Древние скандинавские саги донесли до нас легенды о непобедимых воинах. Ярость берсерка не случайно вошла в легенды. Обуреваемые боевой яростью, с одним мечом или топором они врывались в ряды врагов, сокрушая все на своем пути. Современные ученые не сомневаются в их реальности, но многое из историй о берсерках и сегодня остается неразгаданной тайной.

Следуя установившейся традиции, будем называть их берсеркерами (хотя более точный термин - бьорсьорк, то есть “медведеподобный”). Наряду с воином-медведем существовал также ульфхеднер - “волкоголовый”, воин-волк. Вероятно, это были разные ипостаси одного и того же явления: многие из тех, кого называют берсеркерами, носили прозвище “Волк” (ульф), “Волчья шкура”, “Волчья пасть” и т.д. Впрочем, и имя “Медведь” (бьорн) встречается не реже.

Считается, что впервые берсерки упоминаются в драпе (длинном стихотворении) скальда Торбьёрна Хорнклови – древнескандинавском литературном памятнике. Речь там идет о победе короля Харальда Прекрасноволосого, основателя Королевства Норвегия, в сражении при Хаврсфьорде, произошедшем предположительно в 872 г. «Берсерки, облаченные в медвежьи шкуры, рычали, потрясали мечами, кусали в ярости край своего щита и бросались на своих врагов. Они были одержимы и не чувствовали боли, даже если их поражало копьё. Когда битва была выиграна, воины падали без сил и погружались в глубокий сон» – так очевидец и участник тех событий описывал вступление в бой легендарных воинов.

Больше всего упоминаний о берсерках в сагах IX-XI веков, когда викинги (норманны) на своих быстроходных кораблях-дракарах наводили ужас на народы Европы. Казалось, что перед ними ни что не может устоять. Под ударами викингов уже в VIII-IX веках пали такие крупные города как Лондон, Бордо, Париж, Орлеан. Что уж говорить о небольших городках и деревнях, их норманны опустошали в считанные часы. Зачастую на захваченных территориях ими создавались собственные государства, например, герцогство Нормандия и Сицилийское королевство.

Кто же были эти бойцы? Берсерками или берсеркерами называли викингов, с ранних лет посвятивших себя служению Одину – верховному скандинавскому божеству, владыке чудесного чертога Вальхаллы, куда после смерти на вечное пиршество якобы отправлялись души воинов, героически павших на поле брани и заслуживших благоволение небес. Перед битвой берсерки вводили себя в особого рода боевой транс, благодаря чему отличались огромной силой, выносливостью, быстрой реакцией, нечувствительностью к боли и повышенной агрессивностью. Именно после этого ярость берсерка захватывала его полностью, и он становился опасным и искусснейшим воином!

Кстати, этимология слова «берсерк» до сих пор вызывает в научных кругах споры. Скорее всего, оно образовано от старонорвежского «berserkr», что переводится либо как «медвежья шкура», либо «без рубашки» (корень ber может означать как «медведь», так и «голый», а serkr – «шкура», «рубашка»). Сторонники первого толкования указывают на прямую связь берсерков, носивших одежду из медвежьих шкур, с культом этого тотемного животного. «Голорубашечники» же делают акцент на том факте, что в бой берсерки ходили без кольчуг, обнаженными по пояс.

Отрывочные сведения о берсерках также можно почерпнуть из «Младшей Эдды» – сборника древнеисландских мифических сказаний, принадлежащих перу Снорри Стурлусона. В «Саге об Инглингах» говорится следующее: «Мужи Одина бросались в бой без кольчуги, а ярились, словно бешеные псы или волки. В ожидании схватки от нетерпения и ярости, клокотавших в них, грызли зубами свои щиты и руки до крови. Они были сильны, словно медведи или быки. Со звериным рыком разили они врага, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда…». Древнескандинавский поэт утверждал, будто «Один умел делать так, что в битве его враги слепли или глохли, или их охватывал страх, или их мечи становились не острее, чем палки».

Связь берсерков с культом главного бога скандинавского пантеона имеет и другие подтверждения. Даже перевод многочисленных имен Одина указывает на его безумную и яростную природу: Вотан («одержимый»), Игг («страшный»), Херьян («воинствующий»), Хникар («сеятель раздоров»), Бельверк («злодей»). Под стать своему небесному покровителю были и прозвища берсерков, дававших «властелину гнева» обет бесстрашия. Например, Гарольд Безжалостный, ввязывавшийся в бой раньше других, или разбитый в 1171 г. под Дублином норманнский вождь Иоанн, имевший прозвище Wode, то есть «Безумец».

Берсерки вовсе не случайно являлись привилегированной частью воинского сословия, своего рода «спецназом» викингов. И таковыми их делало вовсе не стихийное буйство или жертвенное сумасбродство на ристалище. Просто они всегда открывали бой, проводя показательный, и в большинстве случаев победный поединок на виду у всего войска. В одной из глав «Германии» древнеримский писатель Тацит писал про берсерков: «Как только они достигали зрелого возраста, им позволялось отращивать волосы и бороду, и только после убийства первого врага они могли их укладывать… Кроме того, самые смелые носили железное кольцо, и лишь смерть врага освобождала их от его ношения. Их задачей было предварять каждую битву; они всегда образовывали переднюю линию».

Отряд берсерков одним своим видом заставлял врагов трепетать. Штурмуя города в качестве боевого авангарда, они оставляли за собой лишь горы трупов поверженных врагов. А следом за берсерками наступала хорошо вооружённая, защищённая доспехами пехота, довершавшая разгром. Если верить литературным памятникам, то древнескандинавские конунги часто использовали берсерков в качестве личной охраны, что лишний раз подтверждает их воинскую элитарность. В одной из саг говорится, что у датского короля Хрольфа Краке в телохранителях ходило сразу 12 берсерков.

ЗНАЧЕНИЕ ЯРОСТИ БЕРСЕРКА. «Берсерк – это механизм, взорванный свирепой страстью, адреналином, идейной установкой, дыхательными приемами, звукоколебательными вибрациями и механической программой действия. Он не сражается за что-то, а лишь для того, чтобы победить. Берсерк вовсе не должен доказывать, что выживет. Он обязан многократно окупить свою жизнь. Берсерк не только идет умирать, он идет получать яростное удовольствие от этого процесса. Кстати, именно поэтому он чаще всего остается в живых».

Разнообразные свидетельства изображают берсерков как свирепых бойцов, которые сражались с дикой, прямо-таки магической страстью. Так в чем же секрет ярости берсерков, а также их нечувствительности к ранениям и боли: было ли это следствием наркотического опьянения, наследственного заболевания или специальной психофизической подготовки?

Современной науке известно, что нервная система человека может продуцировать вещества, по своему составу и действию близкие к наркотикам. Воздействуют они непосредственно на «центры наслаждения» мозга. Можно предположить, что берсерки являлись как бы заложниками собственной ярости. Они были вынуждены искать опасные ситуации, позволяющие вступить в схватку, а то и вовсе провоцировать их.

В одной из скандинавских саг говорится о человеке, имевшем 12 сыновей. Все они были берсерками: «У них стало обычаем, находясь среди своих и почувствовав припадок ярости, сходить с корабля на берег и кидаться там большими камнями, выворачивать с корнем деревья, иначе в своей ярости они покалечили бы или убили родных и друзей». Фраза «есть упоение в бою» обретала буквальный смысл. Позднее викинги большей частью всё же ухитрялись контролировать такие приступы. Иногда они даже входили в состояние, которое на Востоке называют «просветлённым сознанием». Овладевшие этим искусством становились поистине феноменальными воинами.

Во время атаки берсеркер как бы “становился” соответствующим зверем. При этом он отбрасывал оборонительное оружие (или поступал с ним не по предназначению: например, вгрызался в свой шит зубами, повергая противника в шок), а в некоторых случаях - и наступательное; все скандинавские викинги умели сражаться руками, но берсеркеры явно выделялись даже на их уровне.
Многие военизированные прослойки считали позорным безоружный бой. У викингов этот постулат приобрел следующую форму: стыдно не уметь сражаться с оружием, но в умении вести безоружный бой ничего постыдного нет. Любопытно, что в качестве подсобного (а иногда и основного - если он сражался без меча) оружия берсеркер применял камни, подхваченную с земли палку или припасенную заранее дубину.

Частично это связано с нарочитым вхождением в образ: зверю не подобает пользоваться оружием (камень и палка - естественное, природное оружие). Но, вероятно, в этом также проявляется архаизм, следование древним школам единоборства. Меч в Скандинавию проник довольно поздно, и даже после широкого распространения он был некоторое время не в чести у берсеркеров, предпочитавших палицу и секиру, которыми они наносили круговые удары от плеча, без подключения кисти. Техника достаточно примитивная, зато степень овладения ею была очень высока.

На колонне Траяна в Риме мы видим “ударный отряд” таких воинов-зверей (еще не берсеркеров). Они включены в состав римской армии и отчасти вынуждены следовать обычаям, но лишь немногие имеют шлемы (и никто - панцири), кое-кто облачен в звериную шкуру, иные - полуобнажены и сжимают вместо меча дубину… Надо думать, это не снижало их боеспособность, иначе император Траян, в чью охрану они входили, сумел бы настоять на перевооружении.

Берсерки были представителями особой группы (касты) профессиональных воинов, которых готовили к боям с детских лет, посвящая не только в тонкости воинского мастерства, но и обучая искусству входить в боевой транс, обострявший все чувства бойца и позволявший проявляться скрытым возможностям человеческого организма. Естественно, что в бою одолеть таких бойцов было необычайно трудно. У страха же, как говорится, глаза велики, поэтому и появлялись в сагах подобные строки: «Один умел делать так, что в битве его враги слепли или глохли, или их охватывал страх, или их мечи становились не острее, чем палки».

Традиционно, берсерки составляли передовой отряд, начинавший бой. Долго сражаться они не могли (боевой транс не может продолжаться долго), проломив ряды врагов и заложив основу общей победы, они оставляли поле боя обычным воинам, которые завершали разгром противника. Видимо, доведение себя до состояния транса не обходилось без приема определенных психотропных средств, позволявшим берсеркам как бы «превращаться» в мощных и непобедимых медведей.

Оборотничество известно у многих народов, когда в результате болезни или приема специальных препаратов человек отождествлял себя со зверем и даже копировал отдельные черты его поведения. В сагах не зря делается акцент на неуязвимость берсерков. В бою ими руководило не столь сознание, как подсознание, позволявшее «включать» не свойственные человеку в обыденной жизни качества – обостренную реакцию, расширенное периферическое зрение, нечувствительность к боли, а возможно, и какие-то экстрасенсорные способности.

В бою берсерк буквально чувствовал летящие в него стрелы и копья, предвидел, откуда последуют удары мечей и топоров, а значит, мог отбить удар, прикрыться от него щитом или уклониться. Это были поистине универсальные воины, но такие нужны только на период боев.

Норманны воевали часто, а значит, и перевоплощаться берсеркам приходилось не редко. Видимо, упоение боем становилось для них чем-то похожим на наркотическую зависимость, а возможно, практически таковой и было. Следовательно, к мирной жизни берсерки были в принципе не приспособлены, становясь опасными для общества, так как им нужны были опасности и острые ощущения. А если нет войны, то всегда можно спровоцировать драку или же заняться грабежом. Как только пресытившись захватами чужих земель норманны стали переходить к оседлой спокойной жизни, берсерки оказались лишними. Это четко проявилось в сагах, в них с конца XI века берсерки из былых героев превращаются в грабителей и злодеев, которым объявляется беспощадная война.

Любопытно, что убивать берсерков рекомендовалось деревянными кольями, так как против железа «они неуязвимы». В начале XII века в скандинавских странах даже принимались специальные законы, направленные на борьбу с берсерками, которых изгоняли или безжалостно уничтожали. Кто-то из бывших неуязвимых воинов смог влиться в новую жизнь, считалось, что для этого их обязательно надо крестить, тогда вера в Христа избавит их от боевого безумства. Остальные же, возможно, что они составляли большинство бывшей воинской элиты, вынуждены были бежать в другие земли или были просто перебиты. Так постепенно ярость берсерка из истории ушла в мифы и легенды.

Берсерк или берсеркер - воин, посвятивший себя богу Одину, перед битвой приводивший себя в ярость.

В сражении отличался большой силой, быстрой реакцией, нечувствительностью к боли, безумием. Не признавали щит и кольчугу, сражаясь в одних рубахах, или обнаженными по пояс. Сыновья датского конунга Канута - берсерки - плавали на отдельном драккаре, так как сами викинги их боялись. Слово берсерк образовано от старонорвежского berserkr, что означает либо «медвежья шкура» либо «без рубашки» (корень ber- может означать как «медведь», так и «голый»; -serkr означает «шкура», «шёлк» – (ткань)). Берсерки впервые упомянуты скальдом Торбьёрном Хорнклови в стихотворении о победе Харальда Прекрасноволосого в битве при Хаврсфьорде, которая происходила предположительно в 872 г.

Снорри Стурлусон в «Круге земном» пишет:

«Один умел делать так, что в битве его враги слепли или глохли, или их охватывал страх, или их мечи становились не острее, чем палки, а его люди шли в бой без доспехов и были словно бешеные собаки и волки, кусали щиты и сравнивались силой с медведями и быками. Они убивали людей, и их было не взять ни огнем, ни железом. Это называется впасть в ярость берсерка.»

В русской традиции чаще используется вариант «берсерк». «Берсеркер» возник как заимствование через английский язык.

История

Более тысячи лет назад Харальд Прекрасноволосый основал Королевство Норвегия. Это было далеко не мирным предприятием, так как знатные роды не желали лишаться своих земель. Ему потребовалась армия. На передние боевые порядки он выбирал особенно сильных, решительных и молодых мужчин, тех самых берсерков. Те посвящали свою жизнь Одину, богу Войны, и в решающей битве при Боксфьорде, одетые в медвежьи шкуры стояли на носу корабля, «кусали в ярости край своего щита и бросались на своих врагов. Они были одержимы и не чувствовали боли, даже если их поражало копьё. Когда битва была выиграна, воины падали без сил и погружались в глубокий сон».

Так говорил один из участников той битвы - Торбьёрн Хорнклофи; в подтверждение тому также строки норвежских и исландских саг.

« Мужи Одина шли в бой без кольчуг, и были они дики подобно волкам. Они кусали свои щиты и были сильны как медведи или быки. Они убивали врагов, когда их самих не брал ни огонь, ни меч; это была ярость свирепых воинов. »

Вероятно, что старые песни были несколько приукрашены. Тем не менее, бросается в глаза, что все описания изображают свирепых воинов, которые боролись с дикой, прямо-таки магической страстью.

« Как только они достигали зрелого возраста, им позволялось отращивать волосы и бороду, и только после убийства первого врага, они могли их укладывать… Трусы и прочие ходили с распущенными волосами. Кроме того, самые смелые носили железное кольцо, и лишь смерть врага освобождала их от его ношения. Их задачей было предварять каждую битву; они всегда образовывали переднюю линию.»

Лишь подобные воины могли продолжить традицию берсерков. В литературе берсерки часто появляются парами, неоднократно их сразу двенадцать. Они считались личной охраной древнескандинавских конунгов. Это указывает на элитарный характер этой касты воинов. Непреложная верность своему властителю уходит в легенды и старые сказания саги. Но берсерки не могли быть только у конунга.

Тацит упоминает особенную касту воинов, которую он называет «Harier» и которые несут все признаки берсерков, это было 800 лет до битвы при Боксфьорде: « … они упрямые воины. Им свойственна природная дикость. Чёрные щиты, раскрашенные тела, выбирают тёмные ночи для сражения и селят страх в противниках. Никто не устоит перед необычным и словно адским обликом их. »

«Harier» значит «Воин» и Один звался средь них «Herjan», «Господин Воинов». При этом никто из них не имел своего дома или поля, какую-то заботу. Они приходили к кому угодно, их угощали, они пользовались чужим, они были беспечны в своих делах, и лишь слабость старости делала их непригодными к воинской жизни. Они считали стыдом умирать в собственных кроватях от дряхлости и при близкой смерти они закалывались копьём.

Дальнейшая судьба берсерков сложилась следующим образом. Через 200 лет после битвы при Боксфьорде в Скандинавию пришли христианские миссионеры. Старые языческие обычаи и образ жизни запрещались, в частности, борцы в звериных шкурах. Изданный в Исландии закон 1123 года гласит: «Замеченный в бешенстве берсерка будет заключён 3 годами ссылки» .

С тех пор воины в медвежьих шкурах бесследно исчезли.

Скандинавские берсеркеры

Звероподобные “превращения”, являющиеся высшей формой развития боевой ярости, известны у всех германцев. Поздние античные историки сообщают о “франкском неистовстве”, о “воинах-волках” народа лангобардов. При этом выпускались наружу столь неудержимые силы, что им не всегда мог противостоять даже сомкнутый дисциплинированный строй и искусство “правильного боя”.

Судить о том, что представлял из себя образ воина-зверя, мы можем в первую очередь по скандинавским источникам, ибо в Скандинавии такие воины существовали до XII-XIII вв., правда, последние 200 лет своего бытия были уже пугающим анахронизмом. Следуя установившейся традиции, будем называть их берсеркерами (хотя более точный термин – бьорсьорк, то есть “медведеподобный”). Наряду с воином-медведем существовал также ульфхеднер – “волкоголовый”, воин-волк. Вероятно, это были разные ипостаси одного и того же явления: многие из тех, кого называют берсеркерами, носили прозвище “Волк” (ульф), “Волчья шкура”, “Волчья пасть” и т.д. Впрочем, и имя “Медведь” (бьорн) встречается не реже.

Во время атаки берсеркер как бы “становился” соответствующим зверем. При этом он отбрасывал оборонительное оружие (или поступал с ним не по предназначению: например, вгрызался в свой шит зубами, повергая противника в шок), а в некоторых случаях – и наступательное; все скандинавские викинги умели сражаться руками, но берсеркеры явно выделялись даже на их уровне. Многие военизированные прослойки считали позорным безоружный бой. У викингов этот постулат приобрел следующую форму: стыдно не уметь сражаться с оружием, но в умении вести безоружный бой ничего постыдного нет. Любопытно, что в качестве подсобного (а иногда и основного – если он сражался без меча) оружия берсеркер применял камни, подхваченную с земли палку или припасенную заранее дубину.

Частично это связано с нарочитым вхождением в образ: зверю не подобает пользоваться оружием (камень и палка – естественное, природное оружие). Но, вероятно, в этом также проявляется архаизм, следование древним школам единоборства. Меч в Скандинавию проник довольно поздно, и даже после широкого распространения он был некоторое время не в чести у берсеркеров, предпочитавших палицу и секиру, которыми они наносили круговые удары от плеча, без подключения кисти. Техника достаточно примитивная, зато степень овладения ею была очень высока.

На колонне Траяна в Риме мы видим “ударный отряд” таких воинов-зверей (еще не берсеркеров). Они включены в состав римской армии и отчасти вынуждены следовать обычаям, но лишь немногие имеют шлемы (и никто – панцири), кое-кто облачен в звериную шкуру, иные – полуобнажены и сжимают вместо меча дубину. Надо думать, это не снижало их боеспособность, иначе император Траян, в чью охрану они входили, сумел бы настоять на перевооружении.

Преображение берсеркера во время боя (более глубокое, чем у кельтского фения) иногда не только психологически настраивало его на схватку, но и воздействовало на психику противника – в прямо противоположном духе. Мало кто сохранял хладнокровие при виде воющего от ярости, брызжущего пеной воина-зверя, не замечающего в исступлении ни ран, ни усталости.

Однако назвать это военной хитростью, “психической атакой” все же нельзя. Берсеркер всерьез был убежден, что одержим “звериным духом”; а все окружающие либо тоже верили в это, либо удерживали свои сомнения при себе – это было гораздо полезней для здоровья. Такая “одержимость зверем” проявлялась, помимо прочего, в том, что берсеркер умышленно подражал движениям медведя, причем не только в бою, но и во время частых ритуально-магических церемоний, плясок и т.д. А это – уже “звериная школа” в чистом виде! Один из самых мощных стилей “звериного” ушу – стиль медведя.

К берсеркерам в чистом виде даже сами викинги относились с чувством, средним между восхищением, боязливой почтительностью и презрением. Это – подлинные “псы войны”; если их и удавалось использовать, то главным образом – на положении “прирученных зверей”. Но элементы берсеркерских тренировок, владения оружием, а главное – специфической психотехники проникли в быт многих воинов Швеции, Норвегии, Дании и особенно Исландии. Берсеркерство они держали под контролем, “включая” его только во время сражений.

Правда, не всегда этот контроль удавалось сделать абсолютным: порой “зверь” пробуждался в душе воина помимо его желаний. Тут мы затрагиваем очень интересную, во многом неисследованную проблему. Есть сведения о том, что для впадения в состояние берсеркерства скандинавы употребляли природные наркотические вещества. Но – как и кельты – не всегда и даже не часто. Однако, скорее всего, здесь действительно имела место наркомания – не “внешняя”, но “внутренняя”!

Современная наука знает, что нервная система человека – в том числе те ее разделы, которые поддаются сознательному контролю, – способна продуцировать вещества, по своему составу и действию близкие к наркотикам. Воздействуют они непосредственно на “центры наслаждения” мозга. Если эти вещества выделяются тогда, когда человек впадает в определенное состояние сознания, то в этом состоянии он испытывает полный аналог “кайфа”, а при выходе из него начинается “ломка”. “Профессиональные” берсеркеры становились как бы заложниками собственной ярости. Они были вынуждены искать опасные ситуации, позволяющие вступить в схватку, а то и провоцировать их. Отсюда – берсеркерская асоциальность, вызывающая настороженность даже у тех, кто восхищался их мужеством и боеспособностью. И отсюда же – эта самая боеспособность, проявляющаяся в условии “открытия шлюзов”. Фраза: “Есть упоение в бою” обретала буквальный смысл.

Позднее викинги большей частью все же ухитрялись контролировать такие приступы. Иногда они даже входили в состояние, которое на Востоке называют “просветленным сознанием” (хотя шли они к нему обычно не через отрешенность, не через медитацию, а через боевую ярость; такой путь иногда чреват тем, что “зверь” возьмет верх над человеком). Это делало их феноменальными воинами: “…Торольв так разъярился, что забросил щит себе за спину и взял копье обеими руками. Он бросился вперед и рубил и колол врагов направо и налево. (Некоторые типы скандинавских копий позволяли наносить рубящие удары.) Люди разбегались от него в разные стороны, но многих он успевал убить…” (”Сага об Эгиле”). Саги (которые, как выяснили современные специалисты, передают события с поразительной точностью) пестрят упоминаниями о том, как умелый воин отбивается один против многих, умудряется проложить путь к предводителю вражеского отряда сквозь стену щитов и толпу телохранителей, рассекает противника от плеча к бедру и т.п.

Тут самое время порассуждать еще об одном полумифическом свойстве берсеркера: о его неуязвимости. Самые разные источники в один голос утверждают, что воин-зверь фактически не мог быть сражен в бою. Правда, детали этой неуязвимости описываются по-разному. Берсеркера якобы нельзя было ни убить, ни ранить боевым оружием (из чего следовало, что против него надо употреблять оружие не боевое: деревянную дубину, молот с каменным навершьем и т.д.); иногда он был неуязвим лишь против метательного оружия (стрелы и дротика); в некоторых случаях уточнялось, что при искусном владении оружием его все-таки можно ранить, и даже смертельно, но умрет он только после боя, а до того словно не заметит раны.

Везде и всегда вокруг боевого искусства высокого уровня складывались легенды. Но, думается, здесь мы сможем докопаться до истины. Проще всего решается вопрос о неуязвимости боевым оружием: до тех пор пока меч оставался у скандинавов оружием немногочисленной элиты (где-то до VIII-IX вв.), такие “элитные” воины очень часто не могли сладить со своими конкурентами – воинами-зверями, применявшими древние приемы боя палицей. В конце концов произошло сращивание двух техник фехтования: многие берсеркеры стали “элитой”, а многие из “элиты” овладели берсеркерскими навыками.

От метательного (да и от ударного) оружия берсеркеров берегла своеобразная “мудрость безумия”. Расторможенное сознание включало крайнюю быстроту реакции, обостряло периферийное зрение и, вероятно, обеспечивало некоторые экстрасенсорные навыки. Берсеркер видел (а то и предугадывал) любой удар и успевал отбить его или отскочить.

У конунга Харальда, впервые объединившего Норвегию, имелся “спецназ”, сформированный из влившихся в воинскую элиту берсеркеров. “Диких” воинов-зверей, не входивших в дружины и подобные им формирования, к тому времени уже в Норвегии не осталось. Одна из битв с их участием выглядела следующим образом: “Двенадцать берсеркеров конунга находились на носу корабля. Корабль конунга шел вперед, и там была жесточайшая схватка. Когда же проверили войско, много оказалось убитых и у многих были опасные раны. На корабле конунга не было никого, кто бы стоял перед передней мачтой и не был ранен, кроме тех, кого железо не брало, а это были берсеркеры”.

Один из лучших воинов Исландии, кстати не считавший себя берсеркером, описывая свои действия в бою против численно превосходящего противника, произносит такие слова: “Тут я взял меч в одну руку и копье в другую и стал рубить и колоть. Щитом я не прикрывался, и я даже не знаю, что меня защищало” (”Сага о Ньяле”).

Защищало его именно берсеркерство – уже “цивилизованное” и потому не считавшееся таковым. Это тем более примечательно, что викингу, овладевшему только “техникой”, щит был необходим: полноценно отбиваться наступательным оружием он не мог. Берсеркерство помогало отбивать опасные удары, но если уж удар оказывался пропущен, оно позволяло “не заметить” его. Трудно поверить, но множество независимых источников сообщают: викинг в какой-то мере сохранял боеспособность даже после чудовищных ран, от которых современный человек мгновенно потерял бы сознание. С отсеченной ногой или рукой, раскроенной грудью, пробитым животом, он некоторое время еще продолжал сражаться – и мог прихватить с собой в Вальгаллу своего убийцу.

И все же сохранились описания случаев, когда берсеркер не просто избегал раны, и даже не просто терпел ее, но, получив удар, оставался именно невредим! Тоже преувеличение? Может быть, но очень уж похоже это на восточный “метод железной рубашки”, при котором закалка костей и мускулов, а главное – умение концентрировать внутреннюю энергию, в определенных случаях делают тело трудноуязвимым даже для клинка. А ведь клинки викингов – не чета восточным: как бы ни восхищались ими северные воины, это восхищение происходит от недостатка материала для сравнений. По крайней мере, во времена берсеркеров закалка клинка была только поверхностной и он был далек от остроты и упругости самурайской катаны.

К тому же даже “энергетика” не всегда спасала берсеркера. Иногда пропущенный удар мечом действительно не рассекал тело, но наносил столь серьезный ушиб, что это могло обеспечить финал схватки. Ведь противники у берсеркеров были им под стать. Да и не всякий берсеркер умел грамотно пользоваться внутренней энергией. Иногда они расходовали ее слишком экстенсивно – и тогда после битвы воин надолго впадал в состояние “берсеркерского бессилия”, не объясняющегося только физической усталостью. Приступы этого бессилия бывали столь тяжелы, что воин-зверь иногда мог и умереть после битвы, даже не будучи в ней раненым! Интуитивное проникновение в глубины боевого искусства явно нуждалось в “дошлифовке” путем создания школы, обеспечивающей культуру движений, стоек, комбинации приемов.

В “краю викингов” локальные школы единоборства, не лишенные недостатков, сумели слиться в едином потоке ИСКУССТВА, суммировав технику движений, набор приемов, энергетику и возможность трансформаций сознания. Древнее берсеркерство, родившись как разрушительная (хотя и эффективная) система, прошло долгий путь. Под конец его идея не только дополнила боевые наработки “цивилизованных дружинников”, но и были созданы своеобразные “языческие монастыри”, вобравшие берсеркерскую элиту.

От полудикой “стаи” – к четкому строю. От эпизодических “прорывов к зверю” – к системе тренировок. От анархического индивидуализма – к сознательной дисциплине. От интуитивных достижений – к разработанному комплексу (на высших стадиях отнюдь не исключающему опоры на полумистическую интуицию бьодваска). Все это давало довольно редкое совмещение, обеспечивающее равную готовность к действиям в одиночку, малой группой и большим, дисциплинированным формированием.

"...Торольв так разъярился, что забросил щит себе за спину и взял копье обеими руками. Он бросился вперед и рубил и колол врагов направо и налево. Люди разбегались от него в разные стороны, но многих он успевал убить..."

("Сага об Эгиле").

Берсерки или берсеркеры - редчайшие и ужаснейшие из воинов, которых боятся во всем мире за их нечеловеческую силу, жестокий характер и полное отсутствие страха. Сущность этого явления заключалось в условном «перевоплощении» человека в свирепого зверя – медведя или волка с человеческим лицом. Звероподобные перевоплощения считались высшей формой проявления боевой ярости во многих военных традициях. Это были воины-смертники, стремящиеся в бою не сохранить свою жизнь, а как можно дороже ее продать, забрав на тот свет больше врагов. Берсерк типичен для многих европейских народов.
Судить о том, что представлял из себя образ воина-зверя, мы можем в первую очередь по скандинавским источникам, ибо в Скандинавии такие воины существовали до XII-XIII вв.. Ber - «медведь» (на древнескандинавском - «bersi»), а «serk» может означать «рубашка». Чаще всего так и трактуют этот термин - «медвежья рубашка», в дословном же переводе с древнескандинавского «берсерк» означает «тот, кто в шкуре медведя». Однако, вот незадача, тотемом берсерков был волк, и никакого отношения к медведю они не имели, иногда их еще называли «ульфхеднеры», то есть волкоголовые. Вероятно, это были разные ипостаси одного и того же явления: многие из тех, кого называют берсерками, носили прозвище "Волк" (ульф), "Волчья шкура", "Волчья пасть" и т.д. Впрочем, и имя "Медведь" (бьорн) встречается не реже. С рубашкой тоже не все в порядке, поскольку среди особенностей берсерка - его показательно голый торс, обычно дрались полуголыми – одетыми по пояс, или же в медвежьих или волчих шкурах. Свое тело берсерки украшали красной или черной татуировкой, которая имела магическое значение. Есть и другая трактовка значения корней слова «берсерк». Древнегерманского «берсерка» можно переводить по-разному, «Berr» в переводе с древненижненемецкого означает... «голый»! Таким образом, никакие «медведи», «рубашки », к берсерку отношения не имеют. Это понятие дословно переводится - голый рубака». В «Саге о Томских витязях» употребляется корень «серкер», происходящий от понятия «секира». Отсюда сохранился не совсем правильный вариант названия - «берсеркер». В русской традиции чаще используется вариант «берсерк». Форма «берсерк» возникла как заимствование из английского; англ. berserk означает «неистовый, яростный».
Единственные, документально подкрепленные данные об их существовании это поэтические образы, сохранившиеся в скандинавских сагах о непобедимых воинах, которые, обуреваемые боевой яростью, с одним мечом или топором врывались в ряды врагов, сокрушая все на своем пути. Современные ученые не сомневаются в их реальности, но многое из истории берсерков и сегодня остается неразгаданной тайной.

В письменных источниках берсерки впервые упомянуты скальдом Торбьёрном Хорнклови, в песне о победе короля Харальда Прекрасноволосого, в битве при Хафсфьорде, которая происходила предположительно в 872 г.,. Велика вероятность, что его описание документально: более тысячи лет назад Харальд Прекрасноволосый основал Королевство Норвегия, это было далеко не мирным предприятием, так как знатные роды не желали лишаться своих земель. Ему потребовалась армия. На передние боевые порядки он выбирал особенно сильных, решительных и молодых мужчин, тех самых берсерков. Те посвящали свою жизнь Одину, Богу Войны, и в решающей битве при Боксфьорде, одетые в медвежьи шкуры стояли на носу корабля, «Берсерки, облаченные в медвежьи шкуры, рычали, потрясали мечами, кусали в ярости край своего щита и бросались на своих врагов. Они были одержимы и не чувствовали боли, даже если их поражало копье. Когда битва была выиграна, воины падали без сил и погружались в глубокий сон ». Похожие описания действий берсерков в бою можно найти и у других авторов. Например, в саге об Инглингах известного исландского поэта Снорри Стурлуссона: «Мужи Одина бросались в бой без кольчуги, а ярились, словно бешеные псы или волки. В ожидании схватки от нетерпения и ярости, клокотавших в них, грызли зубами свои щиты и руки до крови. Они были сильны, словно медведи или быки. Со звериным рыком разили они врага, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда и, как у бешеных животных, у них изо рта текла пена... ». В бою берсерки входили в состояние боевого транса, они впадали в неконтролируемую ярость (амок) который викинги называли боевым духом, и демонстрировали полное пренебрежение смертью. Берсерк мог вынуть копье из раны и бросить его во врага. Или же продолжать драться с отрубленной конечностью – без руки или ноги. Наверное, в этом следует искать аналогию с неуязвимостью оборотней, которых нельзя было убить обычным оружием, а только серебряной пулей или осиновым колом. С физиологической точки зрения это можно объяснить выбросом в кровь избытка адреналина. Тогда человек долго может терпеть боль и не чувствовать усталости.

Во время атаки берсерк как бы "становился" соответствующим зверем. При этом он отбрасывал оборонительное оружие, а в некоторых случаях - и наступательное; все скандинавские викинги умели сражаться голыми руками, но берсерки явно выделялись даже на их уровне. Многие военизированные прослойки считали позорным безоружный бой. У викингов этот постулат приобрел следующую форму: стыдно не уметь сражаться с оружием, но в умении вести безоружный бой ничего постыдного нет. Любопытно, что в качестве подсобного (а иногда и основного - если он сражался без меча) оружия берсеркер применял камни, подхваченную с земли палку или припасенную заранее дубину. Частично это связано с нарочитым вхождением в образ: зверю не подобает пользоваться оружием (камень и палка - естественное, природное оружие). Но, вероятно, в этом также проявляется архаизм, следование древним школам единоборства. Меч в Скандинавию проник довольно поздно, и даже после широкого распространения он был некоторое время не в чести у берсерков, предпочитавших палицу и секиру, которыми они наносили круговые удары от плеча, без подключения кисти. Техника достаточно примитивная, зато степень овладения ею была очень высока. В 31 главе «Германии» римский писатель Тацит пишет: Как только они достигали зрелого возраста, им позволялось отращивать волосы и бороду, и только после убийства первого врага они могли их укладывать… Трусы и прочие ходили с распущенными волосами, кроме того, они носили железное кольцо, и лишь смерть врага освобождала их от его ношения. Их задачей было предварять каждую битву; они всегда образовывали переднюю линию. Тацит упоминает особенную касту воинов, которую он называет «Harier» и которые несут все признаки берсерков (за 800 лет до битвы при Хафсфьорде): "… они упрямые воины. Им свойственна природная дикость. Чёрные щиты, раскрашенные тела, выбирают тёмные ночи для сражения и селят страх в противниках. Никто не устоит перед необычным и словно адским обликом их ". "Harier" значит "Воин" и Один звался средь них "Herjan", "Господин Воинов". Никто из них не имел своего дома или поля, какую-то заботу. Они приходили к кому угодно, их угощали, они пользовались чужим, они были беспечны в своих делах, и лишь слабость старости делала их непригодными к воинской жизни. Они считали стыдом умирать в собственных кроватях от дряхлости и при близкой смерти они закалывались копьём. У кельтов, например племя секванов, которое в восточнославянской традиции могло бы звучать как «берсерки-вятичи», ввергало в панический ужас древних римлян видом дикой ярости своих обнаженных воинов. Было это в 385 г. до н.э., когда кельты взяли Рим. Вероятно, что старые песни были несколько приукрашены. Тем не менее, бросается в глаза, что все описания изображают свирепых воинов, которые боролись с дикой, прямо-таки магической страстью.
В литературе берсерки часто появляются парами, неоднократно их сразу двенадцать. Они считались личной охраной древнескандинавских конунгов. Это указывает на элитарный характер этой касты воинов. Непреложная верность своему властителю встречается в нескольких местах старых саг. В одной из саг у короля датчан Хрольфа Краке было 12 берсерков, которые были личной его охраной: «Бёдвар, Бьярки, Хьялти, Хохгемут, Цвитсерк, Кюн, Вёрт, Весети, Байгуд и братья Свипдаг».

Свое происхождение берсерки ведут от таинственных мужских союзов воинов-зверей, которые существовали у многих народов мира. Подготовка берсерков проходила скоей всего в своеобразных языческих монастырях. Будущие звери-воины давали обет безбрачия и полностью посвящали себя богу Одину – своему небесному покровителю. Именно слово Один (или Вотан) означало «бешеный, беспощадный, злой». Этот бог воинов-волков не случайно изображался в волчьей маске, кормящим двух священных волков на троне под деревом мира. Некоторые этнографы предполагают, что берсерки принадлежали к определённым тайным союзам или семьям, в которых знания таинственных сил или "растений силы" передавались из поколения в поколение. Другие полагают, что существовали объединения берсерков "мужские союзы", и что проявление ярости берсерка было испытанием на смелость, которое требовалось каждому молодому мужчине при вступлении во взрослый союз. У многих первобытных народов можно было наблюдать такие ритуалы с танцами в масках и экстатическими состояниями. Необъяснимым, однако, в этой теории остаётся то, что ни в каком из скандинавских источников ничего подобного не существует. После принятия в Скандинавии христианства старые языческие обычаи запрещались, в частности, бойцы в звериных шкурах. Изданный в Исландии закон 1123 года гласит: «Замеченный в бешенстве берсерка будет заключён 3 годами ссылки ». С тех пор воины-берсерки бесследно исчезли.

А что известно о русских берсерках? Берсерк - слово не славянское. У наших предков есть свое звучание этого слова - борьсек. Есть и еще один любопытный термин - "рыкарь", то есть кричащий воин. А говорят, рыцарь - понятие для нас нетрадиционное, будто бы пришедшее от немецкого "рейтер"-"всадник". Интересно, что же фонетически ближе современному русскому слову "рыцарь" - немецкое "рейтор", английское "найт", французское "шевалье" или древнерусское "рыкарь"? Думаю, ответ очевиден. Восточнославянская Русь всегда справлялась малочисленным профессиональным воинским контингентом. Дружина, состоящая из младшей (впоследствии образовавшей социальную прослойку - "дети боярские") и старший, даже в Великих княжествах Руси редко доходила численностью до 2000 человек. Напомню, что на ее плечи ложилось не только побоище во чистом поле, но и оборона стратегически важных объектов, престола, сбор дани, содержащей казну, формирование рати на подвластных территориях и т. п. Безусловно, в таком войске особую роль играли индивидуальные качества каждого. При внезапном набеге рать не соберешь - нужно время. Кроме того, ратный арсенал тоже находится под замком князя, а стало быть, мужики по вотчинам вооружены чем попало и доспеха никакого не имеют. Организация войска - дело сложное. Людей мало собрать, из них нужно сформировать боевые отряды. А где это делать, когда становище престольное уже обложено отовсюду кочевьем. Вот тогда решающее слово было за смертником-одиночкой, способным на какое-то время нейтрализовать врага.

Эх, как не сладко признавать нашим "независимым" историкам, что у Восточнославянской Руси были свои берсерки. А признавать-то приходится, куда ж денешься, источники-то вещь упрямая. Византийский писатель Лев Диакон писал о руссах, которые с огромными щитами перед тем, как пойти в атаку, рычали, выкрикивая что-то непонятное. Историк Ключевский писал: Демьян Куденевич выезжал на половецкое войско «без шлема и панциря», так же красноречиво описаны в летописях голотелые хоробры Святослава Великого: «Ольбег Ратиборич, приимь лукь свои и наложи стрелу, и удари навозь Итларя в сердце, и дружину его всю избиша... » . Не менее красноречиво говорит Никоновская летопись о Рагдае: «И ходил сей муж на триста воинов ». Что это, героепоклонничество? Куда там! Летописца воротит от «богопротивности» кровавых разборок. Варварские прекрасы вовсе не его стезя. Это реальная суть. Вспомните Евпатия Коловрата. Одним полком он освободил рязаньщину от татар на полгода, в самый разгар нашествия. И последний свой бой Евпатий не сдал. Татары так и не смогли взять его воинов в рукопашной. Их просто закидали камнями из метательных орудий. Жест отчаяния и одновременно находчивости Батыя. Этот зверь настолько был поражен увиденным, что победив, приказал откопать живых и отпустить их на свободу, а мертвых похоронить с почестями. В «Повести о разорении Рязани Батыем», принадлежащей перу средневекового писателя Евстафия из Зарайска, говорится, что на каждого из этих солдат «полка отчаянных» приходилось до тысячи татаро-монголов. Восстановим подлинную картину событий тех дней. Осенью 1237 года Евпатию Коловрату пришлось задержаться в Чернигове. Татаро-монголы уже топтали рязанщину. Вернулся Евпатий в декабре на пепелище. Вместо Рязани - обугленные головешки. Он не долго искал себе дела, собрал 1700 человек, готовых рвать врага зубами. На подготовку к боям времени не оставалось. Но его людей новичками в боевом искусстве назвать было нельзя. «Полк отчаянных» погнался за отходящими ордами. «И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. Чудилось татарам, что восстали мертвые... » - так говорит летописец. На Руси еще не было политики евразийства, и Коловрат делал то, что он должен был делать. Перепуганный Батый выделил под командование своего шурина Хостоврула лучшие полки. Великая сеча состоялась на суздальской земле. Начинали бой сами полководцы. Они сошлись перед замершими полками. Сломались копья на «сбиве», но ни кони, ни всадники не дрогнули. Пошли в ход сабли. И тут Коловрат разрубил Хостоврула «наполы», до седла. Дрогнули ордынцы, побежали. Но успех русских был временным. Батый окружил «отчаянных». Они отбивали все атаки, и тогда Батый приказал расстрелять их из камнеметов. Бойцов завалило камнями. В живых осталось только пятеро. Батый приказал откопать тело Коловрата. Известны слова Батыя над мертвым берсерком: «Если бы такой служил у меня, держал бы его возле сердца! » Тело Коловрата Батый отдал пятерым уцелевшим Рязанцам и потребовал, чтобы витязя похоронили с надлежащими почестями,. Он отпустил их, чего никогда прежде с врагами не делал. Численность татарского войска официально ни где не указанна и принято считать, что их было до полумиллиона. Но сам факт остается фактом. Достоверно известно, что такое событие было. Совершенно ясно только одно, что простой человек не мог сделать подобное, какой бы яростью он не обладал, есть предел человеческих сил (физических).

А что, собственно, такое "коловрат"? Коловорот, то есть "вращающийся по кругу". Это кличка берсерка. Пространство, как известно, организовано по принципу круга. Зона двигательного удобства для обычного человека – это находящиеся перед ним полрадиуса круга. Для построения движения в иных направлениях человек вовлекает в действие более сложные и даже конструктивно опасные эволюции опорно-двигательного аппарата. Например, при неправильно организованном движении за спину, на разворот корпуса часто «рассыпаются» мениски коленных суставов, защемляются позвонковые диски и т.п. Это происходит главным образом по двум причинам. Во-первых, человек эволюционирует во фронтально направленном хождении, а, во-вторых, он к тому же не имеет и специального двигательного навыка при построении нетипичного действия. То есть мало того, что данный способ движения конструктивно не оправдан, он еще и не освоен. Человеческий организм имеет большой запас прочности, но эксплуатировать его нужно, конечно же, осмысленно. Для берсерка в данном случае понятия спины не существуют. В противном случае, он не мог бы драться в гуще боя, окруженный со всех сторон противником. Полрадиуса действия «пред очами» - это обычное, строевое воинство. Для него, как не вертись, останется идея малоудобного отражения атак из-за спины и привычного натиска влобовую. Перемещения же берсерка построены таким образом, что он все время скользит по ударам, смещая удар и смещаясь сам. В результате ни один удар не идет в проникающее поражение. Рефлексы берсерка реагируют не на удар в целом, а на его отдельные фазы! Это очень важное обстоятельство. К примеру, если вас из года в год рубят мечом, вы начинаете сперва подавлять в себе панический страх, вызванный инстинктом самосохранения, а потом замечаете, что в действиях противника есть кое-какие закономерности. А уж; если научиться их использовать, то становится вообще не страшно. Само тело несет в себе гигантский потенциал действия. Конечно, двигательные способности, как и способности вообще, у каждого человека развиты по разному.

Берсерк - это механизм, взорванный свирепой страстью, адреналином, идейной установкой, дыхательными приемами, звукоколебательными вибрациями и механической программой действия. Берсерк вовсе не должен доказывать, что он выживет. Он обязан многократно окупить свою жизнь. Берсерк не только идет умирать, он идет получать яростное удовольствие от этого процесса. Кстати, именно поэтому он чаще всего остается жив. Фанатик ли берсерк? Да. Но только не религиозный, убивающий себя «ради Аллаха». Еще никто не доказал, что Аллах вообще есть. Бог существует до тех пор, пока существует вера в него. Берсерк не совершает духовного подвига. Для него высшее приложение духовных сил - норма поведения. Как для вас побриться. Он десятки раз переживает смерть и перерождение, а фанатик - только однажды. Но именно в этом и заключается одно из удивительных проявлений варварской сверхчеловечности. Готов согласиться с тем, что берсерки - явление исключительное. Но разве не деформация личности варвара, в массе своей прирученная христианской доктриной, делает подобные явления исключительными? Берсерк - это необходимость, это - отпечаток борьбы североевропейских народов за выживание. Если Восток способен поставить «под ружье» десятки, тысяч человек, то варварские дружины Европы насчитывали всего лишь сотни воинов. Отсюда воинское начало в варварстве - всегда проблема Личности. То, чего никогда не знал Восток, совершенно обесценивая само понятие человеческой жизни. «Бысть же у поганых 9 сот копей, а у руси девяносто копии. Надеющимся на силу, погании пондоша, а наши противу имъ... И сняшися обои, и бысть сеча зла, и половец побегоша, и наши по них погнаша, овы секуще... » Вот вам и весь сказ. Суть варварская в том и состоит, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах «не побегоша» самим. Тогда побежит враг. Поскольку у него не будет выбора.
Что же нас может заставить усомниться в летописной строке? Способность. Способность совершить подобное. Способность вообще. То, что господь бог так неравномерно поделил между людьми. Удивительно, что никто не ставит под сомнение композиторский дар, взрывающий молчание мира бурей звуков несущихся страстей. Или дар ваятеля, грызущего камень, чтобы восхитить нас невозможностью живого в мертвом. А что же искусство боя? Или это не искусство вовсе, а только рутина обоюдного членовредительства? Вовсе нет! Было бы неверным думать, что берсерк – всего только психопат с оружием в руках. Свобода – вещь дорогая. По свободе и спрашивается сполна. Берсерки не случайно привилегированная часть воинского сословия. Сложный механизм ратного труда выделяет им вовсе не стихийное буйство и жертвенное сумасбродство на ристалище, а вполне определенную, разработанную роль. Именно она делает берсерков элитой. Берсерк открывает бой! Он специально создан для того, чтобы провести показательный поединок на виду у всего войска.
Другой любопытный момент - берсерки, вводя себя в невменяемое состояние, освобождаясь от одежды, попросту рвали ее на себе. Подобное поведение на языке зеков ныне означает: "готов на убийство". Так вот почему в русской драке голову теряют. Бой этот называется "охотницким" и символизируется разрывающими друг друга волками. Впервые изображение их встречается на ритуальном кубке-ритоне из кургана Х века, названного "Черная могила". Голову теряют потому, что приводят в действие сложный физиологический механизм, изменяющий протекание нервных реакций организма. В этом состоянии у берсерка значительно увеличивается скорость двигательных рефлексов. Движения его порывисты и легки, затормаживается деятельность периферийных рецепторов, отчего берсерк не испытывает, например, боли, если его в этот момент ранить. Деталь, может быть, и второстепенная, но на мистифицированный рассудок древних накладывала свой особый отпечаток. Например, дерущийся со стрелой в спине и при этом не испытывающий боли вряд ли не вызывает суеверного страха у врага. А дикая сила берсерка, способного в эти минуты разорвать руками подвернувшегося противника? Вот откуда известное из летописей "разрубание на полы", то есть пополам. Напомню, что своего врага в ритуальном побоище - богатыря-ордынца Хоставрула - Евпатий Коловрат разрубил до седла.
Современная наука знает, что нервная система человека - в том числе те ее разделы, которые поддаются сознательному контролю, - способна продуцировать вещества, по своему составу и действию близкие к наркотикам. Воздействуют они непосредственно на "центры наслаждения" мозга. Если эти вещества выделяются тогда, когда человек впадает в определенное состояние сознания, то в этом состоянии он испытывает полный аналог "кайфа", а при выходе из него начинается "ломка".

"Профессиональные" берсерки становились как бы заложниками собственной ярости. Они были вынуждены искать опасные ситуации, позволяющие вступить в схватку, а то и провоцировать их. Отсюда - берсеркерская асоциальность, вызывающая настороженность даже у тех, кто восхищался их мужеством и боеспособностью. И отсюда же - эта самая боеспособность, проявляющаяся в условии "открытия шлюзов". Позднее берсерки большей частью все же ухитрялись контролировать такие приступы. Иногда они даже входили в состояние, которое на Востоке называют "просветленным сознанием" (хотя шли они к нему обычно не через отрешенность, не через медитацию, а через боевую ярость; такой путь иногда чреват тем, что "зверь" возьмет верх над человеком). Это делало их феноменальными воинами. Самые разные источники в один голос утверждают, что воин - зверь фактически не мог быть сражен в бою. Правда, детали этой неуязвимости описываются по-разному. Берсерка якобы нельзя было ни убить, ни ранить боевым оружием (из чего следовало, что против него надо употреблять оружие не боевое: деревянную дубину, молот с каменным навершьем и т.д.); иногда он был неуязвим лишь против метательного оружия (стрелы и дротика); в некоторых случаях уточнялось, что при искусном владении оружием его все-таки можно ранить, и даже смертельно, но умрет он только после боя, а до того словно не заметит раны. От метательного (да и от ударного) оружия берсерков берегла своеобразная "мудрость безумия". Расторможенное сознание включало крайнюю быстроту реакции, обостряло периферийное зрение и, вероятно, обеспечивало некоторые экстрасенсорные навыки. Берсерк видел (а то и предугадывал) любой удар и успевал отбить его или отскочить. Берсеркство помогало отбивать опасные удары, но если уж удар оказывался пропущен, оно позволяло "не заметить" его. Трудно поверить, но множество независимых источников сообщают: викинг в какой-то мере сохранял боеспособность даже после чудовищных ран, от которых современный человек мгновенно потерял бы сознание. С отсеченной ногой или рукой, раскроенной грудью, пробитым животом, он некоторое время еще продолжал сражаться - и мог прихватить с собой в Вальгаллу своего убийцу. И все же сохранились описания случаев, когда берсерк не просто избегал раны, и даже не просто терпел ее, но, получив удар, оставался именно невредим! Тоже преувеличение? Может быть... Но очень уж похоже это на восточный "метод железной рубашки", при котором закалка костей и мускулов, а главное - умение концентрировать внутреннюю энергию, в определенных случаях делают тело трудноуязвимым даже для клинка. А ведь клинки викингов - не чета восточным: как бы ни восхищались ими северные воины, это восхищение происходит от недостатка материала для сравнений. По крайней мере, во времена берсерков закалка клинка была только поверхностной и он был далек от остроты самурайской катаны. К тому же даже "энергетика" не всегда спасала берсерка. Иногда пропущенный удар мечом действительно не рассекал тело, но наносил столь серьезный ушиб, что это могло обеспечить финал схватки. Ведь противники у берсерков были им под стать. Да и не всякий берсерк умел грамотно пользоваться внутренней энергией. Иногда они расходовали ее слишком экстенсивно - и тогда после битвы воин надолго впадал в состояние "берсеркского бессилия", не объясняющегося только физической усталостью. Приступы этого бессилия бывали столь тяжелы, что воин-зверь иногда мог и умереть после битвы, даже не будучи в ней раненым!

Были предприняты и другие попытки объяснения "ярости берсерка", где источник подобной мощи не трансцендентные силы. Состояние опьянения, приступы бешенства, галлюцинации и последующая усталость могли быть вызваны химическими субстанциями, а именно мускарином, ядом мухомора. Сегодня мы знаем, что люди при отравлении мухомором дико бьются вокруг себя, они возбуждены, их посещают бредовые мысли. В окружающих и врачах, они видят сказочных существ, богов, духов. Токсичное действие прекращается спустя 20 часов, а затем люди, погружаются в глубокий сон, из которого они в большинстве случаев просыпаются лишь спустя 30 часов. Исследователи знают, почему люди после употребления мухоморов становятся такими: химические процессы возникают из-за галлюциногенов схожих с LSD, мускарин - один из них, изменяет скорость импульсов нервных окончаний, вызывает чувство эйфории. Но может быть и противоположный эффект, из-за большого его количества, bad trip (дословно "плохое путешествие"), который может окончиться смертью. Однако удивительны наступающие изменения, обусловленные этим веществом, которые возникают изначально только у одного человека, а потом распространяются на всех. На любой техно-вечеринке можно наблюдать схожий эффект. Поведение человека, принявшего галлюциноген, ритмичная музыка, монотонные хлопки, притопывания приводят в это же состояние и других. Эта "синхронизация" осуществляется активизацией свойственной телу нейротрансовой системы, действие которой схоже с действиями наркотиков. Таким образом, возникает динамика, которую можно назвать "коллективный экстаз". Предполагают, что берсерки знали это и только несколько предводителей "подбадривали себя допингом" из мухомора. Определённо, что они знали какое действие, он оказывает на человека. Геттингенский профессор психиатрии Ханскарл Лойнер: "Мухомор играет с первоначальных времён исключительную роль мифологического средства на субарктических и арктических пространствах. Он использовался живущими здесь племенами для экстатических практик ". Однако всё же нет точных доказательств подобной теории. Ни в каких источниках нет упоминай о подобном поднятии сил. Но это не мешает некоторым историкам. Они считают: "Именно потому, что только северные воины знали действие мухомора, они скрывали это знание, храня бесстрашие и неуязвимость Богов". Но так ли это?
Медики тоже внесли свою лепту в вопрос берсерков: "Легендарная сила берсерков не имеет ничего общего ни с духами, ни с наркотиками, ни с магическими ритуалами, а была болезнью, передающейся по наследству ", думает профессор Джессе Л. Байок. Исландский поэт Эгиль был вспыльчив, зол, непобедим также как его отец и дед. Упрямый характер, а голова его была такая массивная, что и после смерти Эгиля нельзя было расколоть её топором. Так написано в саге об Эгиле. Описания там указанные позволили Байоку узнать то, что семья Эгиля страдала от синдрома Пагета, наследственной болезни, при которой происходит неконтролируемое увеличение кости. Профессор Байок: "Человеческие кости обновляют себя постепенно и обычно структура кости за 8 лет обновляется. Однако болезнь повышает темп разрушения и новообразования так сильно, что слишком сильно, уродливо меняет структуру кости, и те становятся значительно больше, чем прежде ". Особенно заметны последствия синдрома Пагета на голове, кости её становятся более толстыми. В Англии от 3 до 5 % мужчин старше 40 лет подвержены этой болезни. Но можно ли приписывать миф вокруг берсерков только наследственной болезни?
Буйство берсерков вошло в поговорку. Народная речь восприняла неоднократное свидетельство "кусания верхушки щита". Животные скалят зубы перед нападением. Так же и мы "показываем кому-то зубы", если хотим совершить нечто подобное. Умелые бойцы преследовали цель "ожесточиться", но мы также знаем об их медвежьих шкурах. И это даёт повод для всяких толков. Были ли они полудикими молодыми воинами, которые чтобы доказать своё мужество, шли в бой с незащищённым телом? Идёт ли речь о сакральных мужских союзах, посвящённых Богу Мёртвых Одину, и как воинах ему служивших? Были ли они просто сумасшедшими, бившимися насмерть фанатиками? Владели ли они сверхъестественными силами, которые защищали от ранений? Или это был наркотический эффект? Страдали ли они наследственными болезнями?
Так кто же они берсерки?

Показы: 1 Охват: 0 Прочтений: 0

Что мы знаем о берсерках? Что они дрались как звери, кусали щиты и чуть ли не шли в бой с голыми руками. Так нам про них рассказали. Между тем, о том, кем на самом деле были берсерки, ученые спорят до сих пор.

Неясности с берсерками начинаются уже начиная с их названия. Откуда появилось это слово? Впервые оно упоминается в Старшей Эдде, затем его использует скальд Торбьерн.

Долгое время, до середины XIX века, ни у кого из специалистов не возникало сомнений, что berserkr означает «без рубашки». Однако Свейнбьёрн Эгильссон в своем словаре предположил, что «берсерк» означает «медвежья рубашка». Предположение было охотно принято, хотя никакого альянса между медведями и берсерками в родовых ирландских сагах нет. С того времени и пошла путаница.

На образ берсерков повлияли дохристианские преставления об оборотничестве, поэтому перевод «медвежья рубашка» был встречен мифологами даже с воодушевлением. Он открывал им большой простор для интерпретаций.

Единства по поводу того, откуда все-таки это слово произошло, нету до сих пор.

Берсерки были впервые упомянуты скальдом Торбьёрном Хорнклови в стихотворении о победе короля Харальда Прекрасноволосого в битве при Хаврсфьорде (предположительно 872 год). О них скальд написал: «Берсерки рычали, / битва кипела, / облаченные в волчьи шкуры выли / и потрясали мечами».

Упоминаются берсерки и в «Эдде». Дважды. Оба раза они — как полулегендарные герои. Полулегендарными же являются и жены берсерков, которые сражаются в «Песнях о Харбарде» с самим Тором. Но здесь, вероятно, как это часто бывает в мифологии, произошло наложение образов, и автор имеет в виду под женами берсерков мифологических великанш.

Главным источником сведений о берсерках стала посвященная Одину глава из «Истории норвежских королей», написанной Снорри Стурлусоном: «Один умел делать так, что в битве его враги слепли или глохли, или их охватывал страх, или их мечи становились не острее, чем палки, а его люди шли в бой без доспехов и были словно бешеные собаки и волки, кусали щиты и сравнивались силой с медведями и быками. Они убивали людей, и их было не взять ни огнем, ни железом. Это называется впасть в ярость берсерка».

То есть здесь берсерки выступают как «люди Одина», что весьма примечательно, поскольку нигде до этого в сагах и мифах Одина не сопровождает никакая свита из воинов.

Еще есть исландские родовые саги. В них берсерки уже вполне себе реальные люди, но, скажем мягко, малопривлекательные. Они приходят в дома к простым людям накануне Рождества и устраивают там разгром, грабят и насилуют женщин. Положительным героем в таких сюжетах обычно выступает какой-нибудь бравый исландец, который побеждает берсерков либо при помощи дубины (потому что они-де неуязвимы для огня и железа), либо хитростью, потому что признается как аксиома, что берсерки глупы.

В историческом отношении именно этот образ берсерка ближе всего к истине. Принятие христианства, централизация, «переформирование армии», распад дружин викингов — все эти факторы оставили без источника пропитания большую группу бывших воинов, которые кроме как воевать больше ничего не умели. Поэтому они и грабили, и кутили, пока в Исландии не вышел «антиберсеркский» закон 1123 года, в котором черным по белому было написано: «Замеченный в бешенстве берсерка будет наказан 3 годами ссылки».

Показательно, что в законе говорится именно о «ярости берсерка», как об особом состоянии, а не профессиональной черте воинов. К этому мы ещё вернемся.

Ели ли берсерки мухоморы?

Немного разобравшись с тем, откуда берсерки в принципе появились, нужно ответить на главный вопрос…

«Мухоморная тема» постоянно муссируется в разговорах о берсерках. Впрочем, никакой объективной основы эти представления под собой не имеют.

Сначала об опьянении берсерков заговорил исланский скальд Снорри, он уверял, что берсерки пьют напиток троллей. Ни одного упоминания о чем-нибудь подобном нет в сагах о берсерках.

Затем, в конце XVIII века, об одурманивании берсерков себя психотропными средствами заговорил исследователь С. Эдман. При этом он связывал религию викингов с восточносибирским шаманизмом. Почему? Одному ему это было известно… но миф начал приживаться. Ученые, такие, например, как Рейкборн-Хьеннеруд пусть и допускают, что кто-то из берсерков действительно бился в состоянии опьянения, указывают, что это не подтверждено никакими фактами, поэтому разговоры на эту тему — сущий вздор.

Если подумать логически, то весьма сомнительно, чтобы конунг окружал себя 12-ю наркоманами с мечами и топорами.

Берсерки, которых мы знаем

Тем представлением о берсерках, которые мы имеем сегодня, мы обязаны историку-медиевисту, одному из теоретиков нацизма, члену НСДАП и сотруднику Анненербе Отто Хёфлеру.
Именно он развивал мысль о том, что берсерки — воины самого Одина, некая мужская каста избранных воинов, которые за свое бесстрашие попадают после смерти прямиком в Валгаллу, где образуют союз и наслаждаются жизнью. Между тем, по мифологическим представлениям, воины в Валгалле не образуют никаких союзов. Днем они предаются «военным потехам», то есть сражаются и убивают друг друга, а ночью уже предаются веселью. Такой «вечный бой».

Именно созданный Хёфлером образ берсерка и его идеи о государственнообразующей функции мужских союзов стали для ученого «пропуском» и в партию национал-социалистов, и в Анненербе. Это была новая мифология нацизма, в которой расово-правильные берсерки признавались настоящими «псами войны», не привязанными к жизни, безрассудно следующими за Одином. Такая героизация была выгодна новой немецкой власти, она хорошо укладывалась в рамки пропаганды.

Само понятие "берсерк" или "берсеркер" сегодня оказалось в широком употреблении благодаря скандинавским викингам. Почему-то у нас, видя по телевизору яростного героя ни у кого не возникает слово "боярин". А "берсерк" - запросто. Ну пусть так.

Происхождение терминов
Термин "берсерк" предположительно восходит к "ber" - медведь и "serkr" - шкура. Таким образом "Berserkr", медвежья шкура - воин, связанный с медведем-покровителем. Аналогично воин, получивший посвящение от духа волка - "Ulfhedhing", ульфхеддинг. Также распространенным тотемом, особо в Германии был вепрь, дикий кабан и воин-вепрь соответственно был "Swinfilking", свинфилкинг.

Применительно к слову "berserk" также существует версия, что оно означает "без рубашки" и характеризует, что берсерки ходили в бой без доспехов и с голым торсом. Но есть интересная археологическая находка, которая указывает на то, что берсерки пользовались и щитами, и кольчугами и шлемами (см. ниже "Шахматы из Льюиса"). В свете этого, а также большого значения тотемов медведя, волка и вепря версия о "безрубашечности" не выглядит осмысленной.

Мифологически берсерки связаны с Одином, это вроде как его воины, которым он дарует неуязвимость и силу.

"...его люди шли в бой без доспехов и были словно бешеные собаки и волки, кусали щиты и сравнивались силой с медведями и быками. Они убивали людей, и их было не взять ни огнем, ни железом. Это называется впасть в ярость берсерка..."

Этот кусок из "Круга Земного" Стурулсона затерт до дыр на многочисленных сайтах, посвященных феномену берсерка.

Гораздо меньше известно про мифологического героя по имени Ангрим - вроде как "железный воин" или "железный кулак". Ангрим и его 12 сыновей были берсерками. Кроме того Ангрим почитается, как родоначальник особой "боевой одежды", в которой воина не брало никакое оружие.
Что это была за одежда - мутный вопрос. Есть предположения, что это боевая раскраска или татуировка, но есть и версия, что это нечто вроде способности "железной рубашки" - способности не чувствовать боль. Кроме того, считалось, что дух-покровитель окутывает воина "особым покровом", который отводит стрелы и удары оружия. Возможно, что эта "железная рубашка" и есть та самая "berserkr" - медвежья шкура. А собственно шкура медведя в виде предмета облачения была необязательной, как рассказано дальше, берсерки пользовались и щитами, и кольчугами, и шлемами.
Так вот еще про этого Ангрима.
Он был сыном великана Старкада. Этот Старкад, подданный датского короля Фрото, изначально был шестируким, но Тор, враг великанов в схватке лишает его четырех и оставляет двуруким. Своим учителем и покровителем Старкад считает Одина, который даровал ему три жизни, богатство и поэтический дар. В общем здесь видим, что берсерки - это потомки великана, но подчиненного Одину.

Берсерки в дружине

В эпоху раннего средневековья берсерки, судя по сагам, входили в личную "малую дружину" конунгов.

В Младшей Эдде есть фрагмент, где рассказывается, что конунг Хрольв Краки, будучи занят делами не может отправиться на помощь к конунгу Адильсу, но отправляет к нему своих 12 берсерков, что оказывается существенной поддержкой.

Вероятно, берсерки, по крайней мере в эпоху ранних походов не были психами, впадавшими в неподконтрольную ярость, и не мухомороедами, но наиболее опытными воинами, владевшими вхождением в особое боевое состояние.

"В дружине ярла было двое берсерков. Один звался Халли, другой - Лейкнир, он был из них младшим. Ярл держал их для дел особенных, потому что они были люди видные и своенравные, а силой превосходили прочих людей. Ничто не могло остановить их, если они были раздражены или в гневе, и никто не мог совладать с ними, когда на них находило подобное бешенство. Поэтому всем казалось, что иметь с ними дело нельзя.
Берсерки же очень заняты мыслями о женитьбе, а более всего - Лейкнир. Стюр говорит, что подыскал ему кое-какой подвиг. Лейкнир готов к этому и спрашивает, что это.

Стюр отвечает:
- Здесь, у моего двора, есть непроезжая лавовая пустошь. Я часто подумывал расчистить ее и проложить здесь дорогу, но мне недоставало крепких рук. Теперь я хочу, чтоб это сделал ты.

Лейкнир говорит, что это не кажется ему столь трудным, если ему поможет его брат Халли. Стюр сказал, что тот может заняться этим вместе с Лейкниром. Вечером берсерки принимаются расчищать пустошь, и этим они заняты всю ночь. Они своротили целые скалы, там где это было нужно, и оттащили их прочь, а кое-где закопали громадные глыбы в землю; а поверху разровняли. Их обуяло тогда крайнее бешенство. К утру они закончили, и это один из величайших подвигов, какие знают люди, и дорога эта будет стоять вечно, пока существует Исландия..."

"Сага о битве на пустоши"

Шахматы острова Льюис

Интересной археологической находкой являются "шахматы с осторова Льюис".
Шахматы острова Льюис были найдены на побережье залива Уиг (Шотландия) вместе с 14 шашками и пряжкой для ремня. Каждый предмет искусно вырезан из моржового клыка, и лишь несколько шахматных фигур изготовлены из китового зуба. Впервые ценная находка была показана публике 11 апреля 1831 года в Эдинбурге - на заседании Общества антиквариев Шотландии.
Шотландский музей в 1888 году приобрёл 11 шахматных фигур, найденных в каменной полости, которая была обнажена действием моря. Эти 11 фигур, были найдены жителем по имени Малькольм Маклауд. Утверждалось, что полость находилась на глубине в 15 футов, а фигуры были слегка покрыты песком и находились рядом с кучей золы. Место находки было обозначено как близкое к "Тай нан Каллахан дху нан Уиг" (обитель черных женщин).

Из 93 шахматных фигурок, известных на сегодняшний день, 11 находятся в Эдинбурге, в Национальном Музее Шотландии, и 82 – в Британском Музее. Предположительно, шахматы были сделаны норвежскими резчиками в Трондхейме и их создание датируется 1150-1200 годами.

Среди шахматных фигур Льюиса есть восемь "стражей", которые в игре представляли ладьи. Стражи кусают щиты, указывая на состояние ярости. Исследователи сошлись во мнении, что это берсерки. Берсерки облачены в кольчуги и шлемы (кроме одного).

Таким образом версия о показательном голом торсе отпадает - берсерки могли пользоваться или не пользоваться доспехами, вероятно, так же как и шкурами и волчьми и медвежьими мордами.

Упадок эпохи берсерков

Исчезновение феномена берсерка тесно связано с укреплением христианства в Скандинавии. Теперь берсеркам приписывают яркие демонические черты - одержимость злым духом. В 11 веке слово "берсерк" приобретает выраженный отрицательный смысл. В 1012 г. ярл Эйрик Хаконарсон на территории Норвегии объявил берсерков вне закона. В "Саге о Ватисдале" сообщается, что с прибытием в Исландию епископа Фридрика там объявили войну "одержимым". Изданный в Исландии в 1123 году закон гласил: "берсерк, замеченный в бешенстве будет наказан 3 годами ссылки".

В сагах более позднего времени берсерки уже появляются не в виде героев, а как сумашедшие разбойники.

"Жил человек по имени Бьёрн Бледный. Он был берсерк. Он разъезжал по стране и вызывал на поединок всякого, кто ему не подчинялся. Бьерн предлагает Ари на выбор: хочет, пусть бьется с ним на одном островке в Сурнадале - назывался островок Столбовым. - а не хочет, пусть отдает ему свою жену. Тот сразу же решил, что уж лучше биться, чем обоих, и себя и жену, позорить."

"Сага о Гисли"

Людям казалось большим непорядком, что разбойники и берсерки принуждали достойных людей к поединкам, покушаясь на их жен и добро, и не платили виры за тех, кто погибал от их руки. Многих так опозорили: кто поплатился добром, а кто и жизнью. Поэтому Эйрик ярл запретил все поединки в Норвегии и объявил вне закона всех грабителей и берсерков, творивших эти бесчинства. Называют двух братьев, которые были всех хуже. Одного звали Торир Брюхо, а другого Эгмунд Злой. Они были родом с Халогаланда, сильнее и выше ростом, чем прочие люди. Они были берсерками, и, впадая в ярость, никого не щадили.

"Сага о Греттире"