовский, а также ряд других исследователей, в том числе Александр Зимин, возводят происхождение Андрея Кобылы к новгородской знати.

Первым же фамилию Романов, в честь деда, начал носить Федор Никитич, более известный истории как Патриарх Филарет. В монахи Федор Никитич был пострижен насильно вместе с женой Ксенией Шестовой, когда все братья Романовы подверглись опале при Борисе Годунове. Приняв постриг, Филарет остался человеком светским и при этом сильным политиком. Его сын Михаил Федорович, во многом благодаря отцу, в 1613 году был избран царем. До конца жизни Филарет был соправителем при царе и с 1619 года фактически руководил московской политикой и наряду с царем использовал титул «Великий Государь».

Патриарх Филарет. Художник Тютрюмов Никанор.

При Петре Великом царский дом превратился в императорский. Но уже при Елизавете Петровне, которая осталась незамужней и бездетной, прямая женская линия династии Романовых пресеклась. Мужская же оборвалась за тридцать лет до этого, еще при Петре II в 1730 году. Перед смертью Елизавета приняла решение передать власть сыну своей покойной сестры, второй дочери Петра I и Екатерины I Анны Петровны. Та была замужем за герцогом Карлом Гольштейн-Готторпским, так что фактически род Романовых перешел в род Гольштейн-Готторпов. Так что Петр III признавался членом Дома Романовых только по династическому договору. С этого момента, по генеалогическим правилам, императорский род именуется Гольштейн-Готторп-Романовским.

В популярной историографии на эту деталь, как правило, внимания не обращают, продолжая именовать правителей просто Романовыми. Однако русские аристократы всегда помнили о происхождении правителей, и о том, что род Романовых «в мужском колене угас в 1730 году», как это было прописано в «Малом энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона (1907–1909). На «немецком» происхождении правящей династии многие политики строили интриги, а некоторые и вовсе называли, например, Александра II «исполняющим в России должность Романова». Своего апогея подобные спекуляции достигли к началу 1917 года, когда практически вся российская аристократия отвернулась от царского семейства, и император Николай II принял решение отречься от престола. Брошенные и преданные верхушкой российского общества последние Романовы нашли свой конец в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, где были расстреляны большевиками.

Все Романовы: Император Николай II с женой Александрой Федоровной и детьми - сыном Алексеем и дочерьми - Ольгой, Татьяной, Марией, Анастасией.

После Октябрьской революции удалось спастись 47 представителям Дома Романовых, которые оказались в изгнании за границей. Некоторые из них вплоть до конца 30-х годов надеялись на реставрацию монархии в России. В 1942 году двоим представителям Дома Романовых предлагали Черногорский престол. В настоящее время большинство представителей рода входят в Объединение членов дома Романовых. Главой ассоциации с 1989 года является князь Николай Романович Романов.

Николай II и цесаревич Алексей.

Цесаревич Алексей за учебой. Последнее поколение царской семьи.

Российский император Николай II с наследником цесаревичем Алексеем (на втором плане на руках казака) отбывают из Новоспасского монастыря. Празднование 300-летия Дома Романовых. © РИА Новости

Дом, в котором провела последние дни семья императора Николая Романова. © Игорь Виноградов/РИА Новости

Княгиня Ольга Николаевна Куликовская-Романова. © Виталий Аньков/РИА Новости

Ни один царский дом не начинался так необыкновенно, как начался дом Романовых. Его начало было уже подвиг любви. Последний и низший подданный в государстве принес и положил свою жизнь для того, чтобы дать нам царя, и сею чистою жертвою связал уже неразрывно государя с подданным. Любовь вошла в нашу кровь, и завязалось у нас всех кровное родство с царем. И так слился и стал одно-едино с подвластным повелитель, что нам всем теперь видится всеобщая беда – государь ли позабудет своего подданного и отрешится от него, или подданный позабудет своего государя и от него отрешится. Как явно тоже оказывается воля бога – избрать для этого фамилию Романовых, а не другую! Как непостижимо это возведенье на престол никому не известного отрока!

Н.В. Гоголь, «О лиризме наших поэтов»

1613 год стал не только началом царствования новой российской династии. Значение сего факта гораздо более весомо и выходит за рамки конкретного исторического периода, превращая его в поворотную точку всей ИСТОРИИ России. По сути,

Романовы стали первой истинно московской династией. Ведь не будем забывать, что князь Рюрик Варяжский, потомки которого правили на Руси с 862 года, был совершенно иного, нерусского, иноземного, происхождения (а уж точное место его рождения и вовсе неизвестно). Чего не скажешь о Романовых – даже не та или иная усадьба или обитель, а сама древняя Москва была их родовой вотчиной. В Первопрестольной родился и первый царь из династии Романовых – Михаил Федорович, и его сын Алексей Михайлович, и его венценосные внуки и правнуки – Софья, Федор, Иван, Петр, Елизавета, Александр…

Призвание боярского рода Романовых на царство в противовес тем, кто в 1613 году вновь было пытался посадить на кремлевский трон варягов, означало окончательное самоопределение различных элит российской власти, продемонстрировавших свою решимость поступиться личными местническими интересами ради прекращения кровопролитной смуты и окончательного «собирания» страны. Речь шла о спасении государства.

Можно только представить, какой тяжелейший груз лег на плечи шестнадцатилетнего Михаила Романова, наделенного в 1613 году не только атрибутами царской власти (среди которых были и шапка Мономаха, и держава со скипетром), но и взвалившего на себя огромную ответственность ради возрождения разоренной страны. Имелось и еще одно важнейшее обстоятельство: первые шаги юного царя должны были восстановить доверие к московской власти, утраченное за годы Смутного времени, когда один за другим предъявляли претензии на власть самозванцы всех мастей – Лжедмитрий I, II, III…

В том далеком 1613 году Михаилу Романову предстояло стать и главой династии, которой суждено было властвовать на протяжении последующих трех столетий. Немало побед и поражений пережила Россия под царской короной Романовых. Но эти три века превратили Московское царство в Российскую империю – мощную державу с самой большой территорией в мире, способную взять под защиту не только собственное население, но и братские славянские народы. А к 1913 году Россия стала сильнейшей экономической державой.

А что же Москва? Какую роль сыграл наш древний город в этой истории? Москва впитала в себя саму суть государствообразующих процессов романовского царствования, пожертвовав своим столичным призванием ради прогрессивного развития страны. Судьбоносные вехи создания Российской империи отражались на Москве незамедлительно и чрезвычайно сильно. Так, реформы Петра Великого привели к тому, что на берегах Невы возник новый город, провозглашенный столицей империи. Но даже перенос столицы в Санкт-Петербург не разорвал кровной связи Романовых с Москвою. Эта связь стала еще более крепкой, приобретя метафизический характер. Не Санкт-Петербург, а Москва была настоящим сердцем империи, которое неоднократно пытались поразить недруги России (недаром именно на Москву двинул свою армию Наполеон).

В книге пересекутся две главных линии повествования: роль Москвы в судьбе императорского дома Романовых и участие царской династии в развитии и строительстве Первопрестольной.

Худ. Г.И. Угрюмое.

Не позднее 1800 г.

В Московском Кремле. Худ. А.М. Васнецов

Истоки династии: начиналось все с Кобылы…

Знатнейшие меж нами роды – где?

Где Сицкие князья, где Шестуновы,

Романовы, отечества надежда?

Заточены, замучены в изгнанье.

А. С. Пушкин, «Борис Годунов»

Начиная повествование о более чем трехсотлетнем пребывании Романовых у власти, кратко расскажем о том, откуда пошел их род, тем более что они вполне могли занять трон гораздо раньше – сразу после смерти царя Федора Иоанновича, последнего из рода Рюриковичей обладателя высшей власти в Московском царстве. Но обо всем по порядку.

Московские бояре Романовы вели свою родословную от Андрея Ивановича Кобылы, приближенного Ивана Калиты. Еще более древним предком считался у них знатный владетель прусский Гланд Камбил. До начала XVI века Романовы именовались Кошкиными (от прозвища пятого сына Андрея Кобылы – Федора Кошки), затем Захарьиными и Юрьевыми. Род Романовых-Юрьевых слыл среди княжеской знати «худородным».

Романовы (так или иначе) всегда находились рядом с властью, но это не значит, что царствовать в России им было предназначено судьбой. Подносить блюда на стол государю – это одно, а вершить судьбы государства за спиной царя – это совсем другое. Да к тому же, вокруг царского трона подобных охотников всегда толпилось во множестве.

Например, один из представителей рода – Михаил Захарьин, входил в опекунский совет при малолетнем Иване IV, пытаясь оказывать на него влияние. Но помимо Захарьина были и другие амбициозные опекуны – Воронцов, Шуйский, Глинский и другие…

Счастливый случай наступил, когда молодой Иван IV решил жениться, для чего на устроенный конкурс свезли невест со всей страны. В итоге, к удивлению многих, царь выбрал в жены уже знакомую ему с детства видную и статную Анастасию Захарьину, племянницу того самого Михаила Захарьина и дочь окольничего Романа Захарьина. Венчание состоялось в феврале 1547 года.

«Не знатность, а личные достоинства невесты оправдывали сей выбор, и современники, изображая свойства ее, приписывают ей все женские добродетели, для коих только находили они имя в языке русском: целомудрие, смирение, набожность, чувствительность, благость, соединенные с умом основательным; не говорят о красоте: ибо она считалась уже необходимою принадлежностию счастливой Царской невесты», – писал Николай Карамзин .

И ведь что примечательно, родовитые бояре в штыки встретили выбор царя, расценив это как оскорбление: дескать, «их всех (великородных бояр) государь не жалует, великих родов бесчестит, а приближает к себе молодых людей, а нас (бояр) ими теснит, да и тем нас истеснил, что женился у боярина у своего (Захарьина) дочерь взял, понял рабу свою, и нам как служити своей сестре?»

Подковерная борьба между возвысившимися Романовыми и прежним окружением Ивана Грозного не прекращалась. И неудивительно, что одной из причин ранней смерти царицы Анастасии в 1560 году называется отравление, так полагал и сам царь: «А и с женою меня вы прочто разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было», – писал он Курбскому .

В этом году исполняется 400 лет с момента венчания на царство первого монарха династии Романовых. Во многих странах мира в течении лета прошли праздничные мероприятия в честь 400 летия дома Романовых и благотворного влияния России на Европу, Америку и весь мир. Юбилейные мероприятия в течение года проходили в Санкт-Петербурге, Москве, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Париже, Нью-Йорке и других городах. Празднование 400-летия дома Романовых совпало со скорбным юбилеем — 95 лет назад, в июле 1918 года в Екатеринбурге была расстреляна царская семья.

По этому случаю на торжественные мероприятия собирались представителями дворянского рода, войны и ветераны, церковные иерархи, представители русскоязычной диаспоры, потомки известных дворянских фамилий, члены организаций соотечественников и прихожане. Состоялись молитвенное поминовение царственного рода Романовых, а также произносилась общехристианская молитва «Отче Наш».

Без малого четыреста лет назад в начале 1600-х годов на Руси случилась Большая смута. Это было время слабой власти, междоусобиц, пустой казны, коррупции. В стране хозяйничали разбойники, в Астрахани баламутил донской казак Заруцкий, в Смоленске гарнизоном стояли поляки, Новгородом владели шведы. Именно в это время нижегородский князь Пожарский и представитель среднего сословия Минин организовывали свои народные ополчения для наведения порядка в стране и оказания помощи центральной власти. В Москве же Земский собор избирает на царство 16-летнего Михаила из боярского рода Романовых, положившего начало новой династии. Наречение нового монарха на царство произошло в 1613 году году. В этом же году костромской крестьянин Иван Сусанин спасает жизнь царя, заведя польский отряд, посланный убить царя Михаила, в непроходимое болото…

С 1917 года Российский Императорский Дом находится в вынужденном изгнании, но продолжает существовать на своих незыблемых исторических духовных, правовых и традиционных основах. После революции Российский Императорский Дом сохранил статус исторической институции и порядок наследования достоинства Главы Династии и сама принадлежность к Дому сохраняются основанными на положениях династического права. На настоящий момент Российский Императорский Дом состоит из двух лиц: Глава Российского Императорского Дома Е.И.В. Великая Княгиня Мария Владимировна; Е.И.В. Наследник Цесаревич и Великий Князь Георгий Михайлович.

Обращаясь к соотечественникам Глава Российского Императорского Дома Ее Императорского Высочества Государыня Княгиня Мария Владимировна сказала следующее: «Мы вправе с честью вспоминать вклад Нашей Династии в историю Родины. Было также много серьёзных ошибок, досадных просчётов и тяжких грехов. В них Мы каемся перед Богом и просим прощения у Народа за себя и за своих Предков.

Царская Россия в 1917 году, конечно, не являлась государством всеобщего благоденствия. Однако Революция отнюдь не упразднила ни бедности, ни несправедливости, ни жестокости, ни развращённости нравов. Напротив, она лишь многократно усилила низменные инстинкты и пороки, прославляя насилие и уничтожая без пощады религиозные морально-этические устои и благие обычаи, служившие прежде ограничением для торжества зла.

Чудовищный эксперимент построения некоего нового общества на основе безбожия и тоталитаризма потерпел неизбежный крах. Но, к сожалению, семена материализма, обильно посеянные за десятилетия господства богоборчества, продолжают давать ядовитые всходы, и их плоды зачастую оказываются едва ли не ужаснее, чем при коммунистическом режиме. Пока мы находимся лишь в самом начале преодоления Второй Великой Смуты.

Обрести правильный курс невозможно без обращения к опыту предшествующих поколений. Юбилеи различных исторических событий даны нам для осмысления прошлого и извлечения из него уроков.

Оценивая жизненный путь святых и героев прошлого, все мы должны понять, что и сегодня нам необходимо научиться находить не то, что разобщает, а то, что сближает нас, уважать, слышать и понимать друг друга, не изощряться во взаимных обвинениях, а совместно искать пути преодоления трудностей и бедствий».

Архиепископ Сан-Францисский и Западно-Американский, говоря о значении празднования 400-летия Дома Романовых, сказал Кириллу: «Данное празднование, как и отмечаемое в нынешнем году 1025-летие Крещения Руси, просто необходимо для того, чтобы мы, верные чада России, в Отечестве и в рассеянии сущие, лишний раз заинтересовались своей богатейшей историей, вспомнили о высоких идеалах наших предков и обогатились как в духовном, так и в интеллектуальном смысле. Празднование любой памятной даты, а также и анализ отмечаемого события, всегда должно приводить к обновлению сил, оживлению и внутреннему обогащению».

К этому юбилею в Успенском соборе патриарх Московский и всей Руси Кирилл провел богослужение, во время которого звонари Кремля 400 раз ударили в старый колокол времен воцарения Михаила на московском престоле. «Мы собрались сегодня в особое время вспоминая события страшного Смутного времени, после пресечения династии Рюриковичей, когда страна наша вошла в такую полосу исторических событий, которая могла завершится полным уничтожением государственности народа нашего, потерей его самостоятельности, изменением его культурной, духовной, религиозной традиции», - сказал патриарх Кирилл после литургии.

По его словам, только милость Божья помогла России пройти через это испытание, сохранив себя. Патриарх напомнил верующим, что человек спасается не «делами закона», а верой в Христа, и неверно думать, будто для спасения достаточно лишь покрасить яйца, испечь кулич и поставить «свечечку». Патриарх не исключил, что Господь провел народ через Смутное время, потому что успехи России и укрепление Церкви в XVI веке вызвали у многих уверенность в том, что все это «само собой происходит». После тяжелейших испытаний «народ встрепенулся» и обратился к Богу с верой и молитвой, пояснил глава РПЦ.

То же самое, по словам патриарха, происходило и перед революцией 1917 года - «когда тоже думали, что все в порядке - и храмов много, и монастырей, и верующих миллионы». «Господь провел нас и в этот раз через тяжелейшие испытания именно для того, чтобы мы поняли - не делами внешними, не делами закона, но верой в Господа нашего Иисуса Христа спасаемся», - сказал Патриарх всея Руси. Он предостерег современников от подобных ошибок.

Для славян христиан будет весьма познавательным знать автора известного христианского молитвенного псалма из сборника «Возрождения» под № 81, под названием «Научи меня, Боже, любить». Автором этого произведения является загадочный титул под кратким названием К.Р. Оказывается К. Р. — поэтический псевдоним великого князя Константина Константиновича Романова (1858- 1915). Внук одного императора, племянник другого, двоюродный брат третьего и двоюродный дядя последнего российского императора. Член Российского Императорского дома, генерал, президент Императорской Санкт-Петербургской академии наук поэт, переводчик и драматург. Был известным русским поэтом, автором нескольких сборников. Одно перечисление регалий делало невозможным размещение собственной фамилии на обложках поэтических сборников. Но именно то же обстоятельство породило самое короткое поэтическое имя в истории русской литературы: К. Р. Единственный из всего Романовского клана, он оставил о себе память в истории русской поэзии. Для человека царскородного круга то было совсем необычно и непривычно. «Призвание поэта для меня высшая и святейшая из обязанностей», — записал в дневнике великий князь и оставил на память поколений много христианских стихов, один из которых поют сегодня многие русскоязычные христиане протестанты.

«Песнь Возрождения» № 81

Научи меня, Боже, любить

Всем умом Тебя, всем помышленьем,

Чтоб и душу Тебе посвятить

И всю жизнь с каждым сердца биеньем.

Научи Ты меня соблюдать

Лишь Твою милосердную волю,

Научи никогда не роптать

На свою многотрудную долю.

Всех, которых пришел искупить

Ты Своею Пречистою Кровью,

Бескорыстной, глубокой любовью

Научи меня, Боже, любить!

На официальном сайте http://imperialhouse.ru Российского Императорского Дома Вы можете получить информацию о его нынешнем состоянии и деятельности, мировоззрении, истории и династическом праве, узнать позицию Главы и Членов династии Романовых по различным вопросам и проблемам современной жизни.

В уходящем 2013 году в России широко отмечается 400-летие династии Романовых , правившей нашей страной в течение 300 лет. Проходят конференции, научные симпозиумы, круглые столы и церковные молебны. Резко активизировались разнообразные «наследники» дома Романовых. Они ездят по стране, награждают потешными орденами, даруют дворянство и даже обещают «вернуться на царство».

Апогеем нынешних торжеств стала грандиозная выставка «Православная Русь. Романовы. Моя история» , организованная в выставочном комплексе Манеж г.Москва. К дверям Манежа каждый день выстраивалась очередь в 13-18 тысяч человек. Всего же за 20 дней работы её посетило более 300 тысяч человек. Один из организаторов выставки, историк Александр Мясников, отмечает: «В последующие дни планируется показать выставку в 15 городах России. Точный график пока не определен, поскольку из-за большого интереса сроки проведения в Манеже продлевали два раза».

Интересно, что более древние династии Рюриковечей и Гединиминовичей, правившие Россией еще большее время, никогда не были удостоены подобных юбилейных торжеств.

Выставка «Православная Русь. Романовы. Моя история» выдержана в панегирическом стиле — правление династии Романовых представлено как необычайно плодотворный, положительный и спокойный период в истории России. Все исторические проблемы связаны лишь с происками «врагов», среди которых кроме анархистов, террористов и большевиков называются и … старообрядцы .

Однако, наверное, стоит поразмышлять о роли самих Романовых в истории русской Церкви, церковного Раскола и судьбах миллионов русских старообрядцев.

Восшествие на престол

В 2013 году исполняется 400 лет воцарения династии Романовых, история которой исчисляется со дня восшествия на престол первого царя — Михаила Федоровича . В произведениях старообрядческих авторов события, связанные с воцарением и царствованием Романовых, освещаются неоднозначно.

Журнал «Церковь » за 1913 год в публикациях, посвященных празднованию 300-летия Царствующего дома, отмечал, что события Смутного времени стали первым серьезным испытанием православной веры на Руси. Все попытки потрясти, подменить веру на иную вызвали сильнейшее противление: «Народ понял, что надвинулась гроза, которая может смести его обрядность, обычаи, — понял это и встал, как один человек, и смел всех врагов».

В одной из статей Ф.Е.Мельников указывает, что Русская Церковь периода Смуты «была старообрядческой по всему и решительно во всем до самого мелкого штриха… Ни одно из преданий, обрядов и обычаев Стоглавым собором и митрополитом Макарием не были нарушены. А в них-то и была сила, именно против них и ополчились враги русской Церкви, народа и государства».

Пока в ходе смутного времени в стране царили беспорядки на политическом и экономическом поприще, народ находил в себе силы терпеть. Однако как только государственная власть согласилась на изменения в религиозной области (в данном случае — на уступки католичеству), возмущение и противостояние измене стало делом всеобщим.

Старообрядческие авторы отмечают, что крах Лжедмитрия и его последователей, иностранных интервентов и бояр-изменников начался с крайне «малозначительных», на современный взгляд, церковных перемен. Уже с первых шагов «чудесно спасшегося Димитрия» русские люди стали подозревать неладное. К иконам он подходил прикладываться не с поклоном, по русскому обычаю, а становился на колени. Крестное знамение исполнял он непривычным образом, как тогда говорили «странным».

Однако наибольшее изумление постигло русский людей, когда в ходе церемонии бракосочетания Димитрия и дочери польского магната Марины Мнишек, а также последующего за ними чина Венчания на царство, венценосные супруги публично отказались подойти к причастной Чаше. Отказ от причастия Святых Тайн окончательно убедил верующих людей, что царь — ненастоящий. Случись бы такое событие в наше время, или даже 100-200 лет назад — никто бы и не обратил внимание. Но в святой, тогда еще старообрядческой, уважительной к христианской букве и обряду, допетровской Руси такое поведение рассматривалось как вызывающее и чужеродное.

Интересно, что и некоторые религиозные фигуры смутного времени стали идейными предшественниками Никоновых реформ. Позабытый и стыдливо исключенный ныне из всех патриарших синодиков патриарх Московский Игнатий в 1605-1606 гг. вел тайные переговоры с католиками. Он согласился на изменения некоторых церковных обрядов, разрешил обливательное крещение, допустил царице Марине остаться католичкой, и вообще вел дело к изменению всего церковного строя на католический лад. По счастью, русское духовенство и народ воспротивились такому повороту дел. По низвержению Лжедмитрия патриарх Игнатий был лишен кафедры и впоследствии, после побега из России, принял унию.

Публицист В.Сенатов пишет, что в исцелении России от болезни смуты, в возрождении государства, в избрании царя нельзя отыскать политических или государственных мотивов: «Над ними господствовали мотивы религиозные.. Политическое единство было к этому времени растерзано на бесчисленное множество отдельных клочков. Защита отечества получила характер священный, религиозный. Сознание, что в таких условиях великой разрухи попирается сама вера, искореняются вековечные её предания, рушатся её обычаи, уставы, уклад, — это послужило прочной спайкой всего русского народа».

Немаловажно, что делегаты на Земский собор, созванный для избрания нового царя, прежде чем приступить к соборным заседаниям наложили на себя трехдневный пост, чтобы очистить себя от греховных помышлений и подготовиться к принятию важного государственного решения. Разумеется, на соборе обсуждалась кандидатура не одного лишь безызвестного на тот момент Михаила Федоровича Романова.

В качестве кандидатов на престол были предложены высокопоставленные царственные особы королевских домов Европы. Например, весьма вероятным кандидатом на избрание был шведский принц Карл Филипп, которого поддержал герой ополчения князь Пожарский. Однако замедление Карла Филиппа с принятием православия поставило под сомнение его кандидатуру и 21 февраля (3 марта) 1613 года царем был избран Михаил Федорович Романов.

Избрание нового царя было запечатлено целым рядом исторических документов и особой грамотой печати, на которой располагался символ древней православной веры — двуперстие, которым русские святители собственно и благословляли всех прежде бывших со времен Владимира князей и царей.

Период правления Михаила Романова в религиозном и церковном смысле стал весьма плодотворным. Возобновил свою деятельность Московский печатный двор, основанный еще во времена Ивана IV и русского первопечатника праведного Ивана Федорова. Были изданы все двенадцать месячных Миней, печатание их продолжалось одиннадцать лет: книги за сентябрь и октябрь вышли в 1619 г., а книга за август — в 1630 г.

Ставя во главу угла наполнение книгами всех приходов Русской Церкви, правительство Михаила Романова щедро рассылало их по городам для раздачи в церквях, монастырях и торговым людям в лавки. Приказано было брать за книги «деньги по той цене, во что те книги стали в печати, без прибыли, чтоб теми книгами св.Божия церкви просвещались и имя бы Божие славилось, а за них бы, государей, Бога молили». В некоторые же особо удаленные или бедные церкви и монастыри книги рассылались вовсе бесплатно. Вообще же во время Михаила Федоровича было напечатано книг больше, чем за всю предыдущую историю русского книгопечатания.

При Михаиле Федоровиче был продолжен курс Стоглавого собора на закрепление церковного предания и ограждения его от проникновения инославных и еретических заимствований. Большое значение имело решение Собора 1620 года, которое установило обязательность полного крещения всех католиков и прочих христиан, имеющих обливательное крещение. Это стало оправданной реакцией на повсеместное распространение обливательного «крещения», которое, как во времена иконоборческой ереси, уже перестало быть явлением случайным и переродилось в угрозу церковному учению о таинстве крещения.

Первые шаги были сделаны на ниве отечественной православной апологетики. С многочисленными правками была издана «Кириллова книга», призванная отразить распространяющиеся латинские и лютеранские учения. Насилие, учиненное католиками над русской Церковью в смутное время, а также трагическое положение православия в западно-русских землях заставили духовную и государственную власть собраться всеми силами, чтобы остановить не только в настоящем, но и в будущем подобные попытки.

Так, например, в печатные книги были внесены постановления Стоглавого собора, слова Максима Грека, Петра Дамаскина, касающиеся крестного знамения. Эти усилия принесли несомненные плоды во времена реформы Никона, когда большинство населения страны оказало сопротивление реформам патриарха Никона и царя Алексея Михайловича.

Отмечая роль Михаила Федоровича в церковной жизни, историк старообрядчества Сенатов с сожалением назвал его «первым из дома Романовых и последним, к прискорбию русского народа, государем древлеправославного исповедания».

Отступничество царского дома

Историки и философы до сих пор не могут прийти к единому мнению, почему следующий представитель династии Романовых, сын Михаила Федоровича, Алексей Михайлович, не только легко и непринужденно отверг святоцерковное предание, но и с помощью Никона и приглашенных греческих иерархов предал его проклятию. Публицист Б.Кутузов называет виновниками некоторых учителей, имевших влияние на будущего царя.

Другие указывают на приехавших за милостынею греков, лестью зарабатывающих многочисленные дары от государева дома. Третьи во всем винят патриарха Никона, возжелавшего стать «восточным папой». Как бы то ни было, необычайная перемена в религиозных воззрениях Алексея Михайловича, воспитанного истовым старообрядцем, до сих пор остается загадкой для историков.

Общество XVII века было куда более консервативным, нежели нынешнее, а «предания отцов», передаваемые по наследству, были не фразой литературного этикета, а самим смыслом существования, не только церковной, но и светской элиты. Не было другого пути у православного русского князя или царя, как поддержание отеческой духовной традиции, ибо это и формировало само их право на верховную власть, власть, принятую из рода в род от Бога, Церкви и народа.

Сделавшись отступником, Алексей Михайлович сделал и всех последующих царственных особ из дома Романовых в той или иной степени отступниками от отеческой веры, веры, в которой и был благословлен род Романовых на царство. Уже Головинская редакция «Сибирского летописного свода», составленная по приказу воеводы Головина в 80-х годах XVII века, сообщает об указе Алексея Михайловича:

«Во 184 году февраля в 19 день пришол государской указ к боярину и воеводам к Петру Михайловичу Салтыкову с товарищи о церковных раскольщиках, которые объявятся в расколах, и тех людей велено роспрашивать и приводить трикраты. И буде не повинятся и велено зжечь и пепел их развеять, чтоб и костей их не осталось. А которые объявятся в молодых летах, и тех людей поневоле приводить и наказание им чинить, и буде не обратятся велено потому же жечь».

Такие же, и даже более жестокие, «узаконения» были приняты и при последующих Романовых. Наибольшей жестокостью отличался документ «12 статей» царевны Софьи, в котором большинство статей грозят смертной казнью через сожжение. Русскому человеку, хранящему святоцерковное предание и обычаи древней христианской Руси, грозили самые страшные кары за верность отеческим традициям. И люди бежали в леса, в горы, за близкие и дальние рубежи родной Отчизны.

Во времена первого императора Петра I положение староверов стало лишь немногим лучше. Действительно, некоторые центры старообрядчества, такие как Выг, могли существовать спокойно благодаря значительным поборам, выплачиваемым в пользу чиновничества и государственной казны.

Но в других местах, например, на нижегородчине, развернулись опустошительные и разрушительные гонения. Только на Керженце в результате т. н. «питиримового гонения» было уничтожено 94 поселения и скита.

Согласно своду церковных законов Российской империи, староверцам было запрещено занимать какие либо должности даже на селе, записанные в «раскол» должны были платить удвоенные подушные подати, и получили обидное прозвище «двоеданов».

Петр ввел в действие ряд дискриминационных законов, некоторые из которых действовали вплоть до начала XX века. В подписанным царем Духовном регаменте появляются статьи, указывающие на необходимость поражения в гражданских правах для всех лиц, придерживающихся Старой Веры: «По всей России никого от раскольщиков не возводить на власти, не токмо духовныя, но и на гражданския, даже до последняго начала и управления, чтоб не вооружать нам на нас же лютых неприятелей, и Государству и Государю, непрестанно зло мыслящих» .

При Петре I особенно широко расцвели работы по фальсификации отечественной истории, в общем присущие царствованию и других Романовых.

Так, по прямому указанию царя местоблюститель патриаршего престола рязанский митрополит Стефан (Яворский) , нижегородский архимандрит Питирим (впоследствии митрополит) изготовили поддельные деяния вымышленного Киевского собора 1151 года , который якобы осудил древнерусские обряды. «Открытие» сего исторического факта было решено приписать уже умершему архиепископу Димитрию Ростовскому.

По свидетельству историка П.П.Пекарского, Петра весьма вдохновляла идея исторических фальсификаций. В своей записной книжке царь указал: «написать книгу о ханжах и изъявить блаженства (кротость Давыдову и проч.), что не так, как они думают, и приплести к требникам, а в предисловии явить то дельцем Ростовского со товарищи».

Подложное деяние вымышленного собора получило наименование «Соборное деяние на еретика Мартина Армянина» . «Подлинность» этого лжесвидетельства была подтверждена киевским митрополитом Иоасафом (Краковским) и Киевским Собором. 31 января 1718 «Деяние на еретика Мартина» было торжественно доставлено в Москву. Здесь оно было подписано двенадцатью российскими архиереями. Еще одним поддельным документом стал Требник, якобы принадлежавший московскому митрополиту Феогносту, жившему в XIV веке.

Правления наследников Петра — Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны, Елизаветы — ничем не улучшили положение древлеправославных христиан.

Многое переменилось в царствование императрицы Екатерины II. Наконец-то с шеи многострадального старообрядчества, уже получившего прозвище «двоеданов», был снят тяжкий хомут двойной подушной подати. Старообрядцы получили право вернуться на Родину и заселитьcя на обширные территории в Поволжье и других местах.

Они смогли селиться в городах, что впоследствии привело к появлению в 70-е годы XVIII века таких духовных центров, как Рогожское и Преображенское кладбища . Наконец, получили право заниматься предпринимательской деятельностью. Впрочем, и тут не обошлось без перегибов. Желая переселить трудолюбивых старообрядцев назад в Россию, императрица не остановилась перед посылкой войск и разорением старообрядческих поселений, расположенных на зарубежных территориях рядом с границами страны. В 1764 году произошла вторая «ветковская выгонка», когда с территории Ветки были изгнаны десятки тысяч христиан.

Впрочем, Екатерина, благодаря заступничеству её любимого фаворита князя Потемкина, даровала старообрядцам возможность свободно селиться на территории Малороссии. Многие древлеправраславные приходы современной Украины были основаны именно в те времена.

Относительно спокойно протекала жизнь древлеправославных христиан во времена императоров Павла и Александра I . Особенно значимым стало правление императора Павла. Как указывает историк В.Сенатов, это был первый император, «который взглянул на старообрядчество как на живую народную массу, имеющую свои собственные побуждения и задачи, с которыми так или иначе необходимо считаться».

Павел имел несколько встреч с руководителями старообрядческих общин и высказал пожелание начать реформу, которая была бы нацелена на поэтапное освобождение старообрядчества от вероисповедальных ограничений и других несправедливостей, накопившихся в предшествующие полтора столетия. К сожалению, вмешательства влиятельных духовных лиц из Синода Греко-Российской церкви и последующая гибель императора не позволили этим планам сбыться.

Правление Николая I стало одним из самых тяжелых для старообрядческой Церкви. Император поставил перед собой задачу полностью уничтожить старообрядчество. Главное трагедией царя было то, что он, по натуре патриот, подверг гонениям самый патриотичный, самый преданный Отчизне класс русского народа.

Был принят ряд жесточайших мер. Чиновник по делам раскола П.И.Мельников писал в те годы: «Многие сотни молитвенных зданий были уничтожены; десятки тысяч икон, сего древнего состояния прадедов были отобраны».

Рассказывали, что когда Николай узнал о том, что старообрядцам Австро-Венгрии удалось восстановить трехчинную иерархию и принять греческого митрополита, он насколько разозлился, что, схватив стул в своем кабинете, расколол его на множество кусков, истошно крича: «Так я уничтожу "раскол"».

Духовные центры старообрядчества на Иргизе, Выгу, Керженце были разорены. В 1854 году император не постеснялся подписать закон, по которому старообрядцам воспрещалось состоять в купеческих гильдиях и, следовательно, заниматься предпринимательством. В начале 1855 года уже был готов указ о полной конфискации храмов Рогожского кладбища, но Бог судил иначе. Николай I скоропостижно скончался.

Царствование Александра II оказалось в целом более спокойным для древлеправославных христиан, хотя и было омрачено кощунственным опечатанием алтарей храмов Рогожского кладбища.

3 мая 1883 г., уже в царствование Александра III, появился закон об общем положении старообрядчества в государстве и его религиозных правах. Он подтверждал прежнее постановление 1874 г., отменявшее многие ограничения николаевского царствования, и даже предусматривал новые послабления. Старообрядцы получали гражданских прав: они могли заниматься промышленностью и торговлей, получать паспорта на общих основаниях.

На пути к признанию Старой Веры?

7 ноября 1903 года старообрядческие уполномоченные подали Николаю II прошение о распечатании алтарей Рогожского кладбища . Обеспокоенный непонятным, ненормальным положением своих поданных, царь, наконец, созвал Особое совещание, посвященное проблемам старообрядчества. На нем Государь впервые узнал всю правду о миллионах незаслуженно гонимых гражданах России.

Как вспоминали очевидцы, этот разговор произвел на Николая II тяжелое впечатление. По словам и поведению императора было заметно, что он неприятно удивлен и расстроен. Получая информацию из Св.Синода, Государь не знал реальной картины жизни огромной части россиян. Чтобы еще раз убедиться в реальности происходящего, Царь поручил министру внутренних дел П.Д.Святополку-Мирскому подготовить для него отдельный доклад и сообщить его в приватной беседе.

Подробное расследование, подготовленное Святополком-Мирским, еще раз убедило Николая в срочной необходимости дарования свободы старообрядчеству. Во время беседы царь был бледен и печален. Он «ужасно о них сожалел, говорил, что никогда не знал, что умирающим в больницах не позволяют причащаться, потому что священники не допускаются».

Когда светлейший князь рассказал о запечатанных алтарях, Государь воскликнул: «Это ужасно!». Супруга Святополка-Мирского писала впоследствии: «Государь на все соглашался, и только обрадовался, когда Петр Дмитриевич заговорил о веротерпимости и свободе совести, сказал, что это всегда были его воззрения».

Царь благословил дарование свободы всем древлеправославным христианам. Позже он утвердил Особый журнал Особого совещания, в котором среди прочего отметил, что враждебное отношение староверов к господствующей Церкви «осложнялось постоянным обращением Церкви к светской власти за помощью».

Однако долгожданное освобождение настало для старообрядчества лишь в 1905 году, когда император Николай II подписал знаменитый указ «Об укреплении начал веротерпимости» , когда были распечатаны алтари многих старообрядческих храмов, а сами христиане наконец-то получили долгожданную свободу вероисповедания.

Древлеправославные христиане не забыли сделанного для них Николаем II. В страшные дни февраля 1917 г., когда от Государя отвернулись все — и Пра-вительство, и Государственная Дума, и армия, и Синодальная Церковь, — мно-гие старообрядцы остались верны императору. Когда представители Государ-ственной Думы А. Гучков и В. Шульгин прибыли в ставку Николая и потребо-вали отречения от престола, вся охрана царя, состоящая из казаков-староверов, умоляла его не отрекаться.

Русские богатыри, прошедшие не одну войну, со слезами на глазах упали на колени и молили царя остаться. Очевидцы события передают, что последними словами царя перед отречением было: «Мне не про-стят старообрядцы, что я изменил своей клятве».

Современный исследователь профессор Дмитрий Поспеловский так комментирует слова императора: «Отрекаясь от престола, царь вспомнил не об официально возглавляемой им Русской Православной Церкви, а о старообрядцах… Интересно, понял ли он в тот момент, какую роковую ошибку совершали его предшественники, пресле-дуя в течение почти 250 лет старообрядцев, то есть именно то религиозное течение русского народа, которое благодаря своему принципиальному консер-ватизму должно было бы быть главной опорой династии?»…

К сожалению, осознание ошибочности гонений на староверов пришло к Романовым слишком поздно. Если бы освобождение старообрядчества наступило за 100-150 лет до роковых событий русских революций, то весьма вероятно, что российское общество никогда бы не достигло такой уровня разобщенности, бездуховности, социальной и религиозной розни.

Даже если бы освобождение старообрядчества состоялось за 20-30 лет до знаменитого указа 1905 года, то последствием этого был бы экономический подъем, подобный подъему 1913 года, во многом обязанного старообрядческому предпринимательству. В этом случае Российская империя успела вступить в XX век передовой, индустриальной державой и смогла бы избежать многих экономических, а, следовательно, и политических потрясений.

Однако история не терпит сослагательного наклонения. 1917 год стал не только концом печального правления царской династии, но стал началом еще более мрачных времен для всех народов страны.

Выбор этот кажется на редкость символичным, также как и создание Алексеем Михайловичем на здешних землях своей резиденции, характеризовавшее преемственность власти. Появление в Измайлово богадельни для призрения увечных солдат было очень уместным – ведь здесь когда-то Петр I нашел тот самый ботик «Святой Николай», ставший, если можно так выразиться, первой ласточкой флота российского. С Измайлово накрепко была связана память о достославных победах русского оружия, так где же еще, как не здесь, строить богадельню для воинов?

В этом году исполняется 275 лет с тех пор, как Николай I утвердил проект богадельни: «Государь Император Высочайше повелеть соизволил: остров, на котором существует в с. Измайлове, Московской Губернии, бывшие Дворцовые строения, кои по Высочайше утвержденному 26 ноября 1838 года проекту об устройстве в том Селе Военной Богадельни, предназначены под помещение квартир и хозяйственных заведений сей Богадельни, передать в военное ведомство. Имею честь покорнейше просить, приказать означенный остров передать в ведение Строительного комитета I округа корпуса инженеров Военных поселений. Военный Министр Граф Чернышев», – писал в 1892 году И.М. Снегирев .

Создать проект богадельни государь поручил зодчему Константину Тону, наиболее точно воплотившему в своих произведениях идеологическую триаду николаевского царствования – «православие, самодержавие, народность». А потому уже существовавший на Измайловском острове Покровский храм пришелся очень кстати, став, по задумке Тона, центральной частью будущей богадельни. Хотя не все остались довольны его проектом, упрекнув в слишком вольном обращении с древним зданием храма. Дело в том, что Тон задумал разобрать его северное и южное крыльцо, чтобы соединить храм со вновь спроектированными корпусами богадельни, стилизованными под XVII век, время Алексея Михайловича. Зато такой проект обрадовал главного заказчика – Николая I: старые и больные ветераны могли ходить на церковную службу, не покидая богадельни. А Покровский собор, таким образом, становился ее домовой церковью.

Вид Измайлова. Худ. К.Ф. Бодри. 1830 г.

Измайлово. 1950-е гг.

Перед тем, как начать строительство, с острова отселили местных жителей, которым за их дома было заплачено в среднем по сто рублей. Объявили торги на поставку «рабочих людей и материалов, потребных для построения в Селе Измайлове Военной Богадельни». Причем крепостных рабочих покупали так же, как и кирпичи, – скопом.

Строили Измайловскую богадельню довольно долго – с течением времени число ветеранов все увеличивалось, а потому и строительные работы не прекращались. Но первый этап работ был все же закончен к 1849 году. Кроме того, помимо строительства трех новых 3-х этажных корпусов, отреставрировали сам Покровский собор, храм Иоасафа, Мостовую башню, Передние и Задние ворота Государева двора, палату, где хранился ботик Петра, построили новый мост.

Николай весьма тщательно следил за постройкой богадельни, интересовался, как идут работы. 12 апреля 1849 года он сам приехал в Измайлово по случаю освящения обновленного Покровского собора, сопровождаемый великим князем Михаилом Павловичем и архитектором Тоном. Царь все очень придирчиво осмотрел, как будто ему самому предстояло здесь жить.

Так, ревизуя корпуса богадельни, Николай заметил, что лестницы с этажа на этаж слишком неудобны для будущих жильцов, людей немолодых и нездоровых, а потому на межлестничных переходах следует установить скамейки, а вдоль самих лестниц – деревянные поручни. Опять же заботясь о ветеранах, государь велел сделать на этажах по восемь умывальников с пятью кранами в каждом (водопровод к тому времени уже провели). Самое интересное, что эти «николаевские» умывальники сохранились до нашего времени!

Царь приказал исправить обнаруженные им недостатки, велев старую стену Государева двора сохранить, а не ломать. Также он распорядился разбить сад перед въездом в богадельню, внутри провести дорогу, а вдоль нее – устроить огороды.

В соответствии с «Временным уставом Измайловской военной богадельни» 1850 года было объявлено, что «Измайловская Военная Богадельня учреждается для призрения отставных офицеров и нижних чинов, не могущих за старостью лет, болезнями или увечьями снискивать себе пропитание трудами», что «Военная Богадельня помещается в здании, которое возведено для нее близ Москвы, в селе Измайловском» и т. д.

Устанавливалось и первоначальное число призреваемых – 10 офицеров и 100 нижних чинов. Таковых и было к ее открытию, однако уже к 1852 году количество нижних чинов выросло вдвое, а к 1870 году – вчетверо. Многие из жителей богадельни здесь же и работали – дворниками, истопниками, садовниками и проч.

Здесь было немало и старых отставников, в том числе неходячих и слепых участников Отечественной и Кавказской войн, Георгиевских кавалеров. Каждый солдат, отслуживший положенный срок – 25, а позднее и 20 лет – и желающий поступить в богадельню, мог прийти с документами к директору и после освидетельствования врача и запроса в Главное военно-медицинское управление его принимали под «призрение».

В Измайлове вновь закипела жизнь, и хотя иностранные дипломаты да царские вельможи сюда почти не заглядывали, но жители богадельни без государственного внимания не оставались. Внимание это было направлено на бесперебойное снабжение богадельни и обеспечение ее нужд. Для ее содержания требовались немалые деньги – 27 тысяч в год, а потому необходимо было привлечение частных пожертвований. В 1851 году московская купеческая управа объявила подписку в пользу Измайловской военной богадельни. Но дело едва сдвинулось бы с мертвой точки, если бы тогдашний генерал-губернатор Арсений Андреевич Закревский не «попросил» купцов «скинуться». В итоге набрали капитал в 50 000 рублей! Рады были все – и градоначальник, и государь, поручивший Закревскому «изъявить Московскому купечеству. душевную признательность и уверить его в постоянном… благоволении» .

И как ни дорого обошлась купцам «душевная признательность» – вольно или невольно они жертвовали из своего кармана десятки тысяч рублей – но ведь дело-то было благое! Архивные источники свидетельствуют, что московские купцы Досужев и Радионов «доставили в полное распоряжение Закревского на разные благотворительные цели 60 000 рублей серебром, из которых Закревский внес в московский Опекунский Совет

20 тысяч рублей на Измайловскую военную богадельню», а «торгующие в Москве инородные купцы доставили Закревскому 1200 рублей серебром»; купец Мазурин дал 10 000 рублей серебром на первоначальное обзаведение учреждения мебелью; его коллега Волков «принял на свой счет» полное обеспечение одеждой, бельем и обувью 10 офицеров, 100 нижних чинов, прислуги и лазарета; купец Сорокин взялся оплатить питание всех на тот момент 110 призреваемых со дня открытия богадельни в течение года и т. д. В итоге, в 1851 году в богадельню было принято еще дополнительно 50 человек.

Арсений Андреевич Закревский уже сам находился в том возрасте, когда старые раны, полученные в боях за Отечество, давали о себе знать. И потому московскому градоначальнику были ближе чаяния инвалидов и ветеранов, чем стенания купцов, немало зарабатывавших на поставках продовольствия и обмундирования на очередную войну. Как и свое давнишнее назначение в созданный в 1814 году Комитет для вспомоществования изувеченным и раненым, так и новое дело по обустройству Измайловской военной богадельни Закревский воспринял как святую обязанность.

Как приятно ему было сообщать теперь уже новому государю – Александру II, что по случаю его коронации к августу 1856 года московское купечество собрало для богадельни 300 000 рублей серебром. В своем письме к Александру II Закревский особо отмечал, что деньги собраны при его «содействии». Кроме того, благодаря его усилиям, из Московской городской думы ежегодно отпускались на столовое содержание богадельни 8500 рублей серебром. А в марте 1856 года Арсений Андреевич сообщил в столицу «о желании почетных граждан Василия Рахманова и Козьмы Солдатенкова пожертвовать 80 000 рублей серебром на постройку нового каменного корпуса на 200 инвалидов», возведенного по проекту архитектора М.Д. Быковского в 1856–1859 годах. Как установила историк Т.П. Трифонова, во время своего посещения богадельни 2 сентября 1856 года Александр II выразил пожелание использовать этот корпус для семейных инвалидов, что и было исполнено.

Поздравление, приносимое казачьим войском Александру II в Успенском соборе. Худ. В.Ф. Тимм

А в последний год генерал-губернаторства Закревского, 1859-й, московские купцы порадовали его следующим решением: «По предмету, столь близкому нашему сердцу, и с тем вместе по чувствам глубокого нашего уважения к Особе его Сиятельства графа Арсения Андреевича Закревского, мы, нижеподписавшиеся, согласились единодушно пожертвовать капитал для выстройки отдельно каменного одноэтажного корпуса для инвалидов его Сиятельства.» .

Этот корпус, получивший название Семейного, поначалу был рассчитан на проживание 15 офицеров с семьями, на содержание которых Закрев-ский положил под проценты 39 500 рублей. Он был построен неподалеку от храма Иоасафа Царевича Индийского.

Современники отмечали более чем сносные условия жизни ветеранов: «Помещения инвалидов, удобные и опрятные, больница, аптечка, библиотека, столовая, убранная прекрасными портретами царскими, мраморным бюстом Николая I. Кушанье здоровое, сытное и вкусное. Кажется, здесь все придумано, чтобы доставить призреваемым покой и удобство в жизни».

Николаевская богадельня (так ее назвали в память о царе-основателе) существовала в Измайлове до 1917 года, когда и прекратилось царствование династии Романовых в России.

Но в том трагическом году история Измайлова не закончилась, пережив лихолетье, эта древняя вотчина Романовых (а точнее, то, что от нее осталось) превратилась в интереснейший музей-заповедник, хранящий еще немало тайн и легенд.

Страстной монастырь как олицетворение набожности Романовых

Первые цари из династии Романовых были на редкость набожными людьми. Недаром избрание Михаила Федоровича на русский престол, как мы уже могли убедиться, произошло «по Божьей воле». Вера в Бога воплощалась у Романовых, в том числе, и в строительстве Русской Православной Церкви – основании храмов и монастырей, в щедром жертвовании богатых даров и вкладов на развитие церковной жизни. Одним из самых известных возникших таким образом монастырей является Страстной, стоявший ранее на одноименной площади, известной ныне как Пушкинская.

История возникновения Страстного монастыря такова.

Однажды до Михаила Федоровича дошла весть о чудотворной иконе Божией Матери Страстной, приносящей исцеление от тяжелых недугов. Царь захотел самолично увидеть чудотворный образ. И 13 августа 1641 года по старому стилю икону «греческого письма, два аршина длиной и шириной» торжественно принесли в Москву. У Тверских ворот Белого города образ встречали празднично и, как говорится, всем миром: сам царь, его сын и наследник Алексей и патриарх Иосиф, а также «другие официальные лица», т. е. тьма народу. А посему с тех пор 13 августа по старому стилю считается днем прославления Страстной иконы Божией Матери. Происхождение этого большого церковного праздника связано со Страстным монастырем.

Иконография Страстной Богоматери относится еще к XII веку. Особенностью именно такого изображения Богоматери является поза Иисуса Христа, который держит обеими руками большой палец правой руки Богоматери и, обернувшись, смотрит на орудия Страстей в руках ангелов. В церковнославянском языке слово «страсти» означает «страдания», «мучения».

Внимание царя к чудотворной иконе можно объяснить его естественным желанием излечиться от нездоровья. Человек он был болезненный, и без того слабый духом, испытывал он и частые физические страдания.

Страстной монастырь со старой колокольней

Быстро утомляли его и езда, и ходьба, и даже долгое сидение на троне. К тому же иностранные лекари нашли у царя признаки водянки. Первая жена его умерла вскоре после свадьбы, а из трех сыновей от второго брака выжил лишь один. Все это тяжелым спудом давило на слабую и впечатлительную натуру Михаила Федоровича.

Неудивительно, что в том же 1641 году на месте встречи иконы у Тверских ворот Белого города царь «повел возградити церковь камену во имя Пресвятыя нашея Богородицы» . В этой церкви и должна была помещаться чудотворная икона, на которую так уповал государь Всея Руси. Но возрадоваться новому храму он не успел, скончавшись в 1645 году.

Закончилось строительство церкви уже при следующем самодержце – Алексее Михайловиче, словно по недоразумению оставшемся в русской истории Тишайшим. И вправду, чего только при нем не случилось: война, Смута, Соляной и Медный бунты, восстание Степана Разина, церковный раскол и многое другое. Но тишайшим был его характер, а не правление. Такого доброго и мягкого царя подданные еще не видели. Да и опытные, много чего повидавшие на Руси заморские посланцы отмечали: какой странный царь у русских – при своей безграничной власти над народом, привыкшим к рабству, не посягнул ни на чье имущество, ни на чью жизнь, ни на чью честь – сказал, как отмерил, австрийский посол Мейерберг.

Образцом набожности назвал Василий Ключевский царя Алексея Михайловича, которому по наследству перешла не только шапка Мономаха, но и благоговение перед иконой Страстной Богоматери.

Отмеченное в книге «Выходы государей, царей и великих князей Михаила Феодоровича, Алексия Михайловича, Феодора Алексиевича» посещение новым самодержцем только что отстроенной церкви («в 1646 году, 25 октября был крестный ход в церковь Страстной Богоматери») позволяет с большой вероятностью предположить, что именно в этот день храм и был освящен. В дальнейшем царь Алексей Михайлович неоднократно бывал на Страстной площади, приходя в церковь, как правило, на праздник Страстной иконы Божией Матери .

А в 1651 году здесь же, на площади, состоялась торжественная встреча царем Алексеем Михайловичем, патриархом Иосифом и боярством принесенных из Старицкого монастыря останков святейшего Иова, Патриарха Московского в 1589–1605 годах. Патриарх Иов, не признавший Лжедмитрия I царем, был лишен самозванцем сана и сослан им в Старицу, где и скончался в 1607 году. Царь Алексей Михайлович пожелал воздать сверженному патриарху посмертные почести, перезахоронив его в Успенском соборе Кремля.

А вскоре после этого благочестивый царь повелел основать у Тверских ворот Белого города «монастырь девичий во имя Страстной Божией Матери». Сосредоточием монастырской жизни стал не храм, а уже собор Страстной иконы Божией Матери.

Какой была обитель в XVII столетии? Об этом узнаем из описи, составленной стольником Алексеем Мещерским почти через полвека после начала сооружения монастыря.

Страстной монастырь с новой колокольней (построена в 1855 году)

Пятиглавый, крытый «досками немецкого железа вылуди, т. е. жестью», собор завершался вызолоченными сквозными железными крестами, «а цепи у крестов крашеные». Вокруг собора «в закомарах и на шеях писаны разные святые в лицах» . Над слюдяными соборными окнами – херувимы. Нижняя церковь собора освящена была во имя Архангела Михаила (это имя носил отец царя Алексея Михайловича).

И в более поздние времена члены императорской фамилии неоднократно посещали обитель, одаривая ее дорогими подарками и драгоценностями. В помощи монастырь нуждался особенно после погрома, устроенного французами осенью 1812 года. Например, в 1817 году риза находящейся в соборе чудотворной иконы во имя Страстной Божией Матери украсилась драгоценными камнями – крупной бирюзой, осыпанной мелкими брильянтами, и внушительной жемчужной серьгой – подарком вдовствующей императрицы Марии Федоровны (матери Александра I и Николая I), лично посетившей монастырь в тот год.

Часто приходил в монастырь великий князь Михаил Николаевич Романов, четвертый сын Николая I. Он молился в южной части собора, под изящным резным балдахином, венчавшим серебряную вызолоченную гробницу с главой святой великомученицы Анастасии Узорешительницы (этой святой обычно молились о разрешении уз, связывающих душу и тело). Анастасия Узорешительница служила ангелом-хранителем единственной дочери великого князя (у него было еще шесть сыновей), великой княжны Анастасии Михайловны, будущей великой герцогини Мекленбург-Шверинской.

Великий князь Михаил Николаевич подарил обители красивую серебряную лампаду с выгравированными на ней словами: «Твоя от Твоих Тебе приносяще». Эту лампаду повесили над гробницей святой Анастасии. В феврале 1862 году сам московский митрополит Филарет зажег в лампаде огонь.

Новоспасский монастырь – родовая усыпальница Романовых

Эта старинная обитель на берегу Москва-реки (основана в 1490 году Иваном III) занимает в истории дома Романовых свое особое место, недаром столько внимания уделял Михаил Федорович обустройству и обороне монастыря. Так, в 1640 году за счет казны вместо деревянного частокола обитель окружили мощной крепостной стеной с башнями-бойницами.

Церковное строительство вообще было составной частью государственной политики первых царей династии. Тщанием Михаила Федоровича к 1645 году был возведен и Спасо-Преображенский собор, где уже при Алексее Михайловиче совершал богослужения архимандрит Никон – будущий патриарх-раскольник.

В то время между Никоном и Алексеем Михайловичем не было противоречий относительно перспектив развития Русской Православной Церкви. Более того, сам собор, строгая простота его пятикупольного образа, перекликающаяся с образами кремлевских храмов – символов романовского царствования, вполне отвечал взглядам Никона, противника всякого рода «обмирщения». Никон не просто пользовался личным доверием Алексея Михайловича – он был назначен служить наместником Новоспасского монастыря по царской просьбе.

У Михаила Федоровича и у его сына было основание заботиться и о защите монастыря, и о его развитии: здесь, в подклете Спасо-Преображенского собора с давних пор находилось захоронение старинного боярского рода Романовых. Правда, тогда они еще носили другие фамилии.

Первым похороненным здесь в 1498 году представителем рода стал Василий Юрьевич Кошкин-Захарьин, дядя царицы Анастасии, жены Ивана Грозного. Затем в 1543 году – его брат Роман Юрьевич Кошкин-Захарьин. Он-то своим именем и дал название роду Романовых. Именно его дочерью была будущая царица Анастасия.

Наконец, в 1586 году, здесь похоронен сам Никита Романович Захарьин-Юрьев (или просто Никита Романов), дед Михаила Федоровича. За два года до смерти, в 1584 году он занимал в Думе 2-е место по старшинству, тогда как Борис Годунов был лишь десятым. Но тяжелый недуг не позволил занять ему царский трон. Никита Романович перед кончиной принял постриг под именем Нифонта.

Внешний вид Новоспасского монастыря при Петре I

Внутренний вид Знаменской церкви монастыря

А вот еще три захоронения Романовых возникли в Новоспасском монастыре уже при Лжедмитрии II. Речь идет о трех братьях Федора Никитича (патриарха Филарета) – Василии, Александре и Михаиле, останки которых перенесли сюда в 1605 году. Так Лжедмитрий I выразил свое уважительное отношение к Филарету.

Но если сам Филарет упокоился в Успенском соборе в 1633 году, то его жену инокиню Марфу (и мать царя Михаила Федоровича) похоронили здесь, в Новоспасском монастыре, в 1631 году. Всего же к концу XVII века здесь насчитывалось до 70 захоронений царских родственников.

Неудивителен тот пиетет, с которым Михаил Федорович относился к монастырю. Он часто бывал здесь, как и его сын Алексей Михайлович, участвуя в молебнах на могилах своих предков. Монастырь точно расцвел при первых Романовых.

Летопись свидетельствует: «1633 года января 23 день. Ходил Государь к Спасу на Новое к вечерней панихиде. А на Государе было платья: шуба санная, сукно темно-вишнево; зипун комнатной, шапка, сукно вишнево с тафтяными петли; да в запас отпущено: стул сафьяной, подножье теплое меньшое, кабеняк лундыш вишнев, три суконца кровельных» .

А вот интереснейшее свидетельство от 6 августа 1662 года: «Обедни государь (Алексей Михайлович – А.В.) слушал у праздника Преображения Спасова Нового монастыря. А на Государе было платья: ферезия, сукно скорлат червчет, с широким кружевом, холодная; ферези, атлас бел, испод соболий, зипун без обнизи, шапка, бархат двоеморх шафранного цвета с большими запоны».

Исторические источники отмечают, что особенно часто – каждую неделю! – приезжал в монастырь Федор Алексеевич. Это случилось после погребения здесь его тетки Ирины Михайловны. Царь, следуя примеру деда и отца, щедро раздавал милостыню монастырской братии.

Видели в Новоспасском и царей-братьев Ивана и Петра. А в 1716 году Петр I, выражая особое свое отношение к монастырю, велел отлить для него большой колокол. А ведь в это время Россия воевала с Швецией, и, согласно указу императора, церковные колокола переливали в пушки!

Но чем меньше романовской крови было в каждом следующем монархе, тем реже они посещали могилы предков. Последней, кто привечала монастырь, была Елизавета Петровна. А уж при Екатерине II ни о каком особом отношении к Новоспасскому не было и речи – зов предков манил ее совершенно в иные края. Считанные разы бывали здесь Александр I и Николай I.

1812 год огненным ураганом прошелся по обители – многие гробницы Романовых были утрачены, осталось чуть больше тридцати. Восстановить родовую усыпальницу решил Александр II в 1857 году, в результате чего гробницы были отделаны белым камнем.

Николай II приходил в усыпальницу вместе со своими детьми в 1913 году во время празднования трехсотлетия царской династии. А последним из Романовых, чей прах нашел пристанище в родовой усыпальнице в 1995 году, стал великий князь Сергей Александрович, погибший от бомбы террориста Ивана Каляева 4 февраля 1905 года (об этом мы расскажем в следующих главах).

Новоспасский монастырь. 1882 г.

Перенос столицы: за что Петр Великий Москву невзлюбил

Переломным моментом в отношениях Романовых и Москвы является перенос столицы в Санкт-Петербург, явившийся личной и глубоко субъективной инициативой Петра I. Петр Москву не любил и даже боялся. Да и как любить город, еще с детства ставший для него олицетворением постоянного страха за свою жизнь.

Навсегда запомнил он май 1682 года, когда перед его глазами развернулась кровавая трагедия – натравленные сестрой Петра, Софьей, стрельцы пришли в Кремль, чтобы посмотреть на его брата Ивана. Софья нашептала стрельцам, будто Ивана уж и нет в живых. Растерянных Петра и Ивана вывели из царского терема на Красное крыльцо и показали стрельцам, которые, однако, не успокоившись, жаждали крови. Разъяренная толпа потребовала выдать им на растерзание наиболее известных и влиятельных бояр.

Десятилетний Петр видел, как бросили на копья главу Стрелецкого приказа князя Михаила Долгорукого, как изрубили на куски боярина Артамона Матвеева, ближайшего соратника его отца, как расправились, а затем глумились над телами его дядюшек – Ивана и Афанасия Нарышкиных. А ведь они были братьями его матери, царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной. Что и говорить, зрелище ужасное даже для взрослого человека с уравновешенной психикой. А тут ребенок. Вот потому-то так быстро и повзрослел Петр Алексеевич.

Попытка узурпации власти Софьей и последовавшая за этим Хованщина стали продолжением длинной череды противоречивых событий, сформировавших негативное отношение Петра к Москве. Став постарше, он практически переехал жить в Преображенское, расценивая пребывание в Кремле как большую опасность для себя. Вот как пишет об этом Ключевский:

«События 1682 г. окончательно выбили царицу-вдову из московского Кремля и заставили ее уединиться в Преображенском, любимом подмосковном селе царя Алексея. Этому селу суждено было стать временной царской резиденцией, станционным двором на пути к Петербургу. Здесь царица с сыном, удаленная от всякого участия в управлении, по выражению современника князя Б.И. Куракина, «жила тем, что давано было от рук царевны Софии», нуждалась и принуждена была принимать тайком денежную помощь от патриарха Троицкого монастыря и ростовского митрополита. Петр, опальный царь, выгнанный сестриным заговором из родного дворца, рос в Преображенском на просторе. Силой обстоятельств он слишком рано предоставлен был самому себе, с десяти лет перешел из учебной комнаты прямо на задворки. Легко можно себе представить, как мало занимательного было для мальчика в комнатах матери: он видел вокруг себя печальные лица, отставных придворных, слышал все одни и те же горькие или озлобленные речи о неправде и злобе людской, про падчерицу и ее злых советчиков. Скука, какую должен был испытывать здесь живой мальчик, надо думать, и выжила его из комнат матери на дворы и в рощи села Преображенского. С 1683 года, никем не руководимый, он начал здесь

продолжительную игру, какую сам себе устроил и которая стала для него школой самообразования, а играл он в то, во что играют все наблюдательные дети в мире, в то, о чем думают и говорят взрослые. Современники приписывали природной склонности пробудившееся еще в младенчестве увлечение Петра военным делом. Темперамент подогревал эту охоту и превратил ее в страсть, толки окружающих о войсках иноземного строя, может быть, и рассказы Зотова об отцовых войнах дали с летами юношескому спорту определенную цель, а острые впечатления мятежного 1682 года вмешали в дело чувство личного самосохранения и мести за обиды. Стрельцы дали незаконную власть царевне Софье: надо завести своего солдата, чтобы оборониться от своевольной сестры. По сохранившимся дворцовым записям можно следить за занятиями Петра, если не за каждым шагом его в эти годы. Здесь видим, как игра с летами разрастается и осложняется, принимая все новые формы и вбирая в себя разнообразные отрасли военного дела. Из кремлевской Оружейной палаты к Петру в Преображенское таскают разные вещи, преимущественно оружие, из его комнат выносят на починку то сломанную пищаль, то прорванный барабан. Вместе с образом спасителя Петр берет из Кремля и столовые часы с арабом, и карабинец винтовой немецкий, то и дело требует свинца, пороха, полковых знамен, бердышей, пистолей; дворцовый кремлевский арсенал постепенно переносился в комнаты Преображенского дворца. При этом Петр ведет чрезвычайно непоседный образ жизни, вечно в походе: то он в селе Воробьеве, то в Коломенском, то у Троицы, то у Саввы Сторожевского, рыщет по монастырям и дворцовым подмосковным селам, и в этих походах за ним всюду возят, иногда на нескольких подводах, его оружейную казну. Следя за Петром в эти годы, видим, с кем он водится, кем окружен, во что играет; не видим только, садился ли он за книгу, продолжались ли его учебные занятия. В 1688 году Петр забирает из Оружейной палаты вместе с калмыцким седлом «глобус большой». Зачем понадобился этот глобус – неизвестно; только, должно быть, он был предметом довольно усиленных занятий не совсем научного характера, так как вскоре его выдали для починки часовому мастеру. Затем вместе с потешной обезьяной высылают ему какую-то «книгу огнестрельную».

Для мужающего Петра в те годы основным способом защиты было бегство из Москвы. Взять хотя бы тот памятный отъезд в Троицу в 1689 году:

«Последнее по времени публичное столкновение Петра с Софьей произошло в июле 1689 года и было связано с торжеством по случаю возвращения Голицына из Крымского похода. Этот поход, как отмечалось выше, не принес славы ни ратным людям, ни их начальнику. Тем не менее Софья не скупилась на награды за сомнительные боевые подвиги, стремясь тем самым заручиться поддержкой стрельцов в надвигавшемся столкновении с Петром.

Петр демонстративно отказался от участия в пышных торжествах. Руководитель похода и другие военачальники, прибыв в Преображенское, даже не были приняты Петром. Эти действия Софья сочла прямым себе вызовом. Она апеллирует к стрельцам: «Годны ли мы вам? Буде годны, вы за нас стойте, а буде не годны – мы оставим государство». Последней частью фразы Софья подчеркивала скромность своих намерений. В действительности в Кремле, как и в Преображенском, велась лихорадочная подготовка к развязке. Она, как это часто бывает в напряженной обстановке, полной тревог и ожиданий, произошла совершенно неожиданно.

В ночь с 7 на 8 августа в Кремле поднялась тревога, стрельцы взялись за ружья: кто-то пустил слух, что потешные из Преображенского идут в Москву. Сторонники Петра среди московских стрельцов, не разобравшись в происходившем, сочли, что стрельцы готовятся не к обороне Кремля, а к походу в Преображенское. Мигом они помчались в резиденцию Петра, чтобы предупредить его о грозящей опасности. Тревога оказалась ложной, тем не менее слух вызвал цепную реакцию.

Петра разбудили, чтобы сообщить новость. Можно представить, какие мысли пронеслись в голове Петра и что он пережил в те недолгие секунды. Промелькнули события семилетней давности – разъяренная толпа вооруженных людей, бердыши, алебарды, пики, на острие которых сбрасывали с крыльца сторонников Нарышкиных. Решение, вызванное страхом за жизнь, было неожиданным – бежать. Бросился в одной рубашке в ближайшую рощу и в ночной тишине пытался уловить гул топота двигавшихся стрельцов. Но было тихо. Лихорадочно соображал, куда бежать. Ему принесли одежду и седло, привели коня, и он всю ночь в сопровождении трех человек скакал в Троице-Сергиев монастырь, за толстыми стенами которого семь лет назад укрывалась Софья.

В зрелые годы Петр был человеком большой отваги, много раз попадал в смертельно опасные переделки. Но в семнадцать лет он оставил жену и мать, кинул на произвол судьбы близких людей и потешных солдат, не подумав о том, что стены Троице-Сергиевой лавры, никем не защищаемые, не могли бы его спасти. Изнуренный долгой скачкой, Петр прибыл в монастырь утром 8 августа, бросился на постель и, обливаясь слезами, рассказал архимандриту о случившемся, прося защиты.