Предлагает туристам погулять по ее бульварам, отужинать в ресторанах с мишленовскими звездами, побаловать себя фантастическим шопингом в период распродаж…

Эйфелева башня

Являясь самым известным символом , башня доступна для посещения туристами, причем к нужным уровням они доставляются посредством лифта. На 1 уровне (высота – 57 м) гостей ждет ресторан, из окон которого удастся полюбоваться парижскими красотами – Сеной, кварталами и дворцами (зимой 1 уровень интересен открытием ледового катка); на 2 (высота – 115 м) – ресторан “Жюль Верн” и обзорная площадка со стеклянными проемами в полу; на 3 (высота – более 270 м) – обзорная галерея. Над площадкой для обзора расположились помещения, из которых наибольший интерес представляет музей-квартира Эйфеля. А у подножия башни нередко устраиваются различные мероприятия и концерты, на которых стоит поприсутствовать.

Полезная информация: адрес: Champ de Mars; сайт: www.toureiffelparis.ru.

Мулен Руж

Сегодня взрослых посетителей развлекают представлением “Feerie” в виде шоу с 4 главными сценами (69 песен) в исполнении фокусников, танцовщиц, акробатов (вход обойдется в 80-90 евро; делать фото внутри запрещено).

Полезная информация: адрес: 82 BoulevarddeClichy; сайт: www.moulinrouge.fr

Лувр

Некогда Лувр выполнял роль королевского дворца, а сегодня, являясь музеем (входом является стеклянная пирамида, окруженная фонтанами), он предлагает своим посетителям осмотреть около 35000 экспонатов (экспозиция подразделена на категории “Скульптура”, “Рисунки и гравюры”, “Древний Восток” и другие). Осмотреть Лувр можно вместе с экскурсионной группой или самостоятельно (рекомендуется приобрести аудио-экскурсию).

Адрес: Cour Napoleon; доехать можно на автобусах № 39, 27, 72, 68 (вторник – выходной; ссылка на сайт: www.louvre.fr)

Собор Парижской Богоматери

Его посетители смогут полюбоваться многочисленными витражами, побывать в музее, сокровищнице (это “хранилище” церковной утвари и произведений искусства) и на смотровой площадке.

Адрес: 6 Place du Parvis Notre-Dame.

Триумфальная арка

Арка (ее высота – более 49 м; украшена барельефами “Мир”, “Взятие Александрии”, “Триумф Наполеона” и другими) предлагает побывать в музее (его экспозиция знакомит гостей с историей строительства сооружения и проходившими там церемониями) и на смотровой площадке, открывающей вид на Париж и его 12 главных проспектов (наверх ведет лестница с 284 ступенями, а воспользовавшись лифтом, преодолеть придется только 46 ступеней). Кроме того, подъехав к Триумфальной арке к 18:30, у вас появится шанс увидеть церемонию Вечного Огня.

Адрес: Place Charles de Gaulle (сюда едет автобус № 73).

«Прохожий, стой!…

Сие строение, покровителем которого

является Черный Кот ,

посвящено Музам и удовольствию.

Прохожий, будь современным человеком!»

Если Вам посчастливилось побывать в столице Франции, то наверняка одним из сувениров, который Вы привезли в в память об этом незабываемом городе, стал Черный Кот (Ша Нуар от франц. Le Chat Noir), ставший таким же знаменитым символом Парижа, как Эйфелева башня или кабарэ «Мулен Руж».

Тысячи его изображений можно встретить на самых разнообразных сувенирах — от одежды, постеров и открыток, до магнитов и кружек.

А началась эта история во второй половине XIX века, когда Париж охватила настоящая котомания, и около полувека французской культуры прошли под знаком кошки.

Только к началу XIX века отношение к кошкам во Франции, и в католической Европе в целом, начало постепенно меняться к лучшему. Ранее их истребляли и унижали в течение многих веков.

Кошки жили в Париже начиная с римской эпохи. Примерно 700 лет назад, могущественная католическая церковь начала безжалостное истребление кошек, пользовавшихся почетом на Востоке.

Любовь кошек к ночным прогулкам, их таинственное и бесшумное передвижение, светящиеся ночью глаза и свободолюбивый характер, стали причиной отождествления этих независимых и грациозных животных с ведьмами и нечистой силой.

В 1484 г. папа Иннокентий VIII заявил, что кошки - это «языческие звери, состоящие в союзе с дьяволом», и издал указ, обрекающий еретиков, ведьм и их кошек на пытки и муки в застенках инквизиции по всей Европе.

Для кошек изобретали разнообразные мучения, их сжигали на кострах, топили, сбрасывали с башен.

Кошек регулярно массово сжигали заживо на зловещей Гревской площади, которая была местом публичных казней, собиравших многотысячные толпы зрителей во времена средневековья.

Такое безжалостное уничтожение кошек привело к уменьшению их численности в Европе на 90%, в результате чего в городах и поселениях Европы размножилось огромное количество крыс.

Крысы являлись распространителями блох, переносчиков страшной болезни — бубонной чумы, которую в средневековье называли «Черной смертью».

Переносчиками бубонной чумы являются блохи. Но в средневековье полагали, что Черная Смерть вызвана колдовством и обвиняли в ее появлении еретиков, ведьм и их кошек.

В ХIV веке бубонная чума прошлась по Европе и части Азии, уничтожив от четверти до половины населения. Пока бушевала Черная Смерть людям было не до кошек и численность животных увеличилась. Кошки начали уничтожать крыс и приостановили распространение болезни.

Однако, истребление кошек разными способами продолжалось еще несколько столетий, и эпидемии чумы неоднократно опустошали страны Европы.

Переломным моментом в отношении к кошкам явился отказ могущественного кардинала Жана дю Плесси Ришелье (1585–1642, кардинала с 1622 г.) от средневековой церковной теории, связывавшей кошек с дьявольскими силами.

Дворец кардинала Пале-Кардиналь населяли более 20 кошек. Они были единственными живыми существами, которым Ришелье полностью доверял и был искренне привязан.

Причем самым любимым животным у фактического правителя Франции был угольно черный кот Люцифер.

Обладая железным характером, кардинал Ришелье с юности не мог похвастать крепким здоровьем. Его преследовали депрессии, головные боли и болезнь суставов, которые приковывали Ришелье на многие недели к постели, несмотря на все старания придворных медиков. Только кошки, тишина и полутьма были способны облегчить физические страдания кардинала.

Кототерапия имела и побочный эффект — одежда Ришелье всегда была покрыта шерстью. Это обстоятельство явилось причиной разрыва Ришелье и королевы Анны Австрийской, у которой была сильнейшая аллергия на шерсть животных.

Не забыл Ришелье о своих пушистых лекарях и перед смертью, оставив им львиную долю своего состояния и полное содержание.

Однако, сразу же после смерти кардинала все его пушистые компаньоны были уничтожены по приказу короля.

В 1648 году, уже после смерти Ришелье, король Людовик XIV, ненавидевший кардинала и кошек вообще, собственноручно разжег огромный костер на Гревской площади, в котором уничтожили десятки черных кошек, после чего принялся танцевать вокруг огня.

Своенравные и независимые кошки всегда вызывали противоречивые чувства у различных классов общества.

В XVII-XVIII веках в богатых домах Франции кошки пользовались привилегиями хозяйских любимцев, а простолюдины часто жили в худших условиях, чем домашние животные и переносили на них свою классовую ненависть.

В конце 30-х гг. ХVIII в. в Париже на улице Сен-Северен произошло великое кошачье побоище. Бунт подняли двое печатников по имени Жером и Левейе, протестовавшие против того, что с ними обращались хуже, чем с кошками.

И все же, отношеник к кошкам во Франции постепенно менялось к лучшему. В XVII веке кошки начинают появляться на картинах французских живописцев, как полноправные члены семьи.

Le Nain Louis (1598-1648), «Крестьянская семья в интерьере»

Le Nain Louis, «Сельская семья»

Для парижской богемы XIX века кошка стала символом независимости, творчества и свободы нравов.

Кошек наделяли философскими, мистическими и поэтическими символами.

Фурор среди французской публики наделала черная кошка , появившаяся на картине Э. Мане (1832-1883) «Олимпия», выставленная в парижском Салоне в 1865 году.

Большой вклад в пропагандирование любви к кошкам внес необычайно популярный в свое время сборник Шанфлери (Champfleury) «Кошки. История, нравы, наблюдения, анекдоты » (Les Chats, histoire, moeurs, observations, anecdotes), выпущенный в 1869 году.

Шанфлери (1821-1889, настоящее имя Jules Husson Fleury) был известным в кругах парижской богемы писателем и новеллистом, вместе со своим другом Гюставом Курбе он выступал за возвращение живописи к реализму, интересовался народным искусством и писал эссе по самым разным вопросам — о театре, карикатуре, японской гравюре и керамике. Но прежде всего в наше время этого яркого и разностороннего человека помнят благодаря его книгео кошках.

Книга Шанфлери была настоящей энциклопедией, в которой рассказывалось о кошках в древних цивилизациях; о связанных с ними традициях в культурах разных народов; о котогеральдике и кошках в искусстве и литературе. В книге были главы, посвященные друзьям и врагам кошек и множество мудрых высказываний об этих грациозных и независимых животных.

Популярность книги была столь велика, что вслед за первым изданием в 1869 году последовали еще четыре – более роскошных и существенно дополненных текстами и иллюстрациями.

Иллюстрации к книге были уникальным собранием кошачьих образов всех времён и народов.

Вот несколько примеров.

Эдмон Морин. Дружеский шарж на Шанфлери. Иллюстрация из книги «Кошки». 1869

Офорт Эдуарда Мане «Кот и цветы» из книги Шанфлери «Кошки». 1870

Фронтиспис книги Шанфлери «Кошки» с портретом кошки Виктора Гюго Chanoine
и цитатой из Жозефа Мери (Joseph Méry), написанной рукой Гюго:
«Бог создал кота для того, чтобы у человека был тигр, которого можно погладить».

И вот, на волне этой нарастающей популярности парижских кошек, в 1881 году, барон де ла Тур де Нэнтр, более известный как Родольф Сали (Rodolphe Salis) , сын богатого винодела, весельчак и балагур по своей натуре, переоборудовал свою художественную мастерскую в бывшем помещении телеграфа на бульваре Рошешуар на Монмартре и 18 ноября 1881 года открыл там скромное артистическое кафе, где могла бы собираться богема, показывать свои работы, говорить об искусстве.

Заведению дали название „Chat Noir“ («Ша нуар» или „Черный кот“), в честь тощего бродячего черного кота, подобранного Сали на ночной улице Монмартра.

Кафе «Черный кот» Родольфа Сали стало вскоре в кругах богемы символом искусства, свободы и независимости от глупых буржуазных устоев. На его первой эмблеме красовался черный котище, положивший лапу на поверженную гусыню — символ глупого обывателя.

Вскоре кафе превратилось в первое парижское кабаре, в котором можно было не только выпить, но и послушать музыку, потанцевать или посмотреть на танцующих красоток.

В те времена район Монмартра еще не был синонимом искусства, это была живописная сельская местность с ветряными мельницами и немощеными улочками, по которым разгуливали козы, утки и куры.

Недобрая слава ходила об этом небезопасном месте среди добропорядочных буржуа, которые презрительно прозвали местных жителей „canaille“ (отсюда канальи), поскольку населяли тогда Монмартр бедняки, воры, проститутки, да неимущие художники, актеры, музыканты и поэты, которые не могли себе позволить снять жилье даже в дешевом Латинском квартале.

Сали решил превратить «Черного Кота» в самое модное место Монмартра – центр искусства и развлечений.

Для творческих личностей — художников, поэтов, музыкантов, артистов вход был свободный. Зная, что многие были совсем не прочь выпить, Сали покупал их творения за спиртное, которые потом украшали его заведение. Талантливые поэты, певцы, музыканты выступали в «Черном коте» практически бесплатно. Главное условие – это элемент неожиданности и театральность. Сам хранитель заведения, черный кот, спал на настоящей пальме.

Кабаре и кафе-шантаны окружал аромат запретного плода, богемности, но еще и гражданского протеста. Побывать там очень скоро стало практически долгом каждого, как говорили в девятнадцатом веке, «думающего» человека. По словам Родольфа Сали, здесь можно было «похлопать по плечу самых известных людей Парижа и встретить иностранцев со всех концов земли».

Постоянными посетителями «Черного кота» были Мопассан, Каран д’Аш, Поль Верлен, Клод Дебюсси, Эрик Сати, Жюль Лафорг и многие другие. Французский критик и романист Поль Бурже писал о «Черном коте»: «Это — фантастическое сборище поэтов и художников, журналистов и студентов, служащих и просто гуляк, не говоря уже о натурщицах, дамах полусвета и благородных дамах, ищущих острых ощущений.»

Это было прекрасное и творческое время, расцвет экономики, культуры, искусства и науки во Франции и других странах Европы, получившее название «Прекрасная Эпоха » («Бель эпок» от фр. Belle Époque ), период истории, начиная с последних десятилетий XIX века и 1914 годом.

Популярность «Черного кота» росла, и в 1885-ом году кабаре переехало в другое, более просторное помещение на бульваре Клиши на Монмартре, в котором его завсегдатаи даже смогли организовать театр теней.

А создание рекламного плаката — символа кабарэ, призванного привлекать посетителей в «Черный кот», Сали доверил своему хорошему другу художнику Теофилю Александру Стейнлену, также бывшему постоянным завсегдатаем „Chat Noir“ и принадлежавшему к парижской богеме.

Стейнлен родился в Лозанне, приехал в Париж и поселился на Монмартре. Он зарабатывал себе на жизнь, рисуя рекламные плакаты. Это было доходное ремесло, потому что рестораны и таверны с помощью рекламы привлекали к себе посетителей.

Стейнлен очень любил кошек и быстро сообразил, что если сделать миловидных детей и кошек главными персонажами своих плакатов, то они несомненно привлекут всеобщее внимание сентиментальных парижан.

Теофилю Стейнлену принадлежит немало иллюстраций для газет, журналов и книг, но наиболее ярко его талант проявился в бесчисленных картинах, рисунках и скульптурах, посвященных кошкам. Изображая кошек, Стейнлен блестяще сочетал реалистическую убедительность с прихотливой декоративностью стиля ар-нуво.

В 1896 году Теофиль Стейнлен нарисовал знаменитую афишу «Tournee du Chat Noir», которая и поныне остается не только визитной карточкой кабаре, но и одним из символов Парижа, а сам Теофиль Стейнлен до сих пор считается непревзойденным «кошачьим» мастером кисти. Этим грациозным животным посвящено множество его работ.

Копии этой литографии разошлись по всему Парижу, а оригиналы его плакатов сделались предметами коллекционирования и продаются в антикварных лавках.

Для поддержания престижа кабаре, Сали выпускал двухнедельный журнал «Чёрный кот», в котором Стейнлен сотрудничал со своими иллюстрациями вплоть до сентября 1897 года, когда кабарэ «Черный кот» закрылось через два года после смерти своего талантливого создателя Родольфа Сали.

Сегодня при слове “cabaret” многие из нас, прежде всего вспоминают фильм “Кабаре” с Лайзой Минелли или “Мулен Руж” с Николь Кидман.

“Черный кот” не смог выдержать конкуренцию с “Мулен Руж”, но он выполнил свою историческую миссию: превратил обыкновенный кабак в площадку для экспериментов в искусстве, открыв миру новые художественные формы и новые таланты.

Родольф Сали сломал средневековый стереотип страха перед черным котом, сделав его символом искусства, интеллекта и сатиры. Когда кабаре “Chat Noir” ушло в историю, черный кот отправился вместе с туристами странствовать по всему миру, чтобы вдохновлять творческих людей и напоминать о прекрасном городе Париже.

На бульваре Клиши на Монмартре и сегодня можно зайти в трактир «Черный кот», правда, это не то кабарэ, существовавшее в 19 веке. Новое заведение с тем же именем было открыто в наше время.

Кошки теперь мирно живут рядом с парижанами. Никому не приходит в голову обижать этих таинственных и грациозных животных, а если такие находятся, на защиту кошек встают общества защиты животных. Кошки спокойно прогуливаются по улицам, сидят на крышах, свысока глядя на городскую жизнь.

Правда днем, когда шумный Париж заполнен туристами, кошки предпочитают отдыхать в тихих внутренних двориках и скверах, зато с наступлением темноты кошки ведут здесь самый активный образ жизни.

Черный кот наблюдает за жизнью современного Монмартра.

А 15 сентября 2013 года в Париже открылось первое кошачье кафе «Cafe des Chats» и сразу стало одним из популярных мест среди жителей французской столицы и среди ее гостей.

Теперь в Париже уже два кафе, принадлежащих одной сети «Cafe des Chats», в которых можно общаться с животными, гладить их и даже брать на руки, но нельзя кормить их едой со своей тарелки и нельзя беспокоить, когда они спят.

В кошачьем кафе люди могут не только выпить кофе и расслабиться в уютной домашней обстановке, но и восполнить недостаток общения с животными, что особенно важно для тех, кто по какам-либо причинам не может держать кошек дома. Кошки помогают снять стресс, нормализовать кровяное давление и стабилизировать сердечный ритм. А еще они заметно улучают настроение и помогают людям свободнее общаться.

В каждом кафе «работают» около десятка специально обученных ласковых кошек (все были спасены из приютов), которые привлекают все новых клиентов и дарят им счастье 🙂

Так что добрые традиции „Chat Noir“ продолжаются, и мой угольный кот как две капли похожий на своего французского собрата, и внешностью и своим игриво-богемным характером, всячески это одобряет 🙂

Примечание. В этой статье использованы фотоматериалы из открытых источников в интернете, все права принадлежат их авторам, если вы считаете, что публикация какой-либо фотографии нарушает ваши права, пожалуйста, свяжитесь со мной при помощи формы в разделе , фотография будет немедленно удалена.

Черный кот — символ Парижа, искусства и богемы

5 (100%) 60 votes

Париж… Восхищаться не хочется, и тоска глухо точит где-то внутри. Только бродишь по чужим улицам в поисках дорогого сердцу тепла дома и привычного образа жизни, отшлифованного временем.

Опавшая листва, придавливаемая ботинком, нашептывает резко, порой протяжно, порой скрипуче, но всегда с каким-то щемящим чувством одиночества об отошедшем, заслоненном. И эти пришепетывания рождают воспоминания, запечатлевшие тепло и любовь тех немногих, кто создает вместе с нами нашу жизнь. Мелькают картинки из прошлого, и холодно становится от осознания того, что былое тепло унесли годы.

И хочется согреться, и озираешься вокруг, а тут – чужой Париж ажурных балконов и решеток. Париж, дующий в лицо вонью проносящейся подземки. Париж, смотрящий на тебя жадными, самоуверенными и бессовестными глазами.

Ты бежишь по нему от него прочь, обнаруживая лишь страшную пустоту его вымерших улиц, сосредоточенные лица опрятных мужчин и женщин, обедающих в одиночестве в кафе, повернувшись лицом к тебе – проходящей мимо них жизни улиц… И пугают эти люди, страшат отсутствием в глазах воспоминаний об опавших листьях, которые нашептывали бы им звуки, рождающие воспоминания в душе о тепле, ушедшем, но когда-то бывшем.

И ты снова бежишь, хрустя листвой, вдоль белых ставен со стройными рядами прорезей, вдоль кубов из стекла и стали, словно остовов старинных зданий. Мелькают дома, проскальзывают лица – белые, черные, желтые. И дивишься названию станции метро – «Севр-Вавилон». Почему же Севр? Ведь просто – Вавилон. И башня есть. И столпотворение. И смешение языков, обычаев, вер. А белые, черные, желтые лица торгуют, удовлетворяют свои все раздувающиеся прихоти и похоти, снова торгуют и не чувствуют. Ничего не чувствуют. И хочется на бегу крикнуть во все горло: «Осторожно! Начните немедленно чувствовать!» Потому что жалко их, не осознающих опасность превращения их бессердечностей и эгоизмов в Вавилон взаимной ненависти, презрения, злобы.

Но Париж слишком ажурен, чтобы слышать слова жалости. Он слишком чугунен, чтобы внимать крику варвара, слышащего шепот листьев. Он холодно осаживает кичливой глупостью журналов и газет, отталкивает изощренным словоблудием телевизоров. Губы его – тонкие, едва заметные нитки – кривит лицемерная, полная чувства собственного превосходства усмешка, нет – ухмылка. А ты сквозь неубранные гниющие листья видишь, как эти губы сначала недоуменно разомкнутся, потом в страхе начнут лепетать – кривые, бескровные, чующие смерть.

Красота парижских особняков, величие соборов, богатство многочисленных музеев дышат холодом притаившейся за ними пустоты. Там ничего нет. Словно картина на витрине: замерла, выгодно освещенная, сверкнула рамой, а вокруг – пустота и ценник.

Неслучайно символом Парижа нового, Парижа ХХ века стала Эйфелева башня. Разве возможно создать символ случайно? Безусловно, нет. Гении рождаются, чтобы предвосхищать эпохи, творя их символы. То, что не мог понять век XIX, то, чем восторгался век ХХ, наконец, в XXI веке раскрыло свое первоначальное значение, ради чего оно было явлено инженеру Эйфелю.

Ледяная бездушная стальная конструкция, насквозь пронизываемая ветрами. Здание, не могущее ни согреть, ни укрыть. Убежище, в котором никогда не будешь искать спасения. Как пуста Эйфелева башня на хронике времени оккупации Франции фашистами! Как она предательски нага! Какой контраст с невысокими могучими дворцами, исстрадавшимися от многочисленных французских республик с их мириадами грязных лап, эхом похабщины и бредом о новом мире! Какое разящее отличие от небольших каменных деревенских домов с прислоненными у входа старыми велосипедами!

Пустоту Эйфелевой башни не могут скрыть тучи туристов, стремящихся снова и снова пережить ее миф, карабкающихся на ее самую высокую точку в своем стремлении покорить Париж, Францию, мир, чтобы пощекотать свое ненасытное «я».

А на вершине одиноко мечется безумный глаз, прорезающий тьму, сгустившуюся над Парижем. Что ищет он? Как он похож на глаза того старика, одиноко обедающего в кафе с видом на жизнь… Кружится в темноте, боясь ее, тщась разглядеть в ней свою погибель, страшась посмотреть вниз меж стальных ребер, под ноги.

И ты избегаешь Париж, обходишь его стороной, оставаясь в нем. Ты окунаешься в тишину его одиночества, не потревоженную фотографическими вспышками, скрываешься в катакомбах его тесных, плотно заселенных улочек с непрерывными рядами окон. Они ведут тебя, то оглядывая сбоку, то нависая сверху, гонят все время прямо, пока не выбрасывают на маленькую площадь, откуда разбегаются, виляя велосипедами, маленькие переулочки. Ослепленный огнями пустынного кафе и взглядом очередного одиноко взирающего на жизнь, ныряешь в поворот налево, потом направо… Опять стена зданий, но ты уже чувствуешь, что где-то рядом дом .

Взгляд скользит по стене, проваливается в подъезд, и все вроде бы до безобразия одинаково, но на двери взгляд выхватывает крест, не тот, парижский, католический, модерновый, будто созданный увенчать башню Эйфеля. Наш, византийский, русский, московский – красивый в своем непередаваемом благородстве простоты и символизма.

Под крестом надпись – «Церковь Трех святителей». Улица темна, уже одиннадцатый час вечера, и ты, уверенный, что сегодня церковь уже закрыта, все же слегка толкаешь входную дверь. И в тот же миг луч света прорезывает тьму, вырываясь из образовавшейся щели. Открыто! Не веря, смущенный входишь в храм. Много прихожан, священников. Может быть, какой-то домашний праздник – свадьба или крестят кого? Но в такой час… Не может быть.

Внутри сразу согреваешься от зажженных свечей, икон по стенам и русской речи. Ты снова в России. Куда-то делись эти нелепые балконы, чуждые нравы, весь этот падший Вавилон. Где тот пронизывающий до костей парижский сырой холод? Куда делась точащая изнутри тоска?

Здесь всё как дома. Восковые свечи, благородные бороды священников, платки на женщинах. Лики святых, излучающие тепло горящих перед ними свечек. И русская речь… С французской «р», грассируемой на иностранный манер потомками старых эмигрантов. С провинциальной «о», напоминающей несведущему москвичу то Белоруссию, то русский Север. С южным украинским говором, режущим слух, но все же близким и понятным.

Разговорившись со стариком-прихожанином, выясняешь, что собравшиеся в храме ждут прибытия чудотворной Державной иконы Божией Матери.

И мысли твои наполняет благоговение перед неизреченным Промыслом. Как можно оказаться случайно в православном храме за границей именно в тот вечер, когда туда должна прибыть икона, ставшая символом надежды на спасение тонувшей в революции России?! Как можно оказаться случайно в православной церкви именно Парижа – города, ставшего символом белой эмиграции?! Сама мысль о «совпадении» кажется нелепой, когда ты стоишь в очереди поклониться великой иконе, в очереди с детьми эмигрантов, покинувших Россию в революционные годы, и с эмигрантами новой волны!

Нет, ведомые Высшей волей, мы становимся непосредственными свидетелями и участниками неспешного процесса бережного распутывания кровавого узла отечественной истории, примирения прошлого с настоящим, настоящего с будущим.

Ты, случайно и временно занесенный в Европу человек, вместе с грассирующими русскими стариками и бедно одетыми новыми российскими эмигрантами просишь Богородицу о спасении Русской земли. Ты, современный россиянин, вместе с белыми и советскими разделяешь чувство благоговения и преклонения перед Ее образом, явленным в день, когда, казалось, Россия, влекомая тяжестью своих грехов и роком, разбилась вдребезги, навсегда…

И исчезают Париж, и холод его, и пренебрежение к нему. Ведь сквозь бриллиант символов сверкает кровавыми гранями весь роковой русский XX век с такого близкого 15 марта 1917 года, и нисходит «светозарный луч славы чудес Богородицы», вдохновляющий и направляющий нас.

На вопрос как называется символ парижа заданный автором Двутавровый лучший ответ это Эйфелева башня. Символ Парижа
Эта констукция названа так в честь воздвигнувшего её архитектора Густава Эйфеля. Сам конструктор называл её просто - 300-метровой башней.
Башня строилась совсем не для того, чтобы стать в будущем символом Парижа и Франции - тогда, в далёком 1889 году, ей отводилась скромная роль служить главным входом на приуроченную столетнему юбилею Французской революции Всемирную Парижскую выставку. В итоге на возведение башни потратили 7,8 млн франков, но она окупилась уже за период работы выставки, в впоследствии оказалась вообще весьма доходным строением
Пирамидальный нижний этаж Эйфелевой башни образован четырьмя металлическими колоннами, на своде которых расположена первая платформа, с которой вверх поднимается вторая пирамида, вырастающая в колоссальную пирамидальную колонну, оканчивающуюся третьей платформой с маяком и куполом, над которым на высоте 300 метров находится последняя смотровая площадка. Конструкция оборудована многочисленными лестницами и лифтами
На первой платформе был построен ресторан, на второй находились ёмкости с машинным маслом для лифтов и ещё один ресторан в стеклянной галерее, а на третьей платформе разместились астрономическая и метеорологическая обсерватории и физический кабинет
Свет маяка Эйфелевой башни можно было увидеть на расстоянии 10 километров от неё
Сегодня Эйфелева башня бесспорно считается символом Парижа, но, к сожалению, так было не всегда. На протяжении почти 20 лет со дня её возведения шли бесконечные споры о демонтаже данной металлической конструкции. Были моменты, когда судьба башни просто висела на волоске в буквальном смысле этого слова. И неизвестно, чем всё это закончилось, если бы не появилось радио. Спасением для творения Эйфеля стало размещение на башне в 1906 году радиостанции, с которой в 1921 году прошла первая радиотрансляция, ставшая впоследствии регулярной. Позже отсюда начали транслировать и телепрограммы. Трансляции продолжаются до сих пор, только сегодня к теле- и радиовещанию присоединилась ещё и сотовая связь. Кроме того, на башне находится уникальнейшая метеостанция, с помощью которой изучаются суточные колебания степени загрязнения атмосферы, радиационного фона, атмосферного электричества и т. д.
После установки новой антенны высота Эйфелевой башни достигла 324 метров, хотя и прежняя её 300-метровая высота позволяла ей более 40 лет носить звание высочайшего сооружения в мире, превосходившего самые высокие здания того времени почти в 2 раза, пока в 1930 году её не превзошел Крайслер Билдинг в Нью-Йорке
Инженер Густав Эйфель был гениальным человеком, благодаря точнейшим расчётам которого его башня, несмотря на свою высоту, отличается довольно высокой степенью устойчивости, благодаря чему отклонение её вершины даже при самых сильных порывах ветра не превышает 12 сантиметров!
Башню много раз перекрашивали в разные цвета, от жёлтого до красно-коричневого, но потом с цветом наконец определились и теперь постоянно поддерживают официально запатентованный, так называемый "коричневый-эйфелевый" цвет, похожий на бронзу. Косметический ремонт башни проводится каждые 7 лет и на него каждый раз уходит не менее 60 тонн трёхцветной краски