АФГАНИСТАН. ГЕРАТ. АПРЕЛЬ 1986 ГОДА

Иногда ко мне обращаются с просьбой написать для какого-то издания что-нибудь об Афганистане. Вернее, понятно, об Афганской войне. Как правило, просят к какой-то дате… Я уже давно уклоняюсь от этого. Причина проста – ничего нового я уже не расскажу, а бесконечный перепев сказанного не вызывает авторского энтузиазма у меня и вряд ли заинтересует читателя.

А тут почему-то вспомнил: погоди-ка! А ведь ровно 30 лет назад мне довелось участвовать в агитрейде к иранской границе, по самым «духовским» местам!.. В моём «Афганском дневнике» об этом рассказано подробно, а вот отдельной публикации о тех событиях в моём архиве не сохранилось.

Вот и решил восполнить пробел.

Поступлю следующим образом. Сначала расскажу о рейде как и что сохранилось в памяти. А потом прикреплю дневниковые записи. Думаю, это будет правильно.

Итак, в апреле 1986 года мне довелось участвовать в агитационном рейде, который проводил агитотряд 101-го мотострелкового полка в районе иранской границы на западе провинции Герат.

Прежде всего, что такое агитотряды и агитрейды.

В период пребывания советской военной группировки в Афганистане колоссальное внимание уделялось работе с местным населением. Об эффективности этой работы говорить не будем, просто отметим – это направление считалось приоритетным, а военная составляющая лишь вынужденно стала превалировать.

Так вот, одним из звеньев в работе с местным населением являлись агитационные отряды, которые создавались при крупных гарнизонах. Действовал такой в Шинданде, в котором дислоцировалась 5-я гвардейская мотострелковая дивизия, в редакции газеты которой мне довелось служить. Имелся такой и в Герате, при 101-м мотострелковом полку, с которым мне довелось чаще всего выходить на боевые действия.

Если коротко, то схема выглядела так. С афганским руководством провинции договаривались, что агитотряд отправится в такой-то уезд. Он доставлял некий груз, который сейчас называется гуманитарным, для раздачи местному населению. В него входили крупы, в первую очередь рис, мука, масло, чрезвычайно драгоценный в отдалённых местностях керосин, пользовавшиеся огромным спросом калоши, ещё что-то…

С отрядом непременно следовали врачи. В абсолютном большинстве афганских кишлаков медиков не было вообще. Не то что не было – там их зачастую даже никогда и не видели. И потому приезд врача становился для многих невероятным событием! Причём, врачи обязательно должны быть отдельно – для мужчин и для женщин. По прибытии к кишлаку проводились переговоры с его руководством и для приёма больных выделялись помещения – опять же отдельно для «мальчиков» и «девочек». О том, чтобы болящую женщину осматривал врач-мужчина – такое если и разрешали где, то далеко и далеко не всегда и не везде.

Вполне понятно, что с отрядом следовали и агитаторы. Как правило, это этнические афганцы, принявшие сторону народной власти.

Дальше. Всё это многолюдье и материальные средства требовалось охранять. Особенность партизанской войны: местные жители будут улыбаться или смотреть исподлобья, но вести себя смирно пока видят силу. Но если сила окажется (или покажется) недостаточной, или зазеваешься – вот тут и жди нападения.

Конечно, можно привести сколько угодно случаев, когда на каких-то территориях заключалось джентльменское соглашение и советские колонны могли чувствовать себя относительно в безопасности. Имели место факты, когда местные вожди гарантировали безопасность таким агитотрядам, и держали своё слово. И тем не менее, как говорят на Востоке, на Аллаха надейся – а верблюда привязывай! Потому подобные рейды в абсолютном большинстве случаев проходили под мощным войсковым прикрытием. И столь же естественно, что чем глубже на территорию, неподконтрольную Кабулу, углублялись такие отряды, тем мощнее выделялось охранение.

Итак, агитотряд – это подразделение, организованное для проведения подобных акций. Ну а автомобили для грузов и боевое охранение к нему придавались на период проведения очередной акции.

Руководил агитотрядом заместитель командира части по работе с местным населением. Его иначе называли «вторым замполитом». В 101-м мсп таковым был Марсель Габитов.

О Марселе я много писал, и особо пересказывать сказанное ранее не стану. Предельно кратко.

Когда мы говорим о каком-то человеке, основываемся в основном на своих собственных впечатлениях. Потому и я сейчас выскажу своё личное суждение о Марселе Халиулловиче.

На мой взгляд, это исключительно честный и порядочный человек. К тому же очень добросовестный. Такой открытый, благожелательный… Его знала вся округа – имею в виду афганцев. Авторитет в провинции он имел просто невероятный. Прямо в советской форме он шёл на любые переговоры, и его никто не трогал. Его слову верили, и он знал, что если местный вождь что-то обещает ему, то выполнит это. Потому что сами же афганцы не допустят нарушения данных ему гарантий.

Это я тогда так думал, да и имел все основания для такой уверенности.

Однако много позже я узнал, что плохо знал своего друга. А мы и в самом деле дружили. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что когда Марсель уезжал по замене из Афганистана, он заезжал ко мне в гости в Ашхабад. Да и в дальнейшем мы встречались. И по сей день изредка перезваниваемся.

Отвлёкся. Так вот, много позже я узнал, что официальная деятельность Марселя – это только прикрытие. На самом деле он занимался агентурной разведкой в стане душманов. Он под видом муллы ходил по окрестным кишлакам, вёл переговоры, выдавая себя за посредника, агитировал за народную власть. Сколько отрядов оппозиции он склонил к тому, чтобы они прекратили вооружённую борьбу – что с войсками советскими, что кабульского правительства – вряд ли вспомнит и он сам! Сколько жизней – наших ребят и афганцев – спасено в результате его деятельности, ведомо только Аллаху!

По всем странам-континентам установлено неисчислимое множество памятников полководцам и героям, которые убили много врагов. И что-то не встречал я обелиска в честь таких вот переговорщиков, как правило, незаметных, которые предотвратили гибель превеликого людей. Если бы от меня зависело определить, с кого персонально ваять такой монумент, я бы предложил взять за образец именно Марселя.

Вот такой человек и возглавлял агитотряд 101-го полка, который отправился в рейд на иранскую границу в апреле 1986 года.

Опять же, я уже писал, что преимущество журналиста в боевой обстановке состоит в том, что он сам определяет, где ему находиться. Этим своим правом, попадая в «горячие точки», я пользовался активно, благодаря чему и побывал «на войне» и с пехотой-матушкой, и с разведчиками, и с артиллерией, и с вертолётчиками… А вот в описываемый период – с агитаторами.

Вообще на период боевого выхода подразделения всегда составляется приказ. В нём чётко указано, какие силы и средства задействуются для его проведения. Так вот, в большинстве случаев я участвовал в боевых действиях, не будучи официально включённым в состав отряженных «на войну» подразделений. Более того, в штабе дивизии нередко даже понятия не имели, где конкретно я нахожусь.

Оно понятно, что боевые выходы один другому – большая разница. Одно дело – проехать по охраняемой магистрали по заставам и выносным постам. И совсем другое – отправиться в тыл душманам. Это ни в малейшей степени не выпад в адрес, скажем, водителей «наливников» – они рисковали повседневно, совершая рейс за рейсом, и не имея представления о том, за каким поворотом их поджидает засада, в какой рытвине притаилась мина. Но для военнослужащего, который расположение части покидал только иногда, разница всё же есть: прокатиться до Адраскана или отправиться на вражескую территорию.

Это отступление – вот о чём. Я отправился в Герат для выполнения редакционного задания в 12-й полк, и не только не обязан был отправляться в тот рейд, но формально и не имел на то права. Однако поехал, конечно, ухватился за такую возможность с энтузиазмом. Я и сегодня от интересных командировок не отказываюсь, а уж тогда-то, по молодости!..

И впечатлений получил – по полной!

Теперь – о том, куда мы ехали, с кем вели переговоры.

Провинция Герат расположена в северо-западном углу Афганистана. В горно-пустынной местности вся жизнь жмётся к рекам, и поймы этих водных потоков заселены максимально плотно, в то время, как на остальных просторах тянутся только дороги. По территории провинции протекает несколько рек. Самая крупная из них – Герируд. Эта река, полноводная и со стремительным потоком, струится по широченной пойме, множеством протоков, причём, постоянно меняя русла – из года в год сама возводя дамбы на одних и прокладывая новые. Она тянется с востока на запад, а потом резко поворачивает на север и через сотню километров, стремительно мелея, оказывается в Туркменистане, где распадается на множество рукавов, которые теряются в пустыне Кара-кумы. Так вот, от места, где Герируд поворачивает на север, и до границы с СССР (тогда ещё), именно эта река служила границей между Афганистаном и Ираном.

Границы в привычном нам понимании слова в тех краях не существует. Ну, чтобы полосатые столбы, контрольно-следовая полоса, бдительные пограничники с собаками… Просто местные жители знают: вот этот кишлак расположен на территории Афганистана, а вон тот – уже в Иране. Благо, на данной конкретной местности протекает река, так что гидрографический объект обозначает кордон достаточно чётко – в других местах такового нет.

В описываемом районе вдоль пограничной реки проживали племена малишей. Малиши – это субэтнос, нечто вроде наших казаков. Они проживают вдоль границ, контролируют её, и при этом достаточно независимы, чтобы самостоятельно определять, с кем дружить и кого через рубежи пропускать.

Соответственно, кабульская власть была заинтересована в том, чтобы эти приграничные племена свою миссию по обеспечению непрозрачности границ выполняли. В частности, на эти цели власти выделяли какие-то средства… И наш агитрейд проводился, по большому счёту, с той же целью.

…И вот мы двинулись в путь. Мы – это собственно агитотряд, в составе которого находились агитаторы-афганцы, медики, большой гуманитарный груз, а также мощное войсковое прикрытие, как советских подразделений, так и «зелёных», как мы между собой называли афганских солдат, сорбозов, за цвет их формы.

Это другая река, Фарахруд, но местность похожа

Как уже говорилось, Герируд протекает по широкой и глубокой долине, которая тянется на запад. А чуть севернее реки протянулась автомобильная дорога до самой границы. Вот по этой дороге мы и ехали. Южнее реки тянутся горы, а севернее – долина, раскинувшаяся значительно выше уреза воды. Помнится, обращал на себя внимание такой феномен погоды: вдоль реки было уже по-весеннему тепло, но едва мы поднимались на равнину, попадали под холодный порывистый ветер. Так-то вот: перепад высот всего несколько метров – а климат уже разный!

На протяжении всего марша, что туда, что обратно, на нас не было совершено ни одного нападения. Пару раз, помнится, откуда-то звучали выстрелы из стрелкового оружия, но там и тогда это было настолько привычно, что и внимания особого никто на такие мелочи не обращал. Однако потери мы несли, всё больше от мин, которых по всему Афганистану понатыкали все кому не лень. Рассказывали, что одного сорбоза взрывом разодрало в клочья – я смотреть не ходил…

А вот как машина налетела на мину, видел своими глазами. Так получилось, что я имел все шансы сам ехать в том автомобиле, Но уселся в кабину следующего. И видел сам момент взрыва, и как из клуба дыма выбросило солдата, который сидел на месте старшего, и как он, оглушённый, отбежал в сторону, и не упал, а только стоял и тряс головой…

Но это случилось уже позже.

Когда мы доехали до кишлака, насколько мне помнится, Кизыл-Ислам, остановились в сторонке. Первым делом тут же развернули артиллерию, выставили охранение. Одновременно через звуковещательную установку сообщили, что прибыли не воевать, а на переговоры. Впрочем, думаю, что местные об этом уже знали – просто удивительно, насколько информация распространялась среди местного населения, несмотря на отсутствие в те времена мобильных телефонов.

И вскоре к нам вышла группа местных аксакалов, с которыми и начались переговоры.

Должен сказать, что это был первый случай, когда я присутствовал при разговоре с простыми афганцами, не испорченными, так сказать, цивилизацией. До того я общался с людьми, которые активно контактировали с нами, многие из них побывали в Советском Союзе…

Один из офицеров-афганцев рассказал мне, какое потрясение испытал, когда… Нет, по порядку. Как-то наше руководство решило провести акцию: показать афганской детворе, что такое Советский Союз. Уж как это осуществлялось технически, кого и по какому принципу для этого отбирали, не знаю, да и не столь важно это. Но только собрали большую группу мальчишек, погрузили в самолёт и доставили в Ташкент. А этот город не зря ведь называли «звезда Востока»! И вот представьте себе состояние пацанов, которые у себя на родине видели в лучшем случае электрическую лампочку, а в кишлаках и их не имелось!… А здесь – широкие улицы, залитый светом по ночам прекрасный город, фонтаны и скверы, метро, женщины с открытыми лицами, дети – их ровесники ходят в школу!..

И после этого самолёт возвращает их назад, в средневековую нищету! Тот офицер сказал мне, что, вернувшись, тут вступил в ДОМА (это аналог нашего комсомола), и стал активным сторонником народной власти, рассчитывая, что Советский Союз поможет построить у него на родине такую же жизнь, как у мусульман СССР.

Но в глубинке Афганистана проживали совсем другие люди. Как анекдот у нас ходила байка. Спрашивает афганец у шурави (советского): за сколько вёдер риса в Москве можно купить ишака? Шурави отвечает: в Москве нет ишаков! Афганец изумлён: что, Москва настолько маленький город, что там даже ишаки не нужны?!.

Мы жили в разных пространственно-временных измерениях!

…Переговоры вели Марсель Габитов и представители гератского руководства. Соответственно, я ничего не понимал… Но с другой стороны – о чём идёт речь, и без перевода было очевидно!

К слову! Марсель тут мгновенно стал своим. Наверное, о нём тут знали… Потому что его пригласили в кишлак, и он отправился туда один. Назад его привезли на мотоцикле. Он рассказал, что медикам с небольшим сопровождением разрешено войти в кишлак и осмотреть нуждающихся. Конечно же, с ними отправился и я. Повторюсь: преимущество журналиста в боевой, или приближенной к боевой, обстановке состоит в том, что он сам определяет, где и с кем ему находиться.

За время своих командировок в «горячие точки» я не раз оказывался в ситуациях, как бы это сказать, сопряжённых с риском для жизни. Однако никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, как в те часа два, простоял под прицелом раструба пулемёта Дегтярёва в зажатом дувалами тупичке. Да, мы были вооружены автоматами, да, нас прикрывала артиллерийская группировка… Конечно, мы были уверены, что гарантированы от каких-либо неприятностей!.. Однако чувство, когда стоишь под пулемётом, и знаешь, что ежели что, тебя ничто не спасёт… Скажем так: не самое приятное это чувство!

Малиши – воинственный народ. Все до единого мужчины были вооружены. «Стволы» – самые разные: винтовки, автоматы, пистолеты, произведённые в самых разных странах. Один афганец таскал на плече огромный пулемёт, а рядом держался парень, который носил за ним треногу… У бойкого пацанёнка на боку болтался небольшой разболтанный револьвер…

Все они улыбались, причём, искренне так… Со всех сторон слышалось «дуст»! «Дуст» значит «друг», «душман» – «враг»…

И в то же время мы понимали, что если бы не мощное артиллерийское прикрытие, никому из нас отсюда и не выйти бы…

Впрочем, как показало время, не всё оказалось настолько однозначно.

На тех переговорах шла речь вот о чём. Малишы перекрывают границу и не пускают через свою территорию отряды вооруженной оппозиции – душманов по терминологии того времени. За это из Герата в кишлак поступает материальная помощь. Ну а главное – сюда пришлют фельдшера и учителя! Именно этот пункт договора стал ключевым.

Мы отправились в обратный путь, будучи в уверенности, что малиши в лучшем случае станут сохранять нейтралитет. Однако реально результаты нашего рейда превзошли все наши ожидания. Впрочем, всё, о чём пойдёт речь ниже, мне рассказали позднее, и сам я тому свидетелем не был.

Через некоторое время в Герат прибыли посланцы того племени малишей. Они сообщили, что подготовили помещения для школы и медпункта. К ним направили обещанных фельдшера и учителя – афганцев, разумеется. Какое-то время на этом направлении и в самом деле не проходили отряды или караваны с оружием… А потом с иранской стороны по кишлаку был нанесён артиллерийский удар, а затем атаковали афганские моджехеды… Политика «национального примирения» к тому времени уже вступила в силу, потому должной поддержки кишлак от центральной власти своевременно не получил.

Повторюсь: я чётко разделяю в своём рассказе – это я видел сам, а о том мне рассказывали.

Вот такие события в моей жизни произошли ровно 30 лет назад, в апреле 1986 года.

(Фотографии к данной публикации непосредственного отношения не имеют.

Они из архива моего и моего сослуживца солдата Константина Андрейковец)

Множество туристов едут в Герат, чтобы увидеть мавзолей Алишера Навойи, а также старинные минареты султана Хуссейна Байкары. Однако, со временем все они осыпаются и уходят в небытие. Путешественники не пропускают парк Тахти-Сафар, который является старинным на территории города. На центральной площади Чар-Сук расположены четыре рынка, а также крепость Кала-и-Ихтияруддин. Его можно увидеть, если отправиться в Старый город. В 15 веке был отстроен арочный мост Пули-Малан. Деревня Кохсан, которая находится недалеко от самого Герата, сохранила большое количество архитектурных образцов эпохи Тимуридов.

Современная жизнь

В Герате немало комфортабельных отелей, в них в основном проживают представители иранской национальности. На основных улицах города можно увидеть множество лавок, где продается абсолютно все. Особое впечатление остается от местного населения, которые отлично выделяются и украшают сам город. До сих пор можно увидеть мужчин, женщин и детей в национальной одежде. Изучение местных жителей окажется удивительным приключением для каждого человека, ведь здесь царит особая атмосфера гостеприимства и доброты.

Командование 5-й мотострелковой дивизии было крайне обеспокоено складывавшейся ситуацией в западных провинциях Афганистана. Душманы проявляли большую активность, пытаясь взять под контроль дорогу, ведущую в Кандагар. Мы же в свою очередь не позволяли им этого сделать.

Вместе с тем на характер боевой деятельности 5-й мотострелковой дивизии в значительной степени повлияло то, что в зоне ответственности соединения находился третий по величине город Афганистана - Герат.

Ситуация в Герате в чем-то была похожа на то, что происходило в Кабуле. Разница заключалась лишь в том, что события в столице определяли положение в стране, а происходившее в Герате характеризовало обстановку в нескольких провинциях.

В Герате действовали обычные группировки моджахедов, привычно воевавшие друг с другом. Характерно, что именно в Герате совместная работа командования дивизии и военных советников привела к тому, что мы первые смогли выйти на две бандгруппы, главари которых согласились сотрудничать с государственной властью. Фактически они дали согласие перейти на сторону революционного правительства.

Я не скажу, что это были большие по численности бандформирования. Но главное заключалось в том, что полевые командиры оппозиции впервые согласились сотрудничать не только с советским военным командованием, но и с афганской государственной властью.

Эти первые контакты устанавливались очень долго и трудно. В обязанности каждого командира, в том числе и командира взвода, если подразделение стояло в отрыве от основных сил, входило детальное знание обстановки в зоне его ответственности. Офицеры знали количество действующих рядом банд, их партийную принадлежность и имена полевых командиров.

Особенно нас интересовало отношение той или иной банды к государственной власти Афганистана и к советским войскам. Различия в их ориентации играли порой решающую роль. Кто-то из полевых командиров был готов идти на контакт только с советскими, но однозначно отказывался от контактов с представителями правительства Афганистана. Видимо, душманы считали, что, имея дело с русскими, они получат больше выгоды.

Кроме того, постоянное сотрудничество с командованием советских войск давало определенные гарантии, что ту или иную группировку в ближайшее время не уничтожат. Контакты с командованием дивизии служили надежным источником получения медикаментов и продовольствия. В некоторых случаях мы действительно помогали одному или нескольким полевым командирам, чего нельзя сказать о государственной власти.

Мы внимательно отслеживали действия каждой банды. Люди, работавшие на нас по линии разведывательного центра 40-й армии, находились практически в каждом формировании душманов. Хотя офицеры разведотдела не входили в состав дивизии, но работали они прежде всего в интересах старшего воинского начальника.

Командованию 5-й мотострелковой дивизии было известно достаточно много о группировке моджахедов в своей зоне ответственности. С одной из банд, которая держала под контролем восточную часть Герата, где пролегала основная дорога, использовавшаяся советскими войсками, нам хотелось установить максимально тесные отношения. Однако главарь банды от контактов с советскими категорически отказывался.

Когда ситуация в «зеленой зоне» вокруг Герата стала для нас угрожающей, мы решили привлечь на свою сторону главаря любой из банд в этом районе. Затем, действуя непосредственно через завербованного полевого командира, выйти на остальных лидеров оппозиции.

По линии агентуры мы предложили ему встретиться сначала с офицером разведывательного центра, который работал в нашем районе. Зная о том, что душманы колеблются, командование дивизии, не дожидаясь ответа, начало передавать им в небольших количествах продукты и лекарства. Естественно, ни в то время, ни позже, несмотря на настойчивые просьбы, а порой и ультиматумы главарей бандформирований выделить им оружие, ни одного патрона, ни одного ствола они от советского военного командования не получили.

После долгих переговоров, которые велись на протяжении полутора месяцев, этот полевой командир дал согласие на встречу. Она состоялась на окраине Герата.

Мы договорились, что душманы подойдут к одной из наших сторожевых застав, где находился отдельный взвод, который имел возможности держать район под своим контролем.

Уровень встреч рос в зависимости от того, как главари бандформирований выполняли поставленные нами условия. Если душманы нас не обманывали, уровень встреч поднимался. От недели к неделе он возрастал. На одну из встреч с представителями бандформирований вскоре поехал начальник разведотдела. Это был самый высокий уровень, на котором командование дивизии считало целесообразным поддерживать отношения с моджахедами.

Подключение остальных бандглаварей, чего мы и добивались с самого начала и для чего была затеяна вся эта игра, происходило достаточно сложно. Проблема заключалась в том, что переговоры оказались слишком затянуты по времени. Каждый компромисс достигался ценой неимоверных усилий.

Например, в 1985 году, когда я прилетел в Афганистан во второй раз, мы только подходили к самым влиятельным полевым командирам, которые действовали на западе страны и вокруг Герата. Такая агентурная работа велась нашими офицерами на всей территории Афганистана, в том числе и в окрестностях Кабула. Нередко она приносила значительные результаты.

Командование 5-й дивизии обращало особое внимание на деятельность бандформирований вокруг Герата по нескольким причинам. Одна из них заключалась в том, что через центр города проходила важная для нас дорога. Разбить колонну в прилегающей «зеленой зоне», да и в центре Герата, среди стоявших в беспорядке дувалов, не представляло особой сложности. Такие случаи, к сожалению, были.

Не менее важным было то, что Герат являлся узлом нескольких основных дорог. Одна из них - «север-юг» - использовалась советским командованием для передвижения автомобильных колонн. Другая действующая дорога вела в Иран, до которого было не больше шестидесяти километров. Правда, вскоре после ввода наших войск душманы заминировали эту трассу, опасаясь, видимо, что мы пойдем и по ней. Третья дорога, тянувшаяся на восток, в сторону Намарана, связывала центр страны с отдаленными горными районами. Прикрываемая с южной стороны горным массивом Гиндукуш, а с севера советско-афганской границей, она использовалась гератской группировкой мятежников для переброски подкрепления. Кроме того, Герат является большим культурным и религиозным центром Афганистана, родиной многих известных в стране людей.

Даже если бы мы захотели, то не смогли бы обойти этот город - рядом просто не существовало других дорог.

В зоне ответственности дивизии находилась и Шиндандская авиабаза. Она являлась заветной целью всех бандформирований, которые перебрасывались в Афганистан из Ирана. Ни один другой объект они не стремились уничтожить так, как эту базу ВВС 40-й армии.

За охрану авиабазы несли ответственность правительственные войска. В определенной степени привлекались и подразделения 5-й мотострелковой дивизии. Дважды, когда, видимо, и бдительность притупилась, и меньше стали уделять внимания охране аэродрома, душманы своей цели все-таки достигали. За то время, когда я находился в Афганистане во время своей второй и третьей командировок, на территории авиабазы были совершены две очень крупные диверсии. Нападению подвергались почему-то только стоянки, где находились самолеты правительственных войск Афганистана. Все закончилось тем, что афганской авиации в небе над западными районами Афганистана не стало - ее разгромили на земле.

Первая диверсия произошла в начале 1985 года. Она была проведена очень профессионально. Ночью одновременно на нескольких стоянках было взорвано одиннадцать самолетов Ил-28. Это очень старые машины, одни из первых советских бомбардировщиков. Несмотря на свой возраст, эти самолеты отличались высоким качеством. От них пожар перекинулся дальше - практически весь авиационный полк, который состоял из Ил-28, сгорел дотла.

Как мы установили, эта диверсия явилась делом рук не столько душманов, сколько руководителей авиабазы.

Огромное количество сил у нас отнимала борьба с караванами. Это были бандгруппы, которые шли прежде всего из Ирана. Мы, кстати, знали не только количество лагерей для подготовки душманов, расположенных на территории Ирана, но и места их расположения. Их было не слишком много. Советское командование в Афганистане всегда знало, где, из какого лагеря выходит банда, какая у нее задача и сколько человек находится в пути.

К сожалению, сведения к нам поступали значительно позже, чем это было необходимо. Как правило, дня через четыре после выхода группы моджахедов нам становилось об этом известно. Но это слишком большой срок, информация устаревала - за три-четыре дня банда могла не только повоевать, но и вернуться обратно после выполнения задачи.

Из книги Дух, брат мой автора Грешнов Андрей Борисович

Шинданд (Северо-западная провинция Герат), 1989 год За страшными затяжными боями под Джелалабадом и Хостом, где советские Р-300, выпущенные умелыми руками наших ракетчиков, днем и ночью сокрушали душманскую волю к победе, все как-то забыли, что творится на западе Афганистана,

Из книги Тамерлан автора История Автор неизвестен --

Герат, ноябрь 1989 года Крайняя командировка в Герат выдалась уже почти перед самым отъездом на родину. Анализируя сегодня события тех далеких дней, все больше прихожу к выводу, что этому способствовал целый ряд обстоятельств, которые были вовсе не случайны. По взаимной

Из книги Молодость века автора Равич Николай Александрович

Из книги автора

Герат, ноябрь 1989 года …Самолет летел почти бесшумно, ленивый гул моторов успокаивал. Тянувшуюся снизу безжизненную пустыню как по мановению волшебной палочки сменила зеленая равнина, испещренная множеством рек и озер. Раздолье. Синие купола мечетей как васильки на

Из книги автора

План, которому я следовал, чтобы занять Герат, столицу Хорасана Язавоевал области Балха, Гиссар-Шадамана и Бадакшана. Эмир Хусейн был только что умерщвлен. При слухе об этих событиях Гейазэддин, владетель Хорасана, стал опасаться за свою столицу. Он собрал армию и принял

Из книги автора

ГЕРАТ Герат представился нам как город из сказок Шехерезады. Начиная с сияющих неповторимых красками мозаичных башен Тамерлана и кончая древней крепостью, перед железными дверями) которой стояли караулы из воинов в калмах, все казалось нереальным. Город был зажат между

(дари هرات Herāt ) — город на северо-западе Афганистана в долине реки Герируд. Центр провинции Герат. В древности — важный центр караванной торговли на Великом шёлковом пути. В империи Александра Македонского носил название Александрия Ариана (др.-греч. Αλεξάνδρεια εν Αρίοις, Αλεξάνδρια εν Αρείοις ). В нём жили и творили Алишер Навои, Джами, Мирхонд, Хафизи Абру, Кемаледдин Бехзад. В городе сохранились памятники истории и архитектуры мирового значения.

Основал Герат, предположительно, Александр Македонский. В средние века в Герате проживало до миллиона человек. Но город был сожжен Чингисханом, и только через триста лет смог снова достичь расцвета. В XV веке Герат был культурным центром, важным центром искусств и архитектуры, служил центром княжества, в 1863 году присоединенному к Афганистану.

Из достопримечательностей Герата выделяется ансамбль Мусалла, грандиозный архитектурный комплекс 1438 года. Герат называют реальной иллюстрацией сказок «Тысячи и одной ночи». Мечети по вечерам окрашены лучами заходящего солнца.

В Герате есть настоящие отели, но пока здесь живут не туристы, а возвращающиеся из Ирана беженцы. Основные улицы Герата тянутся через город, заполненные лавчонками, шумом и пылью. Центральные проулки Герата смыкаются у Масджиди Джамми, древней соборной мечети, куда может войти каждый. Напротив мечети - крепость Ихтияруддин XIV века, сейчас здесь проводится реставрация. В 100 метрах - базар.

География

Координаты: 34°21′ с. ш. 62°12′ в. д. (G) (O) .
Высота над уровнем моря: 925 м.

Районы

• Калай Шаер (Qalae Shaier)

Климат

Климат Герата
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	24	27	30	36	40	42	44	40	39	35	27	25	44
Средний максимум, °C	11	13	18	23	28	34	36	35	31	25	17	11	23
Средняя температура, °C	4	6	10	15	20	26	28	26	22	15	8	4	15
Средний минимум, °C	−2	0	3	8	13	18	21	18	13	6	0	−2	8
Абсолютный минимум, °C	−19	−11	−13	−2	2	10	15	10	2	−4	−8	−22	−22
Норма осадков, мм	30	40	40	50	10	0	0	0	0	0	0	30	220