Пастернак Борис Леонидович (годы жизни - 1890-1960) - поэт, переводчик, прозаик. Он родился в Москве 10 февраля 1890 года. Расскажем о том, какой жизненный путь прошел Борис Пастернак, какое творческое наследие он оставил своим потомкам.

Родители Бориса Пастернака

Все начиналось с музыки и живописи. Розалия Исидоровна, мать будущего поэта, была отличной пианисткой, училась у А. Рубинштейна. Отец его, Пастернак Леонид Осипович, - знаменитый художник, который иллюстрировал произведения Л. Толстого и тесно дружил с ним. Можно найти что-то общее между творчеством этого художника и такого великого поэта, как Борис Пастернак. Фото будущего обладателя Нобелевской премии представлено ниже.

Отец его, Леонид Пастернак, будучи художником, мастерски запечатлевал мгновение - рисунки его как будто останавливали время. Он рисовал везде: дома, в гостях, на концертах, на улице. До необычайности живы его знаменитые портреты. Борис Леонидович, его старший сын, делал, в сущности, то же самое в своей поэзии: создавал цепочку метафор, тем самым как будто обозревая явление во всем его многообразии, останавливая его. Однако и от матери передалось многое: полная ее самоотдача, а также способность жить одним искусством.

Увлечение музыкой и философией

Жизнь Бориса Пастернака с детских лет проходила в атмосфере творчества. В семье его часто проводились домашние концерты, в которых принимал участие сам Александр Скрябин, которого обожал Борис. Мальчику все пророчили, что он станет музыкантом. Еще во время обучения в гимназии Борис прошел шестилетний курс консерватории, композиторского факультета. Однако в 1908 году он решил оставить музыку и увлекся философией. Борис не мог продолжать обучение, зная, что у него нет абсолютного слуха.

Обучение в Московском университете и в Марбурге, первая любовь

И он решил поступить в Московский университет, на философское отделение. На скопленные его матерью деньги весной 1912 года Борис поехал продолжать обучение в Марбург, немецкий город, который был в то время центром философской мысли. Герман Коген, глава школы философов-неокантианцев Марбурга, предложил ему остаться в Германии для того, чтобы получить докторскую степень. Очень удачно начала складываться у Пастернака карьера философа. Однако и ей не суждено было осуществиться. В это время Борис впервые в своей жизни серьезно влюбляется - в Иду Высоцкую, свою бывшую ученицу, которая заехала в Марбург вместе с сестрой для того, чтобы навестить Пастернака. И поэзия завладевает всем его существом.

Первые стихи Пастернака

Стихи приходили к нему и раньше, однако лишь сейчас их стихия нахлынула так неодолимо и мощно, что было невозможно противостоять ей. В автобиографической повести под названием "Охранная грамота", вышедшей в 1930 году, поэт позже попытался обосновать сделанный им выбор, а заодно и определить сквозь призму философии стихию, овладевшую им. Искусство, по его мнению, это особое состояние, когда действительность предстает в новой категории, когда мы перестаем ее узнавать. Все названо на свете, кроме этого состояния. Ново лишь оно.

Пастернак по возвращении в Москву входит в литературные круги. Несколько стихотворений, впоследствии им не переиздававшихся, были впервые напечатаны в альманахе "Лирика". Вместе с Сергеем Бобровым и Николаем Асеевым поэт организовывает группу "умеренных" футуристов, названную "Центрифугой".

Первая книга стихов

Первая книга его стихов появляется в 1914 году, это "Близнец в тучах". По словам автора, название было "притязательно до глупости" и выбрано из подражания различным космологическим мудреностям, которые были характерны для заглавий книг и издательств символистов. Многие произведения, вошедшие в этот сборник, а также в следующий (появившийся в 1917 году "Поверх барьеров") поэт впоследствии существенно переработал, а остальные не переиздавал никогда. Этот сборник особого внимания критиков не привлек. Только Валерий Брюсов отозвался о нем положительно.

Знакомство с Маяковским

Тогда же, в 1914 году, произошло его знакомство с Владимиром Маяковским. Этому поэту суждено было сыграть большую роль в творчестве и судьбе раннего Пастернака. Общность влияний и время - то, что определило взаимоотношения Пастернака и Маяковского. Именно схожесть пристрастий и вкусов, перерастающая в зависимость, подтолкнула Бориса к поиску своего взгляда на мир, своей интонации. Марина Цветаева так определила разницу поэтик этих двух авторов: если Владимир Маяковский - "я во всем", то Пастернак - "все во мне".

Начало Первой мировой войны, эмиграция родителей

В 1914 году началась Первая мировая война. Бориса Леонидовича в армию не взяли из-за полученной в детстве травмы ноги. Борис Пастернак был вынужден устроиться на уральский военный завод конторщиком, что описал впоследствии в романе "Доктор Живаго". Он работал некоторое время также в библиотеке Наркома просвещения. Его родители вместе с дочерьми в 1921 году эмигрировали в Германию, а затем, когда Гитлер пришел к власти, перебрались в Англию. Борис и Александр, брат поэта, остались в Москве.

Третий сборник, который принес Пастернаку известность

В третьей по счету опубликованной книге, вышедшей в 1922 году ("Сестра моя - жизнь") было обретено "лица необщее выраженье". Не случайно, что именно с нее Пастернак Борис Леонидович вел отсчет всему своему творчеству. Она включила в себя циклы и стихи 1917 года и была поистине революционной, как и год их создания, однако в другом значении этого слова (поэтическом). В стихах новым было все. Например, отношение к природе представало как бы изнутри, от ее собственного лица; отношение к метафоре, которая раздвигает границы предмета иногда до его необъятности. Иное было и отношение поэта к любимой женщине, которая достала "жизнь мою", как с полки, "и пыль обдула". Все явления природы, подобно "запылившейся жизни", наделены не свойственными им чертами в творчестве Пастернака: рассвет, гроза, ветер в его стихах очеловечиваются; рукомойник, зеркало, трюмо оживают - всем миром правит "бог деталей".

Цветаева отмечала, что действие этого поэта на читателей равнозначно действию сна. Мы не понимаем мир сновидения, а просто в него попадаем. Мощный поэтический заряд сообщается в его творчестве любой мелочи, а любой сторонний предмет притягивает к себе внимание.

"Темы и вариации"

Следующая книга Пастернака, опубликованная в 1923 году, - "Темы и вариации" - подхватила эмоциональную струю предыдущего сборника, который стал уникальным в литературе нашей страны лирическим романом. Она не просто подхватила ее, но и преумножила.

Обращение к эпосу

Эпоха, между тем, предъявляла свои жестокие требования к литературе - "маловразумительная", "заумная" лирика поэта была не в чести. Пастернак, стараясь осмыслить ход истории с позиции социалистической революции, обращается в своем творчестве к эпосу. Он создает в 1920 годах поэмы "Высокая болезнь" (годы написания - с 1923 по 1928), "Девятьсот пятый год" (создана в период с 1925 по 1926 гг.), "Лейтенант Шмидт" (1926-27 гг.), а также "Спекторский", роман в стихах (1925-1931). В 1927 году поэт писал, что эпос внушен временем, и он вынужден перейти к эпике от лирического мышления, хотя это для него очень непросто.

Участие в ЛЕФе, революционная тематика произведений

Наряду с Маяковским, Каменским, Асеевым Пастернак в эти годы входил в "Левый фронт искусств" (сокращенно - ЛЕФ), который провозгласил создание принципиально нового искусства, революционного, которое призвано осуществлять "социальный заказ" и должно нести в массы литературу. Отсюда и обращение поэта к теме первой революции в России в поэмах "Девятьсот пятый год", "Лейтенант Шмидт", отсюда же появление фигуры современника, "человека без заслуг", обыкновенного жителя, который поневоле стал свидетелем революции, участником истории, которое мы наблюдаем в романе "Спекторский". Однако даже там, где поэт является повествователем, сохраняется свободное дыхание лирика, не стесненное формами.

Разрыв с ЛЕФом

Пастернаку, который привык руководствоваться в своем творчестве правотой чувств, роль "своевременного" и "современного" поэта удается с трудом. В 1927 году он уходит из ЛЕФа. Общество "неоправданных притязаний" и людей, имеющих "фиктивные репутации", претит ему, а ведь в окружении Маяковского подобных деятелей было более чем достаточно. Пастернака, кроме того, все меньше устраивает провозглашаемая ими установка, что искусство должно быть "на злобу дня".

"Второе рождение" поэзии Пастернака

Его поэзия в начале 1930 годов переживает "второе рождение". В 1932 году вышел сборник с таким названием. Вновь Пастернак воспевает земные простые вещи: наводящую грусть "огромность квартиры", "зимний день" в "проеме незадернутых гардин", "вседневное наше бессмертье". Следует отметить, что язык поэта становится несколько иным: синтаксис упрощается, кристаллизуется мысль, находя поддержку в емких и простых формулах, которые совпадают, как правило, с границами стихотворной строки. Поэт Борис Пастернак в это время коренным образом пересматривает свое раннее творчество, которое он считает теперь "страшной мешаниной" из "неоперившегося просвещенства" и "отжившей метафизики".

"Черты естественности" настолько очевидны во "Втором рождении", что становятся синонимом выводящей автора за рамки всех правил и установлений абсолютной самостоятельности. А в 1930 годы правила игры были таковы, что стало невозможным нормально работать и находиться при этом в стороне от развернувшейся "великой стройки". В эти годы Пастернака практически не печатают.

Переводческая деятельность

В 1936 году он поселился в Переделкино, на даче, и для того, чтобы прокормить семью, начал заниматься переводами. Переводил Борис Пастернак произведения следующие: "Фауст" Гете, трагедии Шекспира, "Марию Стюарт" Шиллера, грузинских поэтов, стихи Верлена, Рильке, Китса, Байрона... Все эти работы сегодня входят в литературу наравне с собственным творчеством Бориса Леонидовича.

Дальнейшее творчество Пастернака

Помимо переводов, в военные годы он создает цикл под названием "Стихи о войне", который был включен в опубликованную в 1943 году книгу "На ранних поездах". После войны Пастернак публикует еще 2 книги своих стихов в 1945 году: "Земной простор" и "Избранные стихи и поэмы".

Поэт в 1930-1940 годы постоянно думает о настоящей большой прозе. Еще в конце 1910-х Пастернак начал писать роман, оставшийся незавершенным и ставший повестью "Детство Люверс", в которой описывается история взросления девочки. Критики высоко оценили это произведение. Михаил Кузмин, поэт, поставил эту повесть даже выше, чем поэзию Пастернака, а Марина Цветаева ее назвала "гениальной".

Роман "Доктор Живаго"

В муках, с 1945 по 1955 гг., создавал свой известный роман Борис Пастернак ("Доктор Живаго"). Это произведение во многом автобиографично. В нем рассказывается о судьбе русской интеллигенции в непростой для нашей страны период первой половины 20 века, в особенности во время Гражданской войны. Все события очень правдиво описал Борис Пастернак. Доктор Живаго, главный персонаж, - это лирический герой его поэзии. Он врач, однако после смерти Юрия остается книжка стихов, которая составила заключительную часть произведения. Вместе с поздними стихотворениями, представленными в цикле "Когда разгуляется" (годы создания - с 1956 по 1959), стихи Живаго - это венец всего творчества Бориса Пастернака. Прозрачен и прост их слог, который нисколько от этого не беднее, чем в написанных более сложным языком ранних книгах. Поэт всю свою жизнь стремился к чеканной ясности, реализованной им в последние годы. Теми же поисками, что и автор, озабочен и Юрий Живаго, его герой.

В 1956 году Борис Пастернак, биография которого нас интересует, передал этот роман нескольким журналам, а также в Гослитиздат. "Доктор Живаго" в этом же году оказался на западе и вышел спустя год на итальянском. А еще через год он появился в Голландии, уже на русском языке. Атмосфера на родине поэта вокруг него накалялась. В 1957 году, 20 августа, он писал Д. Поликарпову, партийному идеологу того времени, что если правду, которую он знает, необходимо искупить страданием, то он готов принять любое.

Присуждение Нобелевской премии, начавшаяся травля

Борис Пастернак в 1958 году был удостоен Нобелевской премии, и с этого момента на него началась настоящая травля на государственном уровне. Было объявлено, что присуждение награды за "злобное", "художественно убогое" произведение, пронизанное ненавистью к социализму, является враждебным политическим актом, который направлен против СССР.

27 октября 1958 года в Союзе писателей рассмотрели "дело Пастернака". К сожалению, стенограммы заседания не сохранились. А 31 октября состоялось еще одно собрание - ММССП. На нем было принято решение обратиться к советскому правительству и попросить лишить советского гражданства автора "Доктора Живаго", выслать его из страны, что, к счастью, не было осуществлено по отношению к такому великому человеку, как Борис Пастернак. Биография его последних лет, тем не менее, отмечена неприятием со стороны власти и общественности. Очень непросто все это переживал великий поэт и писатель, одно время он даже находился на грани самоубийства.

Смерть Пастернака

Борис Пастернак был исключен из Союза писателей, а это означало не что иное, как его общественную и литературную смерть. Поэт был вынужден под давлением общества отказаться от почетной награды. "Доктор Живаго" в России был издан только в 1988 году, то есть спустя практически 30 лет после смерти его создателя, которая произошла в Переделкине 30 мая 1960 года. Могила Бориса Пастернака находится на Переделкинском кладбище. Борис Леонидович, поставив точку в своем романе, подвел итог и всей своей жизни. Ему пришлось пострадать за правду, как и многим другим писателям и поэтам.

Личная жизнь Пастернака

Многих интересует вопрос: "Кем была любовница Бориса Пастернака?". Личная жизнь знаменитостей порой вызывает непонятное любопытство. Семья, дети Бориса Пастернака - все это очень интересно многим читателям. В случае с Борисом Леонидовичем это любопытство оправдано - ведь события его личной жизни отразились в его творчестве. В романе "Доктор Живаго", например, главный герой мечется между двумя семьями, не может вычеркнуть из своей жизни ни ту, ни другую женщину. Это произведение во многом автобиографично. Прочитав его, вы лучше поймете внутренний мир этого великого поэта и писателя.

В 1921 году, как мы уже упоминали, семья Бориса Леонидовича покинула Россию. Поэт активно переписывается со своими родными, а также с другими эмигрантами из России, среди которых - Марина Цветаева.

Борис Леонидович в 1922 году женится на Евгении Лурье, художнице, с которой в период с 1922 по 1923 год гостит в Германии у родителей. А в 1923 году, 23 сентября, появляется на свет его сын Евгений (он умер в 2012 году).

В 1932 году, разорвав первый брак, Борис Леонидович женится на Нейгауз Зинаиде Николаевне (в 1931 году с ней, а также с ее сыном, он ездил в Грузию). У них в 1938 году рождается сын Леонид (годы жизни - с 1938 по 1976). В 1966 году Зинаида умерла от рака. Пастернак в 1946 году познакомился со своей "музой" Ольгой Ивинской (годы жизни - 1912-1995) - женщиной, которой были посвящены многие его стихи.

Пастернак Борис Леонидович, биография которого была рассмотрена нами, - уникальное явление. Нет нужды превращать его в пример для подражания, в эталон: он неповторим. Сегодня настало время для углубленного изучения прекрасной поэзии и прозы, которые оставил нам Борис Пастернак. Цитаты из его произведений сегодня можно слышать все чаще, а творчество его наконец-то начали изучать в школе.

Поэзия Бориса Пастернака представляет собой явление, совершенно новое в русской литературе вообще и в литературе Серебряного века в частности. Сам Пастернак считается одним из величайших поэтов не только в рамках указанного периода, но и в контексте всей русской литературы. Поэзии он посвятил всего себя, всю свою жизнь, считая, что только творчество способно возвысить человека над серостью обыденной жизни, вознести его до светлых вершин бытия. Стихи Пастернака оригинальны и по форме, и по содержанию. Поэт ставил перед собой цель - уловить неуловимое и передать в стихах сиюминутность настроения, состояния, атмосферы с помощью различных художественных средств и приемов. Мир в его стихах предстает в движении, порыве, в отсветах и неповторимых образах.

Прежде чем приступать к анализу тем и мотивов, характерных для поэзии Пастернака, следует сказать несколько слов о личной судьбе поэта, которая, вне всякого сомнения, наложила значительный отпечаток на все его творчество. Достаточно сказать о том, что его исключили из Союза писателей и вынудили отказаться от заслуженной Нобелевской премии, присужденной за замечательный роман "Доктор Живаго". Травля поэта была вызвана в основном его нежеланием писать о существующей власти для нее и по ее заказу. Для него человек и его судьба выше истории, выше революции и революционных идей. Буквально каждое стихотворение Пастернака пронизано трагедийными нотами, истоки которых следует искать и в его собственной жизни, и в судьбах тех, кто был ему близок по духу, по призванию (имеется в виду судьба поэтов-современников Пастернака).

Многие стихотворения Бориса Пастернака наполнены тоской безвыходности и досадой на то, что поэт не имеет достаточной свободы для творчества, вынужден бороться за выживание в этом жестоком мире. Так, в знаменитом стихотворении "Февраль" (1912г.), которое принадлежит к ранней прозе Пастернака и входит в сборник "Начальная пора", поэт выражает свое настроение - грустное, унылое, разочарованное, гнетущее:

Достать чернил и плакать!

Автор всегда старается точно указать время года, состояние природы, которая присутствует почти во всех произведениях и помогает раскрыть душевное; состояние лирического героя. Известно, что в стихах Пастернака природа (пейзаж) и автор практически составляют единое целое, и часто не Пастернак рассказывает о дождях и ветре, а они сами ведут речь о душевном состоянии поэта.

В этом же стихотворении звучит тема поэзии, творчества. Поэт рассказывает о том, как мучительно ему даются строки, намекая на свою нелегкую судьбу:

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною черною горит.

Поэт уточняет, что "чем случайней, тем вернее слагаются стихи навзрыд". И этот мотив случайности всего происходящего в жизни Пастернак часто использует в своей лирике, указывая на то, что настоящие стихи рождаются часто мгновенно, неожиданно, отсюда их правдивость, меткость, неповторимая красота

Другое стихотворение, относящееся к более позднему периоду творчества (началу Великой Отечественной войны), - "На ранних поездах" (Передел- кино, 1941 г.) - поэт снова начинает с описания времени года, погоды: "зима", "январь", "снег", "стужа", "на улице ни зги"...

Само название указывает на то, что в этом стихотворении будет повторен знакомый по многим произведениям Пастернака мотив железной дороги, мотив пути. В поезде, глядя в вагонное окно, поэт "сквозь прошлого перипетии и годы войн и нищеты" узнает "России неповторимые черты". Стук колес навевает ему далекие воспоминания детства. С чувством "обожания" и "боготворения" он наблюдает за теми, кто ему встречается на пути: "здесь были бабы, слобожане, учащиеся, слесаря", - и с тихой радостью и гордостью восхищается выносливостью простых русских людей:

В них не было следов холопства,

Которые кладет нужда,

И новости, и неудобства

Они несли как господа.

Тут наблюдается другая тема, тема России - измученной родины - и русского народа. Буквально в нескольких строках поэт сумел изобразить Россию в тяжелый период и выразил искренне и нежно всю свою любовь к стране и народу. И здесь поэт снова затрагивает тему творчества, судьбы языка и литературы, делясь с читателями своими наблюдениями за "взасос" читающими детьми и подростками.

Тема поэта и поэзии звучит и в стихотворении "Гамлет" (1946 г.), которое вошло в сборник стихов Юрия Живаго, героя известного романа Пастернака "Доктор Живаго". Уже в первых строках писатель строчкой "я ловлю в далеком отголоске, что случится на моем веку" определяет свое предчувствие судьбы, точнее, ее трагического финала: "неотвратим конец пути". Поэт намекает на обстоятельства собственной жизни (ведь он на самом деле находился под жестким контролем): "На меня наставлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси", - и молит о том, чтобы его избежала участь многих других коллег по перу (расстрел, ссылка, изгнание).

В этом же, 1946 г. Пастернак пишет другое восхитительное стихотворение - "Зимняя ночь", также вошедшее в сборник Юрия Живаго. Снова зима, февраль, снег, метель: "Мело, мело по всей земле...". Образ метели символичен: метель - революция, гражданская война. Мело людей, словно снегом, круговорот истории заметал в неизвестность людские жизни и судьбы ("судьбы скрещенья"). Стихотворение является одним из самых гениальных, на мой взгляд, произведений Пастернака.

Буквально в каждой строчке - образы, символы. Так, например, свеча - библейский образ, воплощение света, надежды и веры поэта в просветленное будущее, в торжество добра и справедливости. "Озаренный потолок" - небо, Бог. "Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья", "крест", "ангел" - связь с образом Иисуса Христа, надежда на его воскресение. Стихотворение насквозь пронизано христианскими мотивами и верой в божественное, справедливое торжество, в возрождение мира и добра на земле, а особенно в России. Таким образом, в поэзии Пастернака можно выделить несколько значительных тем: тему поэзии и трагической судьбы поэта в советском государстве, тему России и русского народа, тему Бога и тему природы.

ТАСС

Борис Пастернак — один из самых значительных и известных русских поэтов ХХ века. Его первые книги появились в 1910-е годы — в конце эпохи, которую принято называть Серебряным веком русской поэзии. Его поэзия, с одной стороны, тесно связана с одним из главных поэтических течений того времени — футуризмом: сложный язык, неологизмы, многозначность лексики и синтаксиса, стилистические контрасты роднят Пастернака с Владимиром Маяковским (оба поэта высоко ценили друг друга). С другой стороны, Пастернаку всегда был чужд демонстративный отказ от традиции: его собственная поэзия и на раннем этапе, и позже была тесно связана с поэзией Пушкина, Лермонтова, Фета, Блока, Поля Верлена, Рильке и многих других.

Пастернаку свойственна парадоксальность мировосприятия, любовь к каламбурам и философичность. Почти каждому стихотворению присуще ощущение потрясения от красоты окружающего мира (от раннего «Про эти стихи» до поздних — «Рождественская звезда», «В больнице» и «Снег идет»), внимание к мельчайшим деталям природы (в стихах Пастернака множество цветов, деревьев, птиц и звуков) и одновременно убежденность, что все вокруг составляет огромное, плотно слитое, одухотворенное целое. Во многих текстах Пастернака присутствуют темы творчества, преображения мира в слово, судьбы поэта и поэзии в окружающем мире.

Выбрать несколько стихотворений из корпуса текстов поэта, много писавшего на протяжении пяти десятилетий, — задача трудная. Среди отобранного — стихи разных лет, представляющие и примеры сложного, образного, многозначного метафорического языка раннего Пастернака, и стихи пятидесятых годов, язык которых гораздо ровнее. Сюда вошли стихи, связанные с определением Пастернаком своего места в исторической эпохе: «Художник», «Гамлет», «Нобелевская премия»; стихи о мироустройстве (если можно сказать, что у Пастернака есть стихи не об этом): «Сосны», «В больнице», «Снег идет», «Рождественская звезда»; стихи о любви: «Зимняя ночь», «Марбург»; стихи о поэзии: «», «Определение поэзии», «Про эти стихи» — и о поэте: «Так начинают. Года в два…» и «Август».

Февраль. Достать чернил и плакать!

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

Впервые опубликовано в сборнике «Лирика» с посвящением университетскому товарищу и литературному критику Константину Локсу. Пастернак высоко оценивал стихотворение на протяжении всей своей жизни: в письме Варламу Шаламову от 9 июля 1952 года он называл его «лучшим из раннего». Стихотворение об ощущении начала весны в городе, которое толкает поэта писать и в воображении совершить путешествие в пригород («достать пролетку за шесть гривен»), где весна уже гораздо сильнее обозначилась, прилетели грачи, лужи под деревьями. В этом раннем стихотворении можно обнаружить характернейшие черты всей поэзии Пастернака. Тут и парадоксальность — весна в феврале и грохот «слякоти», и свойственное и Пастернаку, и его поэтическим соратникам соединение повседневного, сниженного «слякоть» с «кликом» (в русских картинах весны вспоминается Пушкин: «весной, при кликах лебединых»), при этом здесь «клик колес» — резкий скрип. Но главное, отмечавшееся современниками и исследователями, — экстатическое состояние мира, города, поэта, сложения стихов: «плакать», «навзрыд», воображаемые срывающиеся грачи. Причем поэт здесь подчеркнуто подчинен миру: к лирическому герою относятся только глаголы в неопределенной форме с оттенком повеления: «достать!», «плакать!», «писать!» — как команды. Еще одной неотъемлемой чертой поэтического мира Пастернака, проявившейся уже в этом стихотворении, оказывается неразрывная слитность, спаянность природы, города, поэзии.

Импровизация

Я клaвишeй стaю кopмил с pуки
Пoд xлoпaньe кpыльeв, плeск и клeкoт.
Я вытянул pуки, я встaл нa нoски,
Pукaв зaвepнулся, нoчь тepлaсь o лoкoть.

И былo тeмнo. И этo был пpуд
И вoлны. — И птиц из пopoды люблю вaс,
Кaзaлoсь, скopeй умepтвят, чeм умpут
Кpикливыe, чepныe, кpeпкиe клювы.

И этo был пpуд. И былo тeмнo.
Пылaли кубышки с пoлунoчным дeгтeм.
И былo вoлнoю oбглoдaнo днo
У лoдки. И гpызлися птицы у лoктя.

И нoчь пoлoскaлaсь в гopтaняx зaпpуд.
Кaзaлoсь, пoкaмeст птeнeц нe нaкopмлeн,
И сaмки скopeй умepтвят, чeм умpут
Pулaды в кpикливoм, искpивлeннoм гopлe.

Сложное стихотворение из второй книги стихов Пастернака «Поверх барьеров» 1916 года. В 1940-х, готовя его к переизданию, автор «упростил» заглавие — «Импровизация на рояле». Пастернак в 1900-х, до поступления в университет, серьезно учился музыке и думал о ней как о будущем поприще. Свое увлечение композитором Скрябиным он описывал в автобиографической повести «Охранная грамота» так, как описывают первую любовь. Отказавшись от музыкальной карьеры, Пастернак, однако, не оставил своих опытов музыкальных импровизаций. Именно как музыкант-импровизатор в конце 1910-х он был принят в литературно-художественный кружок «Сердарда», где встретил своих будущих друзей и единомышленников по литературным занятиям — Юлиана Анисимова, Николая Асеева, Сергея Боброва и Сергея Дурылина.

В стихотворении герой импровизирует, возможно, стараясь объясниться в любви. Клавиши уподобляются клювам птиц, инструмент — ночному пруду, свечи — желтым кувшинкам (кубышкам) на пруду, форма инструмента (или его крышки) и, может быть, движения рояльного механизма рождают ассоциации с лодкой, волнами.

«К основному образу „liebe dich — лебеди“ („птиц из породы люблю вас“) — ближайшие музыкальные ассоциации: „Лебединое озеро“ и (фортепьянный!) „Лебедь“ Сен-Санса (отмечено Ю. Л. Фрейдиным). Ближайшие литературные: „Лебедь“ Малларме (вмерзший в озеро) и пушкинское „при кликах лебединых… являться муза стала мне“ — отсюда рамочная конструкция, музы в заглавии „Импровизация“ и клики в „руладах в… горле“. Ближайшая языковая ассоциация — „лебединая песня“: от нее отталкивается тема „преодоление [искусством] смерти“ (дважды „скорей умертвят, чем умрут“)».

Михаил Гаспаров, филолог

Стихотворение отличается исключительным процентом (80 %) знаменательных слов — существительных, прилагательных, глаголов и местоимений, употребленных в переносном (тропеическом) значении. Импровизация метафорически уподоблена ночному пруду с лебедями.

Марбург

Я вздpaгивaл. Я зaгopaлся и гaс.
Я тpясся. Я сдeлaл сeйчaс пpeдлoжeньe —
Нo пoзднo, я сдpeйфил, и вoт мнe — oткaз.
Кaк жaль ee слeз! Я святoгo блaжeннeй.

Я вышeл нa плoщaдь. Я мoг быть сoчтeн
Втopичнo poдившимся. Кaждaя мaлoсть
Жилa и, нe стaвя мeня ни вo чтo,
В пpoщaльнoм знaчeньи свoeм пoдымaлaсь.

Плитняк paскaлялся, и улицы лoб
Был смугл, и нa нeбo глядeл испoдлoбья
Булыжник, и вeтep, кaк лoдoчник, гpeб
Пo липaм. И всe этo были пoдoбья.

Нo, кaк бы тo ни былo, я избeгaл
Иx взглядoв. Я нe зaмeчaл иx пpивeтствий.
Я знaть ничeгo нe xoтeл из бoгaтств.
Я вoн выpывaлся, чтoб нe paзpeвeться.

Инстинкт пpиpoждeнный, стapик-пoдxaлим,
Был нeвынoсим мнe. Oн кpaлся бок о бок
И думaл: «Рeбячья зaзнoбa. Зa ним,
К нeсчaстью, пpидeтся пpисмaтpивaть в oбa».

«Шaгни, и eщe paз», — твepдил мнe инстинкт,
И вeл мeня мудpo, кaк стapый сxoлaстик,
Чpeз дeвствeнный, нeпpoxoдимый тpoстник,
Нaгpeтыx дepeвьeв, сиpeни и стpaсти.

«Нaучишься шaгoм, a пoслe xoть в бeг», —
Твepдил oн, и нoвoe сoлнцe с зeнитa
Смoтpeлo, кaк сызнoвa учaт xoдьбe
Тузeмцa плaнeты нa нoвoй плaнидe.

Oдниx этo всe oслeплялo. Дpугим —
Тoй тьмoю кaзaлoсь, чтo глaз xoть выкoли.
Кoпaлись цыплятa в кустax гeopгин,
Свepчки и стpeкoзы, кaк чaсики, тикaли.

Плылa чepeпицa, и пoлдeнь смoтpeл,
Нe смapгивaя, нa кpoвли. A в Мapбуpге
Ктo, гpoмкo свищa, мaстepил сaмoстpeл,
Ктo мoлчa гoтoвился к Тpoицкoй яpмapкe.

Жeлтeл, oблaкa пoжиpaя, пeсoк.
Пpeдгpoзьe игpaлo бpoвями кустapникa.
И нeбo спeкaлoсь, упaв нa кусoк
Кpoвooстaнaвливaющeй apники.

В тoт дeнь всю тeбя, oт гpeбeнoк дo нoг,
Кaк тpaгик в пpoвинции дpaму Шeкспиpoву,
Нoсил я с сoбoю и знaл нaзубoк,
Шaтaлся пo гopoду и peпeтиpoвaл.

Кoгдa я упaл пpeд тoбoй, oxвaтив
Тумaн этoт, лeд этoт, эту пoвepxнoсть
(Кaк ты xopoшa!) — этoт виxpь дуxoты —
O чeм ты? Oпoмнись! Пpoпaлo… Oтвepгнут.

............................................................................

Тут жил Мapтин Лютep. Тaм — бpaтья Гpимм.
Кoгтистыe кpыши. Дepeвья. Нaдгpoбья.
И всe этo пoмнит и тянeтся к ним.
Всe — живo. И всe этo тoжe — пoдoбья.

О нити любви! Улови, перейми.
Но как ты громаден, отбор обезьяний,
Когда под надмирными жизни дверьми,
Как равный, читаешь свое описанье!

Когда-то под рыцарским этим гнездом
Чума полыхала. А нынешний жупел —
Насупленный лязг и полет поездов
Из жарко, как ульи, курящихся дупел.

Нeт, я нe пoйду тудa зaвтpa. Oткaз —
Пoлнee пpoщaнья. Всe яснo. Мы квиты.
Да и оторвусь ли от газа, от касс, —
Чтo будeт сo мнoю, стapинныe плиты?

Пoвсюду пopтплeды paзлoжит тумaн,
И в oбe oкoнницы встaвят пo мeсяцу.
Тoскa пaссaжиpкoй скoльзнeт пo тoмaм
И с книжкoю нa oттoмaнкe пoмeстится.

Чeгo жe я тpушу? Вeдь я, кaк гpaммaтику,
Бeссoнницу знaю. Стрясется — спасут.
Рассудок? Но он — как луна для лунатика.
Мы в дружбе, но я не его сосуд.

Вeдь нoчи игpaть сaдятся в шaxмaты
Сo мнoй нa луннoм пapкeтнoм пoлу,
Aкaциeй пaxнeт, и oкнa paспaxнуты,
И стpaсть, кaк свидeтeль, сeдeeт в углу.

И тoпoль — кopoль. Я игpaю с бeссoнницeй.
И фepзь — сoлoвeй. Я тянусь к сoлoвью.
И нoчь пoбeждaeт, фигуpы стopoнятся,
Я бeлoe утpo в лицo узнaю.

1916, 1928

Марбург — старинный университетский город в Германии, где Пастернак учился философии летом 1912 года. Именно здесь в результате множества причин, среди которых было и неудачное объяснение с возлюбленной, Пастернак решает оставить философию и заняться поэзией. Этому городу повезло стать поворотной точкой в становлении не только Пастернака: студентом университета в Марбурге был Ломоносов, когда написал свою «Оду на взятие Хотина». Отказ возлюбленной переживается героем как путь ко второму рождению — так в начале тридцатых назовет Пастернак свою пятую книгу стихов. Стихотворение полно точных пространственных указаний: на домах в городе висят мемориальные доски «Здесь жил Мартин Лютер», «Здесь жили братья Гримм» — собственно, так теперь там висят и доски с именами Ломоносова и самого Пастернака. Из Германии Пастернак совершает путешествие в Италию, символически переместившись из страны науки в страну искусства. Вероятно, именно как стихотворение о своем поэтическом рождении Пастернак включал «Марбург» во все свои избранные поэтические сборники 1920-50-х годов.

Определение поэзии

Это — круто налившийся свист,
Это — щелканье сдавленных льдинок,
Это — ночь, леденящая лист,
Это — двух соловьев поединок.

Это — сладкий заглохший горох,
Это — слезы вселенной в лопатках,
Это — с пультов и с флейт — Фигаро
Низвергается градом на грядку.

Все, что ночи так важно сыскать
На глубоких купаленных доньях,
И звезду донести до садка
На трепещущих мокрых ладонях.

Площе досок в воде — духота.
Небосвод завалился ольхою,
Этим звездам к лицу б хохотать,
Ан вселенная — место глухое.

Одно из стихотворений третьей книги Пастернака «Сестра моя — жизнь», которая принесла ему громкую известность. Стихотворение входит в цикл, озаглавленный «Занятье философией». В цикле, как в философских системах, где даются исходные определения главных понятий, собраны стихотворения «Определение поэзии», «Определение творчества» и «Определение души».
В стихотворении поэт определяет поэзию как присутствующую в природе («лист», «горох»), в музыке («с пультов и с флейт»). Поэзия умеет поймать отражение высшего, небесного в земной природе, поймать мгновенное — «звезду донести до садка», «сыскать на купаленных доньях»; ей свойственно напряженное соперничество («двух соловьев поединок») вместе с ощущением одиночества и глухоты вселенной (здесь, наверное, отзывается начало «Выхожу один я на дорогу…» Лермонтова и конец «Облака в штанах» Маяковского: «Глухо. / Вселенная спит, / положив на лапу / …огромное ухо»).

Про эти стихи

На тротуарах истолку
С стеклом и солнцем пополам,
Зимой открою потолку
И дам читать сырым углам.

Задекламирует чердак
С поклоном рамам и зиме,
К карнизам прянет чехарда
Чудачеств, бедствий и замет.

Буран не месяц будет месть,
Концы, начала заметет.
Внезапно вспомню: солнце есть;
Увижу: свет давно не тот.

Галчонком глянет Рождество,
И разгулявшийся денек
Прояснит много из того,
Что мне и милой невдомек.

В кашне, ладонью заслонясь,
Сквозь фортку крикну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?

Кто тропку к двери проторил,
К дыре, засыпанной крупой,
Пока я с Байроном курил,
Пока я пил с Эдгаром По?

Пока в Дарьял, как к другу, вхож,
Как в ад, в цейхгауз и в арсенал,
Я жизнь, как Лермонтова дрожь,
Как губы в вермут окунал.

Поэзия, творчество — одна из сквозных тем Пастернака, начиная с «Февраль. Достать чернил и плакать!» и заканчивая стихотворением «Нобелевская премия» 1959 года. Поэзия, стихи существуют в тесном слиянии со всем миром. Поэт толчет их на тротуаре с песком и солнцем. С одной стороны, можно вспомнить, как Николай Бурлюк, по воспоминаниям Бенедикта Лившица, снимал свои картины маслом с этюдника и клал на землю. С другой, Пастернак обыгрывает внутреннюю форму слова «истолку» и говорит о толковании стихов. Намеренная многозначность — «дам читать сырым углам» — подчеркивает зыбкость границ между явлениями окружающего мира, где поэт может давать читать свои стихи углам и чердаку, а может им предоставлять возможность читать их стихи.

«Галчонком» проглянувшее Рождество может напомнить читателю о герое Диккенса, который через окно спрашивал: «Какой сегодня день?» — и был счастлив услышать, что он не пропустил Рождество. Видимо, и лирический герой не пропустил своего времени, пока общался с поэтами прошлого (жил в поэтическом мире), словно диккенсовский Скрудж со страшными духами. В поэзии 1917-1918 годов сравнения революции с религиозными явлениями были приняты (вспомните Христа в концовке поэмы «Двенадцать»).

В 1940-х строчки «Сквозь фортку крикну детворе: / Какое, милые, у нас / Тысячелетье на дворе?» припомнил в газете «Культура и жизнь» поэт Алексей Сурков, обвинявший Пастернака в отрыве от реальной жизни и от революции 1917 года. Такие обвинения на страницах центральной газеты носили характер политического доноса, за которым могли следовать разного рода репрессивные меры — от прекращения изданий до ареста.

Так начинают. Года в два...

Так начинают. Года в два
От мамки рвутся в тьму мелодий,
Щебечут, свищут, — а слова
Являются о третьем годе.

Так начинают понимать.
И в шуме пущенной турбины
Мерещится, что мать — не мать.
Что ты — не ты, что дом — чужбина.

Что делать страшной красоте,
Присевшей на скамью сирени,
Когда и впрямь не красть детей?
Так возникают подозренья.

Так зреют страхи. Как он даст
Звезде превысить досяганье,
Когда он — Фауст, когда — фантаст?
Так начинаются цыгане.

Так открываются, паря
Поверх плетней, где быть домам бы,
Внезапные, как вздох, моря.
Так будут начинаться ямбы.

Так ночи летние, ничком
Упав в овсы с мольбой: исполнься,
Грозят заре твоим зрачком,
Так затевают ссоры с солнцем.

Так начинают жить стихом.

Стихотворение из четвертой книги стихов Пастернака «Темы и варьяции» о рождении поэта, о внутренних импульсах и внешних впечатлениях, которые превращают ребенка в поэта, его слова и мысли — в стихи.

Художник

Мне по душе строптивый норов
Артиста в силе: он отвык
От фраз, и прячется от взоров,
И собственных стыдится книг.

Но всем известен этот облик.
Он миг для пряток прозевал.
Назад не повернуть оглобли,
Хотя б и затаясь в подвал.

Судьбы под землю не заямить.
Как быть? Неясная сперва,
При жизни переходит в память
Его признавшая молва.

Но кто ж он? На какой арене
Стяжал он поздний опыт свой?
С кем протекли его боренья?
С самим собой, с самим собой.

Как поселенье на гольфштреме,
Он создан весь земным теплом.
В его залив вкатило время
Все, что ушло за волнолом.

Он жаждал воли и покоя,
А годы шли примерно так,
Как облака над мастерскою,
Где горбился его верстак.

А эти дни на расстояньи,
За древней каменной стеной,
Живет не человек — деянье:
Поступок ростом с шар земной.

Судьба дала ему уделом
Предшествующего пробел:
Он — то, что снилось самым смелым,
Но до него никто не смел.

За этим баснословным делом
Уклад вещей остался цел.
Он не взвился небесным телом,
Не исказился, не истлел.

В собранье сказок и реликвий,
Кремлем плывущих над Москвой
Столетья так к нему привыкли,
Как к бою башни часовой.

И этим гением поступка
Так поглощен другой, поэт,
Что тяжелеет, словно губка,
Любою из его примет.

Стихотворение о Поэте и Правителе — о знании «друг о друге предельно крайних двух начал». В 1950-х Пастернак написал об этом стихотворении:
«…разумел Сталина и себя. <…> Искренняя, одна из сильнейших (последняя в тот период) попытка жить думами времени и ему в тон».

Сосны

В траве, меж диких бальзаминов,
Ромашек и лесных купав,
Лежим мы, руки запрокинув
И к небу головы задрав.

Трава на просеке сосновой
Непроходима и густа.
Мы переглянемся и снова
Меняем позы и места.

И вот, бессмертные на время,
Мы к лику сосен причтены
И от болезней, эпидемий
И смерти освобождены.

С намеренным однообразьем,
Как мазь, густая синева
Ложится зайчиками наземь
И пачкает нам рукава.

Мы делим отдых краснолесья,
Под копошенье мураша
Сосновою снотворной смесью
Лимона с ладаном дыша.

И так неистовы на синем
Разбеги огненных стволов,
И мы так долго рук не вынем
Из-под заломленных голов,

И столько широты во взоре,
И так покорно все извне,
Что где-то за стволами море
Мерещится все время мне.

Там волны выше этих веток
И, сваливаясь с валуна,
Обрушивают град креветок
Со взбаламученного дна.

А вечерами за буксиром
На пробках тянется заря
И отливает рыбьим жиром
И мглистой дымкой янтаря.

Смеркается, и постепенно
Луна хоронит все следы
Под белой магиею пены
И черной магией воды.

А волны все шумней и выше,
И публика на поплавке
Толпится у столба с афишей,
Неразличимой вдалеке.

Стихотворение из цикла «На ранних поездах», который поэт начинает за несколько месяцев до Великой Отечественной войны. В нем присутствует излюбленная пастернаковская тема единства, слитности мира, открывающая путь к человеческому бессмертию. Поэт здесь соединяет лес и людей, подмосковные сосны и далекое море.

Быть знаменитым некрасиво...

Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.

Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Впервые опубликовано в журнале «Знамя» в 1956-м под заголовком «Быть знаменитым». Поэтическая декларация Пастернака, вошедшая в последний цикл поэта «Когда разгуляется», подводящая итог представлениям автора о месте поэта в мире.

В больнице

Стояли как перед витриной,
Почти запрудив тротуар.
Носилки втолкнули в машину,
В кабину вскочил санитар.

И скорая помощь, минуя
Панели, подъезды, зевак,
Сумятицу улиц ночную,
Нырнула огнями во мрак.

Милиция, улицы, лица
Мелькали в свету фонаря.
Покачивалась фельдшерица
Со склянкою нашатыря.

Шел дождь, и в приемном покое
Уныло шумел водосток,
Меж тем как строка за строкою
Марали опросный листок.

Его положили у входа.
Все в корпусе было полно.
Разило парами иода,
И с улицы дуло в окно.

Окно обнимало квадратом
Часть сада и неба клочок.
К палатам, полам и халатам
Присматривался новичок.

Как вдруг из расспросов сиделки,
Покачивавшей головой,
Он понял, что из переделки
Едва ли он выйдет живой.

Тогда он взглянул благодарно
В окно, за которым стена
Была точно искрой пожарной
Из города озарена.

Там в зареве рдела застава,
И, в отсвете города, клен
Отвешивал веткой корявой
Больному прощальный поклон.

«О Господи, как совершенны
Дела Твои, — думал больной, —
Постели, и люди, и стены,
Ночь смерти и город ночной.

Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя.
О Боже, волнения слезы
Мешают мне видеть Тебя.

Мне сладко при свете неярком,
Чуть падающем на кровать,
Себя и свой жребий подарком
Бесценным Твоим сознавать.

Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук Твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр».

Стихотворение «В больнице» было включено Пастернаком в его последний цикл стихов «Когда разгуляется». Вызванное собственным пребыванием в больнице с тяжелым инфарктом, стихотворение начинается с картины толпы вокруг человека, которому стало плохо на улице, и его забирает машина скорой помощи, и завершается мыслями умирающего больного, которого переполняет восхищение устройством окружающего мира и благодарность за дарованную ему судьбу.

В январе 1953-го Пастернак писал вдове своего близкого друга, Нине Табидзе:

«Когда это случилось, и меня отвезли, и я пять вечерних часов пролежал сначала в приемном покое… то в промежутках между потерею сознания и приступами тошноты и рвоты меня охватывало такое спокойствие и блаженство!
<…>
Длинный верстовой коридор с телами спящих, погруженный во мрак и тишину, кончался окном в сад с чернильной мутью дождливой ночи и отблеском городского зарева, зарева Москвы, за верхушками деревьев. И этот коридор, и зеленый жар лампового абажура на столе у дежурной сестры у окна, и тишина, и тени нянек, и соседство смерти за окном и за спиной — все это по сосредоточенности своей было таким бездонным, таким сверхчеловеческим стихотворением!
<…>
„Господи, — шептал я, — благодарю Тебя за то, что Ты кладешь краски так густо и сделал жизнь и смерть такими, что Твой язык — величественность и музыка, что Ты сделал меня художником, что творчество — Твоя школа, что всю жизнь Ты готовил меня к этой ночи“. И я ликовал и плакал от счастья».

Снег идет

Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.

Снег идет, и всё в смятеньи,
Bсе пускается в полет, —
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.

Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься — и Святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.

Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет
Или как слова в поэме?

Снег идет, снег идет,
Снег идет, и всё в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.

Стихотворение из последнего цикла Пастернака «Когда разгуляется» передает целый ряд сквозных мотивов, тем, приемов, которые были свойственны мировосприятию и текстам поэта на протяжении всего литературного пути. Городской снегопад объединяет небо, землю, город, людей и комнатные растения. Они все подчиняются общим законам мироздания — устройства времени и творчества («…за годом год / Следуют, как снег идет / Или как слова в поэме»).

Нобелевская премия

Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Путь отрезан отовсюду.
Будь что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость,
Я, убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.

Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора —
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.

В октябре 1958 года Пастернаку была присуждена самая престижная мировая награда в области литературы — Нобелевская премия. В СССР присуждение премии было воспринято как враждебный акт — награждение писателя, чей роман «Доктор Живаго» был запрещен на родине и опубликован только за границей. Была развернута беспрецедентная кампания травли поэта: Пастернака исключили из Союза советских писателей и грозили высылкой из страны, в газетах публиковались гневные обличительные письма, где автора романа называли предателем и клеветником. В результате кампании Пастернак отказался от премии. 30 января 1959 года Пастернак передал цикл «Январские дополнения» английскому журналисту, который спустя десять дней опубликовал стихотворение «Нобелевская премия» в газете Daily Mail.

Гамлет

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

Стихотворение «Гамлет» открывает последнюю, стихотворную часть романа «Доктор Живаго». В лирическом герое стихотворения множатся, накладываясь друг на друга, актер, вышедший на сцену (возможно, играющий роль Гамлета); сам Гамлет, выполняющий на сцене волю своего отца; Христос, обращающийся в Гефсиманском саду к Богу Отцу; лирический герой стихотворения, размышляющий о своем пути и судьбе; и, наконец, Пастернак, ощущающий себя в современности, тонущим в фарисействе.

Стихотворение, герой которого пытается узнать свою судьбу, тесно связано с литературной традицией. Пастернак несколько раз повторял в письмах и разговорах, что судьба его героя должна быть отчасти подобна судьбе Александра Блока. Блок неоднократно в стихах сопоставлял с Гамлетом своего лирического героя. Тема судьбы и смерти поэта в русской поэзии тесно связана со стихотворением Лермонтова на смерть Пушкина, где он сравнивает убитого поэта с Христом («они венец терновый, увитый лаврами, надели на него»). Стихотворение написано пятистопным хореем — размером, к которому, говоря о темах судьбы, смерти и жизненного пути, обращались Лермонтов («Выхожу один я на дорогу…»), Тютчев («Вот бреду я вдоль большой дороги…»), Блок («Выхожу я в путь, открытый взорам…»), неоднократно Есенин («Письмо матери», «Спит ковыль. Равнина дорогая…» и др.) и Максимилиан Волошин, написавший этим размером:

Темен жребий русского поэта:
Неисповедимый рок ведет
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.

Может быть, и я свой жребий выну,
Горькая детоубийца — Русь!
И на дне твоих подвалов сгину,
Иль в кровавой луже поскользнусь, —
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.

Август

Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую
И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по‑старому,
Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная как знаменье,
К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.

В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, нетронутый распадом:

«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса,
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины!
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сраженья.

Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».

1953

Стихотворение «Август» — из цикла стихов Юрия Живаго, героя романа Пастернака, составляющего последнюю часть романа. В стихотворении — сон героя о своей смерти, причем автор помещает пространство стихотворения в пространство своей комнаты на даче в Переделкине: утреннее солнце покрывает «…жаркой охрою / Соседний лес, дома поселка, / Мою постель, подушку мокрую / И край стены за книжной полкой».

Вспоминающийся герою сон, как к нему «на проводы» идут его друзья через августовский кладбищенский лес, как будто опять через переделкинское кладбище, над которым возвышается церковь Преображения — в начале стихотворения «кто-то» во сне вспоминает, что это «шестое августа по‑старому, Преображение Господне». Герой, прощаясь с жизнью, прощается с поэзией («образ мира, в слове явленный»), чудом окружающего мира и возлюбленной, которая умела «сражаться» за него с окружающим миром, помогая ему преодолеть годы забвения человеческих и божественных законов («годы безвременщины»).

Зимняя ночь

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле,
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Одно из самых известных стихотворений Пастернака о любви, где близости влюбленных сообщается масштаб всеохватности за счет параллелизма с зимней стихией («по всей земле, во все пределы») и высокой, почти религиозной высоты («…и жар соблазна / Вздымал, как ангел, два крыла / Крестообразно»). Так о любви Лары и Живаго Пастернак пишет в романе «Доктор Живаго»: «Их любовь была велика. Но любят все, не замечая небывалости чувства. Для них же — и в этом была их исключительность — мгновения, когда, подобно веянию вечности, в их обреченное человеческое существование залетало веяние страсти, были минутами откровения и узнавания все нового и нового о себе и жизни»; «Мы с тобой как два первых человека, Адам и Ева, которым нечем было прикрыться в начале мира, и мы теперь так же раздеты и бездомны в конце его. И мы с тобой последнее воспоминание обо всем том неисчислимо великом, что натворено на свете за многие тысячи лет между ними и нами, и в память этих исчезнувших чудес мы дышим и любим, и плачем, и держимся друг за друга и друг к другу льнем».

«Зимняя ночь» входит в цикл стихов героя романа Пастернака — Юрия Живаго. В прозаической части романа герой, проезжая на Святках по Камергерскому переулку, поднимает голову, видит свет от свечи на замерзшем оконном стекле, и ему в голову приходит строчка «свеча горела на столе, свеча горела». В стихотворении лирическому герою представляется череда любовных свиданий за этим окном — «то и дело свеча горела на столе». Внутренний мир комнаты со свечой и влюбленной парой противопоставлен зимнему миру за окном, охваченному непрерывной и повсеместной метелью, как в первых строках поэмы Блока «Двенадцать».

Предметный мир стихотворения: метель, стол, окно, свеча, воск, башмачки — позволяет вспомнить о балладе Жуковского «Светлана» с ее знаменитым началом «Раз в крещенский вечерок…». Строчка приходит в голову герою, когда он на Святках (почти что время гаданий из баллады Жуковского) едет на извозчике со своей будущей женой Тоней, а за окном, чего он не знает, находится главная героиня романа Лара со своим женихом. В самом конце романа Лара, много лет спустя случайно зайдя в эту комнату, увидит на столе мертвого Юрия Живаго — как героиня Жуковского видит во сне мертвого жениха. Таким образом, в прозе связь с балладой, где девушка гадает о женихе, видит его мертвым, а, проснувшись, встречает его живым, становится еще отчетливей. В той же главе, где появляется впервые строчка «свеча горела», «Елка у Свентицких», герой размышляет об искусстве, которое все время занято двумя вещами — «неотступно размышляет о смерти и неотступно творит этим жизнь». Баллада Жуковского, где после гадания и страшного сна появляется живой жених, была как раз одним из таких произведений искусства.

В 1948 году стихотворение послужило причиной запрета на распространение книги Пастернака, в которую было включено. Александр Фадеев, возглавлявший Союз советских писателей и в издательстве которого была отпечатана книга, увидел в нем смесь мистики и эротики.

Рождественская звезда

Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.

Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями теплая дымка плыла.

Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.

Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звезд.

А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.

Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.

Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой Вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.

Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочета
Спешили на зов небывалых огней.

За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.

И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры.
Все будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все елки на свете, все сны детворы.

Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Все великолепье цветной мишуры…
…Все злей и свирепей дул ветер из степи…
…Все яблоки, все золотые шары.

Часть пруда скрывали верхушки ольхи,
Но часть было видно отлично отсюда
Сквозь гнезда грачей и деревьев верхи.
Как шли вдоль запруды ослы и верблюды,
Могли хорошо разглядеть пастухи.

— Пойдемте со всеми, поклонимся чуду, —
Сказали они, запахнув кожухи.

От шарканья по снегу сделалось жарко.
По яркой поляне листами слюды
Вели за хибарку босые следы.
На эти следы, как на пламя огарка,
Ворчали овчарки при свете звезды.

Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной снежной гряды
Все время незримо входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.

По той же дороге, чрез эту же местность
Шло несколько ангелов в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.

У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
— А кто вы такие? — спросила Мария.
— Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести вам обоим хвалы.
— Всем вместе нельзя. Подождите у входа.

Средь серой, как пепел, предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.

Светало. Рассвет, как пылинки золы,
Последние звезды сметал с небосвода.
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.

Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.

Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Стихотворение, отданное Пастернаком главному герою своего романа. Юрий Живаго хочет «написать русское поклонение волхвов, как у голландцев, с морозом, волками и темным еловым лесом». В стихотворении евангельские волхвы, идущие принести дары младенцу Христу, проходят через русское зимнее пространство («…погост, / Ограды, надгробья, / Оглобля в сугробе / И небо над кладбищем, полное звезд»), в котором узнается картина пейзажа из окна дачи поэта в Переделкине. В картине соединяются пространство и время: рядом с волхвами «встает все пришедшее после» — «будущее галерей и музеев», «все елки на свете», «все сны детворы». Это жизнь многовековой христианской культуры, берущей начало «в пещере», возле которой так по‑будничному бранятся и ругаются погонщики, лягаются ослы, но при этом происходит величайшее чудо, отмеченное для людей появлением звезды Рождества. 

Борис Леонидович Пастернак – один из немногих мастеров слова, удостоенных Нобелевской премии. Его стихи и переводы вошли в золотой фонд русской и зарубежной литературы.

Борис Пастернак родился 29 января 1890 г. в Москве в интеллигентной семье. Мать - пианистка, карьера которой началась в Одессе, откуда семья переехала еще до рождения Бориса. Отец - художник и член Академии художеств. Некоторые его картины были приобретены известным меценатом для Третьяковской галереи. Отец Бориса дружил со и занимался иллюстрированием его книг. Борис был первенцем, после него в семье появилось еще трое детей.

Борис Пастернак с братом в детстве

С детства поэта окружала творческая атмосфера. Родительский дом был открыт для разных знаменитостей. Желанными гостями в нем были Лев Толстой, композиторы Скрябин и , художники Иванов, Поленов, Нестеров, Ге, Левитан и другие известные личности. Общение с ними не могло не повлиять на будущего поэта.

Огромным авторитетом для мальчика был Скрябин, под влиянием композитора длительное время он был увлечен музыкой и мечтал пойти по стопам своего учителя. Учится Борис на отлично, заканчивает гимназию с золотой медалью. Параллельно обучается в консерватории.

В биографии Пастернака неоднократно случались ситуации, когда ему приходилось выбирать, и выбор этот зачастую был сложным. Первым таким решением был отказ от музыкальной карьеры. Спустя годы он объясняет эту ситуацию отсутствием абсолютного слуха. Целеустремленный и работоспособный, все что он ни делал, доводил до абсолютного совершенства. Борис осознавал, что, несмотря на безграничную любовь к музыке, на музыкальном поприще достичь высот он не сможет.

В 1908-м становится студентом юрфака Московского университета, спустя год переводится на философское отделение. По всем предметам у него блестящие оценки, и в 1912 г. он поступает в Маргбургский университет. В Германии Пастернаку предсказывают успешную карьеру, но совершенно неожиданно он принимает решение стать поэтом, а не философом.

Первые шаги в творчестве

Проба пера приходится на 1910 год. Его первые стихи написаны под впечатлением от поездки с семьей в Венецию и отказа любимой девушки, которой он делает предложение. Один из его коллег пишет, что по форме это были детские стихи, но по смыслу очень содержательные. После возвращения в Москву становится участником литературных кружков «Лирика» и «Мусагет», где читает свои стихи. На первых порах его влечет символизм и футуризм, но позже он выбирает независимый от любых литературных объединений путь.

1913–1914-й – годы наполнены множеством творческих событий. Опубликовано несколько его стихотворений, вышел сборник стихов «Близнец в тучах». Но поэт требователен к себе, считает свои творения недостаточно качественными. В 1914-м он знакомится с Маяковским, который своим творчеством и силой личности оказывает на Пастернака огромное влияние.

В 1916 г. Пастернак живет в Пермской губернии, в уральском посёлке Всеволодо-Вильва, куда его приглашает управляющий химическими заводами Борис Збарский. Работает в конторе помощником по деловой переписке и занимается торгово-финансовой отчётностью. По широко распространенному мнению, Юрятин из знаменитого романа «Доктор Живаго» является прообразом Перми. Посещает Березниковский содовый завод на Каме. Под впечатлением от увиденного в письме к С. П. Боброву называет завод и построенный при нем по европейскому образцу поселок «маленькой промышленной Бельгией».

Творчество

Творчество – удивительный процесс. Для одних он легкий и приятный, для других – тяжелая работа, требующая великих усилий, чтобы добиться цели и достичь совершенства. Борис относился ко второй категории людей. От много работает, тщательно оттачивая фразы и рифмы. Сборник «Сестра моя – жизнь», который вышел в 1922 году, он считает первым своим достижением на литературном поприще.

Интересным, даже курьезным фактом биографии стали его отношения с , которому не нравилось творчество Пастернака. На этой почве их отношения переросли в открытую конфронтацию. Однажды между поэтами случилась драка. Об этом есть интересные воспоминания Катаева, в которых Есенина он называет “королевичем”, а Пастернака “мулатом”.

«Королевич совсем по-деревенски одной рукой держал интеллигентного мулата за грудки, а другой пытался дать ему в ухо, в то время как мулат - по ходячему выражению тех лет, похожий одновременно и на араба и на его лошадь с пылающим лицом, в развевающемся пиджаке с оторванными пуговицами с интеллигентной неумелостью ловчился ткнуть королевича кулаком в скулу, что ему никак не удавалось».

В 1920-х происходит ряд важных событий: эмиграция родителей в Германию, женитьба на Евгении Лурье, рождение сына, публикация новых сборников и поэм.

В начале 1930-х Пастернака и его творчество признает власть. Сборники стихов переиздаются ежегодно, в 1934 году он выступает с речью на съезде Союза писателей. Считается лучшим поэтом в стране советов. В 1935 году отправляется в Париж на Международный конгресс писателей. В поездке у него происходит нервный срыв, писатель жалуется на бессонницу и расстроенные нервы.

В этом же году Пастернак заступается за сына и мужа , которых арестовали, а затем освободили после его писем . В благодарность в декабре 1935-го поэт отправляет Сталину в подарок книгу с переводами лирики грузинских поэтов. В сопроводительном письме он благодарит за «молниеносное освобождение родственников Ахматовой».

В январе 1936 г. выходит публикация двух его стихотворений, в которых он восхищается И. В. Сталиным. Несмотря на старания, власть имущие не простили Пастернаку его заступничества за родных Анны Ахматовой, а также защиту Гумилева и Мандельштама. В 1936-м его практически отстраняют от литературной жизни, обвиняют в отдаленности от жизни и ошибочном мировоззрении.

Переводы

Свою известность Пастернак получил не только как поэт, но и как мастер перевода зарубежной поэзии. В конце 1930-х отношение руководства страны к его личности меняется, произведения не переиздаются, и он остается без средств к существованию. Это вынуждает поэта обратиться к переводам. К ним Пастернак относится, как к самодостаточным художественным произведениям. Подходит к работе с особой тщательностью, стараясь сделать ее идеально.

Работать над переводами он начинает в 1936 году, на даче в Переделкино. Труды Пастернака считаются равноценными оригиналам великих произведений. Переводы становятся для него не только возможностью содержать семью в условиях травли, но и способом реализации себя как поэта. Переводы , сделанные Борисом Пастернаком, стали классикой.

Война

В результате детской травмы он не подлежит мобилизации. Остаться в стороне поэт тоже не смог. Заканчивает курсы, получает статус военного корреспондента и едет на фронт. После возвращения создает цикл стихотворений патриотического содержания.

В послевоенные годы много трудится, занимается переводами, так как они остаются единственным его заработком. Стихов пишет немного – все свое время использует на переводы и написание нового романа, работает также над переводом «Фауста» Гете.

«Доктор Живаго» и травля

Книга «Доктор Живаго» - одно из самых значимых произведений поэта в прозе, во многом это автобиографичный роман, над которым Пастернак на протяжении десяти лет. Прототипом главной героини романа была его жена Зинаида Пастернак (Нейгауз). После появления в его жизни Ольги Ивинской, новой музы поэта, работа над книгой пошла намного быстрее.

Повествование романа начинается от начала века и заканчивается Великой Отечественной войной. Название книги по мере написания менялось. Сначала она называлась «Мальчики и девочки», затем «Свеча горела» и «Смерти нет».

Издание “Доктор Живаго”

За правдивый рассказ и свой собственный взгляд на события тех лет писатель был подвергнут жестокой травле, а «Доктор Живаго» не признан руководством страны. В Советском Союзе роман печатать не стали, но его по достоинству оценили за границей. Изданный в Италии в 1957 г. роман «Доктор Живаго» получил шквал восторженных отзывов читателей и стал настоящей сенсацией.

В 1958 г. Пастернаку присуждают Нобелевскую премию. Роман переводится на языки разных стран и распространяется по миру, издается в Германии, Великобритании и Голландии. Советские власти неоднократно предпринимали попытки изъять рукопись и запретить книгу, но она становилась все более популярной.

Признание писательского таланта мировым сообществом становится для него величайшей радостью и горем одновременно. Усиливается травля не только властью, но и коллегами. Обличительные митинги проводятся на заводах, в институтах, в творческих союзах и в других организациях. Составляются коллективные письма с требованием наказать провинившегося поэта.

Предлагали выслать его из страны, но поэт не представлял себя без Родины. Свои горькие переживания этого периода он выражает в стихотворении «Нобелевская премия» (1959 г.), также опубликованном за границей. Под давлением массовой кампании от награды он был вынужден отказаться, а за стих его чуть было не обвинили в измене Родине. Бориса Леонидовича исключают из Союза писателей СССР, но он остается в Литфонде, продолжает публиковаться и получать гонорары.

Стихотворения

В стихах раннего периода заметно влияние символизма. Для них характерны сложные рифмы, непонятные образы и сравнения. Во время войны его стиль резко меняется – стихи становятся легкими, понятными и простыми для чтения. Особенно это характерно для его коротких стихов, таких, как «Март», «Ветер», «Хмель», «Гамлет». Гениальность Пастернака в том, что даже его маленькие стихи содержат значимый философский смысл.

Произведение, написанное в 1956-ом, относится к позднему периоду его творчества, когда он жил и работал в Переделкино. Если первые его стихи были элегантными, то позже в них появляется социальная направленность.

Любимая тема поэта - единство человека и природы. «Июль» является примером чудесной пейзажной лирики, в котором он восхищается очарованием одного из самых прекрасных месяцев года.

В последний его сборник войдет стихотворение «Снег идет», написанное в 1957 году. Произведение состоит из двух частей: пейзажной зарисовки и философских размышлений о смысле жизни и ее быстротечности. Крылатой станет строчка «и дольше века длится день» из его стихотворения «Единственные дни» (1959), которое также вошло в последний сборник.

Личная жизнь

Биография Бориса Пастернака не может быть полной без описания его личной жизни. Поэт был женат дважды, первый раз - в молодости, второй раз - в зрелом возрасте. Была у него и третья любовь.

Все его женщины были музами, дарили счастье и были счастливы с ним. Его творческая, увлекающаяся натура, бьющие через край эмоции стали причиной непостоянства в личных отношениях. Он не опускался до измен, но быть верным одной единственной женщине не смог.

Борис Пастернак и Евгения Лурье с ребенком

Первая его жена Евгения Лурье была художницей. С ней он познакомился в 1921 г. и считал их встречу символичной. В этот период Пастернак заканчивает работу над повестью «Детство Люверс», героиня которой была воплощением образа молодой художницы. Героиню произведения также звали Евгения. Деликатность, нежность и утонченность удивительным образом сочетались в ней с целеустремленностью и самодостаточностью. Девушка становится его женой и музой.

Встреча с ней в душе поэта вызвала необычайный подъем. Борис был по-настоящему счастлив, у них родился первенец – сын Евгений. Сильное взаимное чувство в первые годы брака сглаживали трудности, но со временем нищета и тяжести жизни 20-х отразилась и на их семейном благополучии. Евгения стремилась реализоваться еще и как художник, поэтому часть семейных забот Пастернак взял на себя.

Отношения испортились, когда поэт начинает переписываться с , вызывая жгучую ревность жены, которая в расстроенных чувствах уезжает в Германию к родителям Пастернака. Позже она откажется от реализации своих творческих способностей и полностью посвятит себя семье. Но к этому времени у поэта появляется новая возлюбленная – Зинаида Нейгауз. Ей только 32, ему уже 40, у нее муж и двое детей.

Зинаида Нейгауз с детьми

Нейгауз – полная противоположность первой жене. Она хорошая хозяйка и без остатка посвящает себя семье. В ней не было утонченности, присущей первой жене, но он влюбился в нее с первого взгляда. Замужество и дети избранницы поэта не остановили, он хочет быть с ней, вопреки всему. Несмотря на расставание, Пастернак всегда помогал своей прежней семье, поддерживал с ними отношения.

Второй брак также был счастливым. Заботливая жена обеспечивала покой и комфортные условия для работы. Родился второй сын поэта - Леонид. Как и с первой женой, счастье длилось чуть больше десяти лет. Потом муж стал задерживаться в Переделкино и постепенно отдаляться от семьи. На фоне охлаждения семейных отношений в редакции журнала «Новый мир» он знакомится с новой музой и редактором журнала Ольгой Ивинской.

Борис не хотел оставлять жену, поэтому неоднократно пытается разорвать отношения с Ольгой. В 1949 году за связь с опальным поэтом Ивинскую арестовывают и отправляют на 5 лет в лагеря. На протяжении этих лет он помогает ее матери и детям – опекает и обеспечивает финансово.

Тяжелые испытания сказываются на его здоровье. В 1952 году он оказывается в больнице с инфарктом. После возвращения из лагерей Ольга работает у Пастернака неофициальным секретарем. Они не расстаются до конца его жизни.

Смерть

Травля со стороны коллег и общественности подкосила его здоровье. В апреле 1960 года у Пастернака развивается тяжелый недуг. Это была онкология с метастазами в желудке. В больнице возле его постели дежурит Зинаида.

Борис Пастернак в последние годы

В начале мая к нему приходит осознание, что болезнь неизлечима, и нужно готовиться к смерти. 30 мая 1960 года его не стало. Зинаида уйдет из жизни через 6 лет, причина смерти – та же, что и у Пастернака.

Могила Бориса Пастернака

На его похороны, несмотря на недоброжелательное отношение властей, пришло много народа. Среди них были , Наум Коржавин и другие. Его могила находится на кладбище в Переделкино. Вся семья похоронена там же. Автором памятника на месте захоронения Пастернака является скульптор Сарра Лебедева.

Произведения и книги

• «Близнец в тучах»
• «Детство Люверс»
• «Три главы из повести»
• «Охранная грамота»
• «Воздушные пути»
• «Второе рождение»
• «Грузинские лирики»
• «На ранних поездах»
• «Когда разгуляется»
• «Доктор Живаго»
• «Стихотворения и поэмы: В 2-х т»
• «Не я пишу стихи...»
• «Избранные сочинения»
• «Письма к родителям и сестрам»
• «Переписка Бориса Пастернака»
• «Земной простор»