Бру́но Макси́мович Понтеко́рво (22 августа 1913, Пиза, Италия - 24 сентября 1993, Дубна) - итальянский и советский физик. Лауреат Сталинской премии.

С 1940 года работал в США, Канаде, Великобритании, в 1950 году иммигрировал в СССР.

Академик АН СССР с 1964 года. Труды по замедлению нейтронов и их захвату атомными ядрами, нейтринной физике, слабым взаимодействиям, ядерной изомерии, астрофизике. Умер в Дубне, Россия, вследствие болезни Паркинсона.

Биография

Бруно Понтекорво родился в Пизе в богатой еврейской семье. Его родители - Массимо и Мария Понтекорво - были одними из самых состоятельных членов еврейской общины города (Массимо Понтекорво вместе с братьями управлял основанной их отцом Пеллегрино Понтекорво сетью текстильных фабрик). В «Una nota autobiografica» он пишет о себе: «Родился я в Пизе в 1913 году в благополучной многодетной семье: отец - промышленник, мать - дочь врача, пять братьев и три сестры, из которых наиболее известны биолог Гвидо и кинорежиссёр Джилло».

В 1929 году Бруно поступил на инженерный факультет Университета в Пизе, а в 1931 в возрасте 18 лет был принят на курс физики, читаемый Энрико Ферми в Римском университете La Sapienza , и вскоре стал одним из самых близких (и самым молодым) ассистентом Ферми. В 1933 окончил Римский университет.

В 1934 он участвовал в знаменитом эксперименте Ферми, продемонстрировавшем свойства медленных нейтронов, что являлось путем к открытиям в области ядерного распада.

Во время работы с Ферми Понтекорво вошёл в контакт с советской разведкой. Согласно воспоминаниям советского разведчика П. А. Судоплатова, именно через Понтекорво Ферми впоследствии передавал советским учёным секретные сведения о разработке атомного оружия.

После начала второй мировой и падения Парижа Понтекорво с семьей бежал сначала в Испанию, а затем переехал в США, где работал в нефтяной компании в Оклахоме. Там он разработал геофизический метод исследования нефтяных скважин с помощью источника нейтронов, так называемый нейтронный каротаж.

В 1943 Понтекорво пригласили в Канаду, в лабораторию Чок-Ривер. Понтекорво участвовал в создании и запуске большого исследовательского реактора на тяжелой воде в Чок-Ривере.

В 1946 году Понтекорво предложил метод детектирования нейтрино с помощью реакции превращения ядер хлора в ядра радиоактивного аргона.

В 1948 году, после получения британского гражданства, Понтекорво был приглашен Кокрофтом участвовать в британском атомном проекте в AERE в Харуэлле, где Понтекорво работал в отделе ядерной физики, возглавляемом Эгоном Брехтером. В 1950 он возглавил кафедру физики в Университете Ливерпуля, которую должен был занять в январе 1951.

31 августа 1950 года, неожиданно прервав отпуск в Италии, Понтекорво с женой и тремя детьми вылетел в Стокгольм, где жили родители жены, а на следующий день через Финляндию прибыл в СССР. Уже в сентябре того же года Понтекорво приступил к работе на самом мощном протонном ускорителе того времени, в так называемой Электрофизической лаборатории Академии наук (ЭФЛАН) на севере Московской области, в будущей Дубне; позднее лаборатория была преобразована в Институт ядерных проблем Академии наук - ИЯПАН, а с 1956 года вошла в состав международного института, созданного по примеру ЦЕРН - ОИЯИ.

Бруно Понтекорво - основоположник физики нейтрино высоких энергий.

Последние 15 лет страдал от болезни Паркинсона. Умер в сентябре 1993 года, месяц спустя после своего 80-летия. Прах Бруно Понтекорво был разделён и захоронен в Дубне и на протестантском кладбище в Риме. Улица Понтекорво в Дубне - это память о Бруно Максимовиче, как его называли здесь, на его второй родине.

Вторая жена Б. М. Понтекорво - Родам Ираклиевна Амирэджиби - старшая сестра грузинского писателя Чабуа Ираклиевича Амирэджиби; её первым мужем был поэт Михаил Аркадьевич Светлов.

Братья - Джилло Понтекорво (Gillo Pontecorvo, 1919-2006) - итальянский кинорежиссёр; Гвидо Понтекорво (Guido Pontecorvo, 1907-1999) - британский генетик, профессор Университета Глазго.

Понтекорво упоминается в песне «Марш физиков»

Владимира Высоцкого.

Награды

Два ордена Ленина (1963, 1973)
Орден Октябрьской Революции (1983)
Три ордена Трудового Красного Знамени (1958, 1962, 1975)
Сталинская премия (1954)
Ленинская премия (1963)
Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина» (1970)

В богатой еврейской семье. Его родители - Массимо и Мария Понтекорво - были одними из самых состоятельных членов еврейской общины города (Массимо Понтекорво вместе с братьями управлял основанной их отцом Пеллегрино Понтекорво сетью текстильных фабрик).

В 1929 году Бруно поступил на инженерный факультет Университета в Пизе, а в 1931 в возрасте 18 лет был принят на курс физики, читаемый Энрико Ферми в Римском университете La Sapienza, и вскоре стал одним из самых близких (и самым молодым) ассистентом Ферми. В 1933 окончил Римский университет.

После введения расовых законов в Италии Понтекорво направляется во Францию, где он работал в лаборатории Ирен и Фредерика Жолио-Кюри (добившихся для него стипендии на стажировку в лаборатории), исследуя процессы замедления и захвата нейтронов ядрами. После начала второй мировой и падения Парижа Понтекорво с семьей бежал сначала в Испанию, а затем переехал в США, где работал в нефтяной компании в Оклахоме. Там он разработал геофизический метод исследования нефтяных скважин с помощью источника нейтронов, так называемый нейтронный каротаж.

В 1943 Понтекорво пригласили в Канаду, в лабораторию Чалк-Ривер. Понтекорво участвовал в создании и запуске большого исследовательского реактора на тяжелой воде в Чалк-Ривере. Будучи идейным коммунистом, Понтекорво начал передавать важную информацию об атомном проекте США.

Сначала о причине. Кратко и точно сказал об этом президент итальянской Академии деи Линчей Джорджио Сальвини, выступая в Венеции в 1994 г. с докладом "Наследие Бруно Понтекорво": "Случай Бруно, настоящего научного гения, весьма драматичен, и это один из случаев, соединяющих настоящее научное видение, силу идеологии и даже милосердие в отношении человеческого рода... Собственно говоря, он убежденно верил в коммунизм как вдохновляющую и правящую в мире силу, как человек, верящий в свое религиозное "кредо". Бруно был итальянским коммунистом и, приехав в Россию, вскоре вступил в нашу коммунистическую партию. Его супруга Марианна (по происхождению шведка) на вопрос, зачем они приехали в Россию, отвечала с иностранным акцентом: "Как зачем? Дальнейше строить коммунизм". Бруно был тогда коммунистом-идеалистом, искренне верившим в силу и правильность выбранного Россией пути развития.

Теперь о том, как он приехал в Россию. Написано много жестокой неправды: на подводной лодке, на каком-то военном катере и т.д. Ничего этого не было. Старший сын Бруно Джиль, которому в момент приезда было 12 лет, рассказал мне следующее. Сначала вся семья самолетом прилетела из Рима через Стокгольм в Хельсинки. Далее на двух автомобилях до границы с Россией, затем поездом в Ленинград. В Ленинграде они на несколько дней остановились в гостинице, а затем также поездом прибыли в Москву. Это было в августе 1950 г. В Москве Бруно Понтекорво была предоставлена пятикомнатная квартира со всеми удобствами в доме на ул. Горького (ныне Тверская). Спустя три месяца, в начале ноября, вся семья прибыла в Дубну. В Дубне Бруно поселился в двухэтажном коттедже на главной улице нашего научного городка, где в таких же коттеджах жили директор лаборатории, я, главный инженер и другие руководящие сотрудники.

Бруно практически сразу начал работу в лаборатории. Дети один за другим учились в школе. Старший, Джиль, окончил физфак МГУ и с тех пор работает в нашей лаборатории. Второй сын, Тито, окончил географический факультет МГУ по специальности океанология, некоторое время работал в экспедициях, а затем резко изменил свои жизненные планы и поблизости от Дубны построил прекрасную конную ферму по выращиванию ахалтекинских скакунов. Младший сын, Антонио, окончив факультет радиоэлектронной аппаратуры Нефтяного института, работает в коммерческой фирме в Москве...

В ЭНЦИКЛОПЕДИИ И В ЖИЗНИ

У автора этих строк осталось мало однокурсников по Горьковскому государственному университету (выпуск физиков 1960 года), с кем всё ещё поддерживается связь по переписке, изредка - по телефону. Один из них - АВС (назовём его инициалами подлинных имени и фамилии), получивший в 1960 году направление на работу в Дубну Московской области, в Объединённый институт ядерных исследований - ОИЯИ (до 1956 года - Институт ядерных проблем).

Как-то я спросил АВС в письме, жив ли Бруно Понтекорвр (БП). Ведь этот еврей итальянского происхождения в середине семидесятых годов рецензировал кандидатскую диссертацию моего друга по УХН (ультрахолодным нейтронам). В ответ АВС поведал мне всю историю жизни учёного-иностранца. Нравственно чистым и честным, всегда умным и немного наивным представился мне БП по полученным записям…

На фото: физик Бруно Понтекорво

Ветеран уступает дорогу молодому

Вот как выглядит биография БП по Большой Советской энциклопедии (БСЭ), том 20:

Понтекорво Бруно Максимович родился в 1913 году в Пизе (Италия), советский физик, академик АН СССР (1964), член-корреспондент (1958). После окончания Римского университета работал там же в группе Энрико Ферми, затем в Институте радия. В 1940-1950 гг работал в США, Канаде, Великобритании.

В 1950 году переехал в СССР. С 1950 года работал в Институте ядерных проблем, с 1956 г - в ОИЯИ (Дубна). Основные труды по замедлению нейтронов и их захвату ядрами. Ленинская премия в 1963 году, Государственная премия в 1954 году, награждён 2 орденами Ленина, 3 другими орденами, а также медалями.

Первое знакомство с маститым учёным и тогда уже член-кором АН СССР у АВС состоялось сразу по приезде в Дубну, что называется, «на свежем воздухе». Однажды молодой выпускник ГГУ в нарушение правил личной безопасности вышагивал по одной рельсине железнодорожного пути, проходившего через жилой массив и институт. Это сейчас на рельсы постоянно садятся или ложатся в знак плохой жизни. А тогда по ним просто ходили: рельсы оказались кратчайшим путём от дома до работы и обратно.

И вот как-то навстречу АВС на той же «железяке» балансировал уже немолодой, смуглый и худощавый человек с длинными ногами и большим носом. Они приветливо улыбнулись друг другу, и ветеран-физик (это был БП) первым уступил дорогу новичку из провинции. Уважение к молодёжи или привычка человека высокой культуры? Так или иначе смежная научная проблематика сведёт их близко уже скоро-скоро.

«У нас героем становится любой»

И всё же самой интересной в записях АВС оказалась расшифровка фразы из БСЭ: «В 1950 году переехал в СССР». Это сейчас просто: оформил визу, купил билет, сел в самолёт или поезд. Во времена «железного занавеса» было всё сложнее…

Соединённые Штаты Америки, 1940-е годы. Тогда руководители американского атомного проекта отказались привлечь БП к созданию супербомбы. Хотя приятель Бруно Понтекорво Энрико Ферми активно участвовал в том начинании (смотри книгу Лауры Ферми «Атомы у нас дома»). Жена-шведка Понтекорво, отец которой состоял в руководстве компартии Швеции, предложила мужу замысловатый план побега из Америки. Который и был реализован. Конечно, не без участия самых компетентных в мире органов, которые в разные годы именовались Чека, ОГПУ, НКВД, КГБ.

В 1950 году семья Понтекорво выехала из США в Стокгольм якобы в отпуск. В столице Швеции супруги сразу оказались единственными пассажирами самолёта ИЛ-12 (советского «Дугласа»), приземлившегося в Финляндии. А в стране Суоми «отпускников» уже не один день поджидал небольшой советский лесовоз «Белоостров». На него 37-летний атомщик был зачислен рядовым матросом. Разумеется, под вымышленным именем.

В городе Ленина ничем не приметное судно встречала большая группа офицеров КГБ, вскоре получивших ордена за свою полезную для государства работу.Офицер КГБ, возглавивший операцию по организации бегства физика, который мог хоть что-то знать из американских атомных секретов, стал Героем Советского Союза.

Есть ли об этом подробнее что-то в современном Интернете? Признаться,ничего нового мы здесь не представим...

Когда свинец - вовсе не металл

Увы, большими атомными секретами прибывший итальянец не обладал. Да и доверия полного к нему не было: в те годы подозрительность преобладала при оценке кадров. Так что БП не попал работать в Сарово Горьковской (ныне Нижегородской) области, где ковалось советское атомное оружие.

В Дубне оказавшийся неспокойным человеком, но чрезвычайно грамотным учёным, Бруно Понтекорво быстро стал любимцем коллектива. Каждый диспут или семинар с его участием превращался в живой разговор, в котором неизменно находились ответы на вопросы: «Что, где, когда и почему?». При выступлениях он сильно размахивал длинными руками, дёргался и как бы больше других занимал места в помещении. .

Однажды Максимыч на семинаре сцепился с директором института, партийным ставленником Мещеряковым. Последний, потерпев поражение в научном споре, обозвал БП предателем своей родины, той, итальянской. Обиженный «Дон-Кихот», тогда едва владевший русским языком, только и смог выкрикнуть от гнева в ответ: «Свинец Ви!». Не сразу, но до всех дошёл «перевод»: «Свинья Вы!»…

В стране, где и на «зебре» давят пешеходов

Бруно Понтекорво был неутомим и энергичен не только на работе, но и в часы досуга. Он увлечённо играл в теннис, гонял на велосипеде (да ещё сидя в седле задом наперёд, как мой друг АВС), занимался подводной охотой. И впервые внедрил в городе ученых атомщиков водяные лыжи. Потом Дубна воспитала в этом виде спорта двух чемпионов мира и нескольких призёров.

Наивный иноземец в советской среде обитания, наверное, и впрямь выглядел настоящим Дон-Кихотом. Ведь он возмущался многим по поводу или без повода. Например, его возмущали правила движения на перекрёстках, когда пешеходов бесцеремонно давят и на зеленом свете.

Когда в Дубне прокатилась волна велосипедных краж, Максимыч предложил наказывать вора пятикратной стоимостью велосипеда. При этом одну стоимость его вносить в детский фонд города, ещё одну - на укрепление городского отдела милиции.

В конце концов столь желанный для советской науки иммигрант, наблюдая советское бытие, открыто стал оппозиционером. Потому что время от времени открыто восклицал: «Так жить нельзя!».

В 1970-е годы прошёл слух, что академика А.Д.Сахарова якобы хотят убить «арабские террористы» за его протест в 1973 году против поставок советского оружия в Египет. Тогда Понтекорво не побоялся прийти к президенту АН СССР и открыто заявить, что эти слухи - провокация тех, кто сам готовит физическое устранение строптивого Сахарова.

Эпилог

Бруно Понтекорво скончался в сентября 1993 года в возрасте 80 лет, проводя много времени в излюбленной Италии. Последние 15 лет он страдал болезнью Паркинсона. И его прах был похоронен в двух местах: как в Дубне, так и в Риме

Тогда ещё была жива его первая жена. Сожалела ли она к тому времени, что много лет назад сделала выбор для себя и мужа в пользу «самого справедливого строя?».

БП успел застать время «перестройки» в СССР и «новостройки» в России. Новые руководители института были уже не партфункционерами, а коммерсантами. И проводили такие далёкие от физики операции, как переправка за границу лесоматериалов.

Сетевая версия от мая 2012 года

Академик Бруно Максимович Понтекорво // Атомная энергия. Том 55, вып. 2. - 1983. - С. 123-124.

Академик Бруно Максимович Понтекорво

22 августа 1983 г. выдающемуся советскому физику академику Бруно Максимовичу Понтекорво исполнилось 70 лет.

Б. Понтекорво родился в Италии в Пизе. Сразу после окончания Римского университета в 1934 г. он активно включился в работу по изучению свойств нейтронов, руководителем которой был великий итальянский физик Э. Ферми. В этих классических опытах было открыто явление замедления нейтронов и исследовано взаимодействие нейтронов с ядрами.

В 1936-1940 гг. Б. Понтекорво работал в Институте радия в Париже с Жолио-Кюри. Здесь он выполнил большой цикл работ по исследованию ядерной изомерии, предсказал существование изомерных состояний у стабильных атомных ядер и открыл первый такой изомер. Он предположил, что изомерные γ-переходы должны иметь большой коэффициент внутренней конверсии, и доказал справедливость этого предположения. В Париже Б. Понтекорво открыл также явление ядерной фосфоресценции.

В 1940-1942 гг. Бруно Максимович, находясь в США, разработал и реализовал на практике новый метод поиска нефти - нейтронный каротаж. Нейтронный каротаж был первым применением нейтронов на практике и до сих пор широко используется.

В 1943-1948 гг. Б. Понтекорво участвовал в создании проекта и пуске самого мощного в то время исследовательского реактора на тяжелой воде в Канаде. Здесь же он выполнил пионерские работы по изучению свойств мюона. Он первый осознал глубокую аналогию между мюоном и электроном и впервые высказал гипотезу об универсальности слабого взаимодействия. Б. Понтекорво предложил и поставил серию экспериментов по изучению характеристик распада космических мюонов. Этими опытами было доказано, что заряженная частица, образующаяся при распаде мюона, является электроном, мюон распадается на три частицы, а распад мюона на электрон и фотон запрещен.

Долгое время было распространено мнение, что свободные нейтрино зарегистрировать невозможно. В 1946 г. Б. Понтекорво показал, что нейтрино от мощных реакторов можно наблюдать, и предложил радиохимические методы их детектирования (в частности, хлор-аргонный метод). Это было характерное для научного творчества Бруно Максимовича предложение. И в дальнейшем не раз предлагал он новые необычные по постановке эксперименты. В работе 1946 г. в качестве источника нейтрино Б. Понтекорво рассматривал не только реактор, но и Солнце. Благодаря хлор-аргонному методу Понтекорво возникла

новая область исследований - нейтринная астрономия. В 1947 г. Б. Понтекорво существенно развил технику пропорциональных счетчиков. С использованием новой методики он впервые наблюдал ядерный захват L-электронов и получил лучшее по тому времени ограничение па массу нейтрино.

В 1948 г. Б. Понтекорво возвратился в Европу. Некоторое время он работал в Харуэлле, а в конце 1950 г. приехал в нашу страну и включился в работу на самом мощном тогда синхроциклотроне в Дубне. Это были годы становления экспериментальной физики высоких энергий в СССР. Под руководством Б. Понтекорво был выполнен большой цикл исследований. В этих работах впервые наблюдали процесс рождения π0-мезона в нейтрон-нуклонных столкновениях, исследовали процесс рассеяния пионов нуклонами.

В 1953 г. независимо от А. Пайса Бруно Максимович высказал гипотезу совместного рождения каонов и гиперонов. Для проверки этой гипотезы был поставлен опыт

по поиску образования Λ-гиперонов в столкновениях протонов энергией 700 МэВ с нуклонами. Тот факт, что эти процессы не наблюдали, позволил ему сделать вывод о том, что K0 и K̅0 - разные частицы. Из анализа осцилляций нейтральных каонов был сделан вывод о том, что в слабом взаимодействии странность не может меняться больше чем на единицу.

После 1957 г. научные интересы Бруно Максимовича концентрируются на физике слабого взаимодействия. Глубокая научная интуиция и талант Б. Понтекорво особенно ярко проявились в эти годы. Его работа «Электронные и мюонные нейтрино» положила начало физике нейтрино высоких энергий. Выполненные им расчеты свидетельствовали о том, что нейтрино от ускорителей высоких энергий можно зарегистрировать большими детекторами, и показали, что опыты с такими нейтрино могут ответить на вопрос о том, тождественны ли мюонные и электронные нейтрино. Первый такой опыт был выполнен в Брукхейвене в 1962 г.

В 1961 г. Б. Понтекорво с сотрудниками провели важный эксперимент по изучению процесса захвата мюонов 3He. Полученные в этом опыте данные подтвердили гипотезу мю - e-универсальности. В 1970 г. Б. Понтекорво со свойственной ему любовью к нестандартным постановкам опытов предложил «бим-дамп» -метод регистрации нейтрино (и мюонов) от распада частиц, время жизни которых меньше времени жизни π- и K-мезонов.

Уже в 1957 г. Б. Понтекорво выдвинул смелую идею осцилляций нейтрино. Большинство физиков в то время считали, что масса нейтрино равна нулю. Всегда далекий от предрассудков, Бруно Максимович предположил, что нейтрино имеет отличную от нуля, хотя и весьма малую массу и что происходит смешивание нейтрино. Интенсивность нейтрино данного типа должна при этом зависеть от расстояния между источником и детектором. Гипотеза осцилляций нейтрино приобрела большую популярность. Б. Понтекорво были предложены различные опыты по поиску осцилляций нейтрино. Задолго до экспериментов по регистрации нейтрино от Солнца он указал на важность явления осцилляций для интерпретации этих опытов и их уникальную чувствительность к разности массы нейтрино. Широкая программа опытов по поиску осцилляций нейтрино проводится в настоящее время во многих лабораториях мира.

Большой интерес проявляет Бруно Максимович к астрофизике. В 1959 г. он первый указал на важность слабого взаимодействия между нейтрино и электронами для эволюции звезд.

Трудно переоценить роль Б. Понтекорво в развитии некоторых направлений современной физики и в

особенности физики нейтрино. Бруно Максимович оказывает огромное влияние на формирование научных исследований в ОИЯИ (Дубна) и ИФВЭ (Протвино). Он является председателем нейтринного Совета АН СССР, координирующего исследования по физике нейтрино и нейтринной астрофизике в нашей стране. Неоценим его вклад в создание атмосферы высокой требовательности к научным результатам.

Труды Б. Понтекорво заслужили широкое международное признание. В 1953 г. ему была присуждена Государственная премия. За работу по физике нейтрино в 1963 г. он был удостоен Ленинской премии. В 1958 г. Б. Понтекорво был избран членом-корреспондентом, а в 1964 г.- действительным членом Академии наук СССР. В 1975 г. он удостоен медали им. Этвеша Венгерского физического общества. В 1980 г. Бруно Максимович был избран почетным доктором Будапештского университета, в 1981 г.- иностранным членом итальянской Академии Линчеи.

Много внимания и сил уделяет Б. Понтекорво преподавательской работе. Он заведует кафедрой физики элементарных частиц МГУ, читает лекции студентам. С большим вниманием относится к учебе и последующей работе каждого студента.

Человек высокого гражданского долга, член КПСС с 1955 г., Б. Понтекорво ведет большую общественную деятельность. Он член президиума общества СССР - Италия, активный лектор общества «Знание». С интересными воспоминаниями об Э. Ферми и Э. Майорана, с глубоким анализом проблем физики элементарных частиц выступает он перед самыми различными аудиториями. По инициативе Б. Понтекорво в нашей стране издано полное собрание трудов Э. Ферми. К этому изданию он написал биографию ученого и снабдил труды интереснейшими комментариями.

За заслуги в развитии ядерной физики в СССР и за активную общественную деятельность Б. Понтекорво награжден двумя орденами Ленина и тремя орденами Трудового Красного Знамени.

На всех, кому посчастливилось работать или встречаться с ним, неизгладимое впечатление производят его доброжелательность, любовь к науке, ясный и критический ум, умение по-новому посмотреть на проблему, непредвзятость суждений. Удивительно интересный собеседник, Бруно Максимович глубоко понимает и любит кино, музыку, литературу, живопись, теннис, хоккей и футбол. Прекрасный теннисист, он один из основателей теннисной секции в Дубне, один из зачинателей подводной охоты в нашей стране.

У Бруно Максимовича много друзей у нас в стране и за рубежом. От всей души мы желаем ему крепкого здоровья, новых радостей, идей, открытий.

Бруно Максимович Понтекорво не принадлежит напрямую к солнечно-земной физике. Но все же один раз он появился у нас в Апатитах в ПГИ и мне захотелось написать об этой встрече. Кроме того, мой старый коллега по агитбригаде МФТИ Валерий Мандросов прислал мне свои
Задумав эту страницу, я побывал в интернете и нашел прекрасную страницу, посвященную Бруно Максимовичу http://pontecorvo.jinr.ru/ . Из нее я воспроизвожу лишь его краткую биографию и написанную им самим автобиографию. И пару фотографий.
Начинаю же страницу фрагментом из своей памяти.

ВСТРЕЧА В АПАТИТАХ

В шестидесятых в Апатитах прошло несколько всесоюзных семинаров и конференция по космическим лучам. Главным мотором этих мероприятий был С.Н. Вернов, главными организаторами Г.Е. Кочаров и Валентин Дергачев. Мы, аборигены космических лучей, были на подхвате, куда пошлют и проявляли хозяйское радушие, впрочем отнюдь не показное. Дома у нас с Зефой перебывала вся космическая братия, и некоторые из небожителей, несколько тогдашних или будущих академиков и даже будущий нобелевский лауреат. Также возили гостей на шахту и в лес по грибы, в Ловозеро в лопарям, катали в лодке по озеру Имандра, добывали сувениры - камни и копченого окуня с палтусом.

Бруно Максимович приехал на полигон с женой, погулял по опытному полю ботсада, с которым мы соседствовали, полакомился стручками зеленого горошка. - Странно, что вы его тут не едите, - сказал он мне. – У нас в Италии его очень любят. Я не стал ему объяснять, что и мы его очень любим, но что наши коллеги из ботсада выводят какой-то особый северный сорт горошка и очень дрожат над каждым стручком. Потом пошла вся процедура подготовки к запуску, Николай Михайлович Белый, комендант полигона и наш лучший запускальщик, надул шар и Академик сам решил запустить зонд. Был небольшой ветерок и запускать надо было с разбегу, в направлении ветра, чтобы не стукнуть прибор о землю. Б.М. проделал все это мастерски и очень этому радовался, и даже на лице его обычно грустно-задумчивой супруги мелькнула улыбка.

Перед запуском зонда К.Л. Слева спиной - автор, рядом Н.М. Белый. В центре - Б.М. Понтекорво

Потом мы пошли на приемный пункт и Бруно Максимович наблюдал, как постепенно с подъемом зонда щелчки в приемнике раздавались все чаще, рос темп счета счетчиков Гейгера.

После отъезда гостей мы выключили зонд и тоже засобирались домой. Как это выключили, - спросите вы, - ведь зонд улетел в стратосферу. Но наша маленькая хитрость заключалась в том, что улетел наверх спрятанный в контейнер кирпич, а зонд работал за перегородкой в соседней комнате, и наш лаборант Витя Баев постепенно подвигал к нему циферблат от морского хронометра, цифры которого светились в темноте из за замешанного в фосфорном покрытии циферблата радиоактивного вещества. Я решил, что этот небольшой обман – лучшая гарантия не ударить в гряэь лицом. Думаю, Б.М. посмеялся бы, расскажи ему кто-нибудь об этом обмане, но я долгие годы никому об этом не рассказывал и мои ребята тоже хранили молчание.

В тот же или на следующий день мы с Зефой пошли обедать в ресторан Хибины, где кормили гостей конференции. Надо сказать, что с продуктами в Апатитах в те годы (да и потом) было неважно, прямо беда, и мы часто обедали в ресторане, где кормили вполне сносно, и не дорого, а официантки были расторопны и приветливы.
В тот день зал был не очень полон, обед начался, и я увидел, что супруги Понтекорво вдвоем сиротливо как-то сидели за отдельным столом. Мы присоединились к ним. Обед прошел весело, но о чем говорили, увы, не помню.

Л. Лазутин

Валерий Мандросов

Мои воспоминания об академике Понтекорво.

Об академике Бруно Максимовиче Понтекорво я впервые узнал из статьи по элементарным частицам, прочитанной в научно- популярной литературе, вполне возможно в журнале «Наука и жизнь», где – то в конце 50 – х годов. Насколько я помню, статья была прочитана под неизгладимым впечатлением от просмотра только что вышедшего на экраны фильма «Девять дней одного года.
Помню, меня поразило, то, что элементарные частицы нейтрино, о которых я слышал еще раннее как о частицах, не имеющих массы, делятся на два сорта это известные ранее электронные нейтрино и мюонные нейтрино, существование которых предсказал академике Понтекорво. В 1962 – м году, бродя вдоль стеллажей библиотеки Физтеха (легендарные времена открытого доступа), я наткнулся на книгу воспоминаний Лауры Ферми, вдовы знаменитого физика Нобелевского лауреата Энрико Ферми, «Атомы у нас дома». Книгу я проглотил в один присест, почти с начала работы библиотеки до ее закрытия. Не удивительно, что я особое внимание обратил на то, что Понтекорво был одним из лучших его учеников. Помню, я вычитал в этой книге о том, что Энрико Ферми был крайне расстроен исчезновением Понтекорво и его последующем неожиданном появлением в Советском Союзе.

В дальнейшем, судьбе было угодно, чтобы я достаточно близко познакомился с Бруно Максимовичем Понтекорво. Это произошло в конце 1963 –го года на моей преддипломной практике, которую я проходил в теоретической лаборатории Объединенного Института Ядерных Исследований (ОИЯИ) в г. Дубна под научным руководством известного физика – теоретика Якова Абрамовича Смородинского. Бруно Максимович читал аспирантам ОИЯИ, старшекурсникам Физфака МГУ и мне - студенту Физтеха замечательный курс по теории элементарных частиц. Это был уникальный курс, на котором Бруно Максимович буквально «на пальцах» доносил до нас все известные на ту пору тонкости теории, обходясь при этом без чрезвычайно сложного математического аппарата Квантовой теории поля. И что особенно важно, сопровождал этот курс большим объемом экспериментального материала. Будучи человеком настырным в плане овладевания знаниями, я после лекций нередко «доставал» преподавателей различными вопросами. Далеко не все преподаватели относились к этому положительно. Но не Бруно Максимович. Он буквально загорался, отвечая на мои вопросы. К тому же, я принимал активное участие в организации Клуба Молодых Ученых при Доме Ученых ОИЯИ, горячо поддерживаемый Бруно Максимовичем. При встречах со мной на улице Бруно Максимович, обычно разъезжавший по Дубне на велосипеде, останавливался и. приветливо улыбаясь, интересовался моими делами, в том числе и дипломными.
Это дает мне основание предполагать, что я был одним из любимых им студентов. Надо сказать, что идея Клуба Молодых Ученых была встречена сотрудниками ОИЯИ далеко не однозначно. Молодой в то время, но уже подавший большие надежды физик – теоретик, а в настоящее время научный руководитель ОИЯИ Кадышевский, например, говорил « Наш менталитет не способствует длительному существованию подобного клуба». И как в воду глядел. Через пару лет клуб приказал долго жить. Тем не менее, по примеру нашего клуба был организован Клуб Молодых Ученых в Новосибирском Академгородке, просуществовавший до 1968 – го года и закрытый, на сколько мне помнится, из – за того, что он организовал выступление опального барда Александра Галича.

В Дубне я приятельствовал также с сыном Бруно Максимовича Джилем, который в это время был молодым специалистом в ОИЯИ. Помню, мы неоднократно пересекались с ним как в общежитии ОИЯИ, так и в двухэтажном коттедже, принадлежавшем Бруно Максимовичу. Кстати говоря, там я познакомился с их мамой – женой Бруно Максимовича, шведкой по присхождению. Коттедж по тому времени казался прямо - таки огромным. Но когда весной 2005 – го года я приезжал на встречу с оставшимися работать в ОИЯИ сокурсниками, он произвел на меня существенно меньшее впечатление. Второй его сын рос можно сказать оболтусом. Однако это отнюдь не помешало ему в годы перестройки стать успешным предпринимателем. В частности, он является хозяином большой конюшни в Дубне.

После защиты дипломной работы я планировал поступить в аспирантуру к профессору Смородинскому. Однако, не возлюбивший меня завкафедрой специальности «экспериментальная ядерная физика», Тер – Мартиросян воспротивился этому. И я стал по рекомендации Бруно Максимовича Понтекорво устраиваться на работу в ОИЯИ, связанную с расчетом пузырьковой камеры, используемой для определения свойств элементарных частиц по их пузырчатым следам, оставляемым в среде, заполняемой эту камеру, хотя при этом мне грозила перспектива потерять московскую прописку. Однако на работу меня не взяли, хотя других ребят из моей группы, тоже проходивших практику в ОИЯИ, взяли. И это несмотря на то, что в отдел кадров, несмотря на хромоту, полученную во время падения с велосипеда, опираясь на палочку, приходил хлопотать за меня Бруно Максимович. Помню, он страшно ругался в отделе кадров, говоря с итальянским акцентом «Черть побери! До каких пор отдел кадров будет рами командовать учеными!? Когдя же набор сотрудников будет учеными ОИЯИ!?» Но это был глас вопиющего в пустыне.

В жизни мне посчастливилось общаться с очень многими яркими личностями. Об этом заинтересованный читатель может узнать на сайте XXL3.ru/ в моей странице (материал «Мои научные одессеи»). Однако, Бруно Максимович Понтекорво - один из самых ярких их них.

Валерий Мандросов, Москва, конец лета 2006 – го года.