Ролло Мэй

ИСКУССТВО ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

Перевод Т.К.Кругловой

Библиотека психологии и психотерапии

Независимая фирма "Класс"

Мэй Р. Искусство психологического консультирования/Пер.с англ. Т.К.Кругловой.– М.: Независимая фирма "Класс"

Фактически эта книга о том, что во всем мире уже стало привычным и обязательным. Все мы по-любительски выступаем в этой роли с друзьями, сослуживцами и соседями.

Например, из нее можно узнать, что настоящее психологическое консультирование вовсе не состоит в раздаче советов. Она напомнит, что развития не бывает без кризисов – и именно в кризисной ситуации человек чаще всего ищет помощи. А лучшая помощь, стало быть, та, которая учитывает здоровое, естественное направление его роста.

Особый интерес для нашего читателя представят страницы, посвященные духовным аспектам психологического консультирования.

В общем, эта книга обязательно должна стоять на полке у врача, педагога и, само собой, психолога. А поскольку ждать профессиональной помощи большинству "широкого круга читателей" пока все-таки неоткуда... какое-то время придется заниматься само- и взаимопомощью, повышая свою квалификацию.

Ó Ролло Мэй

Ó Гарднер Пресс Инк.

Ó Независимая фирма "Класс"

Ó Т.К.Круглова, перевод на русский язык

ISBN 0-285-65099-8 (Великобритания)

ISBN 5-86375-007-3 (РФ)

СОБЛАЗНЫ АЗБУКИ

Ролло Мэй (род. в 1909 г.) – крупный американский психолог и психотерапевт, едва ли не последний ныне живущий классик экзистенциально-гуманистической психологии.

Его основные работы "Смысл тревоги", "Человек в поисках себя", "Любовь и воля", "Мужество творить" сочетают в себе скрупулезность анализа клинициста, гуманитарный кругозор философа и простоту пасторской беседы. Эти качества – отражение вех его биографии, в которой были годы учебы в теологической семинарии, пасторское служение, занятия философией, психоаналитическая подготовка и психоаналитическая практика.

"Искусство психологического консультирования" тоже несет отпечаток прекрасного и разностороннего образования Ролло Мэя. Однако самое главное в этой книге – ее практическая направленность. Как если бы рядом с тем, кто выступает в роли психолога-консультанта, оказался тот самый "супервизорский стул", с которого можно услышать подсказку, наводящий вопрос, похвалу или тактичное замечание опытного учителя – именно то, чего так не хватает российским коллегам Ролло Мэя.

Во всем мире в консультирование идут те, кто тянется к осмысленной, творческой и полезной работе с людьми, но, как правило, не имеет серьезного опыта "длинной" психотерапии с ее обязательным требованием терапевтической проработки собственных проблем. А для консультанта-профессионала (и уж тем более "любителя") очень высок риск угодить в разные "ловушки", расставленные его же чувствами, мотивами, не до конца осознанным пониманием своих задач.

Многие из этих соблазнов описаны Ролло Мэем. Некоторые из них достаточно элементарны, например, готовность давать советы, особенно когда клиент активно к этому подталкивает. Отказаться от других – намного сложней: "мужество быть несовершенным" – принять проявления своей профессиональной и человеческой несостоятельности как часть жизни и часть себя – на это могут уйти годы... И не одна ли из таких "ловушек" – нынешнее бурное увлечение "беспроигрышными" техниками в психотерапии и консультировании?

Знать и уметь – нужно, важно, и без этого нет профессионала. Но никакая "техническая оснащенность" не сделает его неуязвимым победителем. Возможно, больше всего он отличается от своих клиентов тем, что готов это про себя понять – и, что еще важнее, принять.

Духовному смыслу такого принятия посвящена последняя глава книги. В отличие от большинства своих коллег-современников, Ролло Мэй всегда придавал огромное значение этому аспекту психологического консультирования и готов был работать с религиозно-нравственными проблемами своих клиентов.

Случаи, разбираемые в этой книге, воспринимаются нами как бы со стороны, потому что принадлежат к иной религиозной традиции и не очень знакомой религиозной практике. Возможно, для нашего понимания идей автора это и к лучшему: когда есть пространство для некоторого внутреннего дистанцирования, легче разглядеть невротическую религиозность и невротический же атеизм, основанную на страхе нетерпимость и многое другое.

И, кажется, последнее. Иногда у читателя этой книги будет складываться впечатление, что Ролло Мэй очень уж прост: теория элементарная, случаи какие-то слишком понятные... Такий вот "американский лубок". Может быть, на это впечатление не стоит полностью полагаться...

Екатерина Михайлова

Посвящается Бобу, Роджеру, Ли и другим из моих клиентов, кто неоднократно появляется на страницах этой книги

ПРЕДИСЛОВИЕ

Один мой друг, который преподавал педагогику студентам выпускного курса, как-то сказал в беседе со мной, что для занятий по его предмету он сам и его студенты пытались подыскать основное учебное пособие. В планы студентов не входило избирать психотерапию своей основной профессией, но, как будущие преподаватели, они хотели знать основы такой научной области, как психологическая помощь советом, консультацией. "Мы так и не нашли ничего подходящего, – заключил мой друг, – и снова вернулись к твоему "Искусству психологического консультирования".

Книга была написана в сложное для меня время. Три года я преподавал в Центральной Европе, а в летние каникулы мне удалось попасть на семинар к Альфреду Адлеру в Вене. Я вернулся в Штаты в начале тридцатых, в самый разгар Великой Депрессии. Но мне посчастливилось получить работу в Мичиганском Университете. Моя должность называлась "консультант мужского студенческого контингента". Обязанности у меня были троякого рода: я преподавал один из предметов, консультировал и отвечал за деятельность студентов, связанную с располагавшейся напротив Университета Межконфессиональной Народной Церковью, где находился мой рабочий кабинет.

В те дни в университетах еще не преподавали учения Фрейда, Юнга, Адлера и Ранка, да и сами они были почти неизвестны в Штатах. Так что мне очень пригодилось мое участие в семинаре Адлера. Вопросы психологической помощи остро интересовали всех, кто вел работу, подобную моей, поэтому меня часто приглашали выступить с лекциями в разные концы страны. Литературы по этому вопросу никакой не было, по крайней мере нам не удалось отыскать ничего подходящего. Мне настойчиво предлагали опубликовать мои лекции, которые и легли в основу "Искусства психологического консультирования" , первой вышедшей в Америке книги на данную тему.

Как это ни странно, но и в наше время эта "срединная" область остается в значительной мере неисследованной. Полки библиотек полны популярной (до примитивности) литературы по психологии, нет недостатка и в серьезных работах для тех, кто занимается психотерапией на профессиональном уровне. Однако те, кто не собираются становиться психотерапевтами, но хотят получить представление о внутреннем мире и побуждениях личности, испытывают острую нехватку необходимой литературы. Это относится не только к педагогам, но и к медикам, которым приходится утешать потерявших близкого человека родственников или обсуждать самые сокровенные предметы со своими пациентами. Недостаток литературы испытывают адвокаты, которым приходится наставлять своих клиентов, и люди схожих профессий, не говоря уж о служителях культа и социальных работниках. Даже руководители корпораций хотят научиться плодотворно сотрудничать с работниками, занятыми на их производстве.

Вот почему я с готовностью откликнулся на предложение издательства "Гарднер" выпустить новое издание моей книги. Книга подверглась весьма значительной переработке, что относится и к манере изложения, которая, я думаю, теперь будет более полно соответствовать тому значению, которое приобрела эта захватывающая область науки.

Ролло Мэй

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЕ

ПРИНЦИПЫ

"Не стоит жить, если не изучать жизнь".

"Я понял, что все, чего я боялся, не содержит в себе

ни хорошего, ни плохого, а лишь воздействует на разум".

Типичный человек из ниоткуда

Живет в своем неведомом нигде,

И, строя планы никакие,

он вилами их пишет на воде.

Он не имеет точки зрения,

Куда идет, и сам не знает.

Он чем-то каждого из нас напоминает.

Послушай, человек из ниоткуда,

В твоем распоряжении весь мир.

Не упусти свой шанс попасть на жизни пир.

Леннон и Маккартни

Портрет личности

Что такое человеческое существо? Вот отправная точка нашего конструктивного исследования. Чем глубже наше понимание человека, тем эффективнее будет наша консультация. Понятие "мужчина" гораздо шире, чем просто телесная оболочка, чем дело, которым он занят, чем его общественное положение, а понятие "женщина" шире, чем воплощенное в ней материнство, привлекательность или профессия. Все это лишь способы самовыражения. Взятые в совокупности, они отразят как в зеркале внутреннюю человеческую структуру, которую мы довольно расплывчато обозначаем словом "личность". Европейские психологи предпочли бы в данном контексте понятие "душа" – как перевод греческого слова psyche. Но для нас, американцев, слово "личность" более точно выражает то основное в природе человеческого существа, что делает его или ее индивидуумом.

Поэтому нам следует начать с определения понятия "личность". Сознательно уклонившись от такого определения, консультант сформулирует его для себя бессознательно, невольно исходя в своей работе с клиентом из предположения, что тот должен развить в себе личностные качества хотя бы своего консультанта, или любимого героя, или черты характера, считающиеся идеальными для данной национальной культуры. Мудрый терапевт сознательно и разумно нарисует портрет личности, не доверяя такое серьезное дело причудам подсознания.

Для большей ясности приводим наше определение: слагаемые личности – свобода, индивидуальность, социальная интегрированность и глубина религиозности. Эти четыре составляющие особенно важны для личности человека, как будет ясно из последующих рассуждений. В качестве более развернутого определения можно утверждать, что личность – это осуществление процесса жизни в свободном, социально интегрированном индивидууме, наделенном духовным началом.

Детерминирована ли личность?

Наиболее яркую и убедительную картину детерминированности личности дает психоанализ Фрейда. Без сомнения, в истории науки Фрейд останется одним из самых влиятельных мыслителей нашего века. Его учение – это водораздел в истории наших попыток познать самих себя. Правда, с его появлением люди лишились такой милой привилегии, как быть лицемерными и неискренними с самими собой, чем отчасти объясняются злобные нападки на Фрейда.

Фрейд родился в том веке, который уже жаждал психоанализа. Девятнадцатый век так расчленил человеческую натуру, так жестко регламентировал жизненные правила, превратив мораль в систему поверхностных установлений, что фрейдовский психоанализ появился как нельзя кстати. Его огромное влияние объясняется именно насущной потребностью в нем. Фрейд доказал, что понятие личности выходило далеко за рамки существовавших узких схем. Открыв для нас неисчерпаемое и мощное царство подсознания, он придал "глубину" природе человека. Поставив секс, как самый мощный человеческий инстинкт, в центр своего научного построения, возможно, чересчур смело и не всегда точно в деталях, он выразил тем самым неизбежную реакцию общества на лицемерное викторианское морализирование, в основе которого лежало представление, что можно игнорировать фактор секса, изъять его из жизни общества, чтобы оно, гордясь собственной "невинностью", бодро двинулось дальше.

Отыскивая в подсознании мотивы человеческого поведения, Фрейд выкапывал много такого, что было не по вкусу тому поколению, которое привыкло утрясать щекотливые проблемы по принципу "не зри в корень", т.е. отмахиваться от моральных проблем, обменявшись визитными карточками, а от международных – папками с договорами. Фрейд открыл нам неприглядную сторону человеческой натуры. А тем, кто не верит в эту неприглядность низменных страстей и первобытной жестокости, достаточно взглянуть на истерзанный войнами сегодняшний мир. Наша самовлюбленность побудила нас заклеймить Фрейда как рассадник клеветы и непристойности. Но, как сказал Юнг, "только великий идеалист способен посвятить свою жизнь расчистке таких залежей грязи".

Фрейд был гением анализа. Он изобрел систему изучения человеческой личности, названную психоанализом, из которой профессиональные консультанты могут почерпнуть много ценного о работе человеческого разума. Он установил, что регулирующие функции разума могут быть приведены в хаотическое состояние актами "подавления", т.е. неискренностью индивидуума с самим собой. Вот как это происходит: id (бурлящие в подсознании страсти и страхи, инстинктивные стремления и различные явления психического свойства) является источником инстинктивных порывов, которые ищут выхода вовне. Но ego , стоящее на пороге сознания и выступающее как посредник между id и внешним миром, осознает запреты общества, не позволяющие выразить данное конкретное желание, и прибегает к какой-либо уловке, чтобы подавить это желание. Действуя подобным образом, ego говорит себе: "Да, я этого вовсе не желаю" или "Я вместо этого сделаю вот это". Дело кончится тем, что данный порыв будет искать выхода в другой форме, но на этот раз в виде невротического синдрома, например, беспокойства, смущения, забывчивости, или в еще более серьезной форме психоза.

При лечении с помощью фрейдовского психоанализа аналитик настраивает пациента на словесное выражение ассоциаций, т.е. на свободный поток ассоциаций. Во время этой "исповеди" аналитик, как охотник в засаде, подкарауливает признаки подавления, когда пациент, например, запнется в самый ответственный момент исповеди, или будет стараться вспомнить что-то забытое, или выкажет явное смущение. Подобное торможение или блокирование указывает на расстыковку в мышлении пациента, на то, что прервался естественный поток инстинктивных стремлений из подсознания в сознание, а оттуда в реальность. Эти симптомы, как буйки, указывают на наличие глубинных психологических конфликтов. Задача аналитика – докопаться до конкретного конфликта, вытянуть его на свет из подсознания, и если это серьезный конфликт, разрешить его с помощью психологического катарсиса. Эта процедура называется абреакцией. Ее конечная цель – устранение путаницы в мыслях пациента, освобождение его от "комплекса" и, таким образом, восстановление функционального единства его разума.

Пациент обретает свободу для поиска наиболее благоприятного выхода в реальность своих инстинктивных порывов. А если такой выход невозможен, пациент, по крайней мере, подводится к осознанному пониманию этой невозможности и к необходимости честного отказа от данного стремления. Главная фаза психоанализа состоит в извлечении конфликта из темноты подсознания на свет сознания, где с ним легче будет разобраться. "Мы приносим пользу тем, – говорил Фрейд, – что замещаем подсознание сознанием и переводим подсознательное на язык сознательного".

Среди многочисленных вкладов, сделанных системой психоанализа в наше понимание человеческого разума, одним из главных является познание безграничности и мощи царства подсознательного. Исследование этой темной "глубинки", где зарождаются огромные жизненные силы и побудительные мотивы, подвело более прочный фундамент под наше понимание человека. Психоанализ показал, что, помимо сознательного ego, надо принимать во внимание еще очень много факторов. Бедному генералу ego нелегко приходится под натиском инстинктивных сил, порождаемых id , под напором внешнего мира и супер-ego (совести). Процесс жизни должен быть ориентирован на более глубинные уровни, чем одна лишь сознательная воля. И, наконец, фрейдовский психоанализ показал, что наша жизнь никогда не станет по-настоящему нравственной, если мы пойдем по простейшему пути подавления любого стремления, которое окажется не по вкусу обществу или нашему собственному супер-ego .

Однако фрейдовская система анализа может оказаться опасной, когда она переносится на личность в целом и объясняет ее с позиций детерминизма. Система может превратиться в простую схему причинно-следственных связей: заблокированный инстинктивный порыв равняется подавлению, равняется психическому комплексу, равняется неврозу. Отсюда, теоретически, лечение просто сводится к обратной последовательности: отметить невротический симптом, выявить комплекс, устранить подавление и затем помочь пациенту выразить свои инстинктивные побуждения наиболее удовлетворительным образом. Мы отнюдь не намерены свести фрейдовскую терапию к подобной простой схеме. Терапия по Фрейду – это разносторонний творческий процесс, успешный именно потому, что не скован жесткой причинной теорией. Опасность заключается в том, что теория Фрейда может способствовать тому, что в умах недостаточно знакомых с этой теорией людей может возникнуть механистическое, детерминистское воззрение на личность, из чего последует вывод, что люди всего лишь жертвы своих инстинктов и единственным способом спасения для них является выражение своего либидо, при малейшем к тому побуждении.

Без сомнения, система причинно-следственных связей вполне приемлема в отношении определенных аспектов умственной деятельности. Но было бы заблуждением на основании ограниченной сферы применения этой системы делать обобщенный вывод, что принципы причинности и детерминизма исчерпывают объяснение личности в целом. Фрейд соблазнился готовой и весьма четкой систематизацией, разработанной естественными науками. Ее-то он и использовал в качестве прокрустова ложа, куда он постарался втиснуть человеческую личность. Это заблуждение проистекает из непонимания того, что любой научный метод имеет свои ограничения. Признавая, что объективная наука помогает нам в значительной мере познать отдельные фазы и явления умственной деятельности человека, было бы непростительной ошибкой воображать, что можно свести к причинно-следственным механистическим принципам понимание человеческого разума во всех его творческих, часто непредсказуемых, подчас неуловимых проявлениях. В итоге, фрейдовская, по выражению Ранка, "естественно-научная психология" пошла по ложному пути признания абсолютной детерминированности личности.

Подобное признание снимает всякую ответственность с человека. Так вор вправе заявить: "Яблоко украл не я, а мой голод". А как же быть с такими присущими индивидууму свойствами, как целеустремленность, свобода, осознанность решений? Все это составляет основу личности, в чем мы убедимся ниже.

Между прочим, согласно одному из основных постулатов психотерапии, пациент должен рано или поздно научиться отвечать за свои поступки. Вот почему детерминированность, которая снимает с личности всякую ответственность, в конечном итоге просто мешает душевному выздоровлению. Причинно-следственная предопределенность годится только для весьма ограниченной области неврозов, вызванных комплексом подавления. Освободившись от комплекса, пациент принимает на себя ответственность за творческое созидание собственного будущего.

Как говорит мой опыт, страдающие неврозами пациенты чаще всего придерживаются предопределенности в отношении к жизни. Они всегда ищут, на кого бы переложить вину за собственные трудности – на родителей, на несчастливое детство, на коллег. Для них все сгодится, "лишь бы только я был не виноват" – вот их лейтмотив. Объяснить это легко: стоит такому пациенту взять ответственность на себя, как ему придется предпринять какие-то шаги, чтобы справиться со своим неврозом. Безусловно, в любой произошедшей с человеком беде наличествует бессчетное количество предопределяющих факторов, но в основе основ личностной автономии лежит момент собственной ответственности и возможность творческого развития. Вот что важно.

Недавно мне пришлось работать с одним пациентом средних лет, владельцем небольшого предприятия в сельской местности. Яростный защитник детерминизма, он приводил в пример опыты с обезьянами и другие малоубедительные псевдонаучные факты. Он из кожи вон лез, чтобы доказать, что люди не более ответственны за свои поступки, чем павловские собаки за выделение слюны при рефлекторном стимулировании. Когда человек спорит так, словно от исхода спора зависит его жизнь, это, как правило, свидетельствует о том, что за его азартом скрывается нечто большее, чем поиски объективной истины. Скорее всего, пациент пытается сохранить в неприкосновенности структуру своего невроза. Так оно и оказалось. По окончании колледжа этот человек сменил несколько мест работы, ни на одной не добившись успеха. О годах учебы он говорил с неохотой, заметив только, что в житейском смысле толку от полученного образования мало. Можно сделать вывод, что, поскольку жизнь у этого человека не удалась, ему не оставалось ничего другого , как уверовать в предопределенность. Она стала для него оправданием, избавила от тягостного признания себя неудачником. Его собственные ошибки предопределили его детерминизм. А его горячность в споре доказывала подсознательное чувство вины за свои неудачи. Он отстаивал детерминизм именно потому, что в глубине души был убежден, что его жизнь не так уж безусловно предопределена.

Да, в отдельных случаях детерминизм вполне оправдан, это касается неврозов. Невроз – это отказ от свободы, подчинение своей личности жестким устойчивым формулам и, как следствие, превращение личности в автомат. Душевное здоровье подразумевает обретение чувства личной ответственности и, следовательно, свободы.

Свобода личности

Свобода – это основной принцип, обязательное условие существования личности. Именно свобода отличает человеческое существо от животного, потому что человек обладает способностью разорвать прочную цепь стимулов и реакций на них, которым подчиняются животные. Здоровый разум может сдерживать различные импульсы, поддерживая их в состоянии неразрешенного равновесия, пока не будет принято окончательное решение в пользу одного из импульсов. Это наличие творческих возможностей, равнозначное свободе, является главным свойством, определяющим личность.

Мы не собираемся углубляться в философские рассуждения о свободе человека, но хотим лишь заметить, что, с психологической точки зрения, весьма существенно верить в свободу, чтобы иметь адекватное представление о личности, необходимое для успешной консультационной деятельности. Не стоит употреблять выражение "свобода воли", поскольку оно подразумевает свободу только определенной части индивидуума, а это может вызвать бесконечные тупиковые дискуссии о метафизическом детерминизме. Пожалуй, свобода народа – это качество его существования как единого целого. Мы отнюдь не утверждаем, и это стоит запомнить, что на человека постоянно не воздействует со всех сторон бесконечное количество определяющих факторов, гораздо больше детерминирующих сил, чем представляется нашему веку с его верой, что человеку всего лишь надо сделать "простое усилие" для решения своих проблем. Однако, независимо от того, сколько факторов воздействует на Джона или Джейн Доу, в конечном итоге обнаруживается, что только один из них помогает мистеру и миссис Доу строить свои собственные неповторимые личностные модели из материалов наследственности и среды. Выступая против свободы, оппонент, тем самым, лишь еще убедительнее доказывает ее существование. Спор, любая разумная дискуссия, возникающие по ходу вопросы – все это предполагает наличие хотя бы минимальной свободы.

Студенты часто приходят к своему консультанту и начинают отстаивать какую-нибудь несостоятельную точку зрения, опираясь на естественные науки, поверхностное знание которых дало им представление о силе этой области человеческих знаний, но не о ее пределах и ограничениях. Если проблема личностного характера, консультант никогда не пойдет на прямую дискуссию. Консультирование никогда не переходит в спор. Консультант подскажет возможные пути разрешения проблемы и постепенно подведет студента к осознанию ответственности за свое поведение и будущее.

Психотерапевт Отто Ранк четко определил значение свободы и ответственности в психотерапии. Будучи в течение долгого времени одним из ближайших единомышленников Фрейда, Ранк, в конце концов, был вынужден порвать со своим учителем из-за того, что тот отказался признать главенство творческой воли в психоаналитической терапии. Ранк считал, что в конечном итоге человек сам формирует свою личность с помощью творческой воли, и что причиной неврозов является как раз отсутствие у пациентов такой созидательной энергии.

Свобода личности способна возрастать. Чем здоровее душевно становится человек, тем свободнее он или она творят себя из жизненного материала и тем больший потенциал приобретает в них свобода. Таким образом, помогая клиенту преодолеть личностную проблему, консультант помогает ему стать более свободным.

Свобода – первая составляющая понятия личности и первый принцип психологического консультирования. Задача консультанта – подвести клиента к принятию ответственности за свои поступки и за конечный итог своей жизни. Надо объяснить ему сложный механизм принятия решений, когда следует учитывать весь предыдущий жизненный опыт и воздействие всех факторов подсознания, что, в конечном итоге, позволит клиенту осознать и научиться использовать предоставляемые ему свободой возможности.

Стопроцентный американец со Среднего Запада, Мэй после колледжа преподавал английский в Греции, одновременно путешествуя по Европе, занимаясь самообразованием и присматриваясь к клинической психологии. Вернувшись в США, он выпустил первое в стране (и до сих пор одно из лучших) руководство по психологическому консультированию. А параллельно окончил семинарию и стал практикующим священнослужителем.

Эти две стороны своей личности он пытался «сопрячь» в книге 1940 года «Истоки творческой жизни», посвященной взаимоотношениям психотерапии и религии, с эпиграфом из Бердяева: «…Говорить о человеке – это значит одновременно говорить о Боге…» Книга пользовалась успехом, но Мэй вскоре скупил остатки тиража и запретил упоминать и переиздавать ее. «Я осознал, что не верю в то, что я написал». Следующим поворотным пунктом стал смертельно опасный в те годы туберкулез, уложивший его в постель на полтора года. Выздоровлению способствовало осознание того, что смерть грозит прежде всего тем, кто заранее готов уступить ей или зачарованно идет ей навстречу. «Взгляд в лицо смерти был ценным опытом,– говорил Мэй, – он научил меня смотреть в лицо жизни». Выздоровев, Мэй порвал с религией, найдя в психологии более эффективное средство уменьшения страданий. Однако главным для него было не консультирование, а написание книг. Почти все его труды обращены к широкой аудитории, они принесли ему не только научные, но и литературные премии.

Ролло Мэй стал главным пропагандистом идей европейского экзистенциализма в США, одним из основателей и лидеров гуманистической психологии. Экзистенциальный взгляд позволил ему видеть в человеке не то, что задано генами и средой, а прежде всего то, что он творит из себя сам, совершая те или иные выборы.

21 апреля 1909: родился в городке Ада (США).
1930–1933: окончив колледж, преподает в Салониках (Греция), посещает семинары психоаналитика Альфреда Адлера в Вене.
1933–1938: учится в Унионистской богословской семинарии, которую оканчивает с отличием. Начало многолетней дружбы с Паулем Тиллихом.
1939: «Искусство психологического консультирования».
1942–1943: лечение в туберкулезном санатории: «Главной причиной, по которой я подхватил туберкулез, было отчаяние и чувство обреченности».
1949: защита диссертации «Смысл тревоги» в Колумбийском университете.
1958: избран президентом Института психиатрии, психоанализа и психологии в Нью-Йорке.
1971: награжден золотой медалью Американской психологической ассоциации за выдающийся вклад в науку и практику клинической психологии.
29 октября 1994: скончался в Тибуроне (США).

Ключи к пониманию

Выбор судьбы

Каждому из нас дана возможность управлять собственным развитием – в этом заключается наша свобода. Обладая свободой и самосознанием, мы можем прервать цепь стимулов и реакций и поступить осознанно, поэтому свобода связана с гибкостью, открытостью, готовностью к изменениям. В то же время она соотносится с неизбежными данностями нашей жизни – другими словами, с судьбой. Мэй различает ее уровни: космическая, генетическая, культурная судьба и конкретные обстоятельства. И хотя каждый из этих уровней многое предопределяет, у нас остается свобода сотрудничать с судьбой, принимать ее, бросать ей вызов. Цена свободы – неизбежность зла. Если я свободен выбирать, никто не может гарантировать, что я выберу добро. Все великие святые считали себя великими грешниками, будучи чрезвычайно чувствительны и к добру, и к злу и тем самым к последствиям своих действий. Свобода, расширяя потенциальные возможности для добра, одновременно расширяет возможности и для зла. И только сам человек отвечает за то, что он выберет.

Становление человека

«ОЧЕНЬ МНОГО ЛЮДЕЙ МЕЧТАЮТ, ЧТОБЫ ИМ СКАЗАЛИ, ЧТО СВОБОДА - ЭТО ИЛЛЮЗИЯ И ЧТО НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ ЛОМАТЬ НАД ЭТИМ ГОЛОВЫ».

Главная дилемма нашей жизни – присущая только человеку фундаментальная способность воспринимать себя и как активного субъекта, и как пассивный объект. В пространстве между этими двумя полюсами колеблется наше сознание, выбирая способ нашего существования. Идентичность, чувство «Я» – исходная точка нашей жизни. Все, что мы делаем, направлено на сохранение этого внутреннего центра, даже наши неврозы служат этой цели. Становление личности - это развитие чувства «Я», ощущения себя активным субъектом, влияющим на события. Этот процесс сопряжен с освобождением от разного рода неосознаваемых зависимостей и переходом к свободно выбранным действиям и отношениям.

Ценность тревоги

Тревога – естественное и конструктивное чувство. Оно вызвано непредсказуемостью будущего и связано с ощущением угрозы чему-то значимому: личностным ценностям или самой жизни. Философские идеи Кьеркегора, Хайдеггера и Тиллиха об экзистенциальной тревоге как неустранимом условии нашего существования Мэй перевел на язык психологических концепций. Болезненной является лишь тревога, несоразмерная поводу. Она возникает тогда, когда мы, не желая мириться со своими переживаниями, пытаемся вовсе изгнать тревогу из жизни, что приводит, напротив, к ее усилению. Задача психотерапевта – не устранить тревогу вообще, а помочь принять ее, не допуская ее патологического разрастания.

Об этом

Книги Ролло Мэя

«Искусство психологического консультирования», Институт общегуманитарных исследований, Астрель Пресс, 2008.
«Открытие бытия», Институт общегуманитарных исследований, 2004.
«Смысл тревоги», Класс, 2001.

Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти Ялом Ирвин

Ролло Мэй

Ролло Мэй дорог мне как писатель, как психотерапевт и, наконец, как друг. Когда я только начинал изучать психиатрию, многие теоретические модели сбивали меня с толку и казались неудовлетворительными. Мне представлялось, что и биологическая, и психоаналитическая модели не включают в себя многое из того, что составляет самое существо человека. Когда я учился на втором курсе ординатуры, вышла книга Ролла Мэя «Существование». Я прочел ее от корки до корки и почувствовал, что передо мной открылась яркая и совершенно новая перспектива. Я немедленно приступил к изучению философии, записавшись на курс введения в историю западной философии. С тех самых пор я начал читать книги и слушать курсы лекций по философии и всегда находил их более полезными для работы психотерапевта, чем специализированная психиатрическая литература.

Я благодарен Ролло Мэю за его книгу и за то, что он указал мне мудрый путь к решению людских проблем. (Я имею в виду три первых эссе; прочие - переводы трудов европейских Dasein-аналитиков, которые представляются мне менее ценными.) Много лет спустя, когда во время работы с онкологическими больными я начал испытывать страх смерти, я решил пройти курс психотерапии у Ролло Мэя. Он жил и работал в Тибуроне, полтора часа на машине от Стэнфорда. Но я знал, что на это стоит потратить время, и ездил к нему раз в неделю в течение трех лет. Консультации прерывалисьлишь на лето, когда он отправлялся в отпуск в свой коттедж в Нью-Гемпшире. Я старался с пользой проводить время в пути. Я записывал наши сеансы на диктофон и по дороге всякий раз слушал свои записи. Впоследствии я часто советовал этот прием своим пациентам, которым приходилось ездить ко мне издалека.

Мы с Ролло Мэем много говорили о смерти и о том страхе, который поселился во мне после работы с большим количеством умирающих людей. Мучительнее всего я воспринимал изоляцию, сопровождающую умирание, и в какой-то момент, когда я понял, что испытываю очень сильный страх во время вечерних поездок, я решил остаться на ночь в одиноком мотеле недалеко от его кабинета и провести с ним сеансы накануне и после этой ночи.

Как я и думал, тем вечером страх, казалось, был разлит в воздухе вокруг меня; были и пугающие видения - что меня кто-то преследует или в окно просовывается колдовская рука. Хотя мы пытались проанализировать страх смерти, мне почему-то кажется, что мы словно бы сговорились не вглядываться в солнце: мы избегали открытой конфронтации с призраком смерти. Попыткой такой конфронтации стала эта книга.

Но в целом он был для меня отличным психотерапевтом. Когда наша терапия подошла к концу, он предложил мне свою дружбу. Он с одобрением отнесся к моей книге «Экзистенциальная психотерапия», которую я писал десять лет и именно тогда, наконец, закончил. Сложный и очень щекотливый переход от отношений «психотерапевт - пациент» к дружбе прошел у нас относительно гладко.

Минули годы, и мы с Ролло поменялись ролями. После того как он испытал ряд мелких инсультов, его стали посещать приступы смятения и паники, и он часто обращался ко мне за помощью.

Как-то вечером мне позвонила его жена, Джорджия Мэй, тоже мой близкий друг. Она сообщила, что Ролло при смерти и попросила меня и мою жену скорее приехать. В ту ночь мы втроем по очереди дежурили у постели Ролло, который был без сознания и тяжело дышал, - он страдал отеком легких в поздней стадии. Наконец он последний раз судорожно вздохнул и умер. Это произошло на моих глазах. Мы с Джорджией обмыли тело и сделали все необходимое, а на следующее утро приехали из похоронного бюро и отвезли его в крематорий.

Ночью накануне кремации я с ужасом думал о смерти Ролло, и мне приснился очень яркий сон:

Мы с родителями и сестрой в торговом центре, решаем подняться на этаж выше. Вот я в лифте, но один, моя семья исчезла. Я очень долго еду на лифте. Когда я наконец выхожу, то оказываюсь на тропическом пляже. Я так и не могу найти своих близких, хотя не перестаю их искать. Там очень здорово, тропический пляж для меня - настоящий рай. Однако я чувствую, как в меня вползает страх. Затем я надеваю ночную рубашку с милой, улыбающейся мордочкой Медвежонка Смоки. Потом изображение на рубашке становится ярче, потом начинает излучать свет. Вскоре эта мордочка заполняет собой все пространство, как будто вся энергия этого сна передалась милой улыбающейся мордашке Медвежонка Смоки.

От этого сна я проснулся - не столько от страха, сколько от сияния искрящегося изображения на ночной рубашке. Чувство было такое, будто комнату осветили прожектором. В самом начале сна я был спокоен, почти доволен. Однако, когда я не смог отыскать свою семью, в меня вползли страх и дурные предчувствия. В конце концов все образы сна были поглощены ослепительным Медвежонком Смоки.

Я совершенно уверен, что в образе сияющего медвежонка отразилась кремация Ролло. Смерть Ролло поставила меня перед фактом собственной смерти, и во сне на это указывает моя отделенность от семьи и бесконечное движение лифта вверх. Что меня поразило, так это легковерие моего подсознания. Разве не удивительно, что часть меня купилась на голливудскую версию бессмертия (бесконечное движение лифта) и на кинематографическую же версию рая - в виде тропического пляжа. (Хотя рай все же не был таким уж «райским», потому что я находился там в полной изоляции.)

В этом сне отражены огромные усилия по снижению страха. В ту ночь я шел спать, потрясенный ужасом кончины Ролло и его предстоящей кремацией, и сон был призван смягчить это переживание, сделать его не таким ужасным, помочь его перенести. Смерть милосердно приняла облик лифта, идущего вверх, к тропическому пляжу. Даже огонь крематория принял более дружеский вид и появился на ночной рубашке - вы готовы к вечному сну в рубашке с милой и привычной мордочкой Медвежонка Смоки?

Этот сон кажется чрезвычайно удачной иллюстрацией идеи Фрейда о том, что сновидения охраняют сам процесс сна. Мои грезы изо всех сил стремились дать мне отдохнуть, и не позволили сну обернуться кошмаром. Как плотина, они сдерживали поток страха, но плотина все-таки рухнула, пустив ко мне эмоции. Но и тогда из последних сил грезы пытались сдержать мой страх, превращая его в образ любимого мишки, который в конце концов «накалился» и засиял столь невыносимо, что разбудил меня.

Из книги Экзистенциальная психология автора Мэй Ролло Р

1. Ролло Мэй. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ В этом вступительном эссе я бы хотел рассказать о том, как появилась экзистенциальная психология, особенно на американской сцене. Затем я хотел бы обсудить некоторые "вечные" вопросы, которые в психологии задавали

Из книги Теории личности и личностный рост автора Фрейджер Роберт

4. Ролло Мэй. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ПСИХОТЕРАПИИ В нашей стране предпринималось несколько попыток систематизировать психоаналитические и психотерапевтические теории в терминах сил, динамизмов и энергий. Экзистенциальный подход прямо противоположен этим попыткам.

Из книги Как преодолеть личную трагедию автора Бадрак Валентин Владимирович

1. Ролло Мэй. ИСТОКИ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО НАПРАВЛЕНИЯ В ПСИХОЛОГИИ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ В последнее время многие психиатры и психологи все больше и больше осознают, что в нашем понимании человека существуют серьезные пробелы. Для психотерапевтов, которые сталкиваются в своей

Из книги автора

2. Ролло Мэй. ВКЛАД ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ПСИХОТЕРАПИИ Фундаментальным вкладом экзистенциальной терапии является ее понимание человека как бытия. Она не отрицает ценности динамизмов и изучение специфических поведенческих стереотипов в надлежащих местах. Но она утверждает,

Из книги автора

Глава 29. Ролло Мэй: экзистенциальная психология Ролло Мэя, бесспорно, можно назвать одной из ключевых фигур не только американской, но и мировой психологии. До самой своей смерти в 1994 году он был одним из ведущих экзистенциальных психологов в США. За последние полвека это

Из книги автора

Ролло Мэй. Болезнь, утверждающая миссию С судьбой нельзя не считаться, мы не можем просто стереть ее или заменить чем-то другим. Но мы можем выбирать, как нам отвечать нашей судьбе, используя дарованные нам способности. Ролло Мэй Ролло Мэй по праву считается одним из

(1909-04-21 )

Окончив школу, юноша поступил в университет штата Мичиган . Бунтарская натура привела его в редакцию радикального студенческого журнала, который он вскоре возглавил. Неоднократные стычки с администрацией привели к исключению из университета. Он перевёлся в Оберлин -колледж в штате Огайо и здесь в 1930 году получил степень бакалавра гуманитарных наук.

По окончании университета Мэй много путешествовал по восточной и южной Европе, писал картины и изучал народное творчество, он успел в качестве свободного художника побывать в Турции , Польше , Австрии и других странах. Однако, на второй год странствий Мэй внезапно почувствовал себя очень одиноким. Пытаясь избавиться от этого чувства, он с усердием погрузился в преподавательскую деятельность, но это слабо помогало: чем дальше, тем более напряженной и менее эффективной становилась проделываемая работа.

Вскоре вернувшись на родину, Мэй поступает в семинарию Теологического общества , чтобы найти ответы на основные вопросы о природе и человеке, вопросы, в решении которых религия играет не последнюю роль. Во время учёбы в семинарии Теологического общества Мэй познакомился с известным теологом и философом Паулем Тиллихом , бежавшим из нацистской Германии и продолжившим академическую карьеру в Америке. Мэй многому научился у Тиллиха, они стали друзьями и оставались ими более тридцати лет.

По окончании семинарии он был рукоположен в священники Конгрегационной церкви. В течение двух лет Мэй служил пастором, но быстро разочаровался, сочтя этот путь тупиковым и принялся искать ответы на свои вопросы в психоанализе. Мэй изучал психоанализ в Институте психиатрии, психоанализа и психологии Уильяма Алансона Уайта. Тогда же он познакомился с Гарри Стэком Салливаном, президентом и одним из основателей Института Уильяма Алансона Уайта. Взгляд Салливана на терапевта как на соучаствующего, а не как стороннего наблюдателя и на терапевтический процесс как на увлекательное приключение, способное обогатить как пациента, так и врача, произвел на Мэя глубокое впечатление. Ещё одним важным событием, определившим развитие Мэя как психолога, стало знакомство с Эрихом Фроммом , который к тому времени уже прочно обосновался в США.

К 1946 году Мэй решает приступить к собственной частной практике, а через два года он начинает преподавание в Институте Уильяма Алансона Уайта. В 1949 году зрелым сорокалетним специалистом он получил первую докторскую степень в области клинической психологии, присвоенную Колумбийским университетом , и продолжал преподавать психиатрию в Институте Уильяма Алансона Уайта до 1974 года.

Прозрение

Возможно, Мэй никогда бы не выделился среди множества других терапевтов, практикующих в то время, если бы с ним не произошло то самое переворачивающее жизнь экзистенциальное событие, о каких писал Жан Поль Сартр . Ещё до получения докторской степени Мэй пережил одно из самых глубоких потрясений своей жизни. Когда ему было чуть больше тридцати лет, он перенес туберкулез - трудноизлечимое по тем временам заболевание и провел три года в санатории в Саранаке, на севере штата Нью-Йорк, и в течение полутора лет Мэй не знал, суждено ли ему выжить. Сознание полной невозможности противостоять тяжелой болезни, страх смерти, томительное ожидание ежемесячного рентгеновского обследования, всякий раз означающего либо приговор, либо продление ожидания - все это медленно подтачивало волю, усыпляло инстинкт борьбы за существование. Поняв, что все эти, казалось бы, вполне естественные психические реакции вредят организму не меньше физических мучений, Мэй начал развивать в себе взгляд на болезнь как на часть своего бытия в данный период времени. Он понял, что беспомощная и пассивная позиция способствует развитию болезни. Оглядываясь вокруг, Мэй видел, что больные, которые смирились со своим положением, угасали на глазах, тогда как те, что боролись, обычно выздоравливали. Именно на основании собственного опыта борьбы с недугом Мэй делает вывод о необходимости активного вмешательства личности в «порядок вещей» и свою собственную судьбу.

В это же время он открывает, что излечение есть не пассивный, но активный процесс. Человек, пораженный физической или психической болезнью, должен быть активным участником лечебного процесса. Окончательно убедившись на собственном опыте, он начал внедрять этот принцип в свою практику, воспитывая в пациентах способность анализировать себя и корректировать действия врача.

Признание

Столкнувшись на собственном опыте с феноменами страха и тревоги во время длительной болезни, Мэй стал изучать труды классиков, посвященные этой теме, -- в первую очередь Фрейда , а также Кьеркегора , датского философа и теолога , прямого предшественника экзистенциализма ХХ века. Высоко ценя идеи Фрейда, Мэй все же склонялся к предложенной Кьеркегором концепции тревоги как скрытой от сознания борьбы против небытия , которая затронула его более глубоко.

Вскоре после возвращения из санатория Мэй оформил записи своих размышлений о тревоге в виде докторской диссертации и опубликовал ее под заглавием «Значение тревоги» (1950). За этой первой крупной публикацией последовало множество книг, которые принесли ему общенациональную, а потом и мировую известность. Наиболее известная его книга - «Любовь и воля» - вышла в 1969 году, стала бестселлером и в следующем году была удостоена премии Ральфа Эмерсона. А в 1972 году Нью-Йоркское общество клинических психологов присудило Мэю премию доктора Мартина Лютера Кинга-мл. за книгу «Власть и невинность».

Помимо этого, Мэй вел активную педагогическую и клиническую работу. Он читал лекции в Гарварде и Принстоне, в разное время преподавал в Йельском и Колумбийском университетах, в колледжах Дартмут, Вассар и Оберлин, а также в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке. Он был внештатным профессором Нью-Йоркского университета, председателем Совета ассоциации экзистенциальной психологии и членом Попечительского совета Американского фонда душевного здоровья.

22 октября 1994 года после продолжительной болезни в возрасте 85 лет Ролло Мэй умер в городе Тибуроне, штат Калифорния, где он жил с середины семидесятых.

Основные идеи

Литература

Мэй Р. Открытие Бытия. - М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2004. - 224 с. - ISBN 5-88239-137-8

Примечания

См. также

Любовь и Воля

Категории:

Персоналии по алфавиту
Родившиеся 21 апреля
Родившиеся в 1909 году
Умершие 22 октября
Умершие в 1994 году
Персоналии:Трансперсональная психология
Психологи США

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Мэй, Ролло" в других словарях:

Ролло Мэй Rollo May Известный американский экзистенциальный психолог. Дата рождения: 21 апреля, 1909 … Википедия

Мэй (May) Ролло (род. 1909) американский психолог, представитель гуманистической психологии. Изучал индивидуальную психологию А. Адлера, затем получил теологическое образование. 1940 х гг. работал в Институте психиатрии, психоанализа и… … Психологический словарь

МЭЙ Ролло Риз - (1909–1994) – американский психоаналитик, психотерапевт, психолог. Родился 21 апреля 1909 года в городе Ада (штат Огайо). Он был вторым ребенком из шестерых детей. Его отец был секретарем Христианской ассоциации молодежи и часто переезжал вместе… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

- (p. 1909). Мэй известен как один из лидеров гуманистической психологии, пропагандирующий и разъясняющий такие экзистенциальные принципы, как «встреча», «выбор», «аутентичность», «ответственность», «трансцендентность», а также другие… … Психологическая энциклопедия

- (англ. May) немецкая фамилия. Известные носители: Мэй, Брайан английский рок музыкант, гитарист группы Queen Мэй, Джеймс английский журналист, известный как один из соведущих телепередачи Top Gear Мэй, Тереза английский политик Мэй, Дэвид… … Википедия

«С судьбой нельзя не считаться, мы не можем просто стереть ее или заменить чем-то другим. Но мы можем выбирать, как нам отвечать нашей судьбе, используя дарованные нам способности», - писал на склоне лет американский психотерапевт Ролло Мэй. Многоопытный клиницист и консультант, Мэй считал недопустимым сводить человеческую природу к реализации глубинных инстинктов или к реакциям на стимулы среды. Он был убежден, что человек в значительной мере ответственен за то, каков он есть и как складывается его жизненный путь. Развитию этой идеи посвящены его многочисленные труды (большинство которых еще ждут перевода на русский язык), этому он на протяжении десятилетий учил своих клиентов. И жизненный путь самого Мэя может служить ярким примером реализации этой идеи.

ИГРЫ НА БЕРЕГУ РЕКИ

Ролло Риз Мэй родился 21 апреля 1909 года в городке Ада, штат Огайо. Он был старшим из шести сыновей Эрла Тайтла Мэя и Мэти Баутон Мэй. Всего детей в семье было семеро - самой старшей была сестра. Вскоре после рождения мальчика семья переехала в Марин-Сити, штат Мичиган, где он и провел свои детские годы.

Родители Ролло были людьми малообразованными и никак не поощряли интеллектуальное развитие детей. Даже наоборот - когда дочери был поставлен неутешительный диагноз «психоз», отец в обывательской манере приписал происхождение заболевания избыточным, на его взгляд, учебным занятиям. Сам он был функционером Ассоциации молодых христиан, много времени проводил в разъездах и в силу этого серьезного влияния на детей не оказывал. Мать также мало заботилась о детях, вела, как выразились бы гуманистические психологи, весьма спонтанный образ жизни.

Неудивительно, что российские переводчики изрядно поломали голову, дабы мало-мальски деликатно перевести те нелестные характеристики, которыми Мэй наградил мать в своих воспоминаниях. Родители часто ссорились и в итоге разошлись. Можно сколько угодно дискутировать о судьбоносном значении детского опыта, но сам Мэй считал, что легкомысленное поведение матери, а отчасти также душевная патология сестры серьезно повлияли на то, что впоследствии его личная жизнь складывалась не самым удачным образом (два его брака распались). Так или иначе, отношения мальчика с родителями нельзя было назвать теплыми, а жизнь в родительском доме - радостной. Возможно, это и обусловило возникший у него впоследствии интерес к психологическому консультированию, помощи людям в решении их жизненных проблем.

Лишенный ощущения душевной близости в семейном кругу, мальчик находил упоение в единении с природой. Он часто уединялся и отдыхал от семейных ссор, играя на берегу реки Сен-Клер. Позднее он говорил, что игры на берегу реки дали ему намного больше, чем школьные занятия (тем более что в школе он имел заслуженную репутацию непоседы и возмутителя спокойствия).

Еще в юные годы Мэй увлекся искусством и литературой, и это увлечение не оставляло его на протяжении всей жизни (может быть, этим отчасти объясняется его писательская плодовитость и замечательный литературный слог).

Он поступил в университет штата Мичиган, где специализировался в области языков. Бунтарская натура привела его в редакцию радикального студенческого журнала, который он вскоре возглавил. Любая администрация поощряет лояльность и не одобряет диссидентства. Администрация Мичиганского университета не составляла исключения. Мэю указали на дверь. Он перевелся в Оберлин-Колледж в штате Огайо и здесь в 1930 году получил степень бакалавра гуманитарных наук.

СОГЛАСНО ВНУТРЕННЕМУ ГОЛОСУ

В течение последующих трех лет Мэй путешествовал по Европе. Формальным поводом послужило приглашение на должность преподавателя английского языка в колледже в греческом городе Салоники. Впрочем, молодой педагог не только преподавал, но и учился сам, тем более что работа оставляла для этого достаточно свободного времени.

Мэй изучал античную историю, народное творчество, пробовал себя в живописи. В качестве свободного художника он побывал в Турции, Австрии, Польше и других странах. Но уже через год такой насыщенной жизни он вдруг почувствовал себя совершенно опустошенным и измученным.

Свое состояние Мэй определял как нервный срыв. Его стало одолевать чувство одиночества. Пытаясь от него избавиться, Мэй с головой погрузился в преподавательскую работу. Однако это не только не помогло, но наоборот - привело к окончательному истощению душевных сил. По мнению самого Мэя, «это означало, что правила, принципы, ценности, которыми я обычно руководствовался в работе и в жизни, попросту больше не годятся. В колледже я получил достаточно психологических знаний, чтобы понять: эти симптомы означают, что есть нечто неправильное во всем моем образе жизни. Мне следовало найти какие-то новые цели и задачи в жизни и пересмотреть строгие моралистические принципы своего существования».

С этого момента Мэй стал прислушиваться к своему внутреннему голосу, который говорил о совсем непривычных для него вещах - о душе, о красоте…

Пересмотру жизненных установок способствовало еще одно важное событие. В 1932 году Мэй принял участие в летнем семинаре Альфреда Адлера, проводившемся в горном курортном местечке близ Вены. Мэй был восхищен Адлером и испытал значительное влияние идей индивидуальной психологии.

ТУПИКОВЫЙ ПУТЬ

Вернувшись в 1933 году в Соединенные Штаты, Мэй поступил в семинарию Теологического общества. Этот его шаг был продиктован не столько намерением встать на пастырскую стезю, сколько стремлением найти ответы на основные вопросы о природе мироздания и человека - вопросы, в попытках ответа на которые именно религия накопила многовековую традицию.

Во время учебы в семинарии Мэй познакомился с известным теологом и философом Паулем Тиллихом , бежавшим в Америку из нацистской Германии. Мэй подружился с Тиллихом , и эта дружба продлилась много лет. Не подлежит сомнению, что он испытал заметное влияние этого европейского мыслителя - многие мировоззренческие суждения Мэя перекликаются с идеями Тиллиха .

Хотя Мэй изначально не стремился посвятить себя духовному поприщу, в 1938 году, после получения степени магистра богословия, он был рукоположен в сан священника Конгрегационной церкви. Два года он прослужил пастором, но затем разочаровался и, сочтя этот путь тупиковым, ушел из лона церкви и принялся искать ответы на мучившие его вопросы в науке.

НЕСПРАВЕДЛИВАЯ СУДЬБА

Мэй изучал психоанализ в Институте психиатрии, психоанализа и психологии Уильяма Алансона Уайта, одновременно работая в Нью-Йоркском Сити-Колледже в качестве психолога-консультанта. В эти годы он познакомился с Г.С. Салливеном, президентом и одним из основателей института.

Взгляд Салливена на психотерапевта как на соучаствующего наблюдателя и на терапевтический процесс как на увлекательное приключение, способное обогатить как пациента, так и врача, произвел на Мэя глубокое впечатление. Еще одним важным событием, определившим формирование его профессионального мировоззрения, стало знакомство с Э. Фроммом, который к тому времени уже прочно обосновался в США. Как видим, «референтному кругу» Мэя как психолога мог бы позавидовать любой специалист.

В 1946 году Мэй открыл собственную частную практику, а через два года вошел в состав преподавателей Института Уильяма Алансона Уайта, где проработал до 1974 года. В 1949 году, будучи уже зрелым сорокалетним специалистом, он получил докторскую степень в области клинической психологии, присвоенную ему Колумбийским университетом.

Возможно, Мэй так и остался бы одним из тысяч рядовых психотерапевтов, если бы с ним не произошло судьбоносное событие - одно из тех, которые, по определению Сартра , способны перевернуть всю человеческую жизнь. Еще до получения докторской степени Мэй неожиданно заболел туберкулезом и вынужден был провести около двух лет в санатории в Сарнаке, в сельской местности на севере штата Нью-Йорк. Эффективных методов лечения туберкулеза в ту пору не существовало, и эти годы еще далеко не старый человек буквально провел на краю могилы.

Сознание полной невозможности противостоять тяжелой болезни, страх смерти, томительное ожидание ежемесячного рентгеновского обследования, всякий раз означавшего либо приговор, либо отсрочку, - все это медленно подтачивало волю, усыпляло инстинкт борьбы за существование.

Осознав, что все эти, казалось бы, вполне естественные переживания приносят страдания не меньшие, чем физический недуг, Мэй попытался сформировать у себя отношение к болезни как к части своего бытия в данный отрезок времени. Он понял, что беспомощная и пассивная позиция усугубляет течение болезни. У него на глазах больные, смирившиеся со своим положением, медленно угасали, тогда как боровшиеся за жизнь нередко выздоравливали. Именно на основании личного опыта борьбы с недугом, а по сути дела - с безжалостной и несправедливой судьбой, Мэй делает вывод о необходимости активного вмешательства личности в «порядок вещей», в свою собственную судьбу.

ЛЮБОВЬ И ВОЛЯ

Заинтересовавшись во время болезни феноменами страха и тревоги, Мэй начал изучать труды классиков, посвященные этой теме, - в первую очередь Фрейда, а также Кьеркегора , датского философа и теолога, прямого предшественника экзистенциализма ХХ века. Мэй высоко ценил Фрейда, но предложенная Кьеркегором концепция тревоги как скрытой от сознания борьбы против небытия затронула его более глубоко.

22 октября 1994 года после продолжительной болезни Ролло Мэй умер в городе Тибуроне, штат Калифорния, где он жил с середины семидесятых.

ВНУТРЕННЯЯ СВОБОДА

В отличие от многих именитых психотерапевтов Мэй не основал собственной школы. Однако, сам испытавший влияние выдающихся психологов своей эпохи и разработавший собственный подход на основе критического переосмысления их идей, он и поныне продолжает оказывать влияние на множество независимо мыслящих психологов гуманистической ориентации во всем мире.

Мэй утверждал, что «цель психотерапии - сделать людей свободными». «Я считаю, - писал он, - что работа психотерапевта должна заключаться в том, чтобы помочь людям обрести свободу для осознания и осуществления своих возможностей».

Мэй считал, что терапевт, который сосредоточивается на симптоматике, упускает из виду нечто более важное. Невротические симптомы являются лишь способами убежать от своей свободы (сквозная тема многих экзистенциально-гуманистических трудов) и показателями того, что человек не использует свои возможности. По мере обретения человеком внутренней свободы его невротические симптомы, как правило, исчезают. Однако это - побочный эффект, а не главная цель терапии. Мэй твердо придерживался убеждения, что психотерапия должна в первую очередь помогать людям прочувствовать свое существование.

Каким образом терапевт помогает пациентам стать свободными и ответственными людьми? Мэй не предлагал конкретных рецептов, используя которые последователи могли бы решить эту задачу. У экзистенциальных психологов нет четко определенного набора техник и приемов, применимых ко всем клиническим случаям, - они апеллируют к личности пациента, ее уникальным свойствам и неповторимому опыту.

По мнению Мэя, следует устанавливать доверительные человеческие отношения с пациентом и с их помощью привести его к лучшему пониманию себя и к более полному раскрытию его собственного мира. Это может означать, что пациента надо вызывать на поединок с собственной судьбой, с отчаянием, тревогой, чувством вины. Но это также означает, что должна состояться человеческая встреча один на один, в которой оба, терапевт и пациент, являются личностями, а не объектами.

Р. Мэй писал: «Наша задача - быть проводниками, друзьями и толкователями для людей во время их путешествия по их внутреннему аду и чистилищу. Говоря более точно, наша задача - помочь пациенту дойти до той точки, где он сможет решить, продолжать ли ему оставаться жертвой или покинуть это положение жертвы и пробираться дальше через чистилище с надеждой достичь рая…»