Выдающимся явлением в русской мемуаристике надо считать появление двух томов «Воспоминаний» князя Н.Д.Жевахова, вышедших в начале 20-х годов за рубежом. Умер Николай Давыдович в 1938 году, сподобившись перед кончиной побывать в Закарпатье, недалеко от родных краев. Родина же его – Черниговщина, город Прилуки. Там родился Святитель Иоасаф, там же родился и князь Н.Д.Жевахов, дальний родственник его по линии матери.

Перед вами отрывок из 2-й части 2-го тома «Воспоминаний» князя. Особо впечатлительным не читать.

Работа ЧК в России.

В России каждый город имел несколько отделений, задача которых состояла, как я уже говорил, в уничтожении образованного класса; в деревнях и селах эта задача сводилась к истреблению духовенства, помещиков и наиболее зажиточных крестьян, а за границей, как мы видели, к шпионажу и подготовке коммунистических выступлений, устройству забастовок, подготовке выборов и к подкупу прессы, на что расходовались сотни миллионов золота, награбленного большевиками в России.

«1-ю категорию» обреченных чрезвычайками на уничтожение составляли: 1) лица, занимавшие в добольшевической России хотя бы сколько-нибудь заметное служебное положение – чиновники и военные, независимо от возраста, и их вдовы; 2) семьи офицеров-добровольцев (были случаи расстрела 5-летних детей, а в Киеве разъяренные большевики гонялись даже за младенцам и, прокалывая их насквозь штыками своих ружей); 3) священнослужители; 4) рабочие и крестьяне с заводов и деревень, подозреваемых в несочувствии советской власти; 5) все лица, без различия пола и возраста, имущество коих, движимое или недвижимое, оценивалось свыше 10.000 рублей.

По размерам и объему своей деятельности Московская Чрезвычайная Комиссия была не только министерством, но как бы государством в государстве. Она охватывала собой буквально всю Россию и щупальцы ее проникали в самые отдаленные уголки необъятной территории русского государства. Комиссия имела целую армию служащих, военные отряды, жандармские бригады, огромное количество батальонов пограничной стражи, стрелковых дивизий и бригад башкирской кавалерии, китайских войск и прочее и прочее, не говоря уже о специальных, привилегированных агентах, с многочисленным штатом служащих, задача которых заключалась в шпионаже и доносах.

Во главе этого ужасного учреждения к описываемому мною времени стоял человек-зверь поляк Феликс Дзержинский, имевший нескольких помощников, и между ними Белобородова, с гордостью именовавшего себя убийцей Царя. Во главе провинциальных отделений находились подобные же звери, люди отмеченные печатью сатанинской злобы, несомненно одержимые диаволом (увы, теперь этому не верят, а между тем, как много таких одержимых в наше время, но мы духовно слепы и их не замечаем!), а низший служебный персонал, как в центре, так и в провинции, состоял, главным образом, из жидов и подонков всякого рода национальностей – китайцев, венгров, латышей и эстонцев, армян, поляков, освобожденных каторжников, выпущенных из тюрем уголовных преступников, злодеев, убийц и разбойников.

Это были непосредственные выполнители директив, палачи, упивавшиеся кровью своих жертв и получавшие плату по сдельно, за каждого казненного. В их интересах было казнить возможно большее количество людей, чтобы побольше заработать. Между ними видную роль играли и женщины, почти исключительно жидовки, и особенно молодые девицы, которые поражали своим цинизмом и выносливостью даже закоренелых убийц, не только русских, но даже китайцев. «Заработок» был велик: все были миллионерами.

Не подлежит ни малейшему сомнению, что между этими людьми не было ни одного физически и психически нормального человека: все они были дегенератами, с явно выраженными признаками вырождения, и должны были бы находиться в домах для умалишенных, а не гулять на свободе, все отличались неистовой развращенностью и садизмом, находились в повышенно нервном состоянии и успокаивались только при виде крови… Некоторые из них запускали даже руку в дымящуюся и горячую кровь и облизывали свои пальцы, причем глаза их горели от чрезвычайного возбуждения. И в руках этих людей находилась Россия! И руки этих людей пожимала «культурная» Европа! О стыд и позор!

Как ужасный вампир раскинула чрезвычайка свои сети на пространстве всей России и приступила к уничтожению христианского населения, начиная с богатых и знатных, выдающихся представителей культурного класса и кончая неграмотным крестьянином, которому вменялась в преступление только принадлежность к христианству.

В течение короткого промежутка времени были убиты едва ли не все представители науки, ученые, профессора, инженеры, доктора, писатели, художники, не говоря уже о сотнях тысяч всякого рода государственных чиновников, которые были уничтожены в первую очередь. Такое массовое избиение и оказалось возможным только потому, что никто не предполагал самой возможности его, все оставались на местах и не предпринимали никаких мер к спасению, не допуская, конечно, и мысли о том, что задача новой власти сводится к истреблению христиан.

В газете «Последние Новости» (№ 160) помещена заметка о гибели русских ученых, оставшихся в Советской России. Приводим выдержку: «За 2 1/2 года существования советского строя умерло 40% профессуры и врачей. В моем распоряжении списки умерших, полученные мною из Дома ученых и Дома литераторов. Даю здесь список имен наиболее известных профессоров и ученых: Армашевский, Батюшков, Бороздин, Васильев, Вельяминов, Веселовский, Быков, Дормидонтов, Дьяконов, Жуковский, Исаев, Кауфман, Кобеко, Корсаков, Киковеров, Кулаковский, Кулишер, Лаппо-Данилевский, Лемм, Лопатин, Лучицкий, Морозов, Нагуевский, Погенполь, Покровский, Радлов, Рихтер, Рыкачев, Смирнов, Танеев, кн. Е.Трубецкой, Туган-Барановский, Тураев, Фамицын, Флоринский, Хвостов, Федоров, Ходский, Шаланд, Шляпкин и др.»

По сведениям газеты «Время» (№ 136) в течение последних месяцев 1920 года умерли в Советской России от голода и нищеты еще следующие ученые: проф. Бернацкий, Бианки, проф. Венгеров, проф. Гезехус, Геккер, проф. Дубяго, Модзалевский, проф. Покровский, проф. Федоров, проф. Штернберг и академик Шахматов». Сведения эти, конечно, неполные, но если столько ученых погибло за 2 1/2 года, то сколько же их погибло за 10 лет?! Да и возможно ли теперь установить точную цифру, когда советская власть не пропускает за границу никаких сведений, могущих ее компрометировать, а эмиграция пользуется лишь обрывками, случайно попадающими в газеты?!

С каждым днем своего владычества жиды наглели все больше. Сначала производились массовые обыски якобы скрытого жителями оружия, затем аресты и заключение в тюрьму и смертная казнь в подвалах чрезвычаек. Террор был так велик, что ни о каком сопротивлении не могло быть и речи, никакого общения населения не допускалось, никакие совещания о способах самозащиты были невозможны, никакое бегство из городов, сел и деревень, оцепленных красноармейцами, было немыслимо. Под угрозой смертной казни было запрещено выходить даже на улицу, но, если бы такого запрещения и не было, то никто бы не отважился выйти из дома из опасения быть убитым, ибо перестрелка на улицах стала обычным явлением.

Людей хватали на улицах, врывались в дома днем и ночью, стаскивая обезумевших от страха с постели, и волокли в подвалы чрезвычаек стариков и старух, жен и матерей, юношей и детей, связывая им руки, оглушая их ударами, с тем чтобы расстрелять их, а трупы бросить в ямы, где они делались добычей голодных собак.

Вполне очевидно, что отсутствие сопротивления, покорность и запуганность населения еще более разжигала страсти палачей, и они скоро перестали обставлять убийства людей всякого рода инсценировками, а начали расстреливать на улицах каждого проходящего.

И для несчастных людей такая смерть была не только самым лучшим, но и самым желанным исходом. Внезапно сраженные пулей, они умирали мгновенно, не изведав ни предсмертного страха, ни предварительных пыток и мучений в чрезвычайках, ни унизительных издевательств, сопровождающих каждый арест и заключение в тюрьму.

В чем же заключались эти пытки, мучения и издевательства? Нужно иметь крепкие нервы, чтобы только вдуматься в ужас этих переживаний и хотя бы на очень отдаленном расстоянии представить их в своем воображении.

На первых порах, как я уже сказал, практиковались обыски якобы скрытого оружия, и в каждый дом, на каждой улице, безпрерывно днем и ночью, являлись вооруженные до зубов солдаты в сопровождении агентов чрезвычайки и открыто грабили все, что им попадалось под руку. Никаких обысков они не производили, а имея списки намеченных жертв, уводили их с собой в чрезвычайку, предварительно ограбив как сами жертвы, так и их родных и близких. Всякого рода возражения были безполезны и приставленное ко лбу дуло револьвера было ответом на попытку отстоять хотя бы самые необходимые вещи. Грабили все, что могли унести с собой. И запуганные обыватели были счастливы, если такие визиты злодеев и разбойников оканчивались только грабежом.

Позднее они сопровождались неслыханными глумлениями и издевательствами и превращались в дикие оргии. Под предлогом обысков эти банды разбойников являлись в лучшие дома города, приносили с собой вино и устраивали вечеринки, барабаня по роялю и насильно заставляя хозяев танцевать… Кто отказывался, того убивали на месте. Особенно тешились негодяи, когда им удавалось заставлять танцевать престарелых и дряхлых или священников и монахов. И нередки были случаи, когда приносимое разбойниками шампанское смешивалось с кровью застреленных ими жертв, валявшихся тут же па полу, где они продолжали танцевать, справляя свои сатанинские тризны. Кажется дальше уже идти некуда, а между тем изверги допускали еще большие зверства: на глазах родителей они не только насиловали дочерей, но даже растлевали малолетних детей, заражая их неизлечимыми болезнями.

Вот почему, когда такие посещения ограничивались только грабежом или арестом, то обыватели считали себя счастливыми. Поймав свою жертву, жиды уводили ее в чрезвычайку. Чрезвычайки занимали обыкновенно самые лучшие дома города и помещались в наиболее роскошных квартирах, состоящих из целого ряда комнат. Здесь заседали бесчисленные «следователи». Приведя свою жертву в приемную, жиды сдавали ее следователю и тут начинался допрос.

После обычных вопросов о личности, занятии и местожительстве, начинался допрос о характере политических убеждений, о принадлежности к партии, об отношении к советской власти, к проводимой ею программе и прочее и прочее, затем, под угрозой расстрела, требовались адреса близких, родных и знакомых жертвы и предлагался целый ряд других вопросов, совершенно безсмысленных, рассчитанных на то, что допрашиваемый собьется, запутается в своих показаниях и тем создаст почву для предъявления конкретных обвинений… Таких вопросов предлагалось сотни, и несчастная жертва была обязана отвечать на каждый из них, причем ответы тщательно записывались, после чего допрашиваемый передавался другому следователю.

Этот последний начинал допрос сначала и предлагал буквально те же вопросы, только в другом порядке, после чего передавал свою жертву третьему следователю, затем четвертому и т.д. до тех пор, пока доведенный до полного изнеможения обвиняемый соглашался на какие угодно ответы, приписывал себе несуществующие преступления и отдавал себя в полное распоряжение палачей. Многие не выдерживали пытки и теряли рассудок. Их причисляли к счастливцам, ибо впереди были еще более страшные испытания, еще более зверские истязания.

Никакое воображение не способно представить себе картину этих истязаний. Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а затем медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов. Пулеметчик раздроблял сначала ноги, для того чтобы они не могли поддерживать туловища, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекающую кровью… Насладившись мучением страдальцев, он принимался снова расстреливать ее в разных местах до тех пор, пока живой человек превращался в безформенную кровавую массу, и только после этого добивал ее выстрелом в лоб. Тут же сидели и любовались казнями приглашенные «гости», которые пили вино, курили и играли на пианино или балалайках.

Ужаснее всего было то, что несчастных не добивали насмерть, а сваливали в фургоны и бросали в яму, где многих заживо погребали. Ямы, наспех вырытые, были неглубоки, и оттуда не только доносились стоны изувеченных, но были случаи, когда страдальцы, с помощью прохожих, выползали из этих ям, лишившись рассудка.

Часто практиковалось сдирание кожи с живых людей, для чего их бросали в кипяток, делали надрезы на шее и вокруг кисти рук и щипцами стаскивали кожу, а затем выбрасывали на мороз… Этот способ практиковался в харьковской чрезвычайке, во главе которой стояли «товарищ Эдуард» и каторжник Саенко. По изгнании большевиков из Харькова Добровольческая армия обнаружила в подвалах чрезвычайки много «перчаток». Так называлась содранная с рук вместе с ногтями кожа. Раскопки ям, куда бросались трупы убитых, обнаружили следы какой-то чудовищной операции над половыми органами, сущность которой не могли определить даже лучшие харьковские хирурги.

Они высказывали предположение, что это одна из применяемых в Китае пыток, по своей болезненности превышающая все доступное человеческому воображению. На трупах бывших офицеров, кроме того, были вырезаны ножом, или выжжены огнем погоны на плечах, на лбу – советская звезда, а на груди – орденские знаки, были отрезанные носы, губы и уши… На женских трупах – отрезанные груди и сосцы и прочее. Масса раздробленных и скальпированных черепов, содранные ногти, с продетыми под ними иглами и гвоздями, выколотые глаза, отрезанные пятки и прочее и прочее. Много людей было затоплено в подвалах чрезвычаек, куда загоняли несчастных и затем открывали водопроводные краны.

В Петербурге – во главе чрезвычайки стоял латыш Петерс, переведенный затем в Москву. По вступлении своем в должность «начальника внутренней обороны», он немедленно же расстрелял свыше 1000 человек, а трупы приказал бросить в Неву, куда сбрасывались и тела расстрелянных им в Петропавловской крепости офицеров. К концу 1917 года в Петербурге оставалось еще несколько десятков тысяч офицеров, уцелевших от войны, и большая половина их была расстреляна Петерсом, а затем жидом Урицким. Даже по советским данным, явно ложным, Урицким было расстреляно свыше 5000 офицеров.

Переведенный в Москву чекист Петерс, в числе прочих помощников имевший латышку Краузе, залил кровью буквально весь город. Нет возможности передать все, что известно об этой женщине-звере и ее садизме. Рассказывали, что она наводила ужас одним своим видом, что приводила в трепет своим неестественным возбуждением… Она издевалась над своими жертвами, измышляла самые тонкие виды мучений преимущественно в области половой сферы и прекращала их только после полного изнеможения и наступления половой реакции. Объектом ее мучений были, главным образом, юноши и никакое перо не в состоянии передать, что эта сатанистка производила с своими жертвами, какие операции проделывала над ними…

Достаточно сказать, что такие операции длились часами и она прекращала их только после того, как корчившиеся в страданиях молодые люди превращались в окровавленные трупы с застывшими от ужаса глазами… Ее достойным сотрудником был не менее извращенный садист Орлов, специальностью которого было расстреливать мальчиков, которых он вытаскивал из домов или ловил на улицах. Этих последних им расстреляно в Москве несколько тысяч. Другой чекист Мага объезжал тюрьмы и расстреливал заключенных, третий посещал с этой целью больницы… Если мои сведения кажутся неправдоподобными, а это может случиться, до того они невероятны и с точки зрения нормальных людей недопустимы, то я прошу проверить их, ознакомившись хотя бы только с иностранной прессой за годы, начиная с 1918, и просмотреть газеты «Victoire», «Times», «Le Travail», «Journal des Geneve», «Journal des Debats» и другие.

Все эти сведения заимствованы или из рассказов чудом вырвавшихся из России иностранцев, или же из официальных сообщений советской власти, какая считает себя настолько прочной, что не находит даже нужным скрывать о своих злодейских замыслах в отношении русского народа, обреченного ею на истребление. В изданной Троцким (Лейбой Бронштейном) брошюре «Октябрьская революция» он даже хвастается этой силой, этим несокрушимым могуществом советской власти.

«Мы так сильны, – говорит он, – что если мы заявим завтра в декрете требование, чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на Марсово поле, чтобы каждый получил 25 ударов розог, то 75% тотчас бы явилось и стало бы в хвост и только 25% более предусмотрительных подумали запастись медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания…»

В Киеве чрезвычайка находилась во власти латыша Лациса. Его помощниками были изверги Авдохин, жидовки «товарищ Вера», Роза Шварц и другие девицы. Здесь было полсотни чрезвычаек, но наиболее страшными были три, из коих одна помещалась на Екатерининской ул., №16, другая на Институтской ул., № 40 и третья на Садовой ул., № 5. Каждая из них имела свой собственный штат служащих, точнее палачей, но между ними наибольшей жестокостью отличались упомянутые две жидовки. В одном из подвалов чрезвычайки, точно не помню какой, было устроено подобие «театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т.е. на эстраде, какая должна была изображать собой сцену, производились казни.

После каждого удачного выстрела раздавались крики «браво», «бис» и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для этих девиц только шуточной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и «товарищ Вера» выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросой, или же забивали под ногти тонкие гвозди.

В Киеве шепотом передавали любимый приказ Розы Шварц, так часто раздававшийся в кровавых застенках чрезвычаек, когда ничем уже нельзя было заглушить душераздирающих криков истязуемых: «Залей ему глотку горячим оловом, чтобы не визжал, как поросенок»… И этот приказ выполнялся с буквальной точностью. Особенную ярость вызывали у Розы и Веры те из попавших в чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных глумлений над религией они срывали эти кресты и выжигали огнем изображение креста на груди или на лбу своих жертв.

С приходом Добровольческой армии и изгнанием большевиков из Киева, Роза Шварц была арестована в тот момент, когда подносила букет одному из офицеров, ехавших верхом во главе своего отряда, вступавшего в город. Офицер узнал в ней свою мучительницу и арестовал ее. Таких случаев провокации было много, и доведенный до совершенства шпионаж чрезвычайно затруднял борьбу с большевиками. Практиковались в киевских чрезвычайках и другие способы истязаний.

Так, например, несчастных втискивали в узкие деревянные ящики и забивали их гвоздями, катая ящики по полу… Пользовались палачи и Днепром, куда сотнями загонялись в воду связанные друг с другом люди и их или топили, или пачками расстреливали из пулеметов.

Когда фантазия в измышлении способов казни истощилась, тогда несчастных страдальцев бросали на пол и ударами тяжелого молота разбивали им голову пополам с такой силой, что мозг вываливался на пол. Это практиковалось в киевской чрезвычайке, помещавшейся на Садовой, 5, где солдаты Добровольческой армии обнаружили сарай, асфальтовый пол которого был буквально завален человеческими мозгами, Неудивительно, что за шесть месяцев владычества большевиков в Киеве погибло, по слухам, до 100.000 человек и между ними лучшие люди города, гордость и краса Киева.

Приказ Лациса: «Не ищите никаких доказательств какой-либо оппозиции Советам в словах или поступках обвиняемого. Первый вопрос, который нужно выяснить, это к какому классу и профессии принадлежал подсудимый и какое у него образование». Этот приказ его сотрудники-чекисты выполнили буквально. «По откровенно и цинично горделивым признаниям того же Лациса, в 1918 году и в течение первых семи месяцев 1919 года было подавлено 344 восстания и при этом убито 3057 человек, и за тот же период было казнено, только по приговорам и постановлениям В.Ч.К. – 8389 человек Петроградская чрезвычайка за это же время «упразднила» 1206 человек, киевская – 825, специально московская – 234 человека. В Москве за девять месяцев 1920 года было расстреляно по приговорам чрезвычайки – 131 человек. За месяц от 23 июля по 21 августа этого года московский революционный трибунал приговорил к смертной казни –1182 («Общее Дело», 7 ноября 1920 г., № 115). Разумеется, сведения эти, как исходящие от Лациса, неточны.

В Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман, оба жиды, с целым штатом прислужников, среди которых, кроме жидов, были китайцы и один негр, специальностью которого было вытягивать жилы у людей, глядя им в лицо и улыбаясь своими белыми зубами. Здесь же прославилась и Вера Гребенщикова, ставшая известной под именем «Доры». Она лично застрелила 700 человек. Каждому жителю Одессы было известно изречение Дейча и Вихмана, что они не имеют аппетита к обеду, прежде чем не перестреляют сотню «гоев». По газетным сведениям, ими расстреляно свыше 800 человек, из коих 400 офицеров, но в действительности эту цифру нужно увеличить по меньшей мере в десять раз.

Тотчас после оставления Одессы «союзниками», большевики, ворвавшись в город и не успев еще сорганизовать чрезвычайку, использовали для своих целей линейных корабль «Синоп» и крейсер «Алмаз», куда и уводили свои жертвы. За людьми началась буквально охота, пойманных не убивали на месте только для того, чтобы сперва их помучить. Хватали и днем и ночью, и молодых и старых, и женщин и детей, хватали всех без разбора, ибо от количества пойманных зависело количество награбленных вещей и высота заработка. Приводимых на борт «Синопа» и «Алмаза» прикрепляли железными цепями к толстым доскам и медленно постепенно продвигали, ногами вперед, в корабельную печь, где несчастные жарились заживо.

Затем их извлекали оттуда, опускали на веревках в море и снова бросали в печь, вдыхая в себя запах горелого мяса… Кто мог бы подумать, что человек способен дойти до такой жестокости, не имевшей еще примера в истории?! И такой ужасной смертью умирали лучшие люди России, офицеры, ее доблестные защитники, и между ними герой Порт-Артура генерал Смирнов! Других четвертовали, привязывая к колесам машинного отделения, разрывавших их на куски, третьих бросали в паровой котел, откуда вынимали, бережно выносили на палубу, якобы для того, чтобы облегчить их страдания, а в действительности для того, чтобы приток свежего воздуха усилил их страдания, и затем снова бросали в котел, с тем, чтобы сваренную безформенную массу выбросить в море.

О том, каким истязаниям подвергались несчастные в чрезвычайках Одессы можно было судить по орудиям пыток, среди которых были не только гири, молоты и ломы, коими разбивались головы, но и пинцеты, с помощью которых вытягивались жилы, и так называемые «каменные мешки», с небольшим отверстием сверху, куда страдальцев втискивали, ломая кости, и где в скорченном виде они обрекались специально на безсонницу. Нарочито приставленная стража должна была следить за несчастным, не позволяя ему заснуть. Его кормили гнилыми сельдями и мучили жаждой. Здесь главными помощницами Дейча и Вихмана были «Дора», убившая, как я уже упоминал, 700 человек, и 17-летняя проститутка «Саша», расстрелявшая свыше 200 человек. Обе они подвергали свои жертвы неслыханным мучениям и буквально купались в их крови. Обе были садистками и по цинизму превосходили даже латышку Краузе, являясь подлинными исчадиями ада.

В Вологде свирепствовали палачи Кедров Щедербаум и латыш Эйдук, о жестокости которых создались целые легенды. Они перестреляли несметное количество людей и вырезали поголовно всю местную интеллигенцию.

В Воронеже чрезвычайка практиковала чисто ритуальные способы казни. Людей бросали в бочки с вбитыми кругом гвоздями и скатывали бочки с горы. Этим способом добывания христианской крови посредством «уколов» жиды, как известно по процессу Бейлиса в Киеве, пользовались тогда, когда не имели возможности спокойно проделать операцию ритуального убийства христианcких детей, требующую специальных инструментов. Здесь же, как и в прочих городах, выкалывались глаза, вырезывались на лбу или на груди советские звезды, бросали живых людей в кипяток, ломали суставы, сдирали кожу, заливали в горло раскаленное олово и прочее и прочее.

В Николаеве чекист Богбендер (жид), имевший своими помощниками двух китайцев и одного каторжника-матроса, замуровывал живых людей в каменных стенах.

В Пскове, по газетным сведениям, все пленные офицеры, в числе около 200 человек, были отданы на растерзание китайцам, которые распилили их пилами на куски.

В Полтаве неистовствовал чекист Гришка, практиковавший неслыханный по зверству способ мучений. Он предал лютой казни восемнадцать монахов, приказав посадить их на заостренный кол, вбитый в землю. Этим же способом пользовались и чекисты Ямбурга, где на кол были посажены все захваченные на Нарвском фронте пленные офицеры и солдаты. Никакое перо не способно описать мучения страдальцев, которые умирали не сразу, а спустя несколько часов, извиваясь от нестерпимой боли. Некоторые мучились даже более суток. Трупы этих великомучеников являли собой потрясающее зрелище: почти у всех глаза вышли из орбит…

В Благовещенске у всех жертв чрезвычайки были вонзенные под ногти пальцев на руках и на ногах грамофонные иголки.

В Омске пытали даже беременных женщин, вырезывали животы и вытаскивали кишки.

В Казани, на Урале и Екатеринбурге несчастных распинали на крестах, сжигали на кострах или же бросали в раскаленные печи. По газетным сведениям, в одном Екатеринбурге погибло свыше 2000 человек.

В Симферополе чекист Ашикин заставлял свои жертвы, как мужчин так и женщин, проходить мимо него совершенно голыми, оглядывал их со всех сторон и затем ударом сабли отрубал уши, носы и руки… Истекая кровью, несчастные просили его пристрелить их, чтобы прекратились муки, но Ашикин хладнокровно подходил к каждому отдельно, выкалывал им глаза, а затем приказывал отрубить им головы.

В Севастополе несчастных связывали группами, наносили им ударами сабель и револьверами тяжкие раны и полуживыми бросали в море. В Севастопольском порту есть места, куда водолазы отказываются опускаться: двое из них, после того как побывали на дне моря, сошли с ума. Когда третий решился нырнуть в воду, то выйдя, заявил, что видел целую толпу утопленников, привязанных ногами к большим камням. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. Среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами, подымая руки, как будто произносил ужасную речь…

В Алупке чрезвычайка расстреляла 272 больных и раненых, подвергая их такого рода истязаниям: заживающие раны, полученные на фронте, вскрывались и засыпались солью, грязной землей или известью, а также заливались спиртом и керосином, после чего несчастные доставлялись в чрезвычайку. Тех из них, кто не мог передвигаться приносили на носилках. Татарское население, ошеломленное такой ужасной бойней, увидело в ней наказание Божие и наложило на себя добровольный трехдневный пост.

В Пятигорске чрезвычайка убила всех своих заложников, вырезав почти весь город. Несчастные заложники были уведены за город, на кладбище, с руками, связанными за спиной проволокой. Их заставили стать на колени в двух шагах от вырытой ямы и начали рубить им руки, ноги, спины, выкалывать штыками глаза, вырывать зубы, распарывали животы и прочее. Тогда же, в 1919 году, здесь были зарублены изменник и предатель Царя генерал Рузский, генерал Радко-Дмитриев, кн. Н.П.Урусов, кн. Шаховский и многие другие, в том числе, если не ошибаюсь, и бывший министр юстиции Н. Добровольский.

В Тифлисе наводил ужас чекист Панкратов, прославившийся своими зверствами даже за границей. Он убивал ежедневно около тысячи человек не только в подвалах чрезвычаек, но и открыто, на городской площади Тифлиса, где стены почти каждого дома были забрызганы кровью.

В Крыму чекисты, не ограничиваясь расстрелом пленных сестер милосердия, предварительно насиловали их, и сестры запасались ядом, чтобы избежать бесчестия. По официальным сведениям, а мы знаем, насколько советские «официальные» сведения точны, в 1920/21 годах, после эвакуации генерала Врангеля, в Феодосии было расстреляно 7500 человек, в Симферополе – 12.000, в Севастополе – 9000 и в Ялте – 5000, итого 33.500 человек. Эту цифру нужно, конечно, удвоить, ибо одних офицеров, оставшихся в Крыму, было расстреляно, как передавали газеты, свыше 12.000 человек, и эту задачу выполнил жид Бела Кун, заявивший, что Крым на три года отстал от революционного движения и его нужно одним ударом поставить в уровень со всей Россией.

После занятия балтийских городов в январе 1919 года эстонскими войсками, были вскрыты могилы убитых, и тут же было установлено по виду истерзанных трупов, с какой жестокостью большевики расправлялись со своими жертвами. У 33-х убитых черепа были разможжены так, что головы висели, как обрубки дерева на стволе. Большинство жертв до их расстрела имели штыковые раны, вывернутые внутренности, переломанные кости. Один из убежавших рассказывал, что его повели с 56-ю арестованными и поставили над могилой. Сперва начали расстреливать женщин. Одна из них старалась убежать и упала раненая, тогда убийцы потянули ее за ноги в яму, пятеро из них спрыгнули на нее и затоптали ее ногами до смерти.

Как ни ужасны способы мучений, практиковавшиеся в чрезвычайках Европейской России, но все они бледнеют пред тем, что творилось озверелыми чекистами в Сибири. Там, кроме уже описанных пыток, применялись еще следующие: в цветочный горшок сажали крысу и привязывали его или к животу, или к заднему проходу, а чрез небольшое круглое отверстие на дне горшка пропускали раскаленный железный прут, коим прижигали крысу. Спасаясь от мучений и не имея другого выхода, крыса впивалась зубами в живот и прогрызала отверстие, чрез которое и влезала в желудок, разрывая кишки и поедая их, а затем вылазила с противоположного конца, прогрызая себе выход в спине или в боку…

Поистине были счастливы те, кого только расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов и кто умирал, не изведав этих страшных пыток…

С каких бы мы точек зрения ни рассматривали все эти жестокости, они всегда будут казаться нелепыми… Объясняет их только идея жертвоприношения еврейскому богу…

Утверждение, что «большевики блестяще сумели разнуздать все тлетворные и преступные начала, дремавшие в душе русского народа», правильно, но следует оговориться,… во-первых, что среди этих комиссаров были почти исключительно жиды, а во-вторых, что приемы, ими допускаемые, способны были бы превратить в зверей не только русских крестьян, но и наикультурнейших европейцев… Эти начала присущи не только душе русского народа, но и всякой душе и, притом, даже безотносительно к уровню ее «образования», и если не выходят наружу, то только потому, что их насильно не пускает магическое – нельзя.

Только святость искореняет зверя в человеке, глубоко притаившегося в недрах души, и сколько чекистов скрывается и под смиренными рясами монаха, и под блестящими золотыми мундирами, и под изящными смокингами и фраками, белыми галстуками и перчатками, сколько злобы и жестокосердия – под кроткими личиками миловидных барышень, порхающих как бабочки в своих газовых платьицах или кружащихся в вихре вальса в великосветских салонах, говорящих о цветах, а думающих о крови, о том, чего нельзя…

Традиции поколений, светское воспитание, обычаи, среда, образование – способны были только до некоторой степени запугивать зверя в человеке, но не укрощать, тем меньше убивать его. Убивала этого зверя только святость, а укрощала – власть, назначением которой являлась борьба со злом и служение добру. Там же, где власть бездействовала или ее назначением являлась борьба с добром и служение злу, там зверские начала, заложенные в природе человека, не только просыпались, но и культивировались.

Вот почему я думаю, что «садизм» явился не причиной, а результатом большевических приемов власти. Причиной же описанного нами массового озверения была безнаказанность преступлений, возведение их даже на высоту гражданского долга, отсутствие юридической ответственности, та именно свобода, о которой так громко кричали либералы, о которой «прогрессивная общественность» так болезненно тосковала.

Замените слово нельзя словом можно, и вы увидите, что все ужасы, творимые чекистами в России, побледнеют пред теми, какие наступят в самых культурных центрах Европы… Этот момент приближается, но Европа его не замечает. – У нас, – гордо заявляет она, – это невозможно… Посмотрим!

С какой бы стороны не рассматривались описанные нами ужасы, они будут всегда казаться не только зверством, но и зверством безсмысленным. И однако, они имели великий смысл для той таинственной организации, какая преследовала только одну цель – уничтожение всего образованного и культурного класса людей России, дабы исчез ее мозг, руководитель и выразитель ее идеалов и стремлений, дабы обезкровленная и обезсиленная Россия не служила бы помехой для дальнейших завоеваний жидовства, обрекавших на гибель всю христианскую культуру и подготовлявших наступление всемiрного иудейского царства.

К этим целям жидовство стремится повсеместно, на протяжении веков, и большевичество в России является для всех знакомых с историей лишь коллективным натиском жидов, сосредоточенным на одном месте и приуроченным к одному моменту, и не составляет нового явления ни по своему содержанию и сущности, ни даже по своим формам.

Жевахов Николай Давидович (24.12.1874 - 1938)
Родители - Давид Дмитриевич и Екатерина Константиновна, урожденная Вульферт.
Брат-близнец Владимир Давидович (в 1924 году был пострижен в монашество с именем Иоасафа).
Сестры Любовь (1876) и Варвара (1879).
Жеваховы – древний княжеский род. Своим родоначальником они считали Картлоса – внука Иафета, первого владетеля Кавказа и родоначальника грузин. Его потомок Джавах I, царь Джавахетии, живший за несколько веков до Р.Х., и дал имя роду Джаваховых. В XVIII столетии князь Шио (Семен) Джавахов вышел из Грузии с собственным отрядом в свите царя Вахтанга. В 1738 году он принял русское подданство, получив княжеский надел в Кобелякском уезде Новороссийской (позднее Полтавской) губернии.
Николай Давидович получил образование во 2-й Киевской гимназии, затем в Коллегии Павла Галагана и, наконец, на юридическом факультете Императорского университета Св. Владимира в Киеве.
С 1898 г. служил в Киевской судебной палате и в канцелярии Киевского генерал-губернатора.
С 1902 г. - земский начальник в родном уезде.
В 1904 г. на страницах консервативного журнала "Гражданин", издававшегося князем В.П.Мещерским, печатались его "Письма земского начальника".
В конце апреля 1905 г. был причислен для дальнейшей службы к Государственной канцелярии в отделение свода законов и перебрался в Петербург. В дальнейшем был переведен на должность помощника Статс-секретаря Государственного Совета.
В конце 1906 г. отправляется в паломничество по монастырям. Собирает материалы к канонизации Святителя Иоасафа Белгородского, которые издаются в 1907-1911 гг. в трех томах.
В 1910 году совершает паломничество в г.Бари (Италия), к мощам Николая Чудотворца. По возвращении опубликовал свои "Путевые заметки", где предложил соорудить православный храм имени Св. Николая. В декабре 1910 года был командирован в Бари для приобретения земельного участка, а в мае 1913 г. назначен председателем Строительной комиссии.
В конце 1915 года по поручению Императрицы совершает поездку в Царскую Ставку на русско-германский фронт.
15 сентября 1916 г. назначен товарищем (заместителем) обер-прокурора Св. Синода.
С 1 по 5 марта 1917 года находился под арестом по приказу Керенского. Затем в течение 1917-1919 г.г. в качестве беженца был в Киеве, Харькове, Ростове, Пятигорске, Екатеринодаре. 16 января 1920 г. отплыл из Новороссийска в Сербию.
С 1920 г. князь Жевахов был назначен заведовать Подворьем Св. Николая в Бари.
В 1923 г. в Мюнхене опубликован 1-й том "Воспоминаний" тиражом в 400 экз.
2-й том "Воспоминаний" был окончен в 1923 г., но из-за отсутствия средств издан в 1927 г. 3 и 4-й тома так и не были изданы.
О последних годах жизни князя Н.Д.Жевахова сведений не сохранилось.

Список сочинений князя Н.Д.Жевахова:

1. Письма земского начальника // " Гражданин". 1904. №№ 11, 13, 18, 20, 22, 26, 33, 34, 39, 45, 51, 62, 63.
2. Назначение школы. СПб. 1906; СПб. 1998.
3. Святитель Иоасаф Горленко, Епископ Белгородский и Обоянский (1705-1754): Материалы для биографии, собранные и изданные князем Н.Д.Жеваховым в 3 томах и 5 частях. Киев. 1907-1911.
Т.I. Ч.1: Предки Святителя Иоасафа. Киев. 1907.
Т.I. Ч.2. Святитель Иоасаф и его сочинения. Киев. 1907.
Т.I. Ч.3. Жизнь и деятельность Святителя Иоасафа. Киев. 1909.
Т.II. Ч.1. Письменные донесения от разных мест и лиц в разные времена о чудесных исцелениях, совершаемых в Бозе почивающим Преосвященным Иоасафом Епископом Белгородским. Киев. 1908.
Т.II. Ч.2. Предания о Святителе Иоасафе. Киев. 1908.
Т.III. Дополнительный. Киев. 1911.

4. Указы Преосвященного Иоасафа Горленко, Епископа Белгородского и Обоянского. С предисловием князя Н.Д.Жевахова // "Курские епархиальные ведомости". 1908. №18.
5. Речь князя Н.Д.Жевахова, произнесенная в Москве на торжественном собрании в память Св. Иоасафа 30 декабря 1908 года. Курск. 1909; “Вестник Русского собрания”. 1909. №1.
6. Чудное действие Божия Промысла. Киев. 1908.
7. Николай Николаевич Неплюев. Биографический очерк. СПб. 1909.
8. Верующая интеллигенция о толковании Евангелия // "Миссионерское обозрение". 1910. №4.
9. Бари. Путевые заметки. СПб. 1910.
10. Строители духа жизни в области живописи и архитектуры И.Ижакевич и А.Щусев. СПб. 1910.
11. Речи. М. 1910.
12. Житие Св. Иоасафа, Чудотворца Белгородского. СПб. 1910; 2-е изд. Новый Сад. 1929.
13. На родине Преп. Сергия Радонежского. М. 1912.
14. Акты и документы Лубенского Мгарского Спасо-Преображенского монастыря. Киев. 1913.
15. Княжна Мария Михайловна Дондукова-Корсакова. СПб. 1913.
16. Потребные сведения усердствующим поклониться св. мощам Святителя Николая Мир-Ликийского Чудотворца. Козельск. 1914.
17. Пробуждение Святой Руси. СПб. 1914.
18. Святитель Иоасаф. Составил князь Н.Д.Жевахов. Пг. 1916.
19. Чудеса Святителя Иоасафа. Составил князь Н.Д.Жевахов. Пг. 1916; СПб. 1998.
20. Речь председателя Русско-сербского общества князя Н.Д.Жевахова, произнесенная при торжественном открытии Общества в г. Вршаце (Сербия, Бенат), 20 июля 1920 г. // “Двуглавый орел” от 1 (14) ноября 1921 г. Девятнадцатый выпуск.

21. Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д.Жевахова. Т.1. Мюнхен. 1923; Т.2. Новый Сад. 1928.
Главы 26-39 II тома переизданы:
Еврейский террор в России: Крещение русского народа в огне и слезах: Из воспоминаний товарища обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д.Жевахова. Б.м. и г.
Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д.Жевахова. В 2-х тт. М. 1993. (Повторно переизданы в 2007г.)

22. Еврейский вопрос. Нью-Йорк. 1926.
23. Памяти графа А.Череп-Спиридовича. Нью-Йорк. 1926.
24. Изабелл-Флоренс Хапхуд. Нью-Йорк. 1926.
25. Светлой памяти шталмейстера Высочайшего Двора Ф.В.Винберга. Париж. 1928.
26. Причины гибели России. Новый Сад. 1929.
27. Правда о Распутине (на итальянском языке). Бари. 1930.
28. Корни русской революции. Кишинев. 1934.
29. Раб Божий Николай Николаевич Иваненко. Новый Сад. 1934.
30. Князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов: Краткий очерк жизни и деятельности. Новый Сад. 1934.
31. Сергей Александрович Нилус: Краткий очерк жизни и деятельности. Новый Сад. 1936.
32. Il retroscena dei "Protocolli di Sion". La vita e le opere del loro editore, Sergio Nilus e del loro autore Ascer Chinsberg. Roma. 1939.

Жевахов Николай Давыдович, 1876-1938, князь, камер-юнкер, помощник статс-секретаря Государственного совета, с сентября 1916 г. - товарищ обер-прокурора Синода при оберпрокypope Н.П. Раеве.

Жевахов Николай Давыдович (1876-1949), князь, русский государственный деятель, камер-юнкер Высочайшего Двора, товарищ обер-прокурора Синода (15.09.1916 - 28.02.1917), духовный писатель.

В своих трудах, и прежде всего “Воспоминаниях” (1923 - 28), Жевахов дает глубочайшее историческое и религиозно-философское осмысление одной из самых трагических эпох жизни русского народа, пророческое предвидение многих событий 1920-30-х.

Революция, отмечал Жевахов, была не выражением “народного гнева против царя и его правительства”, а лишь плодами безверия, самомнения и гордости людской. Осмысливая свою эпоху, Жевахов писал, что люди настолько ушли от правды, что перестали узнавать ее. “Если (люди) в явлениях повседневной жизни не прозревают промыслительных путей Божьих, ведущих к предопределенным Господом целям; если ниспосылаемые Богом испытания для пробуждения и вразумления людей всегда застают их врасплох и кажутся тем более неожиданными, чем более они ужасны, то кто не способен рассмотреть признаки приближения кончины мира, явления антихриста и Суда Божия над миром?! И кто же поверит пророку, если бы он даже явился в наше время?!” Такие пророки, пишет кн. Жевахов, есть, один из них - С.А. Нилус . Каждый православный человек обязан знать наизусть его книгу “Великое в малом” и опубликованные там документы тайного правительства.

Темные силы иудейства и масонства стремятся господствовать над миром. На пути к этому стоит православная Россия. “Великая столько же пространством, сколько и своей духовной мощью, но смиренная и кроткая Россия прозревает грядущие судьбы Европы, видит неумную и близорукую игру Англии и Франции, но не осуждает ни той, ни другой, ибо знает, что эти несчастные страны обречены на гибель, в порядке очереди, установленной интернационалом, так же как и Россия, что программы интернационала столь же необъятны, как и гениальны, и сводятся к одной цели - ликвидации христианства как единственного препятствия для завоевания мира...” Нужно пристальнее всмотреться в грядущие перспективы, пророчески писал Жевахов, чтобы содрогнуться от ужаса при мысли и возможности порабощения христиан иудаизмом и масонством, которым чужда и ненавистна христианская мораль.

Кн. Жевахов раскрывает сокровенные планы врагов русского народа. Задача антирусской революции 1917 заключалась в “уничтожении России” и образовании на ее территории “царства” антирусского интернационала как опорного пункта для последующего завоевания других христианских государств. Планы темных сил “имели в виду развалить Россию в наикратчайший срок”.

О. Платонов

Жевахов, кн. Николай Давидович (24.12.1874-1947?), камергер Высочайшего Двора, действительный статский советник, участник право-монархического движения, член Русского Собрания (PC).

Принадлежал к русской ветви древнего грузинского рода князей Джаваховых. В 1738 кн. Шио (Семен) Джавахов принял русское подданство, получив княжеский надел в Кобелякском у. Новороссийской (позднее Полтавской) губ., положив начало российской ветви рода, который по-русски стал именоваться Жеваховы. Предки кн. Жевахова находились в родстве с семейством Горленко, давшем России святителя Белгородского Иоасафа. Детство прошло в родовом имении Линовица, которое принадлежало его отцу помещику Пирятинского у. Полтавской губ. коллежскому советнику Давиду Дмитриевичу (1843-1907), служившему по выборам дворянства, и в Киеве, где у матери Екатерины Константиновны, урожд. Вульферт (1847-1917), был собственный дом. В семье Жеваховых было четверо детей: два сына-близнеца Николай и Владимир (будущий сщмч. еп. Иоасаф (кн. Жевахов)) и две дочери Любовь (р. 1876) и Варвара (р. 1879).

Образование получил сначала во 2-й Киевской гимназии, затем в Коллегии Павла Галагана и, наконец, на юридическом ф-те Киевского ун-та св. Владимира (1898). Окончив курс унта с дипломом 2 ст., поступил на службу в Киевскую судебную палату, затем в канцелярию Киевского генерал-губернатора. В мае 1902 занял должность земского начальника в родных местах. В это время кн. Жевахов впервые попробовал себя на поприще политического публициста. В 1904 на страницах консервативного журнала «Гражданин», издававшегося кн. В. П. Мещерским, печатались его «Письма земского начальника». В своей деятельности главное внимание он уделял задачам духовного просвещения и образования крестьянства, был инициатором и руководителем строительства сельских храмов, сам немало жертвовал личных денег на это. Впоследствии в 1914 его деятельность на благо духовного просвещения народа была отмечена преподанием официального благословения Св. Синода с вручением грамоты. В к. апр. 1905 переведен в С.-Петербург в Государственную канцелярию в отделение свода законов. С к. 1906, познакомившись с прот. Александром Маляревским давним почитателем свт. Иоасафа (Горленко), начал работу по собиранию материалов о святителе. Именно в это время он познакомился с архиеп. Курским и Обоянским Питиримом (Окновым), будущим митр. Петроградским и Ладожским. Плодом трудов кн. Жевахова стали 3 тома «Материалов для биографии святителя Иоасафа Горленко, епископа Белгородского и Обоянского», которые были изданы в Киеве в 1907-1911. По окончании работы 18 марта 1910 он удостоился аудиенции у Императора Николая II, а в 1912 получил Высочайшую благодарность за поднесенную книгу «Святитель Иоасаф Горленко, Епископ Белгородский и Обоянский». 4 сент. 1911 состоялась канонизация свт. Иоасафа, а Жевахов стал тов. председателя братства свт. Иоасафа.

Будучи убежденным монархистом, 4 мая 1909 он стал действительным членом PC. Заметную роль в его жизни сыграл духовный пи-сатель, видный монархист С. А. Нилус. Они познакомились в Киеве ок. 1900, активно об-щаться начали с осени 1905 в С.-Петербурге. В 1913, посетив Нилуса в Валдайском монастыре и услышав от него сетования на необходимость поиска себе нового пристанища, Жевахов пригласил его жить в родовое имение Линовица. Затем часто навещал его там, и они подолгу беседовали. В Линовице С. А. Нилус готовил к изданию свою знаменитую книгу «Близ есть при дверех».

В 1910 Жевахов совершил паломническое путешествие в итальянский г. Бари, где покоятся мощи его небесного покровителя Николая Чудотворца. Он опубликовал свои «Путевые заметки», в которых предложил соорудить православный храм во имя св. Николая и при нем странноприимный дом для русских паломников. В дек. 1910 по поручению Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) он был командирован в Бари для приобретения земельного участка под постройку храма и странноприимного дома. В мае 1911 был Высочайше утвержден Барградский комитет при ИППО для сбора пожертвований на строительство, который возглавил видный правый деятель кн. А. А. Ширинский-Шихматов. Жевахов стал членом комитета, а в 1913 был назначен председателем Строительной комиссии. В июне 1913 он был избран в пожизненные действительные члены ИППО с выдачей серебряного знака за оказанные Барградскому комитету услуги. За организацию строительства храма и странноприимного дома 6 мая 1914 ему было пожаловано звание камер-юнкера Высочайшего Двора.

4 сент. 1915 на собрание братства свт. Иоасафа пришел некий полковник О., который поведал о явлении ему Белгородского Чудотворца. Святитель повелел для спасения России доставить на фронт Владимирский образ Божией Матери, которым его благословила на иночество мать, и Песчанский образ Богородицы, обретенный им в бытность еп. Белгородским, и пронести их по линии фронта. Тогда Господь по молитвам Своей Матери смилуется над Россией. Как потом выяснилось, почти одновременно похожее явление было старику-крестьянину из д. Пески. Исполнять повеление свт. Иоасафа пришлось кн. Жевахову. Его недоброжелатели увидели в поездке на фронт карьеристские стремления, и приезд князя со святынями прошел незамеченным, никаких крестных ходов вдоль линии фронта не было организовано. После поездки Жевахова в Ставку начали циркулировать слухи о назначении его тов. обер-прокурора Св. Синода. Его кандидатуру поддержала Императрица Александра Федоровна, познакомившаяся с Жеваховым в период подготовки поездки в Ставку. Сразу против князя была развязана кампания клеветы, он попал в число «распутинцев», «представителей темных сил». Тем не менее, 15 сент. 1916 вышел указ о назначении Жевахова. Обер-прокурором еще в авг. стал Н. П. Раев. 1 янв. 1917 Жевахов был пож-лован званием камергера Высочайшего Двора и произведен в чин действительного статского советника. В к. янв. 1917 он отбыл в инспекционную поездку на Кавказ, а вернувшись в столицу 24 февр., застал первые признаки революционного брожения. В заседании Св. Синода 26 февр. Жевахов пытался инициировать обращение Св. Синода к населению, которое бы грозило церковными карами всем участникам беспорядков. Однако не встретил поддержки со стороны архиереев, которые отвергли его предложение.

1 марта 1917 Жевахов был арестован и до 5 марта находился в заключении в так называемом министерском павильоне Гос. Думы, как товарищ министра «прежнего режима». После освобождения жил в имении сестры в Боровичах, у матери и брата в Киеве, в родовом имении Линовица. С осени 1917 обосновался в Киеве. В течение полугода кровавых чекистских злодеяний с братом скрывались в скиту под Киевом. После прихода в город Добровольческой армии уехал на юг - в Харьков, затем в Ростов. Его приютил у себя митр. Питирим, который был настоятелем Второ-Афонского монастыря под Пятигорском. В к. 1919 вместе они выехали в Екатеринодар, намереваясь отправиться на Афон. В сер. янв. кн. Жевахов приехал в Новороссийск (владыка Питирим, предчувствуя скорую кончину, отказался от поездки) вместе с группой архиереев через Константинополь и Салоники в Сербию.

С 9 февр. 1919 по сент. 1920 жил в Сербии, стал одним из инициаторов создания и председателем русско-сербского общества, открытого 20 июля 1920. В речи при торжественном открытии Общества заявил: в условиях, когда иудейство и масонство ведут открытую войну на уничтожение против христианства, «всякая попытка к единению славян приобретает исключительное значение». Выразил надежду, что «славянская идея объединит вокруг себя всех христиан для совместной борьбы с врагами Христа». В 1920 назначен заведующим подворьем свт. Николая в Бари, которое являлось собственностью ИППО. В янв. 1921 он совершил поездку в Германию, где зарождалось националистическое движение. В янв. 1922 снова побывал в Мюнхене и Берлине, где встречался с одним из идеологов немецкого национализма Максом Эрвином Шейбнер-Рихтером, фельдмаршалом Эрихом Людендорфом, гр. Э.Ревентловым, переводчиком «Протоколов Сионских мудрецов» на немецкий язык, издателем консервативного журнала «Ауф форпостен» Людвигом Мюллер фон Гаузен. Немцы проявили интерес к Жевахову. Он вспоминал: «Мой приезд в Берлин, в этот момент, не мог пройти незамеченным для немцев, и я, как лично знавший Нилуса и ведший с ним переписку, неожиданно очутился в самом центре этого бурного, здорового национального движения, смягчавшего у меня горечь сознания той печальной роли, какую сыграла Германия в отношении России, в роковую для обеих стран войну». Жевахов состоял в переписке с итальянским дуче Б.Муссолини.

О последних годах его жизни почти ничего не известно. Последнее документальное известие о князе относится к 1941-1942. По некоторым данным он умер в Вене в лагере для перемещенных лиц.

Арх.: РГИА. Ф. 753. Оп. 1. Д. 6; Ф. 797. Оп. 86. 1916.I отд. I стол. Д. 124.

А. Степанов

Использованы материалы кн.: Черная сотня. Историческая энциклопедия 1900-1917. Отв. редактор О.А. Платонов. М., Крафт+, Институт русской цивилизации, 2008.

Сочинения:

Письма земского начальника // Гражданин. 1904. № 11, 13, 18, 20, 22, 26, 33, 34, 39, 45, 51, 62, 63;

О назначении школы. СПб., 1906; СПб., 1998;

Святитель Иоасаф Горленко, епископ Белгородский и Обоянский (1705-1754): Мат. для биогр., собранные и изданные кн. Н. Д. Жеваховым в 3 т. и 5 ч. Киев, 1907-1911;

Николай Николаевич Неплюев. Биогр. очерк. СПб., 1909;

Бари. Путевые заметки. СПб., 1910;

Житие святителя Иоасафа, Чудотворца Белгородского. СПб., 1910; Изд. 2-е. Нови-Сад, 1929; Святитель Иоасаф / Сост. кн. Н. Д. Жевахов. Пг, 1916;

Чудеса святителя Иоасафа / Сост. кн. Н. Д. Жевахов. Пг., 1916; СПб., 1998;

Речь председателя Русско-сербского общества кн. Н. Д. Жевахова, произнесенная при торжественном открытии Общества в г. Вршаце (Сербия, Бенат), 20 июля 1920 // Двуглавый орел. 1921. Вып. 19;

Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода кн. Н. Д. Жевахова. (Т. 1. Мюнхен, 1923; Т. 2. Нови-Сад, 1928). М., 1993;

Еврейский вопрос. Нью-Йорк, 1926;

Памяти гр. А.Череп-Спиридовича. Нью-Йорк, 1926;

Светлой памяти шталмейстера Высочайшего двора Ф.Винберга. Париж, 1928;

Причины гибели России. Нови-Сад, 1929;

Раб Божий Николай Николаевич Иваненко. Нови-Сад, 1934;

Кн. Алексей Александрович Ширинский-Шихматов: Крат, очерк жизни и деятельности. Нови-Сад, 1934;

Корни русской революции. Кишинев, 1934;

Сергей Александрович Нилус; Крат, очерк жизни и деятельности. Нови-Сад, 1936;

Еврейская революция. Под ред. О. Платонова М., 2006.

Литература:

Жевахов В. Д. Родословная роспись рода князей Жеваховых. (Российская ветвь). Киев, 1914;

Комолова Н. П. Русское зарубежье в Италии (1917-45) // Русская эмиграция в Европе (20-е - 30-е XX в.). М., 1996;

Ростислав (Колупаев), иг. Русские в Северной Африке. Обнинск, 2004;

Степанов А. Д. Черная Сотня: взгляд через столетие. СПб., 2000;

Степанов А. Д. Между миром и монастырем: жизненный путь князя Николая Жевахова // Тайна беззакония в исторических судьбах России. СПб., 2002;

Степанов А. Д. Жевахов Николай Давидович // Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. Гл. ред., сост. О. А. Платонов, сост. А. Д. Степанов. М., 2003;

Степанов А. Д. «Между миром и монастырем». Князь Николай Давидович Жевахов (1874-1947?) // Воинство святого Георгия: Жизнеописания русских монархистов начала XX века. / Сост. и ред. А. Д. Степанов, А. А. Иванов. СПб., 2006.

Никола́й Дави́дович Жева́хов (Джавахишвили ; 24 декабря 1874 (5 января ), Пирятинский уезд, Полтавская губерния - , Закарпатье) - российский государственный и религиозный деятель; духовный писатель. Исполняющий должность товарища Обер-прокурора Святейшего синода Н. П. Раева (с 15 сентября 1916 года по 28 февраля 1917 года). Брат-близнец епископа Иоасафа (Жевахова) (1874-1937).

Факты биографии

Сын помещика Полтавской губернии кн. Д. Д. Жевахова. Среднее образование получил во 2-й Киевской гимназии и Коллегии Павла Галагана . В 1898 окончил юридический факультет Университета Св. Владимира в Киеве.

С 1905 года служил в отделении свода законов Государственной Канцелярии , где дослужился до должности помощника статс-секретаря (начальника отделения) и чина статского советника .

С 15 сентября 1916 - товарищ обер-прокурора святейшего синода (именным высочайшим указом от 15 сентября назначался «исправляющим должность товарища обер-прокурора святейшего синода, с оставлением в придворном звании» камер-юнкера ; высочайшим повелением от 22 октября того же года ему предоставлялось содержание из казны, производившееся ранее товарищу обер-прокурора Н. Ч. Зайончковскому, против которого были настроены Г. Е. Распутин и митрополит Петроградский Питирим (Окнов) .

К 6 декабря (тезоименитство императора Николая II) 1916 года награждён орденом Святого Владимира 4-й степени.

1 января 1917 возведён в звание действительного статского советника и пожалован званием камергера .

С 1 по 5 марта 1917 года находился под арестом по распоряжению Временного правительства ; выпущен на свободу без предъявления обвинений и уволен от должности. Вскоре покинул Петроград, проживал в Киеве , затем в имениях брата и сестры.

Дата и место его смерти была некоторое время дискуссионным вопросом, но, по сведениям авторов Православной энциклопедии , было установлено, что последние месяцы жизни он провёл в Закарпатье и умер там в 1946 году.

Общественная и религиозная деятельность

Общественный и религиозный деятель право-консервативного направления. С 1906 года занимался собиранием сведений о жизни святителя Иоасафа Белгородского (Горленко) , дальним родственником которого был, и сыграл значительную роль в его прославлении в 1911 году . Итогом его исследований стали три тома «Материалов для биографии Святителя Иоасафа Горленко, епископа Белгородского и Обоянского», которые были изданы в Киеве в 1907-1911 годах. Товарищ председателя Братства святителя Иоасафа.

Один из инициаторов и активных участников предпринятого в 1910-1915 годах Императорским Православным Палестинским Обществом построения храма Св. Николая в Бари (Италия).

В обществе имел репутацию ставленника Г. Е. Распутина и реакционера.

В своей книге «Воспоминания» подробно описал «красный террор», объясняя все происходящие в России события с антисемитских позиций.

В воспоминаниях современников

Его личности уделено внимание в воспоминаниях протопресвитера Георгия Шавельского , который описывает князя как человека посредственных способностей и карьериста, использовавшего личные связи с Распутиным . Основное столкновение между Шавельским и Жеваховым произошло в октября 1915 года, когда последний прибыл в Ставку с чудотворной Песчанской иконой , которая, по его словам, должна была быть пронесенной по линии фронта, чтобы России была дарована победа над немцами. Таково, по утверждению Жевахова, было желание Божией Матери, явившейся в видении полковнику О., впоследствии содержавшемуся в психиатрической клинике. Шавельский оказал Жевахову самый холодный приём и постарался избавиться от него как можно скорее, икона на фронт не доставлялась и была возвращена Жевахову . Хотя Жевахов утверждал, что прибыл в Ставку по поручению императрицы, Шавельский остался в убеждении , что все это было собственной инициативой Жевахова, рассчитывавшего доложить об этом императрице и получить награду.

Кроме того, Шавельский, со ссылкой на митрополита Антония (Храповицкого) , утверждал , что в январе 1920 года, незадолго до смерти бывшего Петроградского митрополита Питирима (Окнова) , с которым он в Екатеринодаре жил вместе у митрополита Антония (Храповицкого), Жевахов обокрал митрополита Питирима и бежал.

Сочинения

1. Назначение школы. СПб. 1906 (2-е издание - СПб., 1998).
2. Святитель Иоасаф Горленко, Епископ Белгородский и Обоянский (1705-1754): Материалы для биографии, собранные и изданные князем Н. Д. Жеваховым в 3 томах и 5 частях. - Киев, 1907-1911: Т.I. Ч.1: Предки Святителя Иоасафа. 1907; Т.I. Ч.2. Святитель Иоасаф и его сочинения. 1907; Т.I. Ч.3. Жизнь и деятельность Святителя Иоасафа. 1909; Т.II. Ч.1. Письменные донесения от разных мест и лиц в разные времена о чудесных исцелениях, совершаемых в Бозе почивающим Преосвященным Иоасафом Епископом Белгородским. 1908; Т.II. Ч.2. Предания о Святителе Иоасафе. 1908; Т.III. Дополнительный. 1911.
3. Чудное действие Божия Промысла. - Киев, 1908.
4. Николай Николаевич Неплюев : Биографический очерк. - СПб., 1909.
5. Бари: Путевые заметки. - СПб., 1910.
6. Строители духа жизни в области живописи и архитектуры И. Ижакевич и А. Щусев. - СПб., 1910.
7. Речи. - М., 1910.
8. Житие Св. Иоасафа, Чудотворца Белгородского. - СПб. 1910; 2-е изд. - Новый Сад. 1929.
9. На родине преп. Сергия Радонежского. - М., 1912.
10. Акты и документы Лубенского Мгарского Спасо-Преображенского монастыря. - Киев, 1913.
11. Княжна Мария Михайловна Дондукова-Корсакова. - СПб., 1913.
12. Потребные сведения усердствующим поклониться св. мощам Святителя Николая Мир-Ликийского Чудотворца. - Козельск, 1914.
13. Пробуждение Святой Руси. - СПб., 1914.
14. Святитель Иоасаф. - Пг., 1916.
15. Чудеса Святителя Иоасафа. - Пг. 1916 (2-е издание - СПб. 1998).
16. Воспоминания обер-прокурора Синода. Т. 1. Сентябрь 1915 - Март 1917. - Мюнхен: Изд. Ф. Винберга, 1923. ;
17. ibid Т. 2. Март 1917 - январь 1920. - Новый Сад: Русская типография С. Филонова, 1928. 457 с (2-е издание - М., 1993)
18. Еврейский вопрос. - Нью-Йорк, 1926.
19. Памяти графа А.Череп-Спиридовича. - Нью-Йорк, 1926.
20. Изабелл-Флоренс Хапхуд. - Нью-Йорк, 1926.
21. Светлой памяти шталмейстера Высочайшего Двора Ф. В. Винберга. - Париж, 1928.
22. Причины гибели России. - Новый Сад, 1929.
23. Житие святителя Иоасафа Белгородского. - Новый Сад, 1929.
24. Правда о Распутине. - Бари, 1930 (на итальянском языке).
25. Беседа преп. Серафима с Мотовиловым (на итальянском языке).
26. Раб Божий Н. Н. Иваненко. - Новый Сад, 1934.
27. Корни русской революции. - Кишинев, 1934.
28. Раб Божий Николай Николаевич Иваненко. - Новый Сад, 1934.
29. Князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов: Краткий очерк жизни и деятельности. - Новый Сад, 1934.
30. Сергей Александрович Нилус: Краткий очерк жизни и деятельности. - Новый Сад, 1936.
31. Il retroscena dei «Protocolli di Sion»: La vita e le opere del loro editore, Sergio Nilus e del loro autore Ascer Chinsberg. - Roma, 1939.

Примечания

Ссылки

• Жевахов Николай Давидович // Православная энциклопедия . Том XIX. - М . : Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2009. - 752 с. - 39000 экз. -

Владимир Тольц: В недавних сообщениях о подписании в Риме акта о передаче России архитектурного комплекса "Подворье Русской православной церкви в городе Бари" несколько раз мелькнуло осторожное упоминание имени кн. Николая Давидовича Жевахова. Сообщалось, что он в 1910 году совершил паломническое путешествие в итальянский город Бари, где покоятся мощи Святителя Мир Ликийских Николая Чудотворца и, будучи обескураженым противоречием между степенью почитания Николы Угодника в России и неорганизованностью русского паломничества в Бари, предложил соорудить там православный храм "имени Святого Николая " – так и сказано! – я цитирую агентство "Русская линия" – и при нем странноприимный дом для русских паломников. Далее сообщалось об участии Жевахова в приобретении земельного участка для этого строительства в Бари и сборе средств на него. В других сообщениях говорилось, что в 1937 году князь Николай Жевахов, представлявший эмигрантское Палестинское общество, продал властям Бари русскую церковную недвижимость из-за отсутствия средств для поддержания церкви в надлежащем состоянии.

(Напомню: в состав комплекса общей площадью 8 тысяч квадратных метров входят Странноприимный дом и храм святителя Николая – это итальянская собственность, которая по недавно подписанному в Кремле "заявлению о намерениях" будет передана представителям российских властей, а те, в свою очередь, передадут это Московской Патриархии.)

А про Жевахова это все! Хотя его роль и имя и в истории России предреволюционного времени, и в прошлом так называемой «зарубежной России», то есть русских эмигрантов, да и в истории создания и последующей продажи Русского подворья в Бари куда более значительна и драматична. А "духовное наследие" князя Жевахова, включающее в себя не только языческие верования в "мировую закулису" и доносительство, но и коллаборационизм, и антисемитизм, остается востребованным и сегодня. Именно поэтому мы и решили посвятить ему сегодняшнюю передачу.

Ранние этапы биографии князя Николая Жевахова довольно полно представлены на русскоязычных сайтах. Да и в эмигрантской литературе о нем немало написано.

"Жевахов Николай Давыдович, родился в 1876 году, князь, камер-юнкер, помощник статс-секретаря Государственного совета, с сентября 1916 года – товарищ обер-прокурора Синода при обер-прок ypope Николае Павловиче Раеве".

Владимир Тольц: Замечу попутно, что, уже находясь в эмиграции, Жевахов в своих обращениях к иностранным властям сильно завышал свой государственный чин в Российской империи, именуя себя не "помощником статс-секретаря ", а "государственным секретарем ". Не вдаваясь в тонкости императорского манифеста о Государственном совете, скажу только, что между двумя этими должностями дистанция огромного размера!

Уже находясь в эмиграции отец Георгий Шавельский - бывший протопресвитер армии и флота, участвовавший в работе Святейшего Синода, - вспоминал, как Жевахов (я цитирую) "метил попасть из третьестепенных чиновников канцелярии Государственного совета в обер-прокуроры Святейшего Синода ":

"Из всех прав, которыми этот маленький князек желал воспользоваться для создания быстрой карьеры, несомненным, кажется, было одно: он приходился родственником по боковой линии Святому Иоасафу Белгородскому. Все прочие его права и достоинства подлежали большому сомнению: князек он был захудалый; университетский диплом не совсем гармонировал с его общим развитием; деловитостью он совсем не отличался".

Владимир Тольц: Мне, кажется, бесспорно значительный вклад князя Жевахова в создание в Бари Русского подворья ставит под сомнение утверждение отца Георгия об отсутствии у князя деловитости. Но эта несправедливость оценки понятна: Жевахова в эмиграции недолюбливали многие, ставя ему в вину карьеризм в России, спекуляцию на религиозных чувствах императрицы, связь с Распутиным и прочие грехи. (А митрополит Антоний Храповицкий даже прямо обвинял его в воровстве!)

Но вообще, как справедливо отмечает современный российский биограф Жевахова, сведения о зарубежной жизни князя скудны. Объясняется это отчасти тем, что он мало с кем из соотечественников в эмиграции общался. Многие его, как я уже сказал, презирали, и число таких после продажи подворья в Бари возросло. А Жевахов платил им тем же, объявляя большинство заметных фигур в эмиграции либо евреями, что, по его понятиям, было хуже некуда, либо масонами, либо теми, кто находится под влиянием первых или вторых.

Дело в том, что его любимой книгой (он считал ее пророческой) была фальшивка – "Протоколы сионских мудрецов". Он гордился личным знакомством с публикатором "Протоколов" Нилусом, сочинил и опубликовал его жизнеописание. Одним из немногих, с кем в эмиграции общался князь, был Людвиг Мюллер фон Хаузен, чей перевод "Протоколов" на немецкий к приходу Гитлера к власти выдержал 33 издания и, по словам одного из исследователей, оказался второй после Библии читаемой книгой в Германии того времени. Да и сам Жевахов, по оценке римского историка проф. Чезаре де Микелиса, стал главным пропагандистом "Протоколов" в Италии.

И именно о малоизвестном итальянском периоде жизни и деятельности князя Николая Давидовича Жевахова и пойдет сейчас речь.

У меня сложилось впечатление, - говорю я по телефону исследователю русско-итальянских культурных связей Владимиру Кейдану, - что оказавшись в эмиграции, сначала в Болгарии, затем в Италии, несмотря на резкое изменение жизненных условий, князь Николай Жевахов сохранил свои прежние убеждения…

Владимир Кейдан: Да, конечно. И более того, его убеждения окончательно отлились в нацистскую идеологию, попросту говоря. Во всех переменах в России, трагических изменениях истории России он обвинял просто-напросто евреев. И поставил во главу своей позиции просто борьбу с жидомасонским заговором. У него были большие связи в Риме, причем именно в самых, как мы сейчас называем, силовых министерствах. Он переписывался с министрами внутренних дел и директором разведки итальянской фашистского периода по фамилии Боккини, а также с сенатором Альберто Сольми, который и рекомендовал его как правительственного советника Муссолини. И по этому поводу он в начале войны, через месяц после нападения Германии и Италии на Советский союз, посылает памятную записку, сопровождаемую запиской от сенатора Сольми, в которой он дает советы о реконструкции или перестройки России после победы нацистско-фашистских сил.

Владимир Тольц: По моей просьбе Владимир Кейдан перевел для нашей передачи этот документ.

"Памятная записка

Бари, 25.7.1941, XIX г. фашистской эры

После победы над большевизмом будут безусловно учреждены Верховные Комиссариаты Держав Оси на оккупированной советской территории. Эти органы власти обязательно должны будут искать поддержку у русских людей, и такую поддержку может оказать только русская эмиграция".

Владимир Тольц: Отмечу, что, вообще-то, к нелюбящей его эмиграции Николай Давидович относился куда хуже. Но тут приходилось лукавить. Ведь он избрал для себя амплуа ее - русской эмиграции – авангарда. Не одиночки, а первого из лучших, которому есть что возглавить.

"Нельзя недооценивать значение этой эмиграции. История наглядно демонстрирует, что эмигранты всегда осуществляют значимую деятельность и всегда играли большую роль в странах, освобожденных от ига деспотии.

Это правило более всего применимо к современной русской эмиграции. Она не является узкой группировкой, относящейся к какому-либо одному политическому движению, напротив, она количественно и качественно представляет все общественные классы русского народа; это настоящая и значимая часть русского народа как такового.

Положение и деятельность эмиграции в жизни будущей России будут еще более значимыми по причине абсолютной невозможности для подданных Сталина, искусственно изолированных от всего мира, развернуть какую-либо политическую деятельность, созвучную целям стран Оси и служащую обновлению жизни России. Они не могут понять значения событий и политических движений, которые развернулись и окрепли за последние десятилетия.

Такая невозможность предопределена стремлением большевизма к господству и направленностью на это в политическом смысле, но кроме того ситуация была отягощена постоянной заботой советского гражданина о добывании хлеба насущного для себя и своей семьи, заботой первостепенной и всепоглощающей, исключающей всякую иную деятельность.

Владимир Тольц: В русском народе князь Жевахов разочаровался давно, когда осознал его скептическое отношение к своей любимой книге – "Протоколам сионских мудрецов". Позже, в своих мемуарах, он записал с грустью (цитирую): "Русские люди отнеслись к "Протоколам" с полным безучастием и даже не поняли их. Книга вызвала недоумение и недоверие, и отталкивала избытком откровений, казавшихся фантастическими ". Интересно, что "пренебрежении, равнодушии и непонимании" народом опубликованной Нилусом фальшивки бывший товарищ обер-прокурора Синода обвинил православное духовенство, по крайней мере "часть церковных кругов " воспринявших публикацию "Протоколов" отрицательно. Однако продолжим чтение меморандума Жевахова.

"Русская эмиграция, рассматриваемая в своей самой широкой и глубокой массе, здоровая, но в Европе ей не хватает организованного руководства.

Вся русскоязычная печать была, в основном, монополизирована группами масонов-демократов. Здесь, в Европе, отсутствует фашистская пропаганда среди русских, не существует даже газеты для такой пропаганды, как существенной базы для распространения и освещения в среде русских эмигрантов на этом континенте фашистской идеи и ее осуществления. Этим объясняется, почему эмиграция политически не однородна. К сожалению, оказались напрасными все мои усилия создать русско-итальянскую газету как для информирования итальянского правительства об истинной России, воспринимаемой сейчас Европой только под воздействием жидовской клеветы, так и знакомства с ней русских беженцев, рассеянных по всему миру. Не удались также мои попытки получить аудиенцию у Дуче.

В среде русской эмиграции существуют три главные политические течения.

Первое, наименее значимое, - пробольшевистское, учрежденное платными или бесплатными агентами Сталина, например, группа русской молодежи - "Младороссы" - под руководством Александра Казембека.

Второе - более опасное, поскольку лучше поддерживается финансово и политически - демократическо-либеральное течение, которое представляют Милюков, Маклаков, Керенский, Митрополит Евлогий, философ-юдофил Бердяев и так далее. Они тесно связаны с масонскими ложами и работают в интересах англосаксонских демократов-плутократов.

Третье направление, которое охватывает все активные и динамичные слои эмиграции, представлено Русским Фашистским Движением под руководством Константина Родзаевского из Харбина (Китай).

Нет сомнений в том, что представители первых двух течений приложат все усилия, чтобы предстать в качестве друзей Революции Оси с целью получить благосклонность и поддержку Властей стран-победителей и, со временем, пользуясь этой поддержкой, мешать работе Властей на оккупированных территориях, а впоследствии создавать всяческие затруднения, препятствующие нормальному развитию отношений между Россией и странами Оси. В этой вполне реальной перспективе явно недопустимо для правительств стран Оси не только использовать такие течения и личности, но даже проявлять к ним особое расположение.

Таким образом, найти соратников для восстановления России можно будет только в этой третьей группе, среди так называемых русских фашистов, путем тщательного их отбора".

Владимир Тольц: Сейчас, когда опубликованы серьезные исследования русского зарубежного фашизма, можно с полным основанием утверждать, что этот тип националистического активизма являлся для русской эмиграции явлением маргинальным. Но на кого еще было уповать маргиналу Жевахову, претендовавшему на возглавление с помощью иностранного фашизма фашистского переустройства России?

"В прошлом я входил в состав Российского Имперского Правительства, живу в Италии уже 22 года, и, будучи глубоко восхищенным свершениями Дуче и Фашизма, которые воистину совершили революционный и созидательный переворот в национальном и мировом масштабе, я убежден, что только влияние Фашизма могло бы стать мощным подспорьем в обновлении и в устроении лучшего будущего моей великой, но многострадальной Родины. И я чувствую свой долг в том, чтобы применить мои глубокие знания России, русской эмиграции и мой долгий опыт служения Фашистскому Режиму, и отдать всего себя в духе абсолютного личного бескорыстия служению высшему делу освобождения и очищения, которое, наконец, и осуществляется в настоящей войне.

Князь Николай Жевахов".

Владимир Тольц: К этой памятной записке князя Жевахова были приложены рекомендации, направленные сенатором Арриго Сольми в адрес главы политической полиции фашистской Италии Артуро Боккини. Мне кажется, что судя по уже знакомому нам развороту мысли – поиску всюду масонов и филосемитов, а также довольно бесстыдному восхвалению Жевахова, весьма схожему, но превосходящему с последним абзацем меморандума самого князя, авторство текста рекомендаций – тоже дело его непосредственных усилий. Впрочем, судите сами…

"1) Итальянское правительство вступит, вероятно, в переговоры с Великим Князем Владимиром Кирилловичем, имея в виду реставрацию монархии в России посредством немцев.

2) Великий Князь Владимир Кириллович - действительно законный наследник Российского престола, но ему 22 года, он воспитывался в Англии, его покойная мать была сестрой Королевы Югославии, и он окружен масонами. Его самый близкий советник, некий господин Граф - протестант, а масон Сергей Боткин, юдофил, высланный в свое время из Германии, преподает ему международное право.

3) Наследование российского престола Великим Князем Владимиром Кирилловичем было бы допустимым только при условии, что им будет руководить государственный муж, не только искренний сторонник Оси, способный повести Россию по единственному пути к спасению, но и переживший годы беженства в Италии, который основательно знает Фашизм, как доктрину, и как практику.

4) Таким требованиям отвечает более, чем кто-либо другой, - Князь Николай Жевахов, бывший заместитель обер-прокурора Священного Синода Российского Императорского Правительства, который долго жил в Италии, прекрасно понимает глубинное политическое значение Оси и основательно знает еврейский вопрос.

5) Вышеназванный Князь может оказать ценные услуги также в части точной информации о России и в ходе возможных переговоров между Италией и Россией. Он знает и говорит, как на родных для себя языках, на русском и итальянском, а также на немецком, французском и английском.

Арриго Сольми, Королевский министр, Сенатор".

Владимир Тольц: Я продолжаю свою беседу с Владимиром Кейданом, сделавшим для нас перевод только что зачитанных документов.

Скажите, а кроме друга – сенатора Сольми – другие официальные лица фашистской Италии обращали на нашего героя хоть как-то политически значимое внимание?

Владимир Кейдан: Дело в том, что его имя всплыло в Бари и, наверное, в более широких кругах в связи со скандалом, который произошел между Палестинским императорским обществом, которое закрыли большевики и которому принадлежала земля и строения на этой территории Русского подворья, и большевиками, которые стремились, естественно, захватить эту территорию и обосноваться там. Дело в том, что он остался в качестве смотрителя этой территории, этих зданий и этого храма, еще не достроенного, между прочим, и нес материальную ответственность. И после сложных финансовых авантюр, можно сказать так, он проиграл дело об этой недвижимости. В итоге пришлось продать эту территорию муниципалитету города Бари и выплатить значительную сумму – около полумиллиона тогдашних лир – советскому правительству.

Владимир Тольц: Ну, а отношения князя с русской эмиграцией?

Владимир Кейдан: Отвечая на ваш вопрос об отношениях Живахова с русской эмиграцией, я сошлюсь на книгу, подготовленную историком Михаилом Талалаем, которая называется "Последний из Сан-Донато". Там публикуются два письма Жевахова к княгине Демидовой Сан-Донато, в которых содержится просьба о финансовой поддержке Русского подворья в Барии, а также грубые нападки на митрополита Евлогия и других парижских православных, обвинения их в жидомасонстве и прочих, так сказать, «грехах», притом что они предлагали ему юридическую помощь именно в процессе вот этой тяжбы с советским Палестинским обществом по поводу недвижимости на территории Русского подворья. Он отказался от этой помощи и в результате проиграл.

Владимир Тольц: Существуют противоречивые сведения о кончине князя Жевахова – ее дате, месте, обстоятельствах… Что вы можете сказать по этому поводу?

Владимир Кейдан: Что касается его кончины, стало известно в последнее время, что где-то в середине войны он оказался на территории Австрии, а потом перебрался в Закарпатье, где у него было наследственное имение. И там он дожил до прихода Красной армии, которая его не тронула. И он умер в собственном доме приблизительно в 1947 году.

Владимир Тольц: Настораживает, что имя этого скончавшегося в забвении, отвергнутого русской эмиграцией фашистского маргинала теперь вновь на слуху, а духовное наследие его оказывается востребованным. Несколько лет назад в России издано сочинение Жевахова "Еврейская революция". В аннотации вполне в духе нового госпатриотизма сообщается, что (я цитирую) "в книге (…) раскрываются тайные замыслы революционеров всех цветов и мастей - от "красных" до "оранжевых", (…) даны пророческие предсказания многих событий новейшего времени. (…). Авторская логика подсказывает, что главными центрами экспорта революций сегодня являются США и их западноевропейские сателлиты, прежде всего Англия, Франция, Германия. Возглавляют эту подрывную работу правительства названных государств ". Ну, и конечно, опять про евреев и масонов и их замысле с помощью террора и революций установить мировое господство. Правда, в последних официозных сообщениях, осторожненько упоминающих имя Жевахова, об это ни слова! Может, и не знают? – Ну, так пусть просвещаются!