Людей всегда волновало, что находится «по ту сторону жизни». За последние годы ученым удалось разгадать несколько давних тайн смерти. 42.TUT.BY выбрал пятерку наиболее интересных научных работ, которые описывают разные аспекты гибели организма - от последних снов до «света в конце тоннеля».
Изображение: Eric Ogden / theatlantic.com
Клетки со «счетчиком»
За последние сто лет медицина заметно улучшилась, однако люди не начали доживать до 200 лет. Одна из возможных причин - в пределе Хейфлика - запрограммированной в ДНК максимальной продолжительности «жизни» клеток.
Человеческие клетки всегда переживают не больше 50 - 52 циклов деления. Так происходит из-за сокращения размера теломер - участков ДНК на концах хромосом. В пересчете на годы это дает среднюю продолжительность жизни в 90 - 100, максимум - 120 лет. При достижении этого возраста даже здоровые люди умирают «по естественным причинам».
Этой концепции уже больше 50 лет (а ее создателю Леонарду Хейфлику - 88). Сам ученый в недавнем интервью журналу The Lancet назвал изобретение способов радикального увеличения продолжительности жизни «второй древнейшей профессией, а может, и первой».
Попытки резко сделать жизнь дольше он сравнил с мыслью о возможности пробежать милю за секунду, экстраполировав прогресс после двух тренировок. «Люди отдают огромные деньги, убежденные тем, что кто-то нашел способ сделать их бессмертными <…> Все во Вселенной меняется или стареет со временем, и думать, что вы можете повернуть это вспять - нонсенс».
С возрастом страх смерти исчезает
Чем человек старше, тем меньше он беспокоится от мыслей о смерти. К примеру, исследование интервью 1200 американцев разных рас и социальных положений показало, что в возрасте 45−54 лет смерти боятся около 50% опрошенных, а вот после 70 лет - лишь 26%. Мыслей, связанных со смертью, с возрастом тоже становится меньше.
По вертикали - количество мыслей, связанных со смертью, по горизонтали - возраст опрошенных Кстати, социальная поддержка близких людей от мрачных мыслей о смерти избавляет - это тоже установленный научно факт. Американский психолог Уильям Чопик считает , что эти закономерности связаны. С возрастом увеличиваются «инвестиции в близкие отношения» - супружество, дружбу, родительство, - которые помогают человеку справляться со страхом.
«Тот факт, что обеспокоенность смертью снижается на протяжении жизни, часто удивлял исследователей, - пишет Чопик. - Современные исследования показывают, что социальная поддержка обеспечивает более низкий уровень тревоги в течение долгого времени. Социальные отношения обеспечивают функцию регулирования эмоций, в том числе тех, что связаны с проявлениями возраста и напоминаниями о собственной смерти».
Кстати, ученые не раз замечали, что люди, напуганные смертью, более религиозны , более консервативны , чаще проявляют националистические предубеждения и вообще чаще поддерживают стереотипы.
Все эти совпадения, по мнению исследователей, подтверждают « теорию управления страхом смерти ». Согласно ей, человек осознает неизбежность смерти и вымещает свой страх в других сферах. Помогают занятия, которые дают «иллюзию бессмертия»: продолжение рода, творчество, наука, а также причисление себя к расе, партии или каким-либо другим группам. Согласно этой теории, именно страху смерти человечество обязано такими явлениями, как культура и религия.
Фото: Дмитрий Брушко, TUT.BY
Спираль смерти
Упрощенно жизнь любого существа можно разделить на три стадии: развитие, взросление и поздние годы. Однако недавно в эту схему предложили добавить еще один этап, который никого не минует - «спираль смерти».
Эту жизненную стадию заметили несколько лет назад у мушек-дрозофил. Биологи наблюдали за жизненным циклом трех тысяч мушек и пересчитали 4,6 миллионов яиц. Выяснилось, что первый день, в который дрозофила не отложила ни одного яйца - серьезный предвестник скорой смерти.
Другое исследование показало, что перед смертью у насекомых возрастала проходимость брюшка. Ученые считают, что то, что заставляло мух умирать, влияло и на работу их организма - причем, всегда похожим образом.
Этот период получил название «спираль смерти». «Мы считаем, что это часть в основном запрограммированного процесса умирания организма» , - рассказал изданию Live Science Лоренс Мюллер (Laurence Mueller), один из авторов работы, описывающей этот процесс.
У людей «спираль смерти» тоже замечали. Исследование пожилых датчан, которое продлилось семь лет, показало , что те, кто умер в первые два год исследования, были намного слабее, чем те, кто дожил до завершения работы ученых. Слабость опрошенных проявлялась в малой силе хвата руки, неспособности выполнять бытовые задачи - принимать пищу и справлять нужду, - а также низких показателях в интеллектуальных тестах.
Фото: stat8.blog.ru
Сейчас ученые пока не знают наверняка, как именно работает «спираль смерти» у людей, но надеются сократить длительность этого периода. Тот факт, что старческая немощь заложена в генах, дает надежду на то, что от нее можно избавиться через редактирование ДНК. «Даже если мы не повлияем на то, когда вы умрете, мы хотим, чтобы вы были полностью функциональны до самой смерти» , - рассказал Лоренс Мюллер.
Что чувствуют умирающие?
Наверняка ответить на этот вопрос могут только те, кто уже умер. Однако многие из тех, кто пережил клиническую смерть, рассказывали об ощущении полета за пределами своего тела, быстром движении сквозь туннель к свету или видении своих умерших близких.
Пока у ученых недостаточно данных для того, чтобы проверить, правда ли в момент клинической смерти особая сущность совершает «выход из тела». Намеренно такие эксперименты ставить нельзя, а значительная часть современных свидетельств была собрана без соблюдения научных методов.
Иногда пережившие клиническую смерть во время операции в деталях помнят обстановку в помещении. Фото: Дмитрий Брушко, TUT.BY
Зато более детально удалось изучить сны и видения умирающих людей - это сделали в 2012 году ученые из США, опросив 59 пациентов нью-йоркского хосписа, которые умерли в среднем через 15 дней после заполнения анкеты.
88% из них видели сны или видения. 72% видели во сне людей, которые уже скончались - мертвецы появлялись во снах чаще, чем живые. Также многие опрошенные описывали сны, в которых они собирались в путешествие, кто-то заново переживал важные события прошлого.
Видения и сны большинства из них были спокойными и крайне реалистичными и детализированными. Исследователи заметили, что видения с участием умерших в намного чаще характеризовались опрошенными как успокаивающие. Ученые сделали вывод, что видения помогают сгладить страх смерти, а также имеют утешительный и - как это ни парадоксально - жизнеутверждающий эффект.
«Волна смерти»
Биологи несколько раз замечали: когда крысы погибают, на считанные секунды резко вырастает активность их мозга, измеренная при помощи электроэнцефалограммы. Такая активность наблюдается у всех крыс на пороге смерти и превышает активность мозга здоровых грызунов.
Примерно через 30−60 минут после умерщвления в мозге возникали необычайные колебания, продолжались от 5 до 15 секунд, а после сходили на нет. Кроме того, возникал эффект когерентности - электрическая активность разных участков мозга проявлялась согласованно.
- Табу на разговоры о смерти – одно из самых сильных для современного общества.
- Смерть больше страшит тех, кто так и не стал самим собой.
- Осознание того, что жизнь конечна, помогает нам жить полнее, глубже, насыщеннее.
Смерть – чужая и тем более своя – относится к области невыразимого. Мы ее игнорируем, избегаем, отрицаем. Но чтобы жить более осмысленно и ярко, нам предстоит научиться думать о ней без страха.
«Не представляю, как вы будете писать об этом. Это так тяжело!» – сказала мне психотерапевт Инна Хамитова, когда мы встретились, чтобы поговорить о смерти и о том, как мы к ней относимся. И я почувствовала, как в ответ внутри меня что-то сжалось в комок. Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор, говорил Ларошфуко*. Неудивительно, что редакционное задание пробудило во мне сильную тревогу: я давно избегала не то что говорить, а даже думать о смерти, о неизлечимых болезнях, о катастрофах, повлекших человеческие жертвы. Так поступают многие – в лучшем случае мы символически откупаемся от смерти, отправляя деньги на операцию тяжелобольному или на поддержку хосписа, и на этом закрываем для себя тему. Опрос Psychologies показал, что 57% из нас редко задумываются о ней. И даже самые отважные из нас не свободны от страха. «От этой темной тени не избавиться ни одному из живущих», – пишет психотерапевт Ирвин Ялом**. Но если она нас так страшит, то нужно ли о ней говорить?
Детские вопросы
В теме смерти немало парадоксов. Начало новой жизни – это одновременно и первый шаг на пути к концу. Сознание его неизбежности должно было бы лишать смысла нашу жизнь, и все-таки оно не мешает нам любить, мечтать, радоваться. Вопрос в том, как мы пытаемся разрешить для себя или хотя бы осмыслить эти противоречия. Чаще всего наша мысль пасует. «У нас в запасе всегда есть несколько подходящих сентенций, которыми мы при случае готовы попотчевать других, – писал основатель аналитической терапии Карл Густав Юнг, – «Всякий когда-нибудь да умрет», «Жизнь человеческая не вечна»***. Пользуясь подходящим штампом, как спасательным кругом, мы живем так, как если бы были бессмертными.
Истоки нашего отношения к смерти лежат в детском опыте. «В самом раннем возрасте у ребенка нет представления ни о времени, ни о причинно-следственных связях и, естественно, нет страха смерти, – объясняет Инна Хамитова. – Но уже года в четыре он может понимать, что кто-то из близких умер. Хотя и не осознает, что это уход навсегда». Очень важно, как в этот момент поведут себя родители, подчеркивает психотерапевт. Например, многие взрослые не берут детей на похороны, чтобы не испугать... и напрасно. На самом деле страшно как раз взрослым, и свой страх они невольно транслируют ребенку, приписывая ему свое отношение к смерти. Точно так же действует на детей и замалчивание этой темы. Ребенок считывает послание: мы об этом не говорим, это слишком страшно. Так может возникнуть болезненное, невротическое отношение к смерти. И наоборот, если в семье соблюдают какие-то ритуалы, например вспоминают покойную бабушку в день ее рождения, это помогает детям справляться со страхом.
Поначалу дети боятся смерти родителей и других близких. О своей смертности ребенок тоже знает, но осознает ее уже позже – ближе к подростковому возрасту. «У подростков возникает повышенный интерес к смерти, – отмечает Инна Хамитова. – Для них это способ понять себя, почувствовать свои границы, ощутить себя живым. И в то же время способ переключить тревогу. Они как бы доказывают себе: я не боюсь, смерть – моя сестра».
С годами этот страх отступает перед основными жизненными задачами молодых взрослых людей: освоить профессию, создать семью. «Но три десятилетия спустя... разражается кризис среднего возраста, и страх смерти обрушивается на нас с новой силой, – напоминает Ирвин Ялом. – Достигая вершины жизни, мы смотрим на тропу перед собой и понимаем, что теперь эта тропа ведет не наверх, а вниз, к закату и исчезновению. С этой минуты беспокойство о смерти уже не покидает нас».
Смерть как арт-объект
В любом художественном музее мира неискушенного посетителя (особенно ребенка) поражает повсеместное присутствие мученичества, насилия, смерти. Чего стоит хотя бы многократно повторенная и неизменно пугающая голова Иоанна Крестителя на блюде. Современное искусство тоже исследует вечный сюжет, заставляя в буквальном смысле примерить на себя процесс умирания. Два года назад в Париже, в Лувре на Первом салоне смерти посетитель мог полежать в одном из экспонировавшихся гробов и подобрать себе подходящий экземпляр на будущее. Этой весной в московском Манеже прошла выставка «Размышляя о смерти», за ней арт-проект «Мой самый важный чемодан», участникам которого было предложено собрать багаж для «последнего путешествия». Кто-то положил в него игрушки, кто-то – открытый ноутбук, манифест собственного сочинения... Воображаемая смерть становится поводом задуматься о жизни, о ее главных ценностях. Арт-критики видят в этом новый тренд: попытку преодолеть табу на разговор о смерти. Хотя точней говорить лишь о современных формах этого преодоления – ведь искусство, наряду с религией, всегда предлагало нам взглянуть в лицо смерти и не отвести глаза. Оно «пробуждают в нас чувства, которые мы могли бы испытать в подобной ситуации, – говорит Инна Хамитова. – Для нас это способ прикоснуться к теме и прожить, переработать ее в безопасной форме».
С широко закрытыми глазами
«Сегодня только в маленьких городах или в деревне сохраняется традиция хоронить всем миром. Дети присутствуют на похоронах, слышат разговоры взрослых – тот умер, или этот скоро умрет, и воспринимают смерть как естественную вещь, часть вечного круговорота, – говорит юнгианский аналитик Станислав Раевский. – А в большом городе смерти как будто нет, она изгнана с глаз долой. Здесь уже не увидишь похороны во дворе, не услышишь похоронный оркестр, как это было еще 25–30 лет назад. Мы близко видим смерть тогда, когда умирает кто-то из близких. То есть можем не сталкиваться с ней долгие годы. Интересно, что это компенсируется обилием смертей, которые мы видим по телевизору, не говоря уж о компьютерных играх, где у героя множество жизней. Но это выхолощенная, искусственная, сконструированная смерть, которая в наших фантазиях как будто подконтрольна нашей власти».
Вытесненный страх прорывается в том, как мы говорим. «Умираю – хочу спать», «ты меня в гроб вгонишь», «устала до смерти» – наша речь пересыпана упоминаниями о смерти, хотя при этом мы вовсе не имеем ее в виду. Зато «настоящая» смерть в нашем языке остается табу – мы предпочитаем говорить возвышенным слогом («ушел из жизни», «покинул этот мир», «окончил свои дни», «уснул вечным сном») или, наоборот, нарочито-пренебрежительно («отдал концы», «сыграл в ящик», «дал дуба») – лишь бы не называть вещи своими именами. И все же иногда мы поневоле осознаем этот страх, говорит Инна Хамитова: «Похороны, серьезные болезни, несчастные случаи, любые расставания вновь возвращают нас к мыслям о смерти и связанным с ней страхам».
Чего мы боимся на самом деле?
«На самом дне наших чувств по поводу смерти лежит чисто биологический страх, на уровне инстинкта, – признает Ирвин Ялом. – Это первобытный страх, и я тоже испытывал его. Словами его не выразить».
Но в отличие от других живых существ, человек знает, что когда-нибудь умрет. Отсюда следуют страхи более высокого порядка, и прежде всего – страх небытия (для верующих – инобытия), постичь которое мы не можем. Об этом «после» – монолог Гамлета: «Скончаться. Сном забыться. Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, Когда покров земного чувства снят?» Путь в небытие тем страшнее, что каждому придется проделать его одному. Как говорит Ирвин Ялом: «В смерти человек всегда одинок, одинок более, чем когда-либо в жизни. Смерть не только отделяет нас от других, но и обрекает на вторую, более пугающую форму одиночества – на отделение от самого мира».
Наконец, с каждым из нас уходит и наш неповторимый внутренний мир, который существует только в нашем сознании. «Смерть личности, пожалуй, еще страшней, чем смерть физическая, – размышляет Инна Хамитова. – По сути, мы боимся исчезновения. Такова же природа страха немощи, тяжелой болезни или деменции, которые могут предшествовать смерти. Это страх перестать быть собой, утратить свою идентичность».
Эрос против Танатоса
Согласно психоанализу, в каждом из нас сосуществуют и противоборствуют влечение к жизни и влечение к смерти (кстати, открытие последнего принадлежит ученице Карла Густава Юнга россиянке Сабине Шпильрейн). Инстинкты жизни, получившие название Эрос, выражаются в потребности к любви, созиданию, служат поддержанию жизненно важных процессов и обеспечивают размножение вида. Важнейшими среди них, по Фрейду*, являются половые инстинкты (либидо). И наоборот, инстинкты смерти, объединенные под названием Танатос, проявляются в агрессивных чувствах, разрушительных желаниях и действиях. Фрейд считал их биологически обусловленными и такими же важными регуляторами поведения, как инстинкты жизни. «Целью всякой жизни является смерть», – писал он, имея в виду, что любой живой организм в итоге неизбежно возвращается в состояние неорганической материи. А жизненный путь человека – арена борьбы между Эросом и Танатосом. Впрочем, сам Фрейд называл это всего лишь гипотезой, и до сих пор она остается одним из спорных аспектов его учения.
* З. Фрейд «По ту сторону принципа удовольствия» (АСТ, Астрель, 2011).
Как мы с этим справляемся
«Научаясь понимать смерть других людей, ее действие в них, ее действие в нас через переживание чужой смерти, мы сумеем глядеть в лицо смерти, в конечном итоге – встретить лицом к лицу собственную смерть – сначала как возможность, вернее неизбежность, но неизбежность часто как будто настолько далекую, что мы с ней не считаемся, – а затем и как самую реальность, грядущую на нас», – объясняет митрополит Антоний Сурожский****. И все-таки мы до самого конца боимся этого «лицом к ли-цу». За тысячелетия человечество придумало множество способов облегчать страдания, причиняемые этим страхом. Мощнейший из них – религия, дающая надежду на вечную жизнь, на воссоединение с теми, кого мы любили и потеряли, на воздаяние за праведную жизнь (впрочем, эта надежда рождает еще один страх – вечно расплачиваться за свои грехи). Мы пытаемся противостоять этому страху, символически обеспечивая свое бессмертие через наших детей или наши достижения. Формула «построить дом, посадить дерево, вырастить сына» закрепляет именно это стремление оставить след, не быть забытым, продолжить себя и за порогом смерти.
Хотя, казалось бы, какая нам разница, оставим мы след или нет, раз нас все равно не будет? «Весь вопрос, что мы считаем своим «Я», – говорит Станислав Раевский. – Где мы проводим границу между собой и не-собой? Только ли это границы нашего тела? Мое «Я» – только ли во внутреннем моем пространстве?» Есть упражнение, которое помогает справиться со страхом смерти, продолжает юнгианский аналитик: «Нужно выйти, допустим, на улицу, оглянуться вокруг и сказать себе: «Вот эта машина – это я! Цветок – это я! Небо – это я!» И так раз за разом тренируется понимание, что наше «Я» – не только внутри, но и вовне. Да, внутреннее умирает, но внешнее-то остается...»
Последний критерий
Наши эксперты согласны в том, что страх смерти тем сильней, чем меньше человек сумел реализовать себя. «Пожилые люди, которые довольны прожитой жизнью и сознают, что сделали в ней все, что могли, намного спокойнее относятся к смерти, – отмечает Инна Хамитова. – И совсем иное, когда человек понимает, что прожил не свою жизнь, когда его одолевают сожаления об упущенных возможностях».
«О чем думает человек перед смертью? – продолжает Станислав Раевский. – О своих финансах, о своем автомобиле? О странах, которые хотел, но не успел посетить? Нет, гораздо больше его волнуют сущностные вопросы: а действительно ли я любил других людей? Думал ли о них? Простил ли своих врагов? Чем больше мы любим других, тем меньше наша привязанности к себе, тем менее болезненна для нас тема смерти. И как жалко, что эти вопросы возникают слишком поздно. А что если начать задавать их себе лет за 40 до смертного часа?» Впрочем, во многих странах есть такая возможность. На специальной грифельной доске все желающие дописывают фразу: «Прежде чем я умру, я хочу…»***** И разных желаний оказывается столько, сколько пишущих: выйти замуж, переплыть Ла-Манш, завести лысого кота, заняться сексом втроем...
Смерть, если о ней помнить, становится мерилом нашей жизни. Именно поэтому психологи предлагают своим клиентам представить, что им осталось жить недолго – скажем, год. Что бы они изменили в своей жизни? По сути, это размышление о своих ценностях, приоритетах, о смысле. «Мы задумываемся о том, что пора заняться чем-то настоящим, тем, что мы всегда откладывали, к чему звала наша душа. Ощущение близости смерти заставляет нас развиваться и проживать свою жизнь более полно, интересно, глубоко, – говорит Станислав Раевский. – И наоборот, избегая мыслей о смерти, мы отсекаем от себя большую часть жизни».
Взглянуть страхам в лицо
Взрослый человек пытается идти навстречу своему страху и разобраться в нем. Однако многие из нас предпочитают вести себя как дети, отрицая свой страх, сбегая от него. «Но то, чего мы избегаем, все равно догонит нас. Если мы избегаем темы смерти, наша тревога будет только нарастать», – предупреждает Станислав Раевский. Она может проявляться в кошмарных снах или маскироваться под другую психологическую проблему. А у кого-то перерастает в ужас и отравляет существование.
Похоже, единственное, что имеет смысл, – взглянуть своему страху в лицо. Значит ли это, что мы от него избавимся? Нет, отвечает Ирвин Ялом: «Конфронтация со смертью всегда будет сопровождаться страхом. Такова цена самосознания». И все же игра стоит свеч: «Поняв условия человеческого существования, мы сможем не только сполна наслаждаться каждой минутой жизни и ценить уже сам факт своего бытия, но и относиться к себе и к другим людям с подлинным сочувствием».
* Ф. де Ларошфуко «Максимы» (АСТ, 2011).
** И. Ялом «Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти» (Эксмо, 2008).
*** К. Г. Юнг «Проблемы души нашего времени» (Прогресс, 1994).
**** А. Сурожский «Жизнь, болезнь, смерть» (Виноград, 1998).
***** Сейчас в 50 странах мира размещено более 300 таких досок на 20 языках. Подробнее о проекте «Before I die» см. на сайте beforeidie.cc
Продлить свое существование в интернете, уйти из жизни, но остаться онлайн...
Зачем нам нужны блоги и страницы умерших, видео похорон и анонсы кончин? Комментирует психолог Вероника Нуркова.
Среди роликов, выложенных на YouTube, часто встречаются видеозаписи похорон. Причем не только известных людей, но и тех, кого знают лишь родные, друзья и коллеги. Откуда в Сети такой интерес к визуальной стороне смерти, зачем выставлять напоказ кадры расставания с ушедшими? «Фотографии в этом случае представляют собой артефакт жизни, свидетельство того, что жизнь была и прожита до конца, – считает Вероника Нуркова. – Парадоксальным образом мертвого фотографируют для того, чтобы помнить его живым». Точно такое же впечатление – его хотят запомнить живым и продлить его существование – возникает от просмотра аккаунтов в соцсетях, которые кто-то из близких продолжает вести после смерти владельца. «С одной стороны, трудно представить более органичную мемориальную площадку: по аналогии с тем, как реальные поминки принято проводить в доме покойного, местом его виртуального поминовения становится виртуальный «дом», – рассуждает психолог. – С другой стороны, аккаунт мыслится как часть наследства, и близкие люди, знающие пароль к нему, считают себя вправе пользоваться законно полученным пространством. Наконец, есть случаи, когда кто-то поддерживает аккаунт умершего, чтобы создать иллюзию, будто жизнь покойного продолжается. Здесь уместно говорить о психологической защите за счет идентификации с умершим».
Впрочем, разработчики крупнейших соцсетей уже придумали для своих пользователей техническое бессмертие. Так, Twitter создал дополнение LivesOn, благодаря которому страничка умершего продолжает пополняться новыми сообщениями в стиле и с лексикой покойного. Практикуется и менее инфернальный способ сохранения памяти – мемориальные страницы, где можно опубликовать фото, воспоминания и артефакты об ушедшем.
Сеть создает новую жизнь после смерти. Поэтому даже пронзительные дневники умирающих (и умерших) имеют сотни перепостов и примиряют с неотвратимостью конца. Один из ярких примеров – блог penmachine.com канадца Дерека Миллера (Derek Miller), в котором верхний пост начинается словами: «Ну вот и все. Я мертв, и это мой последний пост в блоге. Я попросил семью и друзей, чтобы они опубликовали это заранее составленное послание, <...> что станет первым шагом по превращению действующего веб-сайта в архив».
Другой образец этого жанра – получившая известность в Сети . Наглядный, почти поминутный опыт осознания неизбежной смерти и достойного ухода из жизни сегодня востребован миллионами посетителей.
Самым, пожалуй, шокирующим проектом следует признать интернет-тотализаторы вроде deathlist.net. Здесь составляют списки тех, кто «должен» умереть в текущем году, а потом ведется подсчет правильно угаданных смертей. «Это все равно что встать рано утром у окна и приказать солнцу взойти, – считает Вероника Нуркова. – Сайты такого типа – попытка почувствовать контроль над смертью. Примечательно, что в топ-листе все люди очень пожилые или больные: высокая вероятность прогноза дает его автору иллюзию могущества».
Анастасия Аскоченская
ЛЕНИН Владимир Ильич (псевдоним, настоящая фамилия Ульянов) (1870—1924) — русский революционер, глаза партии коммунистов и первого правительства СССР. В марте 1922 г. у Ленина начались частые припадки, заключавшиеся в кратковременной потере сознания с онемением правой стороны тела.
С марта 1923 г. развился тяжелый паралич правой стороны тела, была поражена речь. Но все же врачи надеялись поправить положение. В бюлетене о состоянии здоровья Ленина от 22 марта говорилось: "... Болезнь это, судя по течению и данным объективного исследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья”.
И впрямь: когда в мае Ленина перевезли в Горки, он стал поправляться. В сентябре ортопедисты изготовили для вождя специальную обувь; при помощи жены и сестры он стал вставать и ходить по комнате с палочкой. В октябре к Ленину даже допустили людей с политическими сообщениями. Сотрудник Коминтерна О.А.Пятницкий и работник Моссовета И.И.Скворцов-Степанов поделились с вождем некоторыми политическими и хозяйственными новостями.
Правда, Ленин реагировал на это единственным словом, которое он сносно произносил: "вот-вот”. А 19 октября Ленин совершил подвиг — вопреки уговорам жены, сел в автомобиль и велел везти себя в Москву. «Зашел на квартиру, — вспоминает секретарь Ленина Фотиева, — заглянул в зал заседания, зашел в свой кабинет, оглядел все, проехал по сельскохозяйственной выставке в нынешнем Парке культуры и отдыха и вернулся в Горки”.
Понемногу Ленин стал учиться писать левой рукой (правая была парализована). Дело дошло до того, что многие в правительстве и Политбюро ожидали скорого возвращения Ленина к руководству страной. В декабре 1923 года, во время елки для детей, устроенной в Горках. Ленин весь вечер провел с ребятишками.
Но воля вождя была бессильна перед волей болезни. Склероз сосудов головного мозга продолжал выключать из деятельности один участок мозга за другим.
В последние месяцы жизни Крупская, по указанию Ленина, читала ему беллетристику. Обычно это было к вечеру. Читала Салтыкова-Щедрина, "Мои университеты" Горького, стихи Демьяна Бедного. За два дня до смерти Крупская, желая укрепить в муже мужество, прочитала ему рассказ Джека Лондона "Любовь к жизни". “Сильная: очень вещь, — вспоминает она об этом чтении. — Через снежную пустыню, в которой нога человеческая не ступала, пробирается к пристани большой реки умирающий с голоду больной человек. Слабеют у него силы, он не идет, а ползет, а рядом с ним ползет тоже умирающий от голода волк, идет между ними борьба, человек побеждает, — полумертвый, полубезумный добирается до цели. Ильичу рассказ этот понравился чрезвычайно. На другой день просил читать рассказы Лондона дальше... Следующий рассказ попал совершенно другого типа — пропитанный буржуазной моралью: какой-то капитан обещал владельцу корабля, нагруженного хлебом, выгодно сбыть его; он жертвует жизнью, чтобы только сдержать свое слово. Засмеялся Ильич и махнул рукой”.
Ну, а последние сутки Ленина один из лечивших его врачей, профессор В.Осипов описывает так:
“20 января Владимир Ильич испытывал общее недомогание, у него был плохой аппетит, вялое настроение, не было охоты заниматься; он был уложен в постель, была предписана легкая диета. Он показывал на свои глаза, очевидно, испытывая неприятное ощущение в глазах. Тогда из Москвы был приглашен глазной врач профессор Авербах, который исследовал его глаза... Профессора Авербаха больной встретил очень приветливо и был доволен тем, что, когда исследовалось его зрение при помощи стенных таблиц, он мог самостоятельно называть вслух буквы, что доставляло ему большое удовольствие. Профессор Авербах самым тщательным образом исследовал состояние глазного дна и ничего болезненного там не обнаружил.
На следующий день это состояние вялости продолжалось, больной оставался в постели около четырех часов, мы с профессором Ферстером (немецкий профессор из Бреславля, который был приглашен еще в марте 1922 года) пошли к Владимиру Ильичу посмотреть, в каком он состоянии.
Мы навещали его утром, днем и вечером, по мере надобности. Выяснилось, что у больного появился аппетит, он захотел поесть; разрешено было дать ему бульон. В шесть часов недомогание усилилось, утратилось сознание, и появились судорожные движения в руках и ногах, особенно в правой стороне. Правые конечности были напряжены до того, что нельзя было согнуть ногу в колене, судороги были также и в левой стороне тела. Этот припадок сопровождался резким учащением дыхания и сердечной деятельности. Число дыханий поднялось до 36. а число сердечных сокращений достигло 120-130 в минуту, и появился один очень угрожающий симптом, который заключается в нарушении правильности дыхательного ритма (типа чейн-стокса), это мозговой тип дыхания, очень опасный, почти всегда указывающий на приближение рокового конца. Конечно, морфий, камфора и все, что могло понадобиться, было приготовлено. Через некоторое время дыхание выровнялось, число дыханий понизилось до 26, а пульс до 90 и был хорошего наполнения. В это время мы измерили температуру — термометр показал 42.3۫ — непрерывное судорожное состояние привело к такому резкому повышению температуры; ртуть поднялась настолько, что дальше в термометре не было места.
Судорожное состояние начало ослабевать, и мы уже начали питать некоторую надежду, что припадок закончится благополучно, но ровно в 6 час. 50 мин. вдруг наступил резкий прилив крови к лицу, лицо покраснело до багрового цвета, затем последовал глубокий вздох и моментальная смерть. Было применено искусственное дыхание, которое продолжалось 25 минут, но оно ни к каким положительным результатам не привело. Смерть наступила от паралича дыхания и сердца, центры которых находятся, в продолговатом мозгу".
Когда-то Ленин был потрясен смертью Поля и Лауры Лафаргов, покончивших жизнь самоубийством. 3 декабря 1911 года он выступил с речью на похоронах Лафаргов на кладбище Пер-Лашез в Париже. Ленин, подобно Лафаргу, считал, что когда человек не может работать на пользу революции (из-за старости или болезни), он должен иметь в себе мужество добровольно уйти из жизни.
Бытовали слухи о том, что Ленина отравил Сталин, — это, например, утверждал в одной из своих статей Троцкий. В частности, он писал: “Во время второго заболевания Ленина, видимо, в феврале 1923 года, Сталин на собрании членов Политбюро (Зиновьева, Каменева и автора этих строк) после удаления секретаря сообщил, что Ильич вызвал его неожиданно к себе и потребовал доставить ему яду. Он снова терял способность речи, считал свое положение безнадежным, предвидел близость нового удара, не верил врачам, которых без труда уловил на противоречиях, сохранял полную ясность мысли и невыносимо мучился...
Помню, насколько необычным, загадочным, не отвечающим обстоятельствам показалось мне лицо Сталина. Просьба, которую он передал, имела трагический характер; на лице его застыла полуулыбка, точно на маске.
— Не может быть, разумеется, и речи о выполнении этой просьбы! - воскликнул я…
— Я говорил ему все это, — не без досады возразил Сталин, — но он только отмахивается. Мучается старик. Хочет, говорит, иметь яд при себе... прибегнет, если убедится в безнадежности своего положения”.
Троцкий, правда, говорит, что Сталин мог и выдумать то, что Ленин обращался к нему за ядом — с целью подготовить свое алиби. Однако этот эпизод подтверждается и свидетельствами одной из секретарш Ленина, которая в 60-е годы рассказывала писателю А.Беку о том, что Ленин действительно просил у Сталина яд. "Когда я спрашивал врачей в Москве, — пишет далее Троцкий, — о непосредственных причинах смерти, которой они не ждали, они неопределенно разводили руками. Вскрытие тела, разумеется, было произведено с соблюдением всех формальностей: об этом Сталин в качестве генерального секретаря позаботился прежде всего! Но яду врачи не искали. даже если более проницательные допускали возможность самоубийства”.
Скорее всего, яда от Сталина Ленин не получил — иначе Сталин уничтожил бы впоследствии всех секретарей и всю прислугу Ильича, чтобы не оставлять следов, да и особой нужды в смерти абсолютно беспомощного Ленина у Сталина не было. К тому же, он еще не подошел к той черти за которой началось физическое уничтожение его противников. Таким образом, наиболее вероятная причина смерти Ленина - болезнь.
Тело Ленина, как известно, было забальзамировано и положено в специально построенный мавзолей. Историк Луне Фишер рассказывает, что когда в 30-х годах западные газеты стали писать, будто "в мавзолее лежит не набальзамированная мумия, а восковая фигура", советские власти разрешили группе западных журналистов (Фишер входил в их число) обозреть святыню. Бальзамировавший Ленина биохимик профессор Б.И.Збарский упомянул перед собравшимися в мавзолее о секретных процессах мумификации и предсказал, что тело останется в таком виде лет сто. "Затем он открыл герметически запечатанную стеклянную витрину, содержавшую мощи, ущипнул Ленина за нос и повернул его голову направо и налево. Это был не воск. Это был Ленин”.
Мирра Ришар считает, что смерти на самом деле... не существует. Причем не только в том смысле, что душа наша вечна. А в том, что после смерти восприятие мира вокруг почти не изменяется! И если бы только что умерший человек мог с нами поговорить, он сказал бы, что между жизнью и смертью нет большой разницы.
Некоторые полагают, что душа после смерти человека без изменений переносится в другое тело, до мелочей схожее с прежним. Сохраняется внешность, разум, характер, темперамент, привычки и т. д. Иван Петров остается Иваном Петровым. Вряд ли в подобном перевоплощении есть смысл. Нельзя достичь совершенства бесконечным копированием того же самого характера, интересов, занятий. Наше существование оправдывается лишь сменой нашего внешнего существа и постоянным духовным ростом.
Что же происходит на самом деле? И кто может дать подробный ответ? Существует мнение, что человек после смерти проходит через тонкий физический, ментальный и витальный уровни. На каждом из них он освобождается от всего, что связано с его прошлым. "Ядро" личности, со всем накопленным ментальным, витальным и физическим опытом остается в дремлющей памяти.
Полное отсутствие памяти о прошлых жизнях часто используется как доказательство того, что никакого перевоплощения не существует. Но представьте себе, что было бы с нашим несчастным мозгом, если бы он вспомнил все наши прошлые жизни, да еще со всеми деталями. Уверены, что мест в психиатрических клиниках на всех не хватило бы. Да и вообще для человека важнее "загружать" в мозг жизненный опыт, который душа сохранит при перевоплощении, чем уйму сведений, полученных в школах и институтах.
Шри Ауробиндо говорит о том, что даже если наука, физическая или оккультная, смогла бы найти необходимые средства для неопределенно долгого продления жизни тела, душа наша - скиталица - все равно нашла бы способ оставить тело и перейти к новой инкарнации! Ведь истинная ее причина - в необходимости духовной эволюции в образе новой личности.
Ну хорошо, предположим, что мы на земле действительно исключительно ради духовной эволюции, а значит обязаны "выходить на работу" в самых разных воплощениях. Почему тогда переход из одного в другое иногда почти незаметен, а порой - такой болезненный? Почему одни умирают легко, а другие - нет? Оказывается, все зависит от состояния сознания человека в момент смерти. В момент истины необходимо полностью отрешиться от этого мира, и тогда все, что происходит вокруг, перестанет вас тревожить, станет неважным. Те, кто умирая, испытывает привязанность к людям и вещам, переживают поистине адские мучения.
Смерть полюбит каждого из нас, как бы мы с ней не боролись. Ешь только здоровую пищу, бегай по утрам, откажись от алкоголя, избегай стресса, модернизируй тело с помощью кибернетики, колись антибиотиками, глотай витамины, делай все это сразу, а после - добро пожаловать в гроб, не забудь закрыть крышку поплотней.
Нет в мире такого чокнутого профессора, способного воскресить тебя или - такие личности обитают только в книгах, да в фильмах уровня «Реаниматора». Однако кто как не ученые, знают о смерти больше? Научный разум связан с проблемой смерти тесными узами. Наука и смерть заключили своего рода брак после самой разрушительной эпидемии в истории человечества - средневековой чумы, именуемой в народе «черная смерть». Именно после того, как 2/3 населения Европы оказалось в земле (в Италии хоронили людей целыми рядами - слой песка, слой трупов, слой песка, слой трупов, «лазанья»), ученый люд решил взяться за голову и, наконец, подумать о смерти, ее природе, предназначении и методах борьбы с ней. С тех пор появилось множество «теории смерти», которые подкрепляются исследованиями, логическими конструкциями и опытами, но ни одна из них не являются лидирующей и до конца изученной. Люди науки до сих пор работают в этом направлении, приоткрывая тайну по крупицам. Их идеи настолько уникальны и интересны, что сегодня мы решили взять на них курс. Будем обсуждать смерть, причем не с точки зрения философии или социума, а с точки зрения науки. В таком контексте ее обсуждают крайне редко.
1. Квантовое самоубийство
Начнем с масштабных идей, базирующихся на квантах - игрушке современной физики, которая обозначает неделимую порцию какой-либо величины (да, придется залезть в википедию).
Квантовое самоубийство - это такой мысленный эксперимент в квантовой механике. Предложили его два парня и, как обычно это бывает, сделали они это независимо друг от друга с разницей в один год: Ганс Моравек поведал о квантовом самоубийстве в 1987 году, а Бруно Маршал рассказал о нем в 1988 году. Сам эксперимент может понять и не посвященный.
Его вывод заключается в том, что каждое событие в пространстве-времени заставляет Вселенную поделить саму себя на различные версии, содержащие все возможные результаты. Допустим, мы являемся сторонниками множественной интерпретации Вселенной, а еще мы являемся больными на голову учеными, которые проводят над несчастным эксперимент, суть которого заключается в ружье, которое выстрелит с вероятностью 50 %. Итак, в одном мире ружье выстреливает - участник эксперимента умирает. В другом мире ружье дает осечку и участник эксперимента живет, а значит, эксперимент продолжается.
Вне зависимости от исхода событий в нашем мире участник все равно выживет (не тут, так в параллельной вселенной). Это значит, что он будет жить всегда и он, этот подопытный кролик, бессмертен, как и все мы.
2. Мы не знаем что такое смерть
Мы не можем быть на 100 % уверены в смерти, потому что не знаем, что такое жизнь и что можно назвать жизнью.
Ученые пытаются вывести достойное и точное определение жизни, но пока получается у них это не очень. Можно, конечно, взять определение НАСА, которые повернуты на поиске инопланетян. Они говорят: «Жизнь - это самоподдерживающаяся химическая система, способная на эволюцию». Но даже это не подходит, так как есть такие наборы неживых химических систем, которые могут имитировать жизнь без того, чтобы быть живыми. Кристаллы, например.
Есть также проблема сознания. Люди не знают что такое сознание, чем оно вызвано и как оно переживает смерть. Ученые доподлинно не знают, уничтожается ли сознание со смертью мозга, хотя и говорят: «По-видимому, оно умирает с мозгом». То есть, пока мы не можем придумать всеохватывающих, твердых определений жизни, то мы никогда не сможем по-настоящему понять смерть.
3. Три вида смерти
Технически, существует и, более того, одна из стадий является обратимой.
Все начинается с клинической смерти - это прекращение жизнедеятельности, пульса и дыхания. Активность мозга, при этом, может сохраняться. Людей, которых постигла клиническая смерть, можно назвать «технически мертвыми».
После наступает биологическая смерть, которую иногда называют смертью мозга. Иногда биологическая смерть выступает в качестве противоположности смерти клинической, так как активность мозга прекращается, а жизненно важные функции организма еще могут работать. С медицинской точки зрения такую смерть обратить невозможно.
И, наконец, существует еще молекулярная смерть, которая относится к этапу, на котором тело окончательно прекращает свою борьбу против распада. Откровенно говоря, мало кто захочет, чтобы на этом этапе, смерть была обратимой, разве что режиссер Джордж Ромеро.
4. Страх смерти зависит от возраста
Есть распространенная мысль, что чем ближе к смерти, тем сильнее ты ее боишься. Утверждение, надо сказать, очень спорное и опровергается рядом исследований, в которых было обнаружено, что пожилые люди, как правило, меньше волнуются по поводу смерти, чем молодые люди.
Страх смерти, согласно данным этих исследований, наиболее ярок в 20 лет, затем он переходит в режим устойчивого снижения, пока не наступит кризис среднего возраста (в это время можешь ожидать небольшой психический удар), ну а после - принятие, дзен и гармония.
При этом, исследование брало во внимание разных людей на разных этапах жизни, так что мы не можем быть уверены на 100 %, что эффект не вызван различиями поколений. Только время покажет, что нынешнее поколение двадцатилетних тревожными темпами перерастает в поколение озабоченных пенсионеров.
5. Спираль смерти
Отличное название для сатанинской блэк-метал группы, не находишь? А вообще этот термин сугубо научный, он обозначает стадию предшествующую смерти, которая является частью процесса генетически запрограммированной гибели. Ее суть - упадок физической активности.
Спираль смерти впервые была описана при исследовании дрозофилы (вид мухи), которая перестает откладывать яйца в момент близости смерти. При этом, «спираль» являлась не следствием смерти, а ее предсказателем.
В организме человека также есть показатели жизни, которые представляют собой ежедневные действия. Мы употребляем пищу, ежедневно пользуемся туалетом, чистим зубы и прочее. Но в момент «спирали смерти» частота этих действий значительно снижается.
6. Возрастные ограничения
За последнее столетие средняя продолжительность жизни возросла на десятки лет. Впрочем, это больше связано с тем, что большинство людей доживают до пожилого возраста, а не с тем, что произошло фактическое увеличение продолжительности жизни. В античные времена мы, как и сегодня, можем увидеть столетних стариков - тогда ими мало кого можно было удивить. Несмотря на все наши усилия, одному из самых старых людей современности чуть больше 120 лет. Много, согласны, но голова от такого возраста у нас не кружится.
Считается, что есть некий возрастной барьер, через который человек перешагнуть не в состоянии. Этот барьер называют пределом Хейфлика. Суть его сводится к ограничению деления клетки. Бесконечно клетка делиться не может - у нее есть предел. Этот предел варьируется между организмами, в результате чего хомяк живет чертовски мало, по сравнению с галапагосской черепахой. Причина заключается в укороченных теломерах - участках ДНК на концах хромосом, которые защищают их от деградации.
Похоже, что на данный момент 120 лет является пределом «естественной» человеческой жизни. То есть, даже если мы откажемся от других причин смерти, таких, как болезнь, мы все равно придем к линии, за которой люди умирают от «старости». Однако если бы мы могли бы найти какой-нибудь способом решить проблему деления клеток, то, возможно, у нас получилось бы продлить человеческую жизнь - вплоть до бесконечности.
По материалам Стиви Шепард