О предателях говорить не любят. Предатели - позор для любой страны. А война, как лакмусовая бумажка, выпячивает наружу истинные качества людей. Касаясь Великой Отечественной Войны, конечно, больше вспоминают русских лётчиков, перешедших на сторону Германии. Тем не менее, такие же перебежчики были и среди немецких лётчиков Люфтваффе. Сейчас трудно сказать, кто на самом деле добровольно перешёл границу и сдался в плен, а кто сделал это вынужденно. Но в отношении некоторых людей сомневаться не приходится.

Граф Генрих фон Айнзидель

Самый высокопоставленный среди них - граф Генрих Айнзидель, который приходился правнуком по материнской линии «железному канцлеру» Отто фон Бисмарку. В 1939 году в возрасте 18 лет он добровольно вступил в германскую авиацию. Когда началась война, граф был пилотом-истребителем Ме-109 элитной эскадрильи «фон Рихтгофен», где его знали по кличке Граф. Он сбил несколько британских самолётов, вместе с другими пилотами сорвал торпедную атаку британских торпедоносцев на германские корабли. В июне 1942 года Айнзидель был переведен на Восточный фронт как опытный лётчик-истребитель в эскадрилью «Удет». Всего за месяц боёв под Сталинградом он сбил 31 советский самолет, за что его наградили Германским крестом в золоте.

Лейтенант Айнзидель попал в советский плен 30 августа 1942 года, его «мессершмитт» 109F сбили под Сталинградом, в районе Бекетовки. В плену он написал открытое письмо домой, вспомнил слова своего деда Бисмарка, сказанные перед его смертью: «Никогда не ходите войной на Россию». Лётчика отправили в Красногорский лагерь, где находились другие пленные немцы. Они были настроены против Гитлера, и в ноябре 1943 года Айнзидель присоединился к антифашистской организации «Свободная Германия». После войны граф стал её вице-председателем и комиссаром пропаганды, контролировал выпуск антифашистских листовок.

Его мать, графиня Ирена фон Айнзидель, урождённая фон Бисмарк-Шонхаузен, писала письмо к Иосифу Сталину с просьбой освободить её сына из плена, и в 1947 году он получил разрешение вернуться в Восточную Германию. В следующем году, когда Айнзидель хотел поехать к матери в Западный Берлин, разразился скандал. Графа арестовали по обвинению в шпионаже на СССР. За отсутствием доказательств он был оправдан, но отношения с коммунистами стремительно портились. Айнзидель так и остался жить в Германии, работал переводчиком и журналистом, выпустил книгу воспоминаний «Дневник немецкого лётчика: сражаясь на стороне врага». На родине он до конца считался предателем, а Советский Союз был к нему равнодушен.

Франц-Йозеф Бееренброк

Франц-Йозеф Бееренброк родился в 1920 году. Мать его была русской и сына научила хорошо говорить по-русски. Бееренброк вступил в Люфтваффе в 1938 году и сначала служил в зенитных войсках. В начале 1941 года он окончил лётную подготовку в звании унтер-офицера, а с 22 июня уже участвовал в боях на Восточном фронте. Бееренброк был настоящим асом Люфтваффе. Всего через несколько месяцев войны с Россией его наградили Рыцарским Крестом с дубовыми листами, а в начале декабря на его счету было 50 сбитых самолётов. В феврале 1942 года Францу-Йозефу присвоили звание фельдфебеля, а в августе - лейтенанта. К тому времени число его «побед» перевалило за сотню. В начале ноября Бееренброка назначили командиром эскадрильи 10./JG51.

11 ноября 1942 года в районе г. Велиж Смоленской области он сбил три истребителя, но в том же бою его самолёт был подбит, задет радиатор. Бееренброку пришлось совершить вынужденную посадку за линией фронта, где его взяли в плен. Всего он совершил более 400 боевых вылетов и сбил 117 самолётов. Его товарищи из эскадрильи поняли, что пилот перешёл на сторону врага, когда заметили, что советские лётчики используют их тактические приёмы. В плену Бееренброк и Вальтер фон Зейдлитц (Walter von Seydlitz), бывший командир 51-го армейского корпуса и генерал артиллерии, вошли в число основателей антифашистской организации «Союз немецких офицеров», созданной 12 сентября 1943 года. Также в плену ас Люфтваффе консультировал советских пилотов по тактике ведения истребительного боя. Бееренброк вернулся в Германию из плена в середине декабря 1949 года, умер в 2004 году.

Герман Граф

Сын простого кузнеца, до войны работал на фабрике. В 1939 окончил военную лётную школу, вступил в Люфтваффе и был направлен в первую группу 51-й истребительной эскадры, расквартированной на западной границе. В 1941 году он участвовал в Балканской кампании, затем был переведён в Румынию, где одержал свои первую победу. К маю 1942 года Граф сбил около 100 самолётов, и Геринг лично запретил ему участвовать в боях, но пилот не подчинился и вскоре сбил очередной самолёт. 17 мая 1942 года Граф награждён орденом Рыцарского креста с дубовыми листьями.

Он отличился в боях под Сталинградом. 26 сентября 1942 года Граф первым среди всех асов Люфтваффе сбил свой двухсотый самолёт. С февраля 1943 года его назначили командиром учебной группы «Восток» во Франции. В марте 1943 он получил задание сформировать особое подразделение для борьбы с самолётами-разведчиками «Москито», получившее название истребительной группы «Юг». С октября 1944 года и до конца войны он командовал 52-й истребительной эскадрильей, самым известным соединением люфтваффе.

8 мая 1945 года Граф был взят в плен американскими военными и передан советскому командованию. Всего за время войны он совершил около 830 боевых вылетов и сбил 202 самолёта на советско-германском фронте. Граф провёл в советском плену пять лет, сотрудничая с большевиками. По возвращении в Германию в 1950 году был исключён из объединения лётчиков Люфтваффе за свои действия в плену.

Харро Шульце-Бойзен

Харро Шульце-Бойзен родился в 1912 году в богатой семье немецких националистов. Его отец во время Первой мировой был начальником штаба германского военно-морского командования в Бельгии, а мать происходила из известной семьи адвокатов. С самой ранней юности Шульце-Бойзен участвовал в оппозиционных организациях, летом 1932 года примкнул к кругу национальных революционеров в Берлине, которые выступали против всей политической власти. Во время войны входил в антифашистскую организацию «Красная Капелла».

В 1936 году он женился на Либертас Хаас-Нейе, а свидетелем на свадьбе выступал сам маршал Геринг. В то же время Бойзен стал работать в Исследовательском институте Геринга, где он и познакомился со многими коммунистами и стал сотрудничать с советской разведкой, передавая ей информацию о ходе войны в Испании.
Ещё перед войной Шульце-Бойзен был завербован НКВД и работал под псевдонимом «Старшина». С января 1941 года он служил в Оперативном штабе Люфтваффе в звании обер-лейтенанта, в штабе рейхсмаршала Геринга, где находились самые секретные подразделения. Затем Шульце-Бойзена перевели в группу военно-воздушных атташе, и фактически он стал офицером разведки. На новом месте советский шпион фотографировал секретные документы, поступавшие от атташе Люфтваффе при немецких посольствах за границей.

Шульце-Бойзен обладал великолепным умением заводить нужные связи, и благодаря этому имел доступ к самой различной секретной информации, в том числе о разработке новых самолётов, бомб, торпед, а также о потерях германской авиации. Ему удалось получить сведения о размещении арсеналов химического на территории Рейха. Шульце-Бойзен находился в доверительных отношениях даже с одним из любимцев Геринга Эрихом Гертсом, который руководил 3-ей группой сектора инструкций и учебных пособий отдела подготовки. Информаторами советского агента были инспектор строительства, руководитель строительного сектора и лейтенант отдела Абвера, занимавшегося проведением диверсий.

Шульце-Бойзен передал сведения о многих разведывательных полетах немецких самолётов-призраков, но советское руководство не придало им особого значения.

Немцы раскрыли предателя, и 31 августа 1942 года Харро Шульце-Бойзен был арестован. Через несколько дней гестапо забрали и его жену. Военный суд приговорил его к смерти, и 22 декабря Бойзен вместе с женой были казнены через повешение в берлинской тюрьме.

Эбергард Каризиус

Каризиус был первым лётчиком Люфтваффе, попавшим в советский плен. Во время его первого боевого вылета в сторону СССР 22 июня 1941 года, через пять часов после начала войны, у его самолёта отказал мотор и Каризиусу пришлось совершить вынужденную посадку в районе Тарнополя. Штурман от страха застрелился, а остальной экипаж во главе с Эбергардом сдался в плен. Каризиус заявил о своём «несогласии с гитлеровской войной против Советского Союза». Остальные члены его экипажа погибли в плену.

Позже немецкий лётчик сам предложил свои услуги и прибыл на фронт зимой 1943 года. Своими знаниями немецкой армии изнутри он помог 7-му отделу ПУ 3-го Украинского фронта наладить осмысленную пропаганду. При активном участии Каризиуса 32 пленных немца написали антифашистское обращение к населению Германии. Присоединился к участникам организации «Свободная Германия», одной из главных задач которой было проведение антифашистской разъяснительной работы среди немецких солдат на фронте. Пропаганда велась с помощью листовок, газет, пластинок с записями выступлений лидеров организации. Также участники имели право беседовать с пленными немецкими солдатами и привлекать их к сотрудничеству.

После войны Каризиус окончил военную академию в Москве и потом командовал танковыми соединениями немецкой национальной армии. Вышел на пенсию в чине генерал-лейтенанта и был награждён орденом Карла Маркса. Служил в пограничной полиции Тюрингии, дослужился до полковника и шефа полиции. Преподавал в Дрездене русский язык, где и умер в 1980 году.

Вилли Френгер

Вилли Френгер считался лучшим лётчиком на Северном фронте, настоящим асом. К моменту пленения он совершил 900 боевых вылетов, сбил 36 самолётов. Награждён Немецким крестом в золоте. Оберфельдфебель Вилли Френгер, ас Люфтваффе из 6-й эскадрильи 5-ой истребительной эскадры был сбит пилотом-истребителем Борисом Сафоновым в районе Мурманска 17 мая 1942 года. Он успел выброситься на парашюте, и был взят в плен. На допросе Френгер охотно отвечал на все вопросы, но при этом держался самоуверенно, и утверждал, что его подбили не советские истребители, а свои. Дал ценную информацию о дислокации германских аэродромов.

В 1943 Френгера как диверсанта забросили в немецкий тыл, чтобы угнать новый Messerschmitt Bf109G, но как только Вилли оказался на немецкой территории, тут же сдался своим. После проверки и очной ставки с бывшим командиром Френгера восстановили в правах и вернули на службу, перебросив на Западный фронт. Личность довольно тёмная, и известно о нём немного.

Эдмунд «Поль» Россман

С детства любивший авиацию, Россман окончил лётную школу в 1940 году и был зачислен в 7-ю эскадрилью 52-й истребительной эскадры. Участвовал во Французской кампании и в битве за Англию, сбил 6 самолётов. В июне 1941 года Россмана перевели на советско-германский фронт, и к концу этого года на его счету было уже 32 победы. Он получил ранение в правую руку, и уже не мог вести маневренные бои, как раньше. С 1942 года Россман стал летать с ведомым, Эрихом Хартманном. Хартманн считается самым результативным асом Люфтваффе. К концу войны на его счету было 352 победы, и этот рекорд никому не удалось побить.

9 июля 1943 года «мессершмитт» Россмана и Хартманна сбили в районе Белгорода. К этому времени Эдмунд Россман имел на своём счету 93 победы, был награждён «Рыцарским железным крестом». На допросе охотно отвечал на все вопросы, рассказал о новых моделях германских самолётов. По версии Россмана, один из его пилотов перелетел за линию фронта, и он совершил вынужденную посадку, чтобы забрать пилота. Но тут подоспели советские зенитчики и взяли Россмана в плен. Однако по другой версии перелёт через границу был совершён намеренно. Россман активно сотрудничал с советскими властями, был освобождён из плена в 1949 года. Умер в Германии в 2005 году.

Эгберт фон Франкенберг унд Прошлитц

Родился в 1909 году в Страсбурге, в семье военных. Закончил лётную школу и в 1932 году стал членом СС. Участвовал добровольцем в гражданской войне в Испании как командир Люфтваффе. В 1941 году, когда Германия атаковала Советский Союз, Франкенберг был отправлен на Восточный фронт уже в звании майора, коммодора.

Весной 1943 году Франкенберг был взят в плен и сразу согласился сотрудничать с Советами. Через некоторое время немцы услышали его выступление по радио, в котором он призывал немецкие войска не сражаться на стороне «преступного режима», а объединиться с русскими и вместе построить новую, социалистическую жизнь. Вскоре Франкенберг стал одним из основателей Национального Комитета «Свободной Германии», а также «Ассоциации немецких офицеров». Позднее обе организации сыграли важную роль в становлении правительства послевоенной Восточной Германии.
Франкенберг вернулся в Германию в 1948 году и до 1990 года вёл активную политическую деятельность в составе Демократической Партии Германии.

Люфтваффе - огромная организация, включающая не только пилотов-истребителей, но также механиков, техников, инженеров, радистов, связистов и так далее. Кроме того, зенитные и десантные войска также относились к Люфтваффе. В составе этой военной организации числились десятки, сотни тысяч людей. Тут приведены лишь самые известные факты предательства немцев, а сколько их было на самом деле, сейчас уже сложно ответить. Личные дела многих немецких офицеров хранятся в архивах Министерства обороны и наверняка могут представить ещё немало интересных материалов о Великой Отечественной войне.

В биографии этого человека много необычного, на грани невероятного. Он самый результативный советский летчик, на счету которого, по его собственным словам, 134 сбитых самолета противника, 6 воздушных таранов, испытание 297 типов наших и зарубежных самолетов, в том числе первых реактивных истребителей. Однако его гусарские загулы в свободное от полетов время, участие в дуэлях, традиция которых на короткое время возродилась перед войной в офицерской среде, своеволие не дали ему стать официально признанным героем. Теперь, когда ветер истории сдул шелуху дисциплинарных прегрешений с подвига Ивана Федорова, а в обществе стало меньше идеологизации, — пришла пора по справедливости воздать должное этому воздушному асу.

Мы встретились с Иваном Евграфовичем в квартире на Кутузовском проспекте и «до третьих петухов» беседовали о пережитом, о его почти 80-летней любви к небу.

Иван Федоров впервые поднялся в небо в 1929 году 15 лет от роду, собственноручно построив планер. В 1932 году поступил в школу военных пилотов, которую окончил с наивысшими летными характеристиками. В 1937 году добился отправки в Испанию, где за год боев совершил 286 боевых вылетов, лично сбил 11 самолетов противника и 17 в групповых схватках.

В 1938 году Федорова представили к званию Героя Советского Союза. С большой группой офицеров из Испании он приехал в Москву на торжественное вручение наград. На одном из «банкетов» собравшиеся летчики, моряки и танкисты, решили выяснить, какой вид вооруженных сил лучше. Спор дошел до драки, а потом и перестрелки. В результате — два трупа, раненые. Руководство наркомата обороны замяло инцидент, но награды отобрали. Всех раскидали по воинским частям с совершенно неблагоприятными для дальнейшей карьеры характеристиками. Но нет худа без добра: Федорову неожиданно предложили перейти из Вооруженных Сил в наркомат авиационной промышленности, конкретно — в КБ С.А. Лавочкина пилотом-испытателем.

— В конце 40-го — начале 41-го, в соответствии с советско-германским договором 62 немецких летчика более трех месяцев изучали наш истребитель И-16, и на первых полетах четверо из них угробились, — рассказал мне Федоров. — Был ответный визит, так сказать, обмен опытом. Разрешили поехать только четверым: мне, Стефановскому, Супруну и Викторову. Прибыли мы в Берлин 14 июня 1941 года и за четыре дня облетали все их самолеты, что они нам предложили: «мессеры», «юнкерсы», «хейнкели», «дорнье»… 18 июня на прощальном вечере Адольф Гитлер вручил мне одну из самых высоких наград рейха. До начала войны оставалось четыре дня.

С первых дней войны Федоров забросал Лавочкина рапортами с просьбой отправить на фронт. Но Семен Алексеевич не отпускал. В июне 1942 года Федоров просто удрал на передовую. Об этом он рассказал так:

— В то время КБ Лавочкина находилось в Горьком. На самолете, который испытывал, я фактически удрал, долетел до Монино. Горючее к нулям. Под пистолетом, в котором, кстати, и патронов не было, заставил механика заправить самолет и взял курс на Калининский фронт, к Громову, в 3-ю воздушную армию.

Руководство завода объявило меня дезертиром, потребовало вернуть меня с фронта. Громов успокоил: «Если бы ты с фронта удрал, тогда судили бы, а ты же на фронт». Действительно, дело закрыли, но жену, оставшуюся в Горьком, лишили довольствия. Я попросил у Громова двухместный истребитель. Слетал за ней. Воевать стали вместе: она была тоже летчица.

Громов потребовал от меня не афишировать, что Аня — моя законная супруга. Пришлось представить ее так называемой «походно-полевой женой». Из-за этого случилась у меня первая дуэль. Один офицер грязью ее, как говорится, облил. Я его вызвал. Он промазал, а я специально пустил пулю поверху. Кстати, ни в одной из шести дуэлей я не стрелял прицельно в «противника». Главное было показать, что готов до конца отстаивать свою честь. А вообще-то, конечно, молодые были, горячие, смешно теперь вспоминать.

Михаил Громов поначалу назначил Федорова своим заместителем по летной подготовке, поскольку хорошо его знал как мастера воздушного боя и пилотирования.

В августе 1942 года в воздушной армии по личному указанию Сталина была создана специальная штрафная авиагруппа . Верховный очень дорожил летчиками и не хотел, чтобы их расстреливали даже за самые тяжкие преступления. Федоров добровольно вызвался возглавить группу из 64 штрафников.

— 5 августа 1942 года немцы перебросили в наш район группу асов из 59 летчиков, которые разрисовывали фюзеляжи своих самолетов игральными картами (кроме шестерок), — рассказал Федоров. — Мы называли их картежниками. У их командира полковника фон Берга на стабилизаторе красовался трехглавый дракон.

Чем же эти асы занимались? Если на каком-то участке фронта наши дерутся хорошо, то они прилетают и бьют их. Потом перелетают на другой участок — там наших колошматят. Вот нам и поручили пресечь это безобразие. И мы с помощью 5-го гвардейского полка истребителей за два дня всех немецких асов этой группы ухлопали. В один из боев мне удалось сбить самого «дракона» и «червового туза». После боя мне принесли шашку, кортик, маузер и курительную трубку в виде головы Мефистофеля с автографами Гитлера. Это были личные вещи фон Берга.

Менее чем за два месяца штрафники «обескрылили» более 350 самолетов противника. Четверых штрафников представили к званию Героя Советского Союза, остальных — к орденам и медалям. Штрафная группа была вскоре расформирована, летчиков реабилитировали и отправили к прежнему месту службы, а Федорова назначили командиром воздушной дивизии.

Он всегда был не только летающим, но и сбивающим комдивом. Причем дрался, как говорится, на грани невозможного. Однажды далеко за линией фронта вдвоем с ведомым гвардии младшим лейтенантом Савельевым прикрывал 24 наших штурмовика. Вдруг в атаку вышли 20 фашистских истребителей. Федоров завалил девять! Ведомый двух. Остальные разлетелись…

А тараны! В истории авиации никто не совершил столько воздушных таранов, сколько Федоров.

Почему же, имея такую результативность, Федоров не стал во время войны Героем Советского Союза? Оказывается, к этому званию его представляли. И не раз. Но, видимо, где-то в верхах не забыли о его первом неудавшемся награждении за Испанию. К тому же Федоров умудрился перессориться с армейскими смершевцами, которые после этого находили возможность притормаживать представления.

После Победы Федоров вернулся в КБ Лавочкина, испытывал реактивные самолеты. Первым в мире преодолел звуковой барьер на самолете Ла-176. А вообще на его счету 29 мировых авиационных рекордов. Именно за эти достижения Сталин присвоил ему 5 марта 1948 года звание Героя Советского Союза.

— Как правило, у меня на испытании одновременно было 8−10 самолетов, порою один на другой не похож, — рассказывает ветеран. — В воздухе я находился больше, чем на земле. Иногда летал до 20 часов в сутки.

А однажды произошло то, что впоследствии круто изменило жизнь. Шли испытания стреловидной машины Ла-15. На высоких скоростях самолет так затрясло, что мне показалось, будто черепная коробка отвалилась и летит рядом со мной. Машина не слушалась рулей. Сбросил газ. Самолет клюнул, лег на крыло и, снижаясь, стал увеличивать скорость. Мне деваться некуда: надо покидать машину. Но она не была оборудована катапультой. Сбросив фонарь, ногами оттолкнувшись от пола кабины, резко повернул лицо назад (чтобы не выдавило сопротивлением встречного воздуха глаза и не разорвало рот) и оказался на крыле у фюзеляжа. Меня намертво прижало к крылу. Вновь собрался с силами и локтями, коленями стал отжиматься от самолета. Меня потянуло назад и сильным рывком швырнуло в сторону хвоста, чуть не размозжив о стабилизатор. Самолет исчез с моих глаз. А я, сделав небольшую затяжку, раскрыл парашют. И тут заметил, что с меня сорвало комбинезон вместе со Звездой Героя. Наверное, на фюзеляже осталась и моя кожа от локтей и коленок, когда отрывал себя от самолета. На высоте около 5.000 метров оказалось так холодно, что я успел обморозить живот, руки, ноги, лицо.

Позже там, где упал самолет, ребята нашли мою Звезду с тряпками комбинезона. Даже Звезда не выдержала — погнулась подвеска и лопнула. У меня же от перегрузок стала идти через уши и нос кровь. Давление упало до значений 60×50. Врачи долго выхаживали меня, но вскоре списали с летной работы.

Правильно говорится: беда не приходит одна. В это же время умерла моя Анна Артемовна. Еще во время войны жена получила тяжелейшее ранение. Тридцать лет провалялась в госпиталях, но так и не встала на ноги. Похоронил я ее, а на надгробии поставил надпись и для себя, думал, что долго не протяну. Но стал лечиться простым летным средством — пить коньяк перед завтраком, обедом и ужином. Давление нормализовалось. Однако слух о моих проблемах со здоровьем пошел гулять по свету. Его усугубило то, что кто-то, видимо, увидел на кладбище могилу с моей фамилией. И вот однажды прихожу я проведать покойную жену, вижу: в оградке за столиком сидят фронтовые друзья — маршал Ворожейкин и генерал Белецкий, поднимают стаканы и произносят поминальный тост в мою память. Выхожу к хлопцам — у них глаза на лоб: ты откуда? С того света, отвечаю, в самоволку убежал за коньяком, да задержался здесь и возвращаться не намерен, поскольку там столь уважаемая летчиками жидкость отсутствует. Уехали мы тогда на дачу к Ворожейкину и три дня там гудели. С тех пор жизнь ко мне и вернулась.

Поступил Иван Евграфович на работу в МИД. Вскоре и там сделал блестящую карьеру, дослужившись до заведующего отделом межправительственной переписки.

Сегодня фронтовику за 95 лет, но он бодр, энергичен, жизнерадостен. Может быть, секрет в том, что улыбка не сходит с его лица. Женился второй раз на хорошей женщине. Имеет две страсти: пишет стихи и ремонтирует «безнадежные» часы необычных конструкций. В квартире от них такой звон стоит, словно в церковной звоннице. Под эту музыку мы продолжили беседу. Я спросил Федорова, за что конкретно он поучил первую Звезду Героя, которую потом отобрали.

— В Испании я летал в паре с бакинским летчиком Иваном Косенковым на разведку. Задача — найти аэродромы, с которых днем и ночью нас бомбят, а мы не можем их уничтожить, — ответил Иван Евграфович. — Вдруг навстречу «Хейнкель-111». Увидел нас, развернулся, и — к себе. Косенков взял да атаковал его, хотя в разведке запрещалось это делать. «Хейнкель» ответную очередь дал, и самолет Косенкова загорелся. Я остался один. Что делать? И пристроился справа, метрах в 4 от этого бомбардировщика, вижу даже лица летчиков. Показываю, мол, сдаюсь, чтобы они в меня не стреляли и привели на свой аэродром.

Они привели. Смотрю — аэродром, окруженный скалами, и самолеты, как на парад, выстроены. Больше ничего мне и не надо. Захожу и по трем стоящим самолетам — очередь, все три зажег. И «мой» самолет шасси выпустил — идет на посадку. Я подошел к нему вплотную и тоже — очередь. У него крыло отвалилось левое. По мне видно, тоже кто-то стрелял — мотор заглох. Прыгаю с парашютом и приземляюсь в овраг. Укрываясь за камнями, подкрадываюсь к ближайшему самолету на аэродроме. Его фашист охраняет. Автомат на шее висит. Облокотился на хвостовое оперение и смотрит в стону от меня. Я бросился к нему и — в висок рукояткой «ТТ». Схватил его автомат и — в самолет. Взлетел и пошел на бреющем, чтобы меня немецкие истребители не сбили. Когда подлетал к нашему аэродрому, с него взлетел И-15, потом И-16, а я через виноград — и сел. Ко мне все бегут: и летчики, и мотористы — с винтовками, с пистолетами. Подскочили: «Тю, черт. Это ты?» «Да, летал к немцам поменять самолет».

Штурмовать этот аэродром поручили эскадрилье Ивана Лакеева. А я показывал дорогу. Прилетели — сожгли все, что только можно. И улетели. Вот за это и представили к Герою.

— Чем вы особенно гордитесь из того, что сделали за войну?

— Горжусь тем, что ни разу меня не сбивали. Ни одного подчиненного не потерял. С кем полечу — всех приведу домой. И никого не расстрелял. Мне же разрешалось расстреливать штрафников, когда я ими командовал. И было иной раз за что. Они меня однажды, например, бросили, оставив одного против 31 бомбардировщика и 18 истребителей. Я им по радио передал: чем позорно жить, лучше погибнуть в деле. В кучу втесался — пять бомбардировщиков сбил, а шестого тараном взял. И на своем аэродроме сел.

— А что представляли собой штрафники?

— Трое были осуждены за то, что повара в котле сварили, обвинив его в воровстве продуктов. Один на вечеринке с друзьями выбросил с балкона девушку за то, что пошла танцевать не ним, а с другим. Такой вот народ.

— Вы сами-то, говорят, были неугомонным хулиганом. Расскажите подробней, за что лишились первой звезды Героя Советского Союза?

— Просто я любитель острых ощущений и искатель приключений. У меня, знаете ли, было шесть настоящих дуэлей с летчиками. Мало кто знает, об этом ведь не пишут, что в некоторых видах вооруженных сил (авиация, флот) перед войной были распространены дуэли на пистолетах. Всякий раз, когда доходило до выяснения отношений в поединке, я выбирал второй выстрел. В меня стреляли, а я — нет. Как выстрелят, пистолет на землю бросаю, вплотную подхожу: «Держи «краба». Соперник протягивает руку, я жму, говорю: «Дарю жизнь». Руки на плечи, и всю капеллу, кто смотреть пришел, — в первый же ресторан — обмывка. Обмыли — друзьями стали.

Дуэли продолжались вплоть до жестокого побоища в Москве, устроенного вновь испеченными орденоносцами, которых собрали для вручения наград. Нас поселили в школе спецслужб около стадиона «Динамо». 24 февраля 1938 года нам — 162 офицерам — вручили ордена. После кремлевского торжественного застолья, мы продолжили в школе спецслужб. У всех пистолеты при себе и кортики. Когда изрядно выпили, один армеец встает и Борису Михайлову, Герою Советского Союза за Испанию, в живот стволом уперся. Смотрю — качается, уже налакаться успел. Говорю: «Дубина ты стоеросовая, спрячь этот кусок металлолома. На ком хочешь отличиться? Это же штучный материал — Герой Советского Союза». А он взял да выстрелил Борису в живот. Пуля по касательной прошла. Я рубашку закатал, пуля торчит из живота. Схватил — она горячая. Взял платок и быстро вырвал. Держу в руке и говорю: «Боря, твоя смерть у меня в руках». Пока говорил, этот «стрелок» мне в руку выстрелил. Началось. Такая бойня пошла — батальон НКВД усмирял. Ворошилов вынужден был докладывать Сталину. Тот приказал: к уголовной ответственности никого не привлекать, но награды отобрать, всех разжаловать и отправить в самые дальние гарнизоны.

— Давайте вернемся к вашей довоенной поездке в Германию.

— 62 немецких летчика-испытателя приехали изучать в Щелково наши самолеты. 3,5 месяца возились с И-16. Страшнейшая машина для новичка. У нее глаз положен больше на летчика, чем на врага. Ошибся — хана.

Немцы только начали летать, и четверо убились. Остальные собрались и заявили Бибику (начальник Госкомитета НИИ ВС, лучший ас к тому времени, генерал-полковник): «Пусть ваши летчики летают. Этот самолет рассчитан только на русского летчика».

После этого Бибик вызывает Супруна и меня. Говорит: «Покажите этим „гробарям“, — как надо летать».

Взлетаем. Чего хочешь делай — хулиганом не назовут. И мы с ним от земли до потолка — воздушный бой. Вошли в азарт. Уже с пяти тысяч дошли до бреющего. И я над картофельным полем его обгоняю и на высоте 2 — 3 метра тройную «бочку» делаю. Взбушевал воздух. Супруна качнуло — он на картошку сел, на «животе» метров 170 прополз и стал.

Когда я сел, — немцы меня окружили: «А где Супрун?» «На картошке сидит… Жив-здоров. Мне кулаком грозился».

И все — туда. А он — идет навстречу. Первыми его атаковали немцы: «Как?» Он хоть бы что, никаких замечаний. Они сказали: «Вот теперь мы верим, что в России есть чудо-богатыри».

После того, как немцы уехали из СССР, Гитлер вместо 62 пригласил с ответным визитом только четверых: Супруна, Стефановского, Викторова и меня.

Встречал нас конструктор Мессершмитт — худощавый, выше меня ростом, в поношенном, видавшем виды плаще. Нас четверых посадили в «мерседесы», сопровождал нас, наверное, эсэсовец, который делал вид, что по-русски не понимает. И повезли на аэродром Десау — 18 километров от Берлина. Аэродром огромный, весь в бетоне. У нас таких еще не было.

Я говорю: «Советские летчики все самолеты знают: японские, немецкие, английские, французские. На каком начнем?» Много самолетов вокруг. И стоит один маленький.

«Что за самолет, по-вашему?» — спрашивают меня. «Хейнкель-613» — отвечаю, и выдал все его характеристики. «Может, вы на нем и слетаете?» «За честь сочту. И с радостью выполню любое ваше задание».

Я попросил их дозаправить самолет и составить акт, что он исправный. Шеф-пилот «Мессершмитта», Герфман, принес мне свой парашют.

Взлетел. Шасси еще не убрались, а я уже между столбами с проводами высокого напряжения проскочил — и замедленную «бочку». Их летчики на этом «Хейнкеле-613» ни одной фигуры высшего пилотажа не сделали. А я их накрутил с десяток за три с половиной минуты и сел.

Доложили в верха. Когда Геринг узнал, что на этом самолете, который был уже списан, такие «кренделя» выписывают, приехал лично на аэродром. А на ужин прибыл сам Гитлер.

Он лично вручил нам кресты с дубовыми листьями. А Геринг — по четыре золотых монеты достоинством 10. 000 марок каждая. На эти деньги кучу «мерседесов» можно было купить. У меня до сих пор одна хранится. Кроме того, я получил золотой портсигар.

— А вам приходится сейчас выезжать на аэродромы, вас приглашают куда-нибудь?

— Меня в Испанию приглашали. Нам, кто получил там Героя, Хуан-Карлос подарил трехэтажные виллы.

— И где эта вилла?

— В Андалузии, около Гибралтарского пролива — самое лучшее курортное место в Испании. 50 соток с прудом .

— Так почему же вы не там?

— А я отдал ее тому механику, который мне самолеты готовил, Педро Муньесу, он живой.

— Испанец?

— Да. Так там все журналисты щеки надули. Я говорю: «Может, я кого-нибудь обидел?» «Нет, но у нас в Испании такие подарки не делают».

Когда разговор зашел о восстановлении справедливости в отношении его фронтового подвига, Иван Евграфович махнул рукой:

— За себя постоять всегда умел и сумею, но хлопотать и писать в высшие инстанции, чтобы вернули неврученные награды, никогда не стану. Да и не нужны они мне уже — другими материями душа живет.

Если почитать книжки,
особенно выпущенные в
последние годы, да ещё
порыться в интернете по
поводу потерь авиации
во второй мировой
войне, то обнаружится
несколько наиболее
популярных тем. Первая
тема - немецкие асы. Уж
как они этих советских
летчиков лупасили и в
хвост и в гриву, но те в
конце концов их мясом
завалили. Другая тема -
сравнение воздушной
войны на Западе и на
Востоке. Дескать, англо-
американцы, крутые
перцы, с ними асам
люфтваффе было ой как
сложно. А вот на
восточном фронте ванек
валили снопами целыми.
Но они всё равно
немецких «воздушных
рыцарей» мясом
завалили.
Но, обратимся к цифрам и фактам:
Первая цифра из
справочника «Россия и
СССР в войнах XX века»
под редакцией Г.Ф
Кривошеева. Справочник
очень авторитетен, и я
ещё не встречал
человека, который бы
всерьез пытался
оспаривать в нём цифры,
касающиеся второй
мировой войны.
Так вот, на стр. 517
указано общее число
безвозвратных
потерянных СССР
самолетов за годы
Великой Отечественной
войны. Общее число
потерянных самолетов
88,3 тыс. штук. Из них
43,1 тысячи были
потеряны в бою. Т.е.
немцы и их союзники
сбили меньше половины
всех потерянных
Советским Союзом
самолётов. Я нигде не
встречал чтобы кто-то
аргументировано эти
цифры оспаривал.
Теперь посмотрим на
немецкие потери.
Ещё одна цифирка из
справочника «история
России XX век» А.А.
Данилова. На стр.230
указано общее число
самолетных потерь
люфтваффе на восточном
фронте - свыше 70 тысяч
штук!
Товарищи, что же это
такое получается?
Они били «ванек» на
спящих аэродромах в
1941-м, они охотились на
них как на дичь долгие
годы войны, а в
результате, оказалось,
потеряли БОЛЬШЕ, чем
русские?
Я пишу «больше» потому
что ВВС союзников и
саттелитов Германии:
Италии, Румынии,
Финляндии, Венгрии в
сумме потеряли тоже
весьма немало
самолетов. И если кто-то
вам скажет, что русские
на деревянных самолетах
были лохи и заваливали
культурных европейцев
мясом и деревом -
посылайте всех… учить
матчасть.
Ну и несколько слов о
сравнениях воздушной
войны на западном и
восточном фронтах. Для
сравнения возьмем опять
же справочник
Кривошеева и книжку
«Затянувшийся
блицкриг», написанную
коллективом автором под
руководством
фельдмаршала фон
Рунштедта. В конце
книжки изрядное
количество страниц,
касающихся людских
потерь люфтваффе.
Согласно одной из таблиц
люфтваффе с сентября
1939 года по 1 апреля
1941 года на западном
фронте потеряли 8256
самолетов.
Соответственно, потери
составляли 688 самолетов
в месяц. Обращаю
внимание, что на этот
период приходится и
воспетая на западе
«Битва за Британию»,
разгром Франции,
Югославии, Греции,
Польши, Нидерландов,
Норвегии, Дании,
Бельгии…
Впечатляет?
Теперь смотрим другую
цифирку в той же книжке
немецких авторов. С
29,06.1941 по 30.06.1942
люфтваффе потеряло
8529 самолётов. Т.е. 710
самолетов в месяц. Как
отмечает автор - к этому
времени «стратегическая
воздушная война» на
Западе была Германией
прекращена.
И это при том, что
люфтваффе в СССР имело
господство в воздухе.
Далее потери люфтваффе
растут. В 1943 году
люфтваффе теряет уже по
1457 самолетов в месяц.
Когда в 1944 году
открывается, наконец,
второй фронт, люфтваффе
начинает терять почти по
3000 самолетов в месяц!
На мой взгляд, цифры
более, чем
убедительны...

Рецензии

Вы абсолютно правы, удел неудачливых полководцев и ассов - писать толстые и очень скучные книжки, доказывая: "Эх, если б не этот (это), то я бы их
всех победил!"

И вообще, мы бы им так дали, если бы они нас догнали.

В этом смысле немецкие солдатские мемуары интереснее генеральских.Хотя меня в них часто умиляет просто изумление автора: почему это русские солдаты в них стреляет, а население колодцы травит и поезда под откос пускает, ведь мы, немцы, их осчастливили своим вторжением.

О бывших советских генералах и офицерах, перешедших во время Великой Отечественной на сторону фашистов, написаны сотни, если не тысячи книг, не говоря уже о газетных заметках. А о гитлеровских военных, воевавших под знамёнами Красной Армии, – почти ничего.

Но ведь были среди них и весьма примечательные фигуры – чего стоит один только правнук самого Отто фон Бисмарка, граф Генрих фон Айнзидель. Плечом к плечу с красноармейцами сражались немцы из Союза германских офицеров, а у коллаборационистского Комитета освобождения народов России (КОНР) генерала Андрея Власова был советский аналог – Национальный комитет «Свободная Германия», в руководство которого входил генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс. Гитлеровские военные участвовали даже в партизанском движении, а один из них удостоился Золотой звезды Героя Советского Союза, правда, посмертно.
До сих пор историки спорят, с чьей стороны было больше перебежчиков – с советской или с германской. Как правило, те, кто придерживается мнения о сравнительно небольшом числе перешедших на советскую сторону гитлеровцев, оперируют официальной статистикой НКВД. А она такова: за годы войны «завербовано для подрывных и разведывательных мероприятий из числа военнопленных сотрудниками НКВД: 5341 немец, 1266 румын, 943 итальянца, 855 венгров, 106 финнов, 92 австрийца, 75 испанцев, 24 словака». Но, во-первых, речь идёт лишь о тех, кого вербовали сотрудники НКВД, а кроме них вербовкой занимались ещё несколько ведомств. И, во-вторых, учтены лишь разведчики и диверсанты. Стало быть, статистика неполная – в ней, к примеру, нет данных о красноармейских подразделениях Союза германских офицеров. Кстати, эти подразделения не раз отличались в боях с гитлеровцами, в частности во время Зеловско-Берлинской операции. По свидетельству немецкого мемуариста Хельмута Альтнера, «они шли в бой в немецкой форме, с немецкими наградами и отличались от гитлеровских войск только повязкой на рукаве, выполненной в цветах флага Веймарской Республики (нынешнего флага ФРГ. – Ред.)». Так что вопрос о точном числе перебежчиков пока остаётся открытым.
Первым германским перебежчиком принято считать Альфреда Лискова – солдата вермахта, сообщившего советским военным о готовящейся войне за день до её начала. Лисков служил в 15-й пехотной дивизии, дислоцированной в районе Сокаля (нынешняя Львовская область Украины) – это подразделение должно было пересечь нашу границу одним из первых. Узнав о готовящемся наступлении, 21 июня Лисков бежал из части, переплыл Буг и около 9 часов вечера сдался пограничникам-красноармейцам. Всё лето Лисков участвовал в пропагандистских мероприятиях Коминтерна, а осенью поругался с его руководителем Георгием Димитровым. И тот объявил перебежчика «фашистом и антисемитом». Лискова арестовали, а в 1942 году его расстреляли.
Узнав о том, что один из его любимцев перешёл на сторону врага, Гитлер объявил щедрую награду за то, чтобы его вернули в рейх живым или мёртвым, – целых полмиллиона рейхсмарок
Через два дня после начала войны в окрестностях Киева неожиданно сел немецкий бомбардировщик «юнкерс». Весь его экипаж – в составе Ганса Германа, Ганса Кратца, Вильгельма Шмидта и Адольфа Аппеля – добровольно сдался в плен. Как сообщило «Совинформбюро», «не желая воевать против советского народа, лётчики предварительно сбросили бомбы в Днепр, а затем приземлились неподалёку от города, где и сдались местным крестьянам». Примеру экипажа «юнкерса» только за два летних месяца первого года войны последовали не менее двух десятков других немецких лётчиков. Но самым известным асом-перебежчиком был, бесспорно, Генрих фон Айнзидель. Аристократ, правнук первого канцлера Германской империи Бисмарка, фон Айнзидель, которому к началу Второй мировой едва исполнилось 20 лет, пользовался покровительством самого Гитлера. Служил он в элитной 3-й истребительной эскадре, названной в честь знаменитого лётчика-аса Первой мировой Эрнста Удета. В боях под Белградом и Парижем лейтенант фон Айнзидель сбил два десятка самолётов, а в 1942 году Гитлер отправил его на Восток, напутствовав: «Наведите порядок в небе над Сталинградом, граф. Я верю, что вы это сделаете». Правнука Бисмарка сбили над Сарептой, он попал в плен, и его отправили в офицерский лагерь под Москвой. Там он познакомился с Фридрихом Паулюсом, с которым они и создали, можно сказать, коллаборационистский комитет «Свободная Германия»., несметные по тем временам деньги. Но судьба улыбнулась потомку Бисмарка: после войны он уехал в Германию, где и дожил до преклонных лет.
Судьба генерал-лейтенанта Вальтера фон Зейдлиц-Курцбаха сложилась чуть менее драматично, чем у одиозного руководителя КОНР. Дивизия, которой он командовал, участвовала в прорыве «линии Мажино» и прошла победным маршем по Польше и Голландии. За это фюрер наградил своего геройского генерала Рыцарским Железным крестом. На Восточном фронте фон Зейдлиц-Курцбах оказался в первые дни войны, а в январе 1943-го генерала пленили вместе со штабом вверенного ему незадолго до этого корпуса. Зейдлиц-Курцбах был, что называется, «военной косточкой» и не слишком-то жаловал «выскочку» фюрера. В лагере военнопленных он, вместе с генералами Отто Корфесом, Мартином Латтманом и Александром фон Даниэльсом, принял решение о сотрудничестве с советскими властями с целью свержения Гитлера.
Осенью 1943 года на учредительной конференции в Лунёво фон Зейдлиц-Курцбаха выбрали председателем Союза германских офицеров, а затем и заместителем председателя Национального комитета «Свободная Германия». За глаза советские генералы стали называть фон Зейдлиц-Курцбаха «немецким Власовым». Тем временем военный суд Дрездена заочно приговорил генерала к смертной казни. В конце войны Союз германских офицеров распустили, и следующие пять лет своей жизни генерал работал в военно-историческом управлении Генштаба СССР. Но после того как фон Зейдлиц-Курцбах обратился с просьбой о репатриации в советскую зону оккупации, его арестовали. В 1950 году в СССР отменили мораторий на смертную казнь и генерала вновь приговорили к высшей мере – второй раз в жизни. Но затем «вышку» ему заменили 25 годами заключения и отправили в Бутырку, где и продержали пять лет. На свободу он вышел в 1955-м и сразу же вернулся в ФРГ.


Даже внешне Фриц Шменкель чем-то напоминал бравого солдата Швейка, героя романа Ярослава Гашека. Невысокий, плотного телосложения парень особым геройством явно не отличался: когда в 1938 году его призвали на службу в вермахт, он предпочёл «откосить», сославшись на слабое здоровье. Далее были госпитали и койка в доме для умалишённых – всё как у Гашека. А затем «отказника» Шменкеля поместили в тюрьму. В общем, пришлось попроситься на войну, чтобы не сгнить в камере с уголовниками. В чине ефрейтора Шменкель попал на Восточный фронт. Но долго ему воевать за родную страну не пришлось – осенью 1941-го он сбежал из расположения части и скрывался в деревнях Смоленской области, пока его не поймали полицаи. Посадили Шменкеля в сарай под замок. А тут – партизаны.
Партизанский отряд, в который попал Шменкель, назывался «Смерть фашизму». Поначалу наши собрались пленника расстрелять. Но каким-то чудом немцу удалось доказать, что и он, в общем-то, тоже против Гитлера. Ладно, сказали партизаны, проверим тебя в бою. И в первой же перестрелке с фашистами Шменкелю удалось отличиться: он застрелил немецкого снайпера, который вёл по партизанам прицельный огонь из засады. В августе 1942 года Шменкель, переодевшись в немецкую форму, захватил без боя 11 полицаев и передал их партизанскому суду. Дальше – больше. Раздобыв где-то форму немецкого генерала, Шменкель остановил немецкий обоз с продовольствием и боеприпасами и отправил его в лес, прямиком к партизанской засаде. Кончилось тем, что гитлеровцы узнали о немецком солдате, партизанящем вместе с русскими, назначили большую награду за его голову. А партизаны к тому времени уже держали Шменкеля за своего и даже звали его не Фрицем, а Иван Иванычем.
В начале 1944 года неподалёку от Минска бравого Шменкеля пленили гитлеровцы. 22 февраля его расстреляли по приговору военно-полевого суда… В 1964 году Фрицу Шменкелю присвоили звание Героя Советского Союза – посмертно.

Крылатые герои

На фоне продолжающейся грязной и злобной клеветы на нашу историю Запад продолжает твердить об «успехах» авиации стран фашистского блока в ходе Великой Отечественной войны.
А как обстояли дела на самом деле? Попробуем разобраться.
Ложь продолжает литься рекой…
Прошло 70 лет со дня окончания самой страшной войны в истории человечества - Великой Отечественной войны, в которой СССР не только отстоял свою независимость, но и сокрушил фашизм, силы зла. При этом советские Военно-воздушные Силы внесли огромный вклад в Победу над врагом.

Запад продолжает раскручивать тему итогов Второй мировой войны в выгодном для себя ключе, стремясь выдать себя как «спасителя мира» от фашизма. Но то, что западные политиканы, поправ все этические нормы, превозносят роль своих армий и умалчивают роль советских воинов — это переходит все грани добра и зла.
При этом до сих пор живуча клевета, что авиация стран немецко-фашистского блока якобы имела подавляющее преимущество на советско-германском фронте. И в данной статье речь пойдёт о развенчании одного из устойчивых мифов Второй мировой войны - мифе о так называемом «тотальном превосходстве» немецких пилотов над своими противниками.
Западные «историки», не стесняясь фальсификаций и передёргивания фактов, утверждают о превосходстве фашистских лётчиков в мастерстве. Правда, в таком случае непонятно, почему до 1943 года Берлин бомбили только советские пилоты. Впрочем, и сами «союзники» не слишком прославились в небе. Так, английский лётчик, полковник Д. Джонсон записал на свой счёт всего лишь 38 побед.
Большинство так называемых зарубежных «историков» охотно соглашаются с архивными данными германского Генштаба. К тому же вдобавок ставят знак равенства между списанными советскими самолётами и уничтоженными врагом. За время войны безвозвратные боевые потери ВВС Красной армии составили менее 24 тысячи самолётов. Из них только 12500 были сбиты в воздушных боях, 8500 были уничтожены огнём зенитной артиллерии, 2500 уничтожены на аэродромах (из них 1885 машин в 1941 году), что соответствует отчётам советского Генерального штаба.
Также следует отметить, что из 9200 советских самолётов, которые накануне войны были сосредоточены в приграничных округах, к современным относились только 1540 против 4300 германских. Остальные ждали замены как устаревшие. Но многие из них всё же поднялись в воздух и били врага!

Бумажные «асы» Гитлера и сталинские соколы СССР

В июле 1941 года главком ВВС фашистской Германии Г. Геринг отрапортовал Гитлеру о якобы полном уничтожении боевой авиации Советского Союза. Однако только 22 июня люфтваффе потеряли более 200 машин. Нефтяные промыслы в Плоешти (Румыния) советские самолёты бомбили с 23 июня. 7 августа начались бомбардировки Берлина. Гитлер отказывался верить, что это результаты ответных налётов советских лётчиков. Уже к 1944 году люфтваффе теряли в среднем 300 самолётов в неделю против 25 советских, а к последней военной зиме вообще редко появлялись в небе.
Как же так получилось, что до сих пор доверяют немецким данным в «43 тысячи побед на Восточном фронте»? На Западе считают, что немцы были очень педантичными и не верить им просто нельзя. Их самолёты были оборудованы фотопулемётами, которые фиксировали воздушные бои. Для того, чтобы пилоту люфтваффе засчитали победу, это должны были подтвердить либо наземные войска, либо товарищи по вылету. Кроме того, нужно было заполнить анкету из 21 пункта. Не придраться!
Между тем получила огласку неприятная история. Был зафиксирован 17-минутный воздушный бой над Ладожским озером 6 ноября 1943 года. Немецкий пилот Эрих Рудорффер (всего 222 «сбитых») заявил, что будто бы он один уничтожил, ни много, ни мало, 13 советских самолётов. Когда его спросили, кто может это подтвердить, тот, недолго думая, ответил: «Почём я знаю? Поищите на дне озера» . Победы, естественно, засчитали.
Это не единственный случай. Например, Эрих Хартманн после одного из вылетов заполнил анкеты на три советских штурмовика Ил-2. Всё бы ничего, но оружейники заметили, что немец на это израсходовал всего лишь 120 снарядов. И это на три «летающих танка», как называли наши штурмовики? Всем было ясно, что это настоящая ложь. Таким образом, фашисты занимались банальными приписками, преувеличивая потери советских ВВС и преуменьшая свои.
В советских авиаполках до декабря 1941 года индивидуальный подсчёт не вели, так как фотопулемёты были только на ленд-лизовских машинах. А подтвердить победу до 1943 года было очень сложно. Например, учитывались только свидетельства наземных войск.

А.И. Покрышкин

Энтузиасты из Новосибирского университета провели альтернативный подсчёт побед легендарного аса Александра Покрышкина. Выяснилось, что он уничтожил 116 самолётов противника.
И об этом, кстати, стало известно не от лётчика, или Министерства обороны, а от историков.
Немцы так боялись машины Покрышкина с бортовым номером 100, что даже не пытались вступить с ним в бой.
Другой прославленный советский ас, Иван Кожедуб сбил 102 немецких самолёта, плюс 5 американских. Итого - 107 машин.
Иван Фёдоров, начавший свой боевой путь ещё в небе Испании, в годы войны сбил 96 машин противника. В 1941-1945 гг. советскими ВВС, авиацией ВМФ, истребительной авиацией ПВО в воздухе и на аэродромах было уничтожено 57 тысяч немецких самолётов. Общие потери врага на советско-германском фронте составляли 77 тысяч самолётов, а на остальных фронтах — почти в два с половиной раза меньше. Следовательно, вражеская авиация была разбита в основном на советско-германском фронте.
Кстати, хвалёные асы люфтваффе прекрасно знали о существовании в Красной армии элитных лётных соединений и местах их базирования. Однако фашисты ни разу не атаковали их, предпочитая не иметь дела с гвардейскими частями. Зато советские асы искали противника посерьёзнее.
Например, летом 1944 года в зоне ответственности 3-го Прибалтийского фронта объявилась эскадрилья майора Вильха (130 «сбитых»). Там были собраны добровольцы, которые сильно досаждали советским частям. Полк Кожедуба разогнал их в течение недели с соотношением потерь 6:1 в свою пользу. Сам Вильх погиб от меткой очереди Кожедуба.
Наши лётчики, когда заканчивались боеприпасы, шли на таран. А немцы при виде превосходящих сил противника бросали исправные машины с полным боекомплектом и прыгали с парашютом. Того самого Рудорффера даже в люфтваффе называли «парашютистом» - он прыгал 18 раз, и далеко не всегда из горящего истребителя.
Когда фашисты рвались к Москве и Ленинграду, советские лётчики поднимались в воздух, на чём придется, даже на списанных И-15, и срывали бомбардировки важнейших объектов ценой собственной жизни. Когда же Красная армия подошла к границам Германии, немецкие истребители при посадке специально ломали шасси новейших реактивных Ме-262, чтобы не летать. Потому что фашисты знали, что почти все «победы» Хартманна и других пилотов - чистой воды ложь.
Сам собой напрашивается вывод, что советская авиация в полной мере обеспечивала успех наших наземных операций, и здесь уместно привести слова ярого врага СССР У. Черчилля: «Очень многим мы обязаны немногим». Гитлеровский пилот Герхард Баркхорн говорил: «…нужно признать, что русские лётчики были намного лучше, чем пилоты других европейских стран, с которыми нам приходилось сражаться» .

В.И.Попков

А вот что вспоминал известный советский ас, дважды Герой Советского Союза Виталий Попков: «…с асом Графом, сбившим более пяти самолётов под Сталинградом, - сам он был сбит там же, - мы разговаривали в купе поезда, когда ехали в Волгоград.
А в том купе мы заодно проверили по «гамбургскому счёту» количество самолётов, сбитых немецким пилотом. Их оказалось 47, а не 220…».
И действительно, подвиги Бориса Сафонова и Григория Речкалова , Александра Ефимова и Павла Камозина , Юрия Горохова и Фёдора Архипенко , Виталия Попкова , а также многих других крылатых Героев приблизили НАШУ, ВЫСТРАДАННУЮ ПОБЕДУ!
А чего стоят победы Героя Советского Союза Евгения Азарова ! Вся уникальность ситуации состояла в том, что в 1943 году из-за плохого зрения пилота чуть не списали с лётной работы. Его убеждали, что летать ему больше нельзя. На все доводы он отвечал так: «Прошу оставить меня на фронте до окончания войны. Я не подведу, даю слово» . Его ведомый Андрей Громов тоже просил оставить командира, обещая зорко смотреть за двоих. И Азарова оставили в полку. Свое слово лётчики сдержали - на личном счету каждого росло число сбитых вражеских самолётов.
Запад не жалеет средств на то, чтобы создать у обывателей плохое мнение о нашей стране в целом, и об авиации, в частности. Так, о воздушной битве за Англию слышали, наверное, все. Ей посвящены тысячи публикаций, снято множество документальных и игровых кинофильмов; о подвигах наших лётчиков до сих пор говорят очень мало…

Такое умалчивание фактов, такое подлое враньё имеет свою коварную цель - чтобы наши потомки не имели гордость за свою Советскую страну, которая спасла мир от фашистской чумы. А советским лётчикам, которые показали образцы героизма, патриотизма, доблести - ВЕЧНАЯ ИМ СЛАВА!