13 января 1878г. в Киеве родился Василий Витальевич Шульгин (1878г., Киев - 1976г., Владимир) человек уникальной, необычайно насыщенной событиями судьбы. Шутка ли сказать: родился в период правления Александра II, а ушел в мир иной при позднем Брежневе. Своего отца - Виталия Яковлевича Шульгина ему не суждено было увидеть, он скончался за месяц до рождения сына. Виталий Шульгин (1822г. - 1877г.), профессор истории Киевского университета св. Владимира был основателем легендарной киевской газеты «Кiевлянинъ», вернее он в 1864г. взялся за редактирование основанной властями, мало кому известной умеренно-либеральной газеты с одноименным названием. Передовая первая статья по сути новой газеты заканчивалась знаменитыми словами «Это край русский, русский, русский!», которые впоследствии стали девизом всей жизни для Василия Шульгина.

Вдова профессора вскоре после смерти мужа вышла замуж за молодого соратника и единомышленника супруга - Дмитрия Ивановича Пихно (1853г., Чигиринский уезд Киевской губернии - 1913г. Киев). Кривые ухмылки можно отбросить сразу, все было после смерти мужа. Память об отце Василия в новой семье была свята, вопрос о том какую фамилию носить маленькому Василию не стоял. Дмитрий Иванович Пихно в 1877г. приступивший к работе в газете «Кiевлянинъ» в качестве специалиста по юридическим и экономическим вопросам, в 1879г. взял редактирование газеты на себя полностью продолжив редакционную политику основателя газеты. Для Василия Шульгина отчим на всю жизнь стал по-настоящему близким человеком, воспитавшим его как своего родного сына. Кстати Дмитрий Иванович Пихно тоже родился 13 января (по новому стилю) 1853г. и этот юбилейный пост посвящен и ему. Более подробно об этом замечательном человеке .

Газета ««Кiевлянинъ» к 90-м годам XIX века стала самой популярной и читаемой газетой не только Киева, но и всего Юго-Западного края. Эта газета не являлась органом какой-либо организации, при этом ее ведущие сотрудники состояли в одной из самых мощных и влиятельных политических организаций дореволюционного Киева в Киевском клубе русских националистов . Именно этим людям адресовались слова Петра Аркадьевича Столыпина: «Мое сочувствие и поддержка всецело на вашей стороне. Я считаю вас и вообще деятелей вашего клуба солью здешней земли».

Приведу выдержки из биографии Василия Шульгина, автор Александр Репников:

«В 1900 Шульгин окончил университет. Один год он пробыл в Киевском политехническом институте. Стал земским гласным и почетным мировым судьей. Одновременно он являлся ведущим журналистом (с 1911 - редактором) «Киевлянина». В 1902 был призван на военную службу в 3-ю саперную бригаду, в декабре того же года уволен в запас с присвоением ему звания прапорщик запаса полевых инженерных войск. После увольнения из армии уехал в Волынскую губернию, где занимался сельским хозяйством вплоть до 1905 года. Шульгин был уже семейным человеком, когда началась русско-японская война. В 1905 году он записался добровольцем на японский фронт, но война кончилась, и Шульгина отправили в Киев. После опубликования Манифеста от 17 октября 1905 года в Киеве начались волнения и Шульгин, пытался навести порядок на улицах города вместе со своими солдатами.

Во время выборов во II Государственную думу летом 1906 года Шульгин проявил себя отличным агитатором. Он избирался как помещик от Волынской губернии (где имел 300 десятин земли) сначала во II, а после в III и IV Думы, где был одним из лидеров правых, а затем националистов. Выступая в Думе, Шульгин, в противоположность другому правому оратору В.М. Пуришкевичу, говорил негромко и вежливо, хотя всегда иронично парировал выпады противников, к которым однажды обратился с язвительным вопросом: «Скажите откровенно, господа, нет ли у кого из вас бомбы за пазухой?». Несколько раз его принимал Николай II. Шульгин неоднократно выступал с поддержкой действий П.А.Столыпина, убежденным приверженцем которого остался до конца жизни, поддерживая не только знаменитые реформы, но и меры для подавления революционного движения.

В 1913, в связи с делом М. Бейлиса, Шульгин выступил в «Киевлянине» от 27 сентября с резкой критикой действий правительства. Шульгин поведал о том, что полицейским чинам сверху внушалось во что бы то ни стало найти «жида»; говорил, со слов следователя, что для следствия главное - доказать существование ритуальных убийств, а не виновность Бейлиса. «Вы сами совершаете человеческое жертвоприношение, - писал Шульгин. - Вы отнеслись к Бейлису, как к кролику, которого кладут на вивисекционный стол». За эту статью он был приговорен к тюремному заключению на 3 месяца «за распространение в печати заведомо ложных сведений о высших должностных лицах…», а номер газеты был конфискован. Те экземпляры, которые уже разошлись, перепродавались по 10 рублей.

Первую мировую войну Шульгин встретил в Киеве и поспешил в столицу, чтобы принять участие в заседаниях Думы. Затем пошел на фронт добровольцем. В звании прапорщика 166 Ровенского пехотного полка Юго-Западного фронта участвовал в боях. Был ранен, после ранения, возглавлял земский передовой перевязочно-питательный отряд. В 1915 Шульгин с думской трибуны неожиданно выступил против ареста и осуждения по уголовной статье социал-демократических депутатов, назвав это «крупной государственной ошибкой». Затем в августе того же года он вышел из фракции националистов и образовал Прогрессивную группу националистов.
27 февраля 1917 г. Шульгин был избран в состав Временного Комитета Государственной думы. 2 марта он, вместе с А.И. Гучковым, был направлен в Псков для переговоров с императором и, присутствовал при подписании манифеста об отречении в пользу великого князя Михаила Александровича, о чем впоследствии подробно написал в своей книге «Дни». На следующий день - 3 марта он присутствовал при отказе Михаила Александровича от престола и участвовал в составлении и редактировании акта отречения.

14 августа на Государственном совещании Шульгин резко высказался против отмены смертной казни, выборных комитетов в армии и автономии Украины. Отвечая на вступительную речь А.Ф. Керенского, он подчеркнул, что желает, что бы власть Временного правительства была действительно сильной, и что малороссы, «как и 300 лет тому назад», желают «держать с Москвой» крепкий и нерушимый союз. Приехавший в очередной раз в Киев Шульгин был арестован в ночь на 30 августа 1917 по постановлению «Комитета по охране революции в городе Киеве». Газету «Киевлянин» закрыли (2 сентября выпуск газеты возобновился). Вскоре Шульгин был освобожден, вернулся в Петроград, но в начале октября 1917 переехал в Киев, где возглавил «Русский национальный союз». На выборах в Учредительное собрание его кандидатура была выдвинута монархическим союзом Южного берега Крыма. 17 октября в Киеве под председательством Шульгина состоялся съезд русских избирателей Киевской губернии; принявший наказ, в котором было сказано, что одной из главнейших задач Учредительного Собрания должно быть создание твердой государственной власти.

В ноябре 1917 Шульгин побывал в Новочеркасске, где встретился с генералом М.В. Алексеевым и принял участие в формировании Добровольческой армии. С негодованием он воспринял известие о заключении Брестского мира. В январе 1918-го, когда красные заняли Киев, Шульгин был арестован, но вскоре освобожден.
В феврале 1918 г. в Киев пришли германские войска, и Шульгин, боровшийся с ними на фронте, отказался в знак протеста издавать газету, обратившись в последнем номере «Киевлянина» от 10 марта в передовой статье к пришедшим в Киев немцам: «Так как мы немцев не звали, то мы не хотим пользоваться благами относительного спокойствия и некоторой политической свободы, которые немцы нам принесли. Мы на это не имеем права… Мы - ваши враги. Мы можем быть вашими военнопленными, но вашими друзьями мы не будем до тех пор, пока идет война». Выпуск «Киевлянина» был возобновлен после занятия Киева армией генерала А.И. Деникина и прекращен в декабре 1919.

С марта 1918 по январь 1920 Шульгин оказался вовлеченным в нелегальную работу, возглавляя при армии Деникина тайную организацию «Азбука». Такое название носило разведывательное отделение при Ставке Верховного Главнокомандования ВСЮР.
В августе 1918 переправившись на Дон, Шульгин прибыл в Добровольческую армию, где при участии генерала А.М. Драгомирова разработал «Положение об Особом совещании» при Верховном руководителе Добровольческой армии». Одновременно он редактировал в различных городах газету «Россия» («Великая Россия») в которой пропагандировал «белую идею».

1920 год застает Шульгина в Одессе. Белые армии покидали Крым, пытаясь пробиться через Днестр. Перебравшись в Румынию, Шульгин в числе других солдат и офицеров был разоружен и выдворен за пределы румынской территории. Вернувшись уже в «красную» Одессу, Шульгин проживал там, на нелегальном положении до июля 1920 года, затем выехал в Крым, в армию П.Н. Врангеля. Узнав, что его племянник арестован сотрудниками ЧК, Шульгин предпринял еще одну попытку нелегального проникновения в Одессу, где связался с белогвардейским подпольем, но так и не найдя племянника (позднее расстрелянного), вновь оказывается в Румынии. Потеряв в суматохе гражданской войны трех своих сыновей и жену, он выехал в Константинополь. «Белое дело» потерпело в России крах. Пытаясь в суматохе отступления предсказать будущее России, Шульгин приходит к неожиданным выводам: «наши идеи перескочили через фронт… они (большевики - А.Р.) восстановили русскую армию… Как это ни дико, но это так… Знамя Единой России фактически подняли большевики… придет Некто, кто возьмет от них их «декретность»… Их решимость - принимать на свою ответственность, принимать невероятные решения. Их жестокость - проведение однажды решенного… Он будет истинно красным по волевой силе и истинно белым по задачам, им преследуемым. Он будет большевик по энергии и националист по убеждениям. У него нижняя челюсть одинокого вепря… И «Человеческие глаза». И лоб мыслителя… Весь этот ужас, который сейчас навис над Россией, - это только страшные, трудные, ужасно мучительные… роды самодержца».

На эмигрантском пароходе Шульгин познакомился с дочерью генерала Д.М. Сидельникова Марией Дмитриевной, вдвое моложе его. Начался любовный роман, который продолжился за границей. Тут нашлась прежняя супруга, но Шульгин в 1923 году добился ее согласия на развод и уже осенью 1924 обвенчался с новой женой.
С осени 1922 года по август 1923 года Шульгин живет под Берлином. С момента образования Русского Общевоинского Союза в 1923 г., является членом этой организации и выполняет поручения начальника врангелевской контрразведки Е.К. Климовича, по заданию которого связывается с руководством подпольной антисоветской организации «Трест» и нелегально посещает СССР. Осенью 1925 г. Шульгин выезжает в Варшаву. В ночь на 23 декабря 1925 г., нелегально переходит границу и прибывает в Минск, откуда переезжает в Киев, а затем в Москву. Проживая на даче, около Москвы, он проводит несколько встреч с А.А. Якушевым, а также с другими членами организации «Трест». В феврале 1926 г. при помощи Якушева Шульгин выезжает в Минск, переходит границу Польши и оттуда убывает в Югославию, где информирует Климовича о результатах своей поездки. Впечатления от поездки в СССР Шульгин изложил в книге «Три столицы» (даю ссылку на эту книгу, она достаточно объемна, но если найдетсяся несколько свободных вечеров, то она стоит того, чтобы ее прочитать - мое прим.).

После того как выяснилось, что приезд Шульгина в СССР, все его перемещения по стране и встречи проходили под контролем ОГПУ, доверие к нему в среде эмигрантов было подорвано. В этот же период Шульгин активно занимался литературной деятельностью. Из-под его пера кроме уже упоминавшейся книги «Три столицы», появляются «Дни», «1920», «Приключения князя Воронецкого». Некоторые работы Шульгина выходили в Советской России.

После долгих скитаний Шульгин, отойдя от активной политической деятельности, обосновался в Югославии, в городе Сремские Карловцы. Будучи сам русским националистом (но, отнюдь не шовинистом) Шульгин увидел в гитлеровском нападении на СССР не столько возможность «поквитаться» с бывшими противниками, сколько угрозу безопасности исторической России.
В октябре 1944 г. Сремские Карловцы, где жил Шульгин, были освобождены Советской Армией. 24 декабря 1944 года он был доставлен в югославский город Нови-Сад, а 2 января 1945 он был задержан оперуполномоченным 3-го отделения 1-го отдела Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта лейтенантом Ведерниковым по указанию начальника 3-го отделения А.И. Чубарова. После проведения первичного допроса Шульгин был вывезен сначала в Венгрию, затем Москву, где его арест был оформлен процессуально. После предъявления обвинения и проведения следствия, которое продолжалось более двух лет, Шульгин, по решению Особого совещания при МГБ СССР, был приговорен к тюремному заключению сроком на 25 лет. В вину ему вменялся стандартный набор различных частей ст. 58. УК РСФСР. Срок Шульгин отбывал во Владимирской тюрьме (1947-1956).

В ночь на пятое марта 1953 года Шульгину приснился сон: «Пал великолепный конь, пал на задние лапы, опираясь передними о землю, которую он залил кровью». Вначале он связал сон с годовщиной смерти Александра II, и только потом узнал о смерти И.В. Сталина. Наступила иная эпоха и в 1956 г. Шульгин был освобожден. Ему позволили поселиться вместе с женой, которую привезли из ссылки. Вначале он жил в доме престарелых города Гороховца Владимирской области, затем, в г. Владимире (власти выделили ему с женой однокомнатную квартиру).

В 1961 в изданной стотысячным тиражом книге «Письма к русским эмигрантам» Шульгин признал: то, что делают коммунисты, отстаивая дело мира, во второй половине XX века, не только полезно, но и совершенно необходимо для народа, который они за собой ведут и даже спасительно для всего человечества. При всех необходимых оговорках (в книге упоминается о ведущей роли партии и о Н.С. Хрущеве, личность которого «постепенно захватила» Шульгина), есть в книге и нетипичные для советских изданий того времени размышления о Боге, месте и роли человека на земле и т.д. Шульгин был гостем на XXII съезде КПСС и слышал, как принималась Программа построения коммунизма. Потом принял участие в художественно-публицистическом фильме «Перед судом истории», снятом режиссером Ф.М. Эрмлером по сценарию В.П. Владимирова, сыграв самого себя.

Ему позволяли принимать гостей и даже иногда выезжать в Москву. Постепенно к Шульгину началось паломничество. Трижды с августа 1973 по август 1975 г. встречался с Шульгиным писатель М.К. Касвинов, автор книги «Двадцать три ступени вниз», посвященной истории царствования Николая II. Приезжал режиссер С.Н. Колосов снимавший телефильм об операции «Трест», Л.В. Никулин, автор художественного романа-хроники, посвященного той же операции; писатели Д.А. Жуков и А.И. Солженицын, художник И.С. Глазунов и др. Неожиданно нашелся сын Шульгина - Дмитрий. Они вступили в переписку, но отцу, хотелось увидеть сына и Шульгин обращается к властям с просьбой о поездке. После долгих мытарств пришел ответ: «Нецелесообразно».»

Скончался Василий Шульгин в 1976г. на 99-м году жизни, похоронен во Владимире рядом со своей женой , которую, увы, пережил почти на 8 лет.
История сохранила для нас кадры фильма Фридриха Эрмлера «Перед судом истории». Фильм снят в 1965г., на этих кадрах Василию Витальевичу 87 лет, на мой взгляд - красавец, дай Бог каждому сохранить в таком возрасте столь ясное мышление и прекрасную память.

Российский политический деятель, публицист Василий Витальевич Шульгин родился 13 января (1 января по старому стилю) 1878 года в Киеве в семье историка Виталия Шульгина. Его отец умер в год рождения сына, мальчика воспитывал отчим, ученый-экономист Дмитрий Пихно, редактор монархической газеты "Киевлянин" (сменил на этой должности Виталия Шульгина), впоследствии — член Государственного Совета.

В 1900 году Василий Шульгин окончил юридический факультет Киевского университета, еще год учился в Киевском политехническом институте.

Был избран земским гласным, почетным мировым судьей, стал ведущим журналистом "Киевлянина".

Депутат II, III и IV Государственной думы от Волынской губернии. Впервые избран в 1907 году. Первоначально входил во фракцию правых. Участвовал в деятельности монархических организаций: являлся действительным членом Русского собрания (1911-1913) и входил в состав его совета; принимал участие в деятельности Главной палаты Русского народного союза им. Михаила Архангела, являлся членом комиссии по составлению "Книги русской скорби" и "Летописи погромов смутных 1905-1907 годов".

После начала Первой мировой войны Шульгин пошел на фронт добровольцем. В звании прапорщика 166-го Ровенского пехотного полка Юго-Западного фронта участвовал в боях. Был ранен, после ранения возглавлял земский передовой перевязочно-питательный отряд.

В августе 1915 года Шульгин вышел из фракции националистов в Государственной думе и образовал Прогрессивную группу националистов. Одновременно он вошел в состав руководства Прогрессивного блока, в котором видел союз "консервативной и либеральной части общества", сблизившись с бывшими политическими противниками.

В марте (феврале по старому стилю) 1917 года Шульгин был избран в состав Временного комитета Государственной думы . 15 марта (2 марта по старому стилю) он, вместе с Александром Гучковым, был направлен в Псков для переговоров с императором и присутствовал при подписании манифеста об отречении в пользу великого князя Михаила Александровича, о чем впоследствии подробно написал в своей книге "Дни". На следующий день — 16 марта (3 марта по старому стилю) он присутствовал при отказе Михаила Александровича от престола и участвовал в составлении и редактировании акта отречения.

По заключению Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 12 ноября 2001 года он был реабилитирован.

В 2008 году во Владимире на доме №1 по улице Фейгина, где Шульгин жил с 1960 года по 1976 год, установлена мемориальная доска.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

К 100-летитю русских революций 1917 года

Эпиграмма В. М. Пуришкевича
на В. В. Шульгина

В 2017 году будет отмечаться 100-летие двух русских революций преобразивших не только Россию, но и весь мир.

Об активных участниках тех событий написано немало. Значительно меньше — о тех, кто был по другую сторону баррикад в этих революциях.

Одним из таких «героев контрреволюции» был Василий Витальевич Шульгин, убежденный монархист, государственник, депутат трех Государственных Дум Российской империи, идеолог и один из основателей Белого движения в России, лидер эмигрантского движения и наконец, персональный пенсионер Всесоюзного масштаба.

Уже сам факт того, что он принимал отречение у последнего императора России, свидетельствует о значимости этой личности уже в тот период. Но для самого Шульгина это был лишь один из эпизодов его яркой, насыщенной событиями многогранной жизни, творцом которой был он сам.

Василий Витальевич Шульгин прожил почти столетие – 98 лет, наполненное трагическими событиями истории, требующими осмысления и оценки. Он родился 1 (13) января 1878 года в Киеве в семье историка Виталия Яковлевича Шульгина (1822 – 1878).

На формирование взглядов человека оказывает огромное влияние его семья и ближайшее окружение. Когда Василию ещё не было года, его отец умер, и мальчика воспитывал отчим, учёный-экономист Дмитрий Иванович Пихно, редактор газеты «Киевлянин» (он сменил на этой должности отца Василия Шульгина). С отчимом у Василия Шульгина сложились тёплые, дружеские отношения. Как впоследствии утверждал сам Шульгин, формирование его политических взглядов и мировоззрения произошло под влиянием отчима, и до самой его смерти на все политические события в стране Шульгин «смотрел его глазами». Интересен тот факт, что крёстным отцом Василия Шульгина был профессор Университета Святого Владимира, впоследствии министр финансов Российской империи Н.Х. Бунге.

Василий Шульгин окончил Вторую киевскую гимназию в основном с удовлетворительными оценками, однако был очень эрудированным человеком: он знал несколько иностранных языков, играл на многих музыкальных инструментах: гитаре, фортепиано и скрипке.

По окончанию гимназии Василий Витальевич учился на юридическом факультете Киевского Императорского университета святого Владимира, где у него сформировалось отрицательное отношение к революционным идеям, что впоследствии сказалось на его мировоззрении.

В Государственную Думу В.В. Шульгин избирался как помещик от Волынской губернии, поскольку имел 300 десятин земли. Таким образом, он был избран сначала во II, а позже в III и IV Думы, где был одним из лидеров фракции «правых», а затем умеренной партии русских националистов – Всероссийского национального союза и его киевского отделения – Киевского клуба русских националистов.

Работая в Думе, у Шульгина менялось отношение к своей работе. Будучи депутатом IV Думы, он писал в письме своей сестре Л. В. Могилевской в 1915 году: «Не думайте, что мы не работаем. Государственная Дума делает всё, что может; поддерживайте её всеми силами – в ней жизнь», а в апреле 1917 года, когда в результате революции Россия вообще осталась без представительного органа, Шульгин замечал, что «мыслить Россию без народного представительства… не решится ни один фанатик». На наш взгляд, в этом проявляется консервативная позиция мыслителя.

Безусловно, Василий Шульгин был великолепным оратором. Выступая в Думе, он говорил негромко и интеллигентно, был невозмутимым, ироничным, за это у него появилось прозвище «очковая змея». Во II и III Думах Шульгин поддерживал правительство П.А. Столыпина как в реформах, так и в подавлении революционного движения.

Для Шульгина П.А. Столыпин был образцом государственного деятеля. Василий Шульгин не мог точно сформулировать определение понятия «русская нация» и «настоящий русский». Для него главным критерием принадлежности к русской нации была любовь к России. При этом он не мыслил сильной России без мощного государства, при этом сама форма власти в России (монархизм, республика или что-то другое) не имела значение. Однако он считал, что для России наилучшей формой правления, обеспечивавшая сильную власть, являлась монархия.

По мнению Василия Шульгина, революция в России победила, поскольку произошло физическое и духовное вырождение классов, которые должны прийти к власти. Революцию Василий Шульгин не принял. Большевики, по мнению Шульгина, пришедшие к власти, утратили свои национальные чувства. Василий Шульгин писал, что «чем дороже нам русский народ в метафизическом смысле, тем отвратительнее должен быть реальный русский народ начала XX века» и что главным лозунгом русского народа в период Гражданской войны было «моя хата с краю – ничего не знаю».

Василий Шульгин полагал, что в русском национальном характере есть ещё такие недостатки: «Надо всегда отдавать себе отчет, что „кое-какство“, т. е. небрежность, неточность, недобросовестность – есть один из основных факторов русского народа… Второй фактор тоже не из веселых. Среди русской интеллигенции, в силу причин, о которых не стоит сейчас говорить, огромный процент озлобленных… Они ненавидят всякое творчество и живут только разрушением. Еще одна почтенная порода: утописты. Едва ли какая-нибудь страна страдала так от мечтателей, как родина Пушкина. К этой огромной клике чистых утопистов постоянно примазывались озлобленные, и союз мечтателя с желчью напоенным человеком вставал над Россией грозной тенью».

Народ, проживающий на юге России, В.В. Шульгин называл «малороссами», а край «Малороссией», не употребляя слова «Украина». Так же Шульгин считал украинский язык галицким диалектом. Уже тогда он говорил о проблеме украинского сепаратизма. К глубокому сожалению, данная проблема очень актуальна на нашем историческом этапе, когда Украина (а вернее, некоторые политические деятели) мыслят существование своей страны только в отрыве от братского русского народа, ориентируясь на чуждые ей западные идеалы. Об этом писал Василий Шульгин, предвидев возможный исход отрыва Украины от России.

Он отмечал: если «…на вопрос о народности будущие обитатели южной России будут отвечать: «Нет, мы не русские, мы – украинцы»… наше дело будет проиграно». Каждый житель Киевщины, Полтавщины и Черниговщины на вопрос, какой ты национальности, будет отвечать: «Я дважды русский, потому что я украинец». Единство русских, с точки зрения Шульгина, было необходимо и потому, что оно выступало залогом сохранения национальной силы, потребной для выполнения огромной задачи, возложенной на русскую нацию: «…и Север, и Юг в раздельности слишком слабы для тех задач, которые перед ними поставила история. И только вместе… северяне и южане смогут выполнить своё общее мировое предназначение».

На страницах «Киевлянина» Василий Шульгин писал, что Малороссия – часть России. Так как этнических и расовых отличий между великороссами и малороссами Шульгин не видел, для него «украинский вопрос» был политическим вопросом. Как истинный патриот, националист Шульгин приветствовал любовь к родному краю. Вообще же он считал, что все особенности каждой из трёх ветвей русского народа должны не нивелироваться властью, а повсеместно развиваться и подчёркиваться, и что только на таком местном патриотизме и при учёте местных культурных особенностей и возможно будет создать действительно крепкий союз между ними. Отделение Малороссии от Великороссии Шульгин считал шагом назад и в культурном отношении: «…мы не можем себе представить, чтобы один Шевченко, как бы он ни был своеобразно прекрасен, мог свалить Пушкина, Гоголя, Толстого и всех остальных русских колоссов».

В августе 1917 года в речи на Московском Государственном совещании Василий Шульгин выступил против предоставления Украине автономии, заявив, что малороссы «дорожат своим русским именем, которое заключается в слове «Малая Россия», сознают свою тесную связь с великой Россией, не желают слышать до конца войны ни о каких автономиях и хотят сражаться и умирать в единой русской армии. Василий Шульгин отрицательно относился к инициативе Центральной рады о создании в Русской армии украинских национальных частей. Он полагал, что такие первые части были сформированы ещё в 1914 году в Австро-Венгрии специально для войны с Россией. Василий Шульгин писал: «Одновременное формирование украинских полков в Австрии и в России под теми же самыми знамёнами, под теми же самыми лозунгами, теми же самыми приёмами (одни сманивают русских военнопленных, другие русских, ещё не пленных), — что это, глупость или измена? …Для одних измена, для других глупость».

Позиция большевиков по украинскому вопросу, по мнению Шульгина, спасла идею независимой Украины. Василий Шульгин объяснял это тем, что в первые месяцы нахождения большевиков у власти, когда ещё действовали условия Брестского мира, навязанные большевикам Германией, «немцы обещали большевикам оставить их в Москве, если они не будут мешать созданию Украины. Он считал, что после поражения Германии в Первой мировой войне, когда большевики ещё верили в реальность мировой революции, отдельная «Украинская республика» была им нужна в пропагандистских целях, чтобы примером «независимой Украины» убеждать иные страны присоединяться к «международному интернационалу. Это сделало Шульгина ещё большим противником большевизма – «никогда я не был столь антибольшевик, как сейчас», — писал он в 1939 году в брошюре «Украинствующие и мы». Украина, как мы видим, всегда была разменной монетой в руках прозападных политиков, а страдал, переживая тяготы и невзгоды, всегда украинский народ.

Василий Шульгин выступал против проведённой большевиками реформы русского правописания, полагая, что реформа не учитывала особенности «малороссийского диалекта» и с её введением «малорусы получают новые – и серьёзные – основания к тому, чтобы указывать, что русская графика им не подходит». Василий Шульгин считал важным делом говорить европейцам о существовании иной точки зрения на украинскую проблему, чем та, о которой усиленно заявляли сторонники украинской независимости. В 1930-х годах Шульгин занимался переводом на французский язык своих работ на эту тему. Украинская эмигрантская община болезненно относилась к появлению на европейских языках книг Василия Шульгина. Особенно не понравилось название брошюры «Украинствующие и мы», изданной во Франции. Украинцы-эмигранты выкупили весь выпуск и уничтожили все эти экземпляры.

У Василия Шульгина отношение к «еврейскому вопросу» было очень противоречивым. Он открыто считал себя антисемитом и полагал, что во всех революционных потрясениях в России главную роль играли евреи. Василий Шульгин считал евреев разрушителями традиционных устоев русского государства. Но при этом для него была характерна принципиальная позиция о недопустимости обвинения евреев «во всех смертных грехах».

Подписав поначалу запрос крайне правых думских депутатов от 29 апреля 1911 года, усмотревших в смерти русского мальчика ритуальное убийство, Василий Шульгин впоследствии резко критиковал дело Бейлиса, поскольку несостоятельность обвинения в убийстве была очевидной и провокационной. В газете «Киевлянин» он писал: «Обвинительный акт по делу Бейлиса является не обвинением этого человека, это есть обвинение целого народа в одном из самых тяжких преступлений, это есть обвинение целой религии в одном из самых позорных суеверий. Не надо быть юристом, надо быть просто здравомыслящим человеком, чтобы понять, что обвинения против Бейлиса есть лепет, который любой защитник разобьет шутя. И невольно становится обидно за киевскую прокуратуру и за всю русскую юстицию, которая решилась выступить на суд всего мира с таким убогим багажом…» Номер газеты был конфискован властями, а сам Шульгин за «распространение заведомо ложных сведений» был приговорен к трем месяцам тюрьмы. Шульгин неоднократно выступал также против еврейских погромов.

В Думе (вплоть до 1920 года) Василий Шульгин и его фракция «Прогрессивных националистов» выступали за отмену черты оседлости и снятие всех прочих ограничений с евреев. Он говорил на одном из заседаний Думы: «Все ограничения и высылки, которым подвергают евреев, приносят один только вред; распоряжения эти полны всякого вздора и противоречий, и вопрос этот тем более серьёзен, что полиция, благодаря ограничениям, живёт среди Диаспоры на взятках, получаемых ею от евреев». Такая позиция Шульгина послужила поводом для его критики более радикальными националистами, которые обвиняли его в личной финансовой заинтересованности от еврейского капитала, в частности, М.О. Меньшиков назвал его «еврейским янычаром» в своей статье «Маленький Золя».

В начале Первой мировой войны Шульгин как истинный патриот своей родины ушёл добровольцем на Юго-Западный фронт в качестве прапорщика 166-го Ровненского пехотного полка, был ранен так сильно, что о дальнейшей службе в армии нельзя было говорить. Защищать свою Родину Василий Шульгин был готов всегда.

27 февраля (12 марта) 1917 года Шульгин был избран в состав Временного комитета Государственной думы, а уже 2 (15) марта 1917 года он вместе с А. И. Гучковым был направлен в Псков для переговоров с Николаем II об отречении. Интересен тот факт, что он присутствовал при подписании Николаем II манифеста об отречении от трона, поскольку, как и многие представители высших слоёв общества, считал выходом из ситуации конституционную монархию во главе c Алексеем Николаевичем (при регентстве дяди – брата царя великого князя Михаила Александровича). 3 (16) марта 1917 года Шульгин присутствовал при отказе Михаила Александровича от престола.

В состав Временного правительства он отказался войти, но старался его поддержать.

С ноября 1920 Василий Шульгин находится в эмиграции, сначала в Константинополе, затем в 1922-1923 – в Болгарии, Германии, Франции, с 1924 – в Сербии. Он много работает и публикуется в периодических изданиях эмигрантов. В 1921 выходят его мемуарные очерки «1920» (София), затем «Дни» (Белград, 1925). Уже в конце 1920 – начале 1921 Василий Шульгин выдвигает идею, что «белая мысль» победит красное движение, что большевики фактически ведут дело к возрождению единой и неделимой России.

Помимо политики, Василий Шульгин занимался вопросами сохранения и развития русской культуры. Его всегда волновала возможная утрата русской эмиграцией своей национальной идентичности, поэтому он принимал участие в подготовке и издании литературно-публицистического сборника «Благовест». Кроме того, Шульгин был членом «Союза писателей и журналистов» Югославии.

В 1925 –1926 годах Василий Шульгин по фальшивому паспорту тайно посетил Советский Союз для налаживания связей с подпольной антисоветской организацией «Трест» и в попытке найти пропавшего сына. Он всегда тосковал по России, которую так любил.

В начале 1930 года Василий Шульгин окончательно переселился в Югославию, где попеременно проживал в Дубровнике и Белграде, в 1938 году переехал в Сремские Карловцы, где жили ветераны Русской армии. В декабре 1944 он был арестован советской контрразведкой и доставлен в Москву, где его осудили за прежнюю контрреволюционную деятельность на 25 лет тюремного заключения, которые он отбывал во Владимирской тюрьме. В 1956 был освобожден и направлен в дом инвалидов в Гороховце. Ему позволили поселиться вместе с женой, которой разрешили приехать из ссылки в Венгрии (где она находилась, будучи высланной из Югославии, как «советская шпионка»). Василию Шульгину разрешили вернуться к литературному труду, и в доме для престарелых в 1958 году он написал первую после освобождения книгу «Опыт Ленина», изданную только в 1997 году. В ней он постарался осмыслить результаты социальных, политических и экономических изменений, которые начались в России после революции. Однако затем официальные власти решили его использовать в пропагандистских целях. Ему была дана квартира во Владимире, организовано путешествие по стране, после которого появились статьи, изданные в брошюре «Письма к русским эмигрантам» (1961). В этой книге Василий Шульгин подчеркивал заслуги большевиков в воссоздании сильной России и призывал отказаться от борьбы с ними. В 1961 был гостем XXII съезда КПСС. Будучи русским националистом и истинным патриотом своей родины Василию Шульгину нравилось растущее влияние Советского Союза в мире, поскольку он видел в социализме черты, свойственные общинной организации, даже атеизм, он воспринимал как своеобразную модификацию православной веры. Василий Шульгин, тем не менее, не идеализировал советскую жизнь, говорил о будущих этнических проблемах, об угрозе сепаратизма, о низком жизненном уровень в СССР, особенно в сравнении с уровнем жизни в развитых странах Европы. Василий Шульгин не принял советского гражданства. Живя за границей, он так же не принимал иностранного гражданства, оставаясь подданным Российской империи, себя в шутку называл апатридом. После кончины жены Шульгин поселился рядом с кладбищем в деревне Вяткино под Владимиром и 40 дней прожил там, рядом со свежей могилой. В этом и проявилась его искренняя любовь. За одиноким стариком ухаживали соседи по дому.

Прожив столь долгую жизнь, Василий Шульгин навсегда остался честным человеком, ценящим закон и порядок, который нужно проводить в стране не путём насильственных действий, насилия и террора, как мы видим, сейчас происходит в Украине, а законным путём. Он до конца своей жизни остался монархистом и консерватором, в силу своего воспитания и образа жизни. Он всегда разоблачал коррупцию власти, оставаясь честным и справедливым человеком. Без сомнения, личность Василия Шульгина – яркая, противоречивая, многогранная, но этим она очень интересна и требует пристального внимания для изучения её историками. Некоторые события, которые сейчас происходят в нашей стране и за её пределами, Василий Шульгин предвидел и постарался написать об этом. Заслуживают внимание его мысли о государственной власти, о русском национальном характере, об украинском вопросе, актуальном во все времена. Идеи патриотизма пронизывают всё его творчество.

Василий Витальевич Шульгин умер во Владимире 15 февраля 1976 года от приступа стенокардии. По воспоминаниям современников, Василий Шульгин до последних дней жизни сохранил ясный ум и хорошую память и остался навсегда русским патриотом.

Шульгин В.В. Украинствующие и мы // Свободное слово Карпатской Руси. – 1986. – № 9 – 10.
Там же.
Зайдман И. Памяти антисемита. http://www.rubezh.eu/Zeitung/2008/
Бабков Д. И. Политическая деятельность и взгляды В. В. Шульгина в 1917– 1939 гг. : Дисс. канд. ист. наук. Специальность 07.00.02. – Отечественная история. – 2008.

Овсянникова Ольга Александровна

В начале семидесятых годов по Владимиру бродили странные слухи: живет, дескать, в городе монархист, который у самого царя Николая II отречение принимал, а со всеми белогвардейскими генералами за руку здоровался.

Подобные разговоры казались сущим безумием: какой там монархист через полвека после Октябрьской революции, после того как страна с шумом отметила столетие со дня рождения Ленина ?!

Самое удивительное, что это была чистая правда. Посреди русских древностей и советской застройки доживал свой век не просто свидетель, а крупная фигура времен революции и Гражданской войны. Причем фигура эта всю свою жизнь положила на алтарь борьбы с большевиками.

Василий Витальевич Шульгин — удивительный человек. Трудно сказать, чего было в нем больше: расчетливости политика или авантюризма Остапа Бендера. Точно можно сказать, что жизнь его была похожа на приключенческий роман, порой превращавшийся в триллер.

Дмитрий Иванович Пихно, отчим Шульгина. Источник: Public Domain

«Антисемитом я стал на последнем курсе университета»

Он родился в Киеве 13 января 1878 года. Отцом его был историк Виталий Шульгин , умерший, когда сыну не было и года. Затем ушла из жизни и мать Васи: опеку над мальчиком взял на себя его отчим, экономист Дмитрий Пихно .

Учился Шульгин посредственно, был троечником, однако после гимназии поступил в Киевский Императорский университет святого Владимира для изучения права на юридическом факультете. Помогали связи отчима и дворянское происхождение.

Пихно был убежденным монархистом и националистом и передал подобные убеждения пасынку. В студенческих кругах, наоборот, царили революционные настроения: Шульгин в университете был «белой вороной».

«Антисемитом я стал на последнем курсе университета. И в этот же день, и по тем же причинам я стал „правым“, „консерватором“, „националистом“, „белым“, ну, словом, тем, что я есть сейчас», — говорил Шульгин о себе в зрелом возрасте.

К началу первой русской революции Шульгин был состоявшимся семейным человеком, имел свой бизнес, а в 1905 году стал активно печатать свои статьи в газете «Киевлянин», которую возглавлял некогда его отец, а в ту пору — отчим Дмитрий Пихно.

Лучший оратор Госдумы

Шульгин вступил в организацию «Союз русского народа», а затем примкнул к «Русскому народному союзу имени Михаила Архангела», который возглавлял самый известный черносотенец Владимир Пуришкевич .

Впрочем, радикализм Пуришкевича все-таки не был ему близок. Избравшись в Государственную думу, Шульгин перешел на более умеренные позиции. Будучи изначально противником парламентаризма, он со временем не просто начал считать народное представительство необходимым, но и сам стал одним из наиболее ярких ораторов в Госдуме.

Нетипичность Шульгина как черносотенца проявилась во время скандального дела Бейлиса, связанного с обвинениями евреев в ритуальных убийствах христианских детей. Шульгин со страниц «Киевлянина» прямо обвинил власти в фабрикации дела, из-за чего едва не оказался в тюрьме.

С началом Первой мировой войны он добровольцем ушел на фронт, был тяжело ранен под Перемышлем и после заведовал фронтовым питательно-перевязочным пунктом. С фронта в Петроград он ездил на заседания Госдумы.

Свидетель отречения

Встретив февраль 1917 года в странном амплуа либерального монархиста, недовольного политикой Николая II, Шульгин был категорическим противником революции. Даже больше: по словам Шульгина, «революция вызывает желание взяться за пулемёты».

Но в первые же дни беспорядков в Петрограде он начинает действовать, словно руководствуясь принципом «хочешь предотвратить — возглавь». Например, Шульгин своими пламенными речами обеспечил переход гарнизона Петропавловской крепости на сторону революционеров.

Его включили в состав Временного комитета Государственной думы, который, по сути, являлся штабом Февральской революции. В этом качестве вместе с Александром Гучковым он был командирован в Псков, где принял из рук Николая II акт об отречении. Этого монархисты не могли простить Шульгину до конца жизни.

Шульгин со служащим во время приезда к Николаю II за отречением. Псков, март 1917 г. Источник: Public Domain

Враг украинского национализма

Революционная волна, однако, вскоре оттеснила его на периферию, и он уехал в Киев, где творился еще больший хаос. Здесь в дело вступил фактор украинских националистов, с которыми Шульгин пытался бороться всеми силами, протестуя против планов «украинизации».

Шульгин был причастен к попытке мятежа генерала Корнилова и даже был арестован после его провала, однако его быстро выпустили на свободу.

После Октябрьской революции Шульгин отправился в Новочеркасск, где шло формирование первых белогвардейских частей. Но генерал Алексеев , занимавшийся этим вопросом, попросил Шульгина вернуться в Киев и вновь начать издавать газету, считая его более полезным в качестве пропагандиста.

Власть в Киеве переходила из рук в руки. Шульгин, арестованный большевиками, был ими же отпущен при отступлении. Судя по всему, зная его взгляды, красные решили не оставлять Шульгина на расправу украинским националистам.

Когда в феврале 1918 года Киев заняли германские войска, Шульгин закрыл свою газету, написав в последнем номере: «Так как мы немцев не звали, то мы не хотим пользоваться благами относительного спокойствия и некоторой политической свободы, которые немцы нам принесли. Мы на это не имеем права... Мы ваши враги. Мы можем быть вашими военнопленными, но вашими друзьями мы не будем до тех пор, пока идёт война».

Краткий триумф с последующим бегством

Агенты Франции и Великобритании оценили порыв Шульгина и предложили ему сотрудничество. Благодаря их помощи Шульгин стал создавать обширную агентурную сеть, получившую название «Азбука», позволявшую собирать информацию в том числе и на территории, занятой большевикам.

Он очень быстро наживал врагов. Монархисты не могли ему простить поездку в Псков, для большевиков он был идейным противником, а гетман Скоропадский и вовсе объявил его «личным врагом».

Выбравшись из Киева, он добрался до занятого белыми Екатеринодара, где издавал газету «Россия». Затем в Одессе он выступал в роли представителя Добровольческой армии, откуда был вынужден уехать после ссоры с французскими оккупационными властями.

Летом 1919 года белые взяли Киев: Шульгин вернулся домой с триумфом, возобновив выпуск своего «Киевлянина». Триумф был, однако, недолгим: в декабре 1919 года в город вошла Красная армия и Шульгину с трудом удалось выбраться в последний момент.

Он перебрался в Одессу, где пытался сплотить вокруг себя антибольшевистские силы, но насколько хорошим был Шульгин оратором, настолько же и неважным организатором. Созданная им после занятия Одессы красными подпольная организация была раскрыта, и бывшему депутату Госдумы снова пришлось бежать.

Портрет В.В.Шульгина в эмиграции, 1934 г. Источник: Public Domain

В паутине «Треста»

После окончательного поражения белых в Гражданской войне он перебрался в Константинополь. Шульгин потерял многих близких, включая двух старших сыновей. Один из них погиб, а о судьбе второго он ничего не знал несколько десятилетий. Только в шестидесятых Шульгину стало известно, что Вениамин , которого в семье звали Лялей, в середине двадцатых годов умер в СССР в психиатрической больнице.

В первые годы эмиграции Шульгин писал много публицистических работ, ратовал за продолжение борьбы, сотрудничал с Российским общевоинским союзом (РОВСом). По его заданию он нелегально отправился в СССР, где действовала организация, готовившая антибольшевистский переворот. После возвращения Шульгин написал книгу «Три столицы», в которой описал СССР времен расцвета НЭПа.

Книга получилась слишком комплиментарной к советской действительности, что многим в эмиграции не понравилось. А потом и вовсе грянул скандал: выяснилось, что подпольная организация в СССР была частью операции советских спецслужб под кодовым названием «Трест» и всю поездку Шульгин провел под плотной опекой сотрудников ГПУ.

Шульгин был потрясен: он до конца жизни не верил, что попался на удочку чекистов. Тем не менее от активной деятельности в эмиграции после скандала с «Трестом» он отошел.

25 лет вместо виселицы

В тридцатых Василий Витальевич заглянул в бездну: он был в числе тех русских эмигрантов, кто приветствовал приход Гитлера к власти и поначалу видел в нем способ освобождения России от большевиков. К счастью для себя, Шульгин успел вовремя отшатнуться, иначе его история, скорее всего, закончилась бы так же, как история генералов Краснова и Шкуро : присягнув Гитлеру, они в итоге в 1947 году были повешены в Лефортовской тюрьме.

Шульгин, живший в Югославии, после ее освобождения от немецкой оккупации был задержан и отправлен в Москву. Активного члена белогвардейской организации «Русский общевоинский союз» летом 1947 года приговорили к 25 годам заключения.

Он потом вспоминал, что кары, конечно, ждал, но не такой суровой, рассчитывая, что ему, с учетом возраста и того, что времени с момента его активной деятельности минуло немало, дадут года три.

Сидел Шульгин во Владимирском централе вместе с немецкими и японскими генералами, попавшими в опалу большевиками и другими заметными персонами.

Фото Шульгина из материалов следственного дела.

Шульгин Василий Витальевич

Шульгин Василий Витальевич (13 января, 1878 - 15 февраля, 1976) -русский националист и публицист. Депутат второй, третьей и четвёртой Государственной думы, монархист и участник Белого движения.

Шульгин родился в Киеве в семье историка Виталия Шульгина. Отец Василия умер за месяц до его рождения, и мальчика воспитывал отчим, учёный-экономист Дмитрий Пихно, редактор монархической газеты «Киевлянин» (сменил на этой должности В.Я. Шульгина), впоследствии - член Государственного Совета. Шульгин изучал право в Киевском университете. Негативное отношение к революции сформировалось у него ещё в университете, когда он постоянно становился очевидцем беспорядков, организованных революционно настроенными студентами. Отчим Шульгина устроил его на работу в свою газету. В своих публикациях Шульгин пропагандировал антисемитизм. В силу тактических соображений Шульгин выступил с критикой дела Бейлиса, поскольку было очевидно, что этот одиозный процесс играл на руку только противникам монархии. Это послужило поводом для критики Шульгина со стороны некоторых радикальных националистов, в частности, М. О. Меньшиков назвал его «еврейским янычаром» в своей статье «Маленький Золя».

В 1907 г. Шульгин стал членом Государственной Думы и лидером фракции националистов в IV Думе. Он отстаивал крайне правые взгляды, поддерживал правительство Столыпина, включая введение военно-полевых судов и другие неоднозначные реформы. С началом Первой мировой войны Шульгин ушёл на фронт, но в 1915 г. был ранен и вернулся.

Свидетели отречения: граф В. Б. Фредерикс, генерал Н. В. Рузский, В. В. Шульгин, А. И. Гучков, дворцовый комендант В. Н. Воейков, Николай II. Государственный исторический музей.

27 февраля 1917 г. Советом старейшин Думы В.В. Шульгин был избран во Временный комитет Государственной думы, который брал на себя функции правительства. Временный комитет принял решение, что император Николай II должен немедленно отречься от престола в пользу сына Алексея при регентстве его брата великого князя Михаила Александровича.
2 марта к царю в Псков для переговоров Временный комитет направил В.В. Шульгина и А.И. Гучкова. Но Николай II подписал Акт об отречении от престола в пользу брата великого князя Михаила Александровича. 03 марта В.В. Шульгин принимал участие в переговорах с великим князем Михаилом Александровичем, в результате которых тот отказался принимать престол до решения Учредительного собрания. 26 апреля 1917 г. В.В. Шульгин признавался: "Не скажу, что вся Дума целиком желала революции; все это было бы неправдой... Но, даже не желая этого, мы революцию творили".
В.В. Шульгин всячески поддерживал Временное правительство, но, видя его неспособность навести порядок в стране, в начале октября 1917 г. переехал в Киев. Там он возглавил "Русский национальный союз".

После Октябрьской революции В.В. Шульгин создал в Киеве подпольную организацию "Азбука" с целью борьбы с большевизмом. В ноябре-декабре 1917 г. отправился на Дон в Новочеркасск, участвовал в создании белой Добровольческой армии. С конца 1918 г. редактировал газету "Россия", потом "Великая Россия", воспевая монархические и националистические принципы и чистоту "белой идеи". Когда надежда на приход к власти антибольшевистских сил была потеряна, Шульгин сначала перебрался в Киев, где принимал участие в деятельности белогвардейских организаций («Азбука»), позже эмигрировал в Югославию.

Шульгин Василий Витальевич

В 1925-26 гг. он тайно посетил Советский Союз, описав свои впечатления от НЭПа в книге Три столицы. В эмиграции Шульгин поддерживал контакты с другими деятелями Белого движения до 1937 г., когда он окончательно прекратил политическую деятельность. В 1925-1926 гг. нелегально прибыл в Россию, побывал в Киеве, Москве, Ленинграде. Посещение СССР описал в книге "Три столицы", свои впечатления подытожил словами: "Когда я шел туда, у меня не было родины. Сейчас она у меня есть". С 30-х гг. жил в Югославии.

В 1937 г. отошел от политической деятельности.

В заключении

В 1944 году советские войска заняли Югославию. В декабре 1944 года Шульгин был задержан, вывезен через Венгрию в Москву, где 31 января 1945 года был оформлен его арест как «активного члена белогвардейской организации „Русский Общевоинский Союз“», и после следствия по его делу, проходившего более двух лет, был приговорён по статьям 58-4, 58-6 часть 1, 58-8 и 58-11 УК РСФСР постановлением особого совещания при МГБ от 12 июля 1947 года к 25 годам заключения за «антисоветскую деятельность». На вопрос, заданный перед вынесением приговора, признаёт ли он себя виновным, Шульгин ответил: «На каждой странице моя подпись, значит, я как бы подтверждаю свои дела. Но вина ли это, или это надо назвать другим словом - это предоставьте судить моей совести». Приговор потряс Шульгина своей суровостью. Он вспоминал: «Этого я не ожидал. Максимум, на что я рассчитывал, - это на три года». Историк А. В. Репников объяснял вынесение именно такого приговора следующим обстоятельством: Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни» была провозглашена отмена смертной казни в мирное время. Этим же указом устанавливалось, что за преступления, наказуемые по действовавшим законам смертной казнью, вводилось наказание в виде заключения в исправительно-трудовом лагере сроком на 25 лет. Таким образом, как полагал Репников, престарелый Шульгин должен был быть приговорён к расстрелу, и его спасло только то, что в момент вынесения ему приговора смертная казнь в СССР была отменена. Шульгину повезло ещё больше, если вспомнить, что уже 12 января 1950 года смертная казнь в СССР была восстановлена для «изменников Родины, шпионов, подрывников-диверсантов».

Скрипка Шульгина В.В.

Срок Шульгин отбывал во , среди его сокамерников были Мордехай Дубин, философ Даниил Леонидович Андреев , князь П. Д. Долгоруков, биолог В. В. Парин, большевистский деятель М. А. Таиров, генералы вермахта и японские военнопленные. В ночь на 5 марта 1953 года Шульгину приснился сон: «Пал великолепный конь, пал на задние лапы, опираясь передними о землю, которую он залил кровью». Вначале он связал сон с приближающейся годовщиной смерти Александра II, но скоро узнал о смерти И. В. Сталина. После двенадцати лет в тюрьме Шульгин был освобождён в 1956 году по амнистии. Весь срок заключения Шульгин упорно работал над мемуарами. В музее, который открылся во Владимирском централе после распада СССР, есть стенд, посвящённый Шульгину. Среди экспонатов есть опись одной из посылок, которую Шульгин получил от своего бывшего сокамерника - немецкого военнопленного: обычным содержимым посылок были продукты питания, но посылка Шульгину состояла из двух килограммов писчей бумаги. К сожалению, большая часть этих записей была уничтожена тюремной администрацией. Остались лишь фрагменты о встречах с замечательными соотечественниками. Политическая часть мемуаров послужила позднее основой книги «Годы».

После освобождения

2 января 1918 года в Гороховце и уезде окончательно закрепилась советская власть, и в помещениях бывшей земской управы расположился Гороховецкий дом инвалидов и престарелых. Это двухэтажный деревянный дом, к сожалению, не сохранился, в 1990-е годы на его месте появилось здание Сбербанка.

Благовещенская улица и здание Земской Управы (справа) на почтовой открытке нач. XX века. Из архива Гороховецкого музея

После освобождения Шульгин под конвоем в сентябре 1956 г. был отправлен в город Гороховец Владимирской области и там помещён в инвалидный дом. В Гороховце Шульгину разрешили вернуться к литературному труду, и в доме для престарелых в 1958 году он написал первую после освобождения книгу «Опыт Ленина» (изданную только в 1997 году), в которой он постарался осмыслить результаты социального, политического и экономического строительства, начавшегося в России после 1917 года. Значение этой книги в том, что, не предполагая, что её смогут читать его современники, Шульгин попытался описать советскую историю глазами человека XIX века, видевшего и помнящего «царскую Россию», в которой он играл значительную политическую роль. В отличие от эмигрантов, которые знали о советской жизни только понаслышке, Шульгин наблюдал развитие советского общества изнутри.
Согласно точке зрения Шульгина этого периода, начало гражданской войны в России положил «похабный» Брестский мир, который многие граждане России не могли расценить тогда иначе, как предательскую капитуляцию и национальное унижение. Однако, осмысливая события тех дней через прошедшие годы, Шульгин пришёл к выводу, что позиция Ленина была не столь нереалистичной и иррациональной, - заключением мира, как писал Шульгин, большевики спасли от уничтожения на фронте Первой мировой миллионы русских жизней.
Как русский националист, Шульгин не мог не радоваться росту влияния Советского Союза в мире: «Красные… на свой манер прославили имя русское, …как никогда раньше». В самом социализме он видел дальнейшее развитие присущих русскому обществу черт - общинной организации, любви к авторитарной власти; даже атеизму он давал объяснение, что он есть всего лишь модификация православной веры.
Вместе с тем он не идеализировал советскую жизнь, и некоторые из его мрачных размышлений оказались пророческими. Он был обеспокоен силой уголовной среды, с которой ему пришлось познакомиться в заключении. Он считал, что при определённых обстоятельствах (ослаблении власти) эта «грозная» сила, «враждебная всякому созиданию», сможет выйти на поверхность и «жизнью овладеют бандиты». Нерешённой он считал и национальную проблему: «Положение Советской власти будет затруднительное, если, в минуту какого-нибудь ослабления центра, всякие народности, вошедшие в союз … СССР, будут подхвачены смерчем запоздалого сепаратизма». Серьёзной проблемой, по его мнению, был и низкий жизненный уровень в СССР, особенно в сравнении с уровнем жизни в развитых странах Европы, - он подметил, что такие черты, как утомлённость и раздражительность, превратились в национальные черты советского народа. Подводя итог, Шульгин писал:
«Моё мнение, сложившееся за сорок лет наблюдения и размышления, сводится к тому, что для судеб всего человечества не только важно, а просто необходимо, чтобы коммунистический опыт, зашедший так далеко, был беспрепятственно доведён до конца.
То, что я пишу сейчас, это слабосильная старческая попытка перед тем как совсем, совсем отойти в сторону, высказать, как я понимаю, подводные камни, угрожающие кораблю Россия, на котором я когда-то плыл.
- Шульгин В. В. Опыт Ленина».
Историк Д. И. Бабков полагал, что Шульгин пришёл к пониманию и оправданию «опыта Ленина», но, по-прежнему, с позиций националистических и консервативных - «опыт Ленина» нужно «довести до конца» лишь только для того, чтобы русский народ окончательно «переболел» и навсегда избавился от «рецидива коммунистической болезни». Историки А. В. Репников и И. Н. Гребёнкин полагали, что Шульгина нельзя обвинять в желании выслужиться или подтвердить свою лояльность к советской власти для улучшения собственного положения. Написанием книги «Опыт Ленина» Шульгин пытался проанализировать произошедшие с Россией перемены и заставить власти прислушаться к его предупреждениям.

Сам Шульгин начало своего пребывания в Гороховецком инвалидном доме лучше всего охарактеризовал записью в дневнике 28 сентября 1956 года, по поводу ожидания приезда жены: «Сегодня дал ей телеграмму в Будапешт. А деньги на телеграмму? Дал директор инвалидного дома. Он предлагал безвозвратно, но я в заявлении написал: «взаимообразно» - и просил 10 рублей. Телеграмма стоила 6 р. 92 коп. Вместе с остатком от фотокарточки у меня сейчас 3 руб. 92 коп. …Лучше оставлю на яблоки Марийке, если она приедет без гроша, чего надо ждать».
Вскоре в Гороховец из Венгрии к Василию Витальевичу приехала жена Мария Дмитриевна - дочь царского генерала Д.М. Сидельникова, учительница, переводчица, писательница (литературный псевдоним – Мария Жданова).
В 1956-58 годах на улицах Гороховца и в его окрестностях можно было встретить тихо прогуливающегося высокого, сухощавого седого старика в черной шляпе и с палкой в руках. Излюбленными местами его прогулок были наплавной мост через р. Клязьму и возвышенности, где расположены городской парк и Никольский монастырь. Иногда он подолгу сидел на площадках городских лестниц. Часто бывал на почте и в книжном магазине. Сейчас по прошествии стольких лет в моей памяти стерлись многие фрагменты мимолетных встреч с этим человеком и, тем не менее, я отчетливо помню его неторопливую походку, когда они с Марией Дмитриевной идут по пологому спуску к мосту или тихо беседуют, сидя на скамейке против нашего дома. Это происходит в теплый солнечный день 1 мая 1957 года. В городе шла первомайская демонстрация, мимо шли нарядные люди, и он смотрел на них, опираясь обеими руками на трость, вероятно, впервые наблюдая этот совершенно неизвестный ему эпизод советской действительности. Для него это была встреча с новой Россией, и наш город для него стал именно тем местом, где он начал ее познавать и изучать. Он жил на втором этаже, в комнате площадью 12 кв. м, расположенной в середине здания рядом с медпунктом. Окна комнаты выходили во двор.
«Гороховецкая историческая хроника. Вып.2» (Владимир, 2002).

Но в Гороховецком инвалидном доме отсутствовали условия для семейного проживания и в марте 1958 года из Гороховца воссоединившуюся семью перевели в такой же дом-интернат, но только в г. Владимире, где условия были лучше.

Жизнь во Владимире

В 1960 году Шульгиным выделили однокомнатную квартиру во Владимире (Дом № 1 по улице Фейгина, в квартире № 1 на первом этаже Шульгины жили с 1960 года до смерти.), где они жили под постоянным надзором КГБ. Ему позволяли писать книги и статьи, принимать гостей, путешествовать по СССР и даже иногда наведываться в Москву. К Шульгину началось настоящее паломничество: приезжали многие безвестные и знаменитые посетители, желавшие пообщаться с человеком, который был свидетелем поворотных событий в истории России, - писатель М. К. Касвинов, автор книги «Двадцать три ступени вниз», посвящённой истории царствования Николая II, режиссёр С. Н. Колосов, снимавший телефильм об «операции „Трест“», писатель Л. В. Никулин, автор художественного романа-хроники, посвящённого той же операции, писатели Д. А. Жуков и А. И. Солженицын, который расспрашивал Шульгина о событиях Февральской революции, собирая материалы для романа «Красное колесо» и исследования «Двести лет вместе», художник И. С. Глазунов, музыкант М. Л. Ростропович.
В 1961 году стотысячным тиражом вышла написанная Шульгиным книга «Письма к русским эмигрантам». В книге утверждалось: то, что делают советские коммунисты во второй половине XX века, не только полезно, но и совершенно необходимо для русского народа и спасительно для всего человечества. В книге упоминался стандартный идеологический набор того времени: о ведущей роли КПСС, о Н. С. Хрущёве, личность которого «постепенно захватила» Шульгина. Впоследствии Шульгин с досадой так отзывался об этой книге: «Меня обманули» (для написания книги Шульгина специально возили по СССР, показывая «достижения» коммунистической власти, которые на деле являлись «потёмкинскими деревнями») но от основной мысли книги - что новая война, если она начнётся, станет концом существования русского народа, - он не отрёкся до самой смерти.

В 1961 году в числе гостей Шульгин присутствовал на XXII съезде КПСС. В 1965 году Шульгин выступил в роли главного героя советского документального фильма «Перед судом истории» (режиссёр Фридрих Эрмлер, работа над фильмом шла с 1962 по 1965 год), в котором он делился своими воспоминаниями с «советским историком» (настоящего историка найти не удалось, и роль была поручена актёру и сотруднику спецслужб Сергею Свистунову). Шульгин не пошёл ни на какие уступки, цель фильма - показать, что сами лидеры белой эмиграции признали, что их борьба проиграна и дело «строителей коммунизма» победило, - не была достигнута, и фильм показывали в московских и ленинградских кинотеатрах всего лишь три дня: несмотря на интерес зрителей, фильм был снят с проката. По оценке генерала КГБ Филиппа Бобкова, который курировал от ведомства создание фильма и тесно общался со всей творческой группой, «Шульгин прекрасно выглядел на экране и, что важно, всё время оставался самим собой. Он не подыгрывал своему собеседнику. Это был смирившийся с обстоятельствами, но не сломленный и не отказавшийся от своих убеждений человек. Почтенный возраст Шульгина не сказался ни на работе мысли, ни на темпераменте, не убавил и его сарказма. Его молодой оппонент, которого Шульгин едко и зло высмеял, выглядел рядом с ним очень бледно».
Всё это - поездки по стране, издававшиеся книги, приглашение на съезд партии и выпуск в прокат фильма - было приметами хрущёвской «оттепели». Но как только Н. С. Хрущёв был смещён и к власти в СССР пришли новые лидеры, идеологическая политика изменилась, цензура была ужесточена. Привлечение Шульгина к публичной жизни было признано ошибочным на заседании секретариата ЦК КПСС.

Советского гражданства Шульгин так и не принял. Живя за границей, он так же не принимал иностранного гражданства, оставаясь подданным Российской империи, себя в шутку называл апатридом. 27 июля 1968 года скончалась жена Шульгина. Проводив супругу в последний путь, Шульгин поселился рядом с кладбищем в под Владимиром и 40 дней прожил там, рядом со свежей могилой. За одиноким стариком ухаживали соседи по дому.

Шульгин всегда был романтически настроенным человеком, проявлял повышенный интерес к загадочным явлениям человеческой психики. Он всю жизнь вёл «антологию таинственных случаев» - тех, что происходили с ним или с его родными и знакомыми. Был лично знаком со многими видными оккультистами (Г. И. Гурджиевым, А. В. Сакко, С. В. Тухолкой и др.), до конца дней увлекался спиритизмом. К концу жизни его мистицизм усилился. Тогда же он завёл привычку каждое утро записывать содержание снов, которые ему снились накануне, в обычные ученические тетради. В последние годы он плохо видел и писал почти наугад, очень крупным почерком. Тетрадей с записями его снов скопилось несколько чемоданов. Художник И. С. Глазунов писал, что, по его сведениям, с 1966 года до самой своей кончины Шульгин писал книгу-дневник под названием «Мистика». После смерти Шульгина рукопись попала к художнику и с небольшими сокращениями была напечатана в 2002 году в журнале «Наш современник». Увлечение мистицизмом было связано с тем, что В.В. Шульгин всё более болезненно воспринимал свое участие в революции и фактическое соучастие в трагедии Царской семьи. «С Царем и с Царицей моя жизнь будет связана до последних дней моих, хотя они где-то в ином мире, а я продолжаю жить - в этом. И эта связь не уменьшается с течением времени. Наоборот, она растет с каждым годом. И сейчас, в 1966 году, эта связанность как будто достигла своего предела, ‒ отмечал Шульгин. ‒ Каждый человек в бывшей России, если подумает о последнем русском Царе Николае II, непременно, припомнит и меня, Шульгина. И обратно. Если кто знакомится со мной, то неизбежно в его уме появится тень монарха, который вручил мне отречение от престола 50 лет тому назад». Считая, что «и Государь, и верноподданный, дерзнувший просить об отречении, были жертвой обстоятельств, неумолимых и неотвратимых», Шульгин писал: «Да, я принял отречение для того, чтобы Царя не убили, как Павла I, Петра III, Александра II-го... Но Николая II все же убили! И потому, и потому я осужден: Мне не удалось спасти Царя, Царицу, их детей и родственников. Не удалось! Точно я завернут в свиток из колючей проволоки, которая ранит меня при каждом к ней прикосновении». Поэтому, завещал Шульгин, «молиться надо и за нас, сугубо грешных, бессильных, безвольных и безнадежных путаников. Не оправданием, а лишь смягчением нашей вины может быть то обстоятельство, что мы запутались в паутине, сотканной из трагических противоречий нашего века»...

В январе 1973 года один из первых специалистов в области «устной истории» - В. Д. Дувакин - записал на аудиоплёнку четыре беседы с Шульгиным, общей продолжительностью 610 минут, в которой тот рассказывал о своей жизни в эмиграции. Текст этих записей частично был опубликован исследователем Д. Б. Споровым в 2007 году в сборнике «Диаспора: новые материалы».

Василий Шульгин в свой последний день рождения. Фото И. А. Пальмина

Ещё в 1951 году, находясь в тюрьме, Шульгин, переписал «в видах восстановления истины» стихотворение Игоря Северянина, когда-то посвящённое ему самому:
«Он пустоцветом был. Всё дело в том,
Что в детстве он прочёл Жюль Верна, Вальтер Скотта,
И к милой старине великая охота
С миражем будущим сплелась неловко в нём.
Но всё же он напрасно был гоним
Из украинствующих братьев теми,
Которые не разобрались в теме
Он краелюбом был прямым».
Полагая, что скоро умрёт, он завещал последнюю строчку вырезать на обратной стороне своего могильного камня, а для его лицевой стороны сочинил себе следующую эпитафию:
Последние листы блаженством слёз залиты.
Но не грусти, перо, к тебе вернутся вновь.
Когда ударит гром и встанут мёртвых плиты,
Я снова буду петь бессмертную любовь!

Умер Василий Витальевич Шульгин во Владимире 15 февраля 1976 года, в праздник Сретения Господня, на девяносто девятом году жизни, от приступа стенокардии. Как вспоминала Л. Е. Маринина, его опекунья, проживавшая с ним последние годы и ухаживавшая за стариком: «…он всё время чувствовал себя хорошо, но в январе месяце переболел гриппом… в ночь на 15 февраля он почувствовал боль в груди и принимал таблетки от грудной жабы, затем утром полчаса восьмого пошёл спать, как обычно он ночью сидел, а днём спал, и я пошла в магазин… прихожу, а он лежит уже мёртвый…»
Отпевали его в кладбищенском , рядом с Владимирской тюрьмой, в которой он провёл 12 лет. Похоронен на кладбище «Байгу́ши». На похоронах было человек 10-12, среди них - А. К. Голицын, И. С. Глазунов. За похоронами из «газика» наблюдали сотрудники КГБ. Похоронили его рядом с женой. Обе могилы сохранились. Над ними воздвигли строгий чёрный крест, установленный на небольшом постаменте, на котором выбиты имена и даты жизни.

По воспоминаниям современников, Шульгин до последних дней жизни сохранил ясный ум и хорошую память и остался русским патриотом.

По заключению Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 12 ноября 2001 года Шульгин был полностью реабилитирован.

Улица Фейгина, д. 1.

В доме 1 по улице Фейгина в городе Владимире несколько лет, вплоть до своей смерти, жил монархист . В 2008 году на доме № 1 по во Владимире, где он провёл последние годы жизни, была установлена мемориальная доска с текстом: «В этом доме с 1960 по 1976 гг. жил выдающийся общественный и политический деятель Василий Витальевич Шульгин».

В романе 1965 года «Мёртвая зыбь» писателя Л. В. Никулина Шульгин показан как один из участников чекистской операции «Трест». В 1967 году роман был экранизирован Сергеем Колосовым под названием «Операция „Трест“»; роль Шульгина сыграл Родион Александров.
В фильме режиссёра Ф. М. Эрмлера «Перед судом истории», вышедшем в 1965 году и посвящённом событиям Февральской революции, Шульгин сыграл самого себя. Обладая навыками выдающегося думского оратора, Шульгин средствами актёрского мастерства пытался передать потомкам эмоциональность думских выступлений, речевую манеру и внешний облик императора Николая II и других лиц, своё собственное восприятие исторических событий, свидетелем которых ему довелось быть.

В Гороховце в 2016-м году установили камень и вмонтированную в него мемориальную доску Василию Шульгину.
Увековечение памяти Шульгина в Гороховце связано с 40-летием его смерти и 60-летием начала проживания во Владимирской области. Камень установлен на месте бывшего гороховецкого дома инвалидов, в котором в течение 2 лет проживал Шульгин.

Copyright © 2017 Любовь безусловная