Прежде чем перейти к южным славянам и другим балканским народам, следует завершить обзор народов Восточной Европы. При этом ограничимся популяциями лишь четырех соседствующих друг с другом республик Волго-Уральского региона, пересекающих этот регион единой полосой с востока на запад: Башкортостан, Татарстан, Чувашия и Мордовия.

Каждая из первых двух серий карт обнаружила свой собственный генетический ландшафт, охватывающий обширные пространства Европы - ландшафт Северо-Восточной Европы и ландшафт «северных славян». Причем в каждой из серий все карты за единственным исключением строго следовали общей модели. Однако третья серия - Уральская - несмотря на много меньший охваченный ареал, обнаруживает совершенно разные паттерны для каждого из народов. Более того - генетические ландшафты всех шести рассмотренных этнических групп резко различны даже по размеру ареала генетически сходных с ними популяций — от сходства с популяциями половины Восточной Европы до очень локального варианта.

На всех генетических ландшафтах серии самое нижнее течение Волги окрашено в тона генетически очень далеких популяций. Но на них пока не отражены генофонды астраханских ногайцев и астраханских татар: в момент написания книги их генотипирование нами еще не закончено. Но оно явно внесет коррективы в генетические ландшафты данной серии.

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДОМ БАШКИР

По данным переписи 2010 г. в России 1.6 млн. башкир, из них 1.2 млн. - в Башкортостане. Однако, несмотря на столь большую численность, ареал популяций, сходных с генофондом башкир, очерчен очень четко: он тянется по Уральским горам и их западным предгорьям вдоль Камы, занимая только ее левобережье, и далее продолжает путь на юг вдоль этого же меридиана, доходя до Казахстана. При этом южная часть ареала более широка и размыта, протягиваясь на запад почти до Волги, а на востоке вновь до ареала казахов. Максимальные значения генетических расстояний (темно-красные тона) окружают ареал башкир с востока, севера и юга, следуя изгибу Оби и ареалу казахов. На западе же от башкир - от Волги и нижнего Дона до крайнего европейского севера находятся оранжевые тона популяций, генофонды которых, конечно, далеки от башкир, но все же не настолько, как Сибирь и Казахстан.

Рис.1. Карта генетических расстояний от башкир

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДОМ КАЗАНСКИХ ТАТАР

По данным переписи 2010 г. в Татарстане проживает 2 млн. татар. Но поскольку эти данные включают и мишарей, и кряшен, и тептярей, то численность казанских татар Татарстана, видимо, сопоставима с численностью башкир Башкортостана. Однако казанские татары характеризуются совершенно иным генетическим ландшафтом, чем башкиры - ареал популяций, генетически сходных с казанскими татарами, обширен и весь обращен к Северо-Восточной Европе.

Хотя область популяций, максимально сходных с казанскими татарами (темно-зеленые тона, показывающие генетические расстояния от 0 до 0.05) невелика, ареал популяций, окрашенных в желто-зеленые тона небольших генетических расстояний (от 0.05 до 0.10), чрезвычайно обширен. Этот ландшафт почти полностью вторит ландшафту Северо-Восточной Европы, детально описанному в первой серии карт. Вся северная и западная часть ареала сходных популяций практически та же (за исключением разве что побережья Баренцева моря) - она включает не только западных финнов и балтов, но и запад Фенноскандии. На юге этого ареала границей вновь служит Волга.

Но есть и разница. В отличие от народов Северо-Восточной Европы, область сходных генофондов охватывает Татарстан и часть популяций Башкортостана, указывая на наличие общего североевропейского субстрата и у них. Если бы надо было дать выразительное название наиболее характерным чертам этой карты, то ее можно было бы назвать ландшафтом «левобережья Волги» — так как Волга практически на всем своем течении ограничивает ареал генофондов, сыгравших наиболее важную роль в сложении генофонда казанских татар. И приходится отметить, что Y-хромосомный генетический ландшафт не подтверждает ни булгарскую, ни золотоордынскую версии этногенеза казанских татар, а вместо этого подчеркивает мощный североевропейский генетический субстрат в их генофонде.

Рис.2. Карта генетических расстояний от казанских татар
(генетический ландшафт по гаплогруппам Y-хромосомы)

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДОМ МИШАРЕЙ

Численность мишарей указать не просто, так как в последних переписях они не выделялись из совокупности татар, но в переписи 1926 года их численность оценивалась около 200 тыс. Из их обширного ареала к настоящему времени по Y-хромосоме изучены только популяции мишарей Татарстана. И хотя в Татарстане мишари явно уступают по численности казанским татарам, однако они обнаруживают новый, ранее еще невиданный, генетический ландшафт. Поражает его обширность - зона генетического сходства (минимальных и небольших расстояний) простирается от южного Урала до Белого и Балтийского морей. Но самая удивительная черта - это то, что здесь Волга не служит границей, как мы это видели практически на всех картах. Напротив, Волга является центром - во всем ее течении области генетически сходных популяций расположены на ее обоих берегах. Генетический ландшафт мишарей объединяет карты первой и второй серий. Но при этом генетический ландшафт мишарей ограничен с запада и с юга - в отличие от карт второй серии, зона генетического сходства в западном направлении доходит лишь до Прибалтики, но не покрывает ареал западных славян, не заходит она ни к украинцам, ни на юг России, но тянется широкой полосой светло-зеленых интервалов от Прибалтики до Поволжья и Южного Урала.

Неожиданность генетического ландшафта мишарей позволяет выдвинуть рабочую гипотезу, требующую тщательной проверки. Можно допустить, что «левобережно-волжская» часть ландшафта, практически повторяющая предыдущую карту (рис. 2) - генетического ландшафта казанских татар — связана с потоком генов к мишарям от более многочисленного генофонда казанских татар. В этом случае «правобережно-волжскую» часть можно считать «собственным» генетическим ландшафтом мишарей, который, возможно, несет следы древнего балтского генофонда.

Рис.3. Карта генетических расстояний от мишарей
(генетический ландшафт по гаплогруппам Y-хромосомы)

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДОМ ЧУВАШЕЙ

Следующий генофонд в нашем продвижении с востока на запад — чувашский, который в данных по широкой панели гаплогрупп Y-хромосомы пока представлен единственной популяцией, изученной на территории Татарстана. Но вопреки и ее географическому соседству с мишарями и казанскими татарами, и их общей принадлежности к тюркским языкам, и большой численности (по переписи 2010 года, чувашей в России около 1.5 млн. человек) чуваши являют собой генетический остров - мы вообще не обнаруживаем других популяций, генетически с ними сходных. Сразу вспоминается, что чувашский язык - это единственный уцелевший из булгарской ветви тюркских языков. В целом, генетический ландшафт чувашей не противоречит (в отличие от ландшафта казанских татар) «булгарской» версии их этногенеза.

Рис.4. Карта генетических расстояний от чувашей
(генетический ландшафт по гаплогруппам Y-хромосомы)

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДАМИ МОКШИ И ЭРЗЯ

Часто возникающий вопрос о том, являются ли мокша и эрзя разными народами или же субэтническими группами одного этноса — мордвы - может быть адресован не к генетикам, а лишь к этнологам. Отметим лишь, что мордва - это экзоэтноним, а мокша и эрзя - самоназвания. Лингвистика выделяет их языки как самостоятельные, а не диалекты — существенная разница в фонетическом строе, лексике и грамматике не позволяет их носителям понимать друг друга. Наиболее близкими к ним являются ныне мертвый мещерский язык, а также марийский и языки прибалтийских финнов.

Генетика изучает популяции всех уровней этнической и субэтнической иерархии, и сходство или же различия их генофондов не могут служить указанием на то, кто из них является этносом, а кто — субэтнической группой. В первой серии карт мы уже видели, что части одного этноса могут быть генетически не схожи (как северная и южная части русского генофонда), в то время как разные этносы могут быть генетическими близнецами (как, например, центрально-южная половинка русского генофонда и белорусы). Поэтому, ни в коем случае не обращаясь к решению вопроса, являются ли мокша и эрзя самостоятельными этносами или же частями одного этноса — мордвы, рассмотрим их генофонды отдельно, поскольку для них характерны разные геногеографические ландшафты.

Генетический ландшафт мокши (рис. 5) указывает на яркое своеобразие их генофонда - область генетически близких значений охватывает лишь небольшой ареал популяций среднего течения Волги, строго ограничиваясь ее правобережьем.

Генетический ландшафт эрзян (рис. 6), напротив, поражает обширнейшим ареалом генетически близких популяций. Этот ареал уже хорошо узнаваем - это все тот же хорошо знакомый нам по второй серии карт генетический ландшафт «северных славян». При этом ярко-зеленые области генетически близких значений включают в себя не только ареал белорусов, центральных и южных русских популяций, но и Польшу, и запад Германии, и Словакию, оставляя Украине и левобережью Волги область умеренно близких частот, окрашенных желтыми тонами. Обратим особое внимание, что в отличие от мокшан, генофонд эрзян генетически далек от крымских татар.

Такое яркое различие между генетическими ландшафтами мокши и эрзи служит важным аргументом, что при описании характеристик генофонда Мордовии недостаточно просто указание «мордва», и необходимо указывать, популяции мокши или же эрзи были включены в анализ.

Рис.5. Карта генетических расстояний от мокши
(генетический ландшафт по гаплогруппам Y-хромосомы)

Рис.6. Карта генетических расстояний от эрзян
(генетический ландшафт по гаплогруппам Y-хромосомы)

Примечание. Сходство эрзян с западными и восточными славянами, вероятно, объясняется общим субстратом. Подробнее см. .

По отношению к финским и литовским своим соседям русские славяне чувствовали свое превосходство и держались наступательно. Иначе было дело с хазарами. Кочевое тюркское племя хазар прочно осело на Кавказе и в южнорусских степях и стало заниматься земледелием, разведением винограда, рыболовством и торговлей. Зиму хазары проводили в городах, а на лето выселялись в степь к своим лугам, садам и полевым работам. Так как через земли хазар пролегали торговые пути из Европы в Азию, то хазарские города, стоявшие на этих путях, получили большое торговое значение и влияние. Особенно стали известны столичный город Итиль на нижней Волге и крепость Саркел (по-русски Белая Вежа) на Дону близ Волги. Они были громадными рынками, на которых торговали азиатские купцы с европейскими и одновременно сходились магометане, евреи, язычники и христиане. Влияние ислама и еврейства было особенно сильно среди хазар; хазарский хан ("каган" или "хакан") со своим двором исповедовал иудейскую веру; в народе же всего более было распространено магометанство, но держались и христианская вера и язычество. Такое разноверие вело к веротерпимости и привлекло к хазарам поселенцев из многих стран. Когда в VIII столетии некоторые русские племена (Поляне, северяне, Радимичи, Вятичи) были покорены хазарами, это хазарское иго не было тяжелым для славян. Оно открыло для славян легкий доступ на хазарские рынки и втянуло русских в торговлю с Востоком. Многочисленные клады арабских монет (диргемов), находимые в разных местностях России, свидетельствуют о развитии восточной торговли именно в VIII и IX вв., когда Русь находилась под прямой хазарской властью, а затем под значительным хазарским влиянием. Позднее, в Х в., когда хазары ослабели от упорной борьбы с новым кочевым племенем -- печенегами, русские сами стали нападать на хазар и много способствовали падению Хазарского государства. Перечень соседей русских славян необходимо дополнить указанием на варягов, которые не были прямыми соседями славян, но жили "за морем" и приходили к славянам "из-за моря". Именем "варягов" ("варангов", "вэрингов") не только славяне, но и другие народы (греки, арабы, скандинавы) называли норманнов, выходивших из Скандинавии в другие страны. Такие выходцы стали появляться с IX в. среди славянских племен на Волхове и Днепре, на Черном море и в Греции в виде военных или торговых дружин. Они торговали или нанимались на русскую и византийскую военную службу или же просто искали добычи и грабили, где могли. Трудно сказать, что именно заставляло варягов так часто покидать свою родину и бродить по чужбине; в ту эпоху вообще было очень велико выселение номаннов из Скандинавских стран в среднюю и даже южную Европу: они нападали на Англию, Францию, Испанию, даже Италию. Среди же русских славян с середины IX столетия варягов было так много и к ним славяне так привыкли, что варягов можно назвать прямыми сожителями русских славян. Они вместе торговали с греками и арабами, вместе воевали против общих врагов, иногда ссорились и враждовали, причем то варяги подчиняли себе славян, то славяне прогоняли варягов "за море" на их родину. При тесном общении славян с варягами можно было бы ожидать большого влияния варягов на славянский быт. Но такого влияния вообще незаметно -- знак, что в культурном отношении варяги не были выше славянского населения той эпохи.

Нашествием гуннов открывается ряд последовательных азиатских вторжений в Россию и Европу. Монгольская орда гуннов, постепенно придвигаясь с востока к Дону, в 375 г. обрушилась на остготов, разгромила готское королевство и увлекла с собою готские племена в движении на запад. Гонимые гуннами готы вступили в пределы Римской империи, а гунны, овладев Черноморьем и кочуя между Волгой и Дунаем, образовали пространное государство, в котором соединилось много покоренных ими племен. Позднее, в V в., гунны продвинулись еще более на запад и основались в нынешней Венгрии, откуда доходили в своих набегах до Константинополя и до теперешней Франции. После их знаменитого вождя Аттилы во второй половине V в. сила гуннов была сломлена междоусобиями в их среде и восстаниями подчиненных им европейских племен. Гунны были отброшены на восток за Днепр, и самое их государство исчезло. Но вместо гуннов из Азии в VI в. появилось новое монгольское племя аваров. Оно заняло те же места, на которых сидели ранее гунны, и до конца VIII в. держалось в Черноморье и на Венгерской равнине, угнетая покоренные европейские племена, пока, в свою очередь, его не истребили германцы и славяне. Падение аварского могущества совершилось так быстро и решительно, что у славян послужило предметом особой поговорки: русский летописец, называвший аваров обрами, говорит, что из них в живых не осталось ни одного, "и есть притча в Руси и до сегодня: погибоша аки обри". Но обры погибли, а на их месте появились с востока еще новые орды все того же монгольского корня, именно -- угров (или венгров) и хазар. Угры после некоторых передвижений в южной России, заняли нынешнюю Венгрию, а хазары основали обширное государство от Кавказских гордо Волги и до среднего Днепра. Однако движение народов с востока не остановилось и после образования хазарской державы: за хазарами в южно-русских степях появились новые азиатские народы тюрко-татарского племени; это были печенеги, торки [тюрки -- Ред.], половцы и позднее всех, татары (в XIII в.). Так последовательно в продолжение почти целого тысячелетия южные степи нынешней России были предметом спора прошлых племен: готы сменялись гуннами, гунны -- аварами, авары -- уграми и хазарами, хазары -- печенегами, печенеги -- половцами, половцы -- татарами. Начиная с гуннов, Азия посылала на Европу одно кочевое племя за другим. Проникая через Урал или Кавказ в Черноморье, кочевники держались вблизи от Черноморских берегов, в степной полосе, удобной для кочевья, и не заходили далеко на север, в лесные пространства нынешней средней России. Леса спасали здесь от окончательного разгрома пришлых орд постоянное местное население, состоявшее главным образом из славян и финнов.

БАЛТЫ, балтийские (балтские) племена. Заселяли в 1-м - начале 2-го тысячелетия нашей эры территории от юго-запада Прибалтики до Поднепровья и междуречья Москвы и Оки. Язык балтийской группы индоевропейской семьи. По некоторым гипотезам, до начала нашей эры составляли вместе со славянами балто-славянскую этноязыковую общность. Хозяйство: земледелие, скотоводство, ремесла. Западные балты: пруссы, ятвяги; племена центральной группировки балтов: курши, земгалы, селы, латгалы (предки латышей), жемайты и аукштайты (предки литовцев). Восточные балты: голядь, племена Верхнего Поднепровья и др., ассимилированные восточными славянами, вошли в состав древнерусской народности на рубеже 1 - 2-го тысячелетия нашей эры.

Голядь, балтийское племя, упоминаемое в русских летописях 11-12 вв.; жило в бассейне реки Протвы, правого притока реки Москвы, между вятичами и кривичами. В 12 в. большинство Г. было ассимилировано славянами.

Русские, украинцы и белорусы - народы, очень близкие между собой по языку, куль­туре, общности исторического развития. Сре­ди народов СССР они составляют по числен­ности три четверти всего населения.

По официальным данным переписи насе­ления 1979 г. в СССР проживает 137 397 тыс. русских, 42 347 тыс. украинцев, 9463 тыс. бе­лорусов. Подавляющее большинство русских, украинцев и белорусов живет в пределах своих исторически сложившихся этнических территорий в Восточной Европе. Но и в дру­гих национальных республиках и областях русские, украинцы и белорусы расселены ши­роко и нередко составляют значительную часть населения. Так, в автономных республи­ках Поволжья и Северного Кавказа восточно­славянское население составляет около поло­вины, в республиках Прибалтики - до 1/з населения, в Молдавии-больше четверти. Несколько меньше доля восточнославянского населения в Среднеазиатских республиках (1/6) и в республиках Закавказья (одна десятая). В Ка­захской ССР русские, украинцы и белорусы составляют более половины населения. Среди населения Сибири русских, украинцев и бе­лорусов безусловное большинство (90%).

Такая картина расселения восточнославян­ских народов складывалась в течение дли­тельного периода - на протяжении 2 тысяче­летия н. э., причем это расселение шло одно­временно со сложными процессами этниче­ского формирования как самих восточносла­вянских народов, так и соседних с ними на­родов. Особенно заметна интенсивность рас­селения восточнославянского населения с 16 в. и до настоящего времени. Это приво­дило и приводит к большому влиянию куль­туры восточнославянских народов на жизнь и прогресс всех народов Советского Союза. Вместе с тем и культура самих восточносла­вянских народов обогащалась и развивалась в тесном взаимодействии с культурой других народов СССР.

За пределами СССР проживает несколько более 2 млн. русских, украинцев и белорусов. Из полумиллиона всех восточных славян Европы около половины живет в Польше, Че­хословакии, Румынии. В остальных странах Европы это сравнительно небольшие группы (наиболее крупные в Югославии, Англии, Франции). Значительное количество русских и украинцев осело в Америке (США, Канада) - 970 тыс. русских, 1250 тыс. украинцев, 40 тыс. белорусов. Иногда группы русского и укра­инского населения сосредоточены компактно в сельских районах, сохраняя в какой-то сте­пени язык, некоторые черты быта и культуры. Большая часть иммигрантов восточнославян­ского происхождения переселилась в Амери­ку еще до революции, в начале 20 в. Значи­тельный поток переселенцев шел из украин­ских земель буржуазной Польши.

Восточнославянские языки - русский, укра­инский и белорусский входят в славянскую группу индоевропейской семьи языков. Среди других языковых групп этой семьи к славян­ским близки летто-литовские языки (литов­ский и латышский). Исследователи отмечают большую близость всех славянских языков между собой. Из трех ветвей славянской группы наиболее сходны восточнославянские и южнославянские языки (болгарский, сербо­хорватский, македонский). Несколько меньше лингвистической общности у восточных сла­вян с западными (чехами, словаками, поляка­ми). Языковая близость славян при широком географическом расселении - явление труд­но объяснимое. Особенно большое сходство в лексике и грамматике между русским, ук­раинским и белорусским языками: практиче­ски возможно понимание бытовой речи без специальной подготовки. Были даже попытки считать эти три языка одним, разделенным на 4 наречия (А. А. Шахматов в качестве четвертого наречия выделял южнорусские диалекты). Как известно, язык не только линг­вистическое явление, но и социальное. Каж­дый из восточнославянских языков обслужи­вает потребности в общении самостоятельных наций русских, украинцев и белорусов. На этих языках существуют и развиваются об­ширная литература (художественная, общест­венно-политическая, научная) и национальное искусство. При естественном распространении русского языка как средства межнациональ­ного общения всего советского народа нацио­нальные языки продолжают играть решаю­щую роль во внутринациональном общении Украинской и Белорусской советских рес­публик.

Языковая близость восточнославянских на­родов привела к тому, что, с одной стороны, даже в конце 19 в. было трудно провести четкую языковую границу между русскими и белорусами, между белорусами и украин­цами. Пограничные диалекты сочетали в себе особенности соседних языков. С другой сто­роны, в областях со смешанным населением (Донбасс, Криворожье, причерноморские земли Украины, Кубань) возникли в повсе­дневном, бытовом языке нормы сочетания особенностей русского и украинского языков (в лексике, фонетике). Близость языков по­рождает и органическое двуязычие, когда использование в разговоре двух родственных языков нисколько не мешает взаимопонима­нию. Это же относится и к чтению литера­туры.

Современное развитие культуры и образо­вания, массовых средств информации (радио, телевидение) постепенно сводит на нет быто­вание ряда диалектов, местных говоров. Со­храняющиеся различия сводятся в основном к фонетике. Так, в русском языке северные и южные говоры различались в произношении буквы «г». В литературном русском и север­норусских говорах «г» произносится твердо, в южнорусских, как и в украинском, мягко, с придыханием. Севернорусское население «окает», ясно произнося «о» в безударных слогах. В южнорусских диалектах, как и в ли­тературном русском, «акают». Есть и другие различия, но они не выходят за нормы еди­ного языка.

Украинский язык делится на три группы диалектов: северную, юго-восточную и юго-западную. Литературный язык складывался преимущественно на базе юго-восточных украинских диалектов. В белорусском языке различия между северо-восточными и юго-западными диалектами невелики.

Антропологически население, входящее в восточнославянские нации, относится к боль­шой европеоидной расе. Однако сложные и длительные процессы смешения различных по происхождению групп населения на равнинах Восточной Европы, постепенные преобразова­ние и распространение их антропологических особенностей - все это создало сложную кар­тину распространения антропологических ти­пов. В северных районах расселения русских, как и среди соседнего финноязычного насе­ления, преобладает беломоро-балтийский антропологический тип. Кроме европеоидных признаков (четкая профилировка лица, силь­ное развитие третичного волосяного покрова, волнистые волосы) для него характерно силь­ное развитие скул. Пигментация варьируется от очень светлых блондинов до умеренных типов - серые глаза, русые волосы. Здесь же, на Севере, заметна и примесь лапоноид-ных черт. Антропологи считают их наследием древнейшего населения Северной Европы.

В обширной области центральных районов Восточной Европы, среди русского, белорус­ского и украинского населения распростране­ны типы среднеевропейской малой расы. У них гораздо выше степень пигментации, чем у северной группы. Определенные антро­пологами особенности отдельных типов этой малой расы позволяют пока говорить лишь об очень большой смешанности населения этой зоны. В восточных районах нарастает степень проявления черт монголоидности. Это - наследие древней зоны контакта евро­пеоидов и монголоидов эпохи мезолита. Влияние более поздних монголоидных групп прослеживается очень слабо.

Среди степного населения южных районов Украины и Приазовья антропологами отмече­но преобладание атланто-черноморских ти­пов южной малой расы европеоидов. Эти ти­пы распространены и среди соседних наро­дов - от Северо-Западного Кавказа до Бал­кан и Дуная. В степных районах заметно про­являются и черты монголоидности, связанные с проникновением в южнорусские степи кочевников (печенеги, половцы и др.). Среди восточнославянского населения Сибири, Сред­ней Азии, Кавказа заметно появление антро­пологических черт, типичных для групп несла­вянского населения этих регионов.

Этническая история. Происхождение вос­точнославянских народов давно интересовало ученых. Еще в прошлом веке было твердо установлено, что славяне как по языку, так и по происхождению прочно связаны с Евро­пой. В начале 20 в. известный чешский уче­ный Л. Нидерле на базе обширнейших пись­менных, лингвистических, антропологических, этнографических и имевшихся к тому време­ни археологических источников попытался воссоздать общую картину формирования и расселения славянских народов, наметив об­ширный ареал их формирования - от Карпат до низовьев Вислы и от Эльбы до Днепра. В общих чертах эта концепция разделяется и сейчас многими исследователями, хотя появ­ление новых материалов, особенно археологи­ческих, позволило во многом уточнить и де­тализировать историю формирования народов Центральной и Восточной Европы. Система­тические археологические исследования на базе современной научной методики выявили сложную картину взаимодействия различных групп древнего населения на протяжении большого хронологического периода. Безус­ловно, основная масса современного населе­ния Восточной Европы - потомки местных племен, живших здесь в течение многих сто­летий до нашей эры. Но те же археологиче­ские данные позволили правильно оценить и роль миграций, переселений и смешений при­шельцев с местным населением. Подобные процессы происходили неоднократно. За ни­ми скрывается и сложная картина этноязыко­вых процессов, вытеснение одних языков, рас­пространение других, процессы языковой ас­симиляции. Данные языкознания (работы Ф. П. Филина и др.) позволяют наметить древнейший ареал становления славянских языков - бассейн р. Припяти и Среднее Под-непровье. Но это лишь древнейший ареал. По­ка затруднительно соотнести какую-либо археологическую культуру или ряд культур с древнеславянским населением. На эту тему постоянно идут дискуссии. Даже появление первых упоминаний славян в письменных ис­точниках не уточняет мест их обитания. С до­статочной уверенностью можно утверждать, что к середине 1 тысячелетия н. э. славяно­язычные племена были расселены на обшир­ных пространствах в бассейнах рек Лабы (Эльбы), Вислы, в Среднем Поднепровье. В это же время начинается продвижение от­дельных групп славянских племен на юг, че­рез Карпаты, и на северо-восток в Верхнее Поднепровье и Верхнее Поволжье. При этом славяноязычные группы вступали с местным населением в сложные взаимоотношения, что вело к языковой ассимиляции местного насе­ления и распространению славянских языков.

Первую достаточно подробную карту рас­селения племен Восточной Европы дает нам «Повесть временных лет». Картина, нарисо­ванная летописцем, отражает уже результат сложных этнических и политических процес­сов, происшедших в Восточной Европе к 8- 9 вв. «Племена» словен, кривичей, вятичей и другие представляли собой обширные сою­зы племен, в которых кроме славянских ком­понентов входили и неславянские группы. К 8-9 вв. объединение зашло уже на­столько далеко, что большая часть населения таких племенных союзов была действительно по языку славянской, как об этом и расска­зывает летопись. В летописи специально от­мечается, какие из названных «племен» были славянскими, а какие-неславянскими (меря, мурома, мещера и др.).

Дальнейшие этнические процессы в Вос­точной Европе происходили уже в рамках Древнерусского государства. Становление феодальных отношений оказало большое влияние на характер и интенсивность этниче­ских преобразований. Образование державы Рюриковичей с центром в Киеве, организа­ция феодальной централизованной системы политической власти вызвали к жизни приня­тие христианства как общей идеологической надстройки, появление письменности, распро­странение древнерусского языка как общего официального языка нового государства, унификацию судебно-правовых норм. Актив­ная завоевательная политика киевских князей включила в состав новой державы многие соседние народы: мерю, мурому и мещеру на северо-востоке в Волго-Окском междуре­чье, весь - на Севере, водь, ижору и другие группы финноязычного населения («чудь» русских летописей) - на северо-западе. Дли­тельные взаимоотношения с кочевниками сте­пей (половцами и др.) приводили к оседанию части этих племен на юго-западных границах Киевской земли. Оказавшись в составе Киев­ского государства под воздействием его фео­дальной государственной системы, эти наро­ды постепенно ассимилировались, смешива­лись с переселенцами из других областей Древнерусского государства. Вливаясь в со­став славяноязычного населения Древней Руси они оказывали и свое влияние на мест­ные особенности в языке, культуре, обычаях.

Распад Киевского государства на отдель­ные феодальные земли привел к тому, что прежние деления по племенным союзам отошли в прошлое. Население новых крупных государственных образований, таких, как Ки­евское, Черниговское, Галицко-Болынское, По-поцкое, Владимиро-Суздальское и других княжеств, состояло из потомков разных пле­менных групп, и не только славяноязычных. Уже в 12 в. со страниц летописей исчезают последние упоминания прежних «племен». В то же время политические, экономические связи внутри княжеств постепенно объединя­ют их население вокруг феодальных цент­ров - городов. Население такого города и окружающих его земель сознавало теперь себя определенной общностью (киевляне, нов­городцы, смоленЦы, владимирцы и т. д.). Территориальные связи заняли господствую­щее место. Внутри таких земельных объеди­нений интенсивнее шло смешение отдельных групп населения, распространение общего языка (диалектов), общего самосознания. Но не следует и преувеличивать роль этих про­цессов, так как замкнутость, обособленность отдельных округ при феодальном способе производства ограничивали степень складыва­ния общности населения.

Нормальное развитие древнерусских кня­жеств было прервано татаро-монгольским на­шествием. Трудно представить себе масшта­бы разгрома и разорения, которые обруши­лись на Русь. Опустели целые области, горо­да лежали в развалинах, складывавшиеся ве­ками хозяйственные и культурные связи были нарушены. Ослабленные борьбой с татаро-монголами западные и юго-западные русские княжества были захвачены усилившимся к этому времени литовским государством, а часть их - Польшей и Венгрией. Дальнейшее этническое развитие восточнославянских на­родов сосредоточилось теперь внутри трех областей.

Поступательное развитие производитель­ных сил восточнославянского населения было замедлено войнами и гнетом поработителей, но не остановлено. В силу ряда причин цент­ры хозяйственного, торгового, политического и культурного развития сместились на севе­ро-восток, в лесистые области. К 15 в. за­метно выдвигается на первое месте Москов­ское княжество, возглавившее политическую и военную борьбу против Золотой орды. По­литическая роль Москвы как объединитель­ного центра всех русских земель опиралась на растущие и крепнущие экономические связи русских княжеств. Развитие городского ремесла, рост посадов и торговли, развитие сельскохозяйственного производства в лесных районах - все это усиливало тенденцию к централизации, объединению всех русских княжеств в единое целое. Московским госу­дарям удалось без особого сопротивления объединить основные русские земли под сво­ей властью в 15 в., создать сильное государ­ство и освободиться от остатков зависимости от Золотой орды.

Новое государство обеспечивало благопри­ятные условия для дальнейшего экономиче­ского развития объединенных земель. Быстро росло население городских и монастырских посадов, а вместе с этим и их торговые свя­зи. Совершенствовалась административная си­стема, организация войска. Все это потребо­вало единообразия норм государственной жизни (в налоговой системе, законах, религии и др.). Резко возросло значение письменно­сти, единого языка. Естественно, что норма­тивом, образцом такого языка стал язык мос­ковского населения, сочетавший в себе при­знаки южнорусских и севернорусских диалек­тов. Москва с ее многотысячным населением стала формировать общерусские нормы и в других областях культуры. Не следует, конеч­но, преувеличивать значение этой культуры в жизни всего населения - крестьянские массы, а они составляли 97% населения, продолжали жить интересами узкой округи, сохраняя свои обычаи, местные диалекты, местные типы костюма, местные верования. Но господст-зующий слой населения, быстро увеличивав­шееся служилое дворянство, духовенство, именитое купечество подражали теперь мос­ковским образцам жизни.

С 16 в. начинается расширение земель Московского государства. После победы над Казанским ханством русские крестьяне про­двигаются на восток и юго-восток, в Повол­жье. Это продвижение вместе с русской ад­министративной системой в ряде мест приво­дило к обрусению местных групп населения, особенно в Мордовии. Медленно, но неук­лонно шло возвращение в состав русских земель лесостепных и степных областей на юге. Продвижение все дальше на юг «засеч­ных черт», т. е. полосы укреплений против крымских татар, приводило к оседанию на новых землях мелких служилых дворян, ко­торых позднее стали называть «однодворца­ми». Эта своеобразная группа до 19 в. сохраняла обособленность в культуре и гово­ре от местного южнорусского крестьянского населения. За «однодворцами» стали пересе­ляться и крестьяне, добровольно или по воле помещиков (иногда целыми волостями). Они вместе с остатками коренного домонгольско­го населения этих областей образовали ос­новную массу южнорусского населения. Пе­реселенцы и до 20 в. сохраняли некоторые особенности в культуре, принесенные с со­бой с прежних мест.

Много неясного остается еще в истории формирования казачества. По ранним доку­ментам оно выступает как особая группа во­енно-служилого населения, сохранявшая поч­ти полную самостоятельность. От московских государей они нерегулярно получали жало­ванье боеприпасами, тканями, деньгами за службу в интересах Москвы. Сношения с ни­ми шли через Посольский приказ, как с ино­странными государствами. По происхождению казачество было очень пестрым, вбирая в се­бя удальцов из русских земель, из Причерно­морья, из тюркского населения степей, К 16 в. наметились уже центры притяжения и оседлости казачьих групп - на Волге, на Дону, у днепровских порогов, немного позд­нее - на Тереке и Урале (Яике). Большинство казачества было из русских и украинских зе­мель, исповедовало православие и сознавало свою общность с остальным восточнославян­ским населением, но в ведении своих дел стремилось к независимости, решая все дела в казачьих «кругах».

Казачьи области были притягательными центрами для всех недовольных властью фео­далов и постоянно пополнялись беглыми кре­стьянами. Но в среде казачества были неиз­бежны имущественное неравенство и соци­альное расслоение. Часть пришлого населения и здесь оказывалась на положении зависи­мых, полукрепостных «хлопов» в хуторах-по­местьях казачьей старшины. Казачье самоуп­равление и вольности правительство терпело, пока была нужда в военной силе казаков как заслоне против набегов крымских татар. В 18 в. положение меняется. Часть казачест­ва удалось закрепостить, часть (старшина) влилась в дворянство. Основную же массу пришлось определить как особое сословие, сохранившее личную свободу и некоторые права в самоуправлении. Казаки превратились в обычных землепашцев. Но за это несколько привилегированное положение они были обя­заны нести военную службу, «платить налог кровью». Запорожские казаки были выселены с Днепра в низовья Дона и на Кубань, где они вместе с украинскими переселенцами-крестьянами и частью донских казаков и рус­ских солдат составили кубанское казачество. Столь же смешанно формировались казачьи области в Сибири, Средней Азии, где в число казаков включали («записывали») и местное население - бурят, казахов, эвенков.

Старообрядцы, или староверы, не пред­ставляют собой единой группы ни в этногра­фическом, ни в социальном плане. Раскол русской церкви в 17 в. в крестьянской сре­де был воспринят как форма антифеодаль­ного протеста. Несмотря на сильное давление властей, в ряде мест сохранялись группы крестьян, не признававших официальную цер­ковь. Часть старообрядцев бежала от властей подальше, в заволжские леса, на Урал, на Алтай, в Сибирь. В Сибирь же их и ссылали целыми селами («семейские» в Забайкалье). От окружающего их населения старообрядцы отличались лишь большей патриархальностью быта да особенностями культа. В то же вре­мя у них была почти всеобщая грамотность, в том числе и среди женщин. Много было среди старообрядцев ремесленников, пред­приимчивых дельцов, купцов.

Еще одна известная группа русского насе­ления- поморы-обитали на побережье Бе­лого моря. Выделялись они тем, что основой их хозяйства были морской промысел тюле­ней и рыболовство, а земледелие и скотовод­ство отошли на второй план. Раннее развитие товарных отношений (рыбу и шкуры зверя они продавали) привело к сильной имущест­венной дифференциации в поморских селах. По происхождению большая часть поморов связана с Новгородом, откуда еще с 12 в. расселялись группы ушкуйников. Но в состав поморов вливались и местные архангельские крестьяне, и много пришлого люда, искавше­го заработка у богатых владельцев лодок и снастей.

Население южных и юго-западных русских княжеств после татарского нашествия оказа­лось в несколько ином положении. Установ­ление политической власти литовских и поль­ских феодалов не способствовало процессам интеграции населения в Польско-Литовском королевстве. Подавляющее большинство гос­подствующего класса во вновь присоединен­ных землях было резко отчуждено от кре­стьянских масс как по языку, так и по рели­гии. Стремление к увеличению эксплуатации покоренных земель со стороны польско-ли­товских магнатов и шляхты еще больше уве­личивало это отчуждение. Классовые противо­речия сливались с противоречиями нацио­нальными, религиозными и приобретали чер­ты национально-освободительных движений. Во главе этой борьбы оказались немногие по­томки прежних феодальных слоев русских княжеств, сохранивших православие, и каза­чество. Последнее постоянно впитывало в се­бя наиболее активных борцов с панской не­волей из крестьянской среды и стало факти­чески руководителем всей национально-осво­бодительной борьбы украинского народа. В этой борьбе естественным союзником укра­инцев оказалось возвысившееся и крепнущее Московское государство, с которым украин­ское население связывали не только общее историческое прошлое, языковая близость, но и общая религия, общность в культуре, пись­менности. К тому же власть польско-литов­ского государства простиралась на восток не далее Поднепровья. К востоку от Днепра ле­жали земли, хотя и слабо заселенные из-за постоянных татарских набегов, но манившие украинских крестьян возможностью избавить­ся там от панского гнета. В «слободскую Украину», находившуюся под покровитель­ством Москвы, шел поток переселенцев как из русских областей, так и из украинских. После воссоединения в 1654 г. Украины с Россией это переселение на восток усилилось.

Большая часть украинских земель, наибо­лее населенных и развитых экономически, оставалась под властью иноземцев (Польши, Турции). Польское государство и католическая церковь усилили национальный гнет к концу 17 в., запретив употребление украинской письменности, резко ограничив права право­славной церкви. Национально-освободитель­ная борьба украинцев все более принимала антифеодальный характер. Разделы Польши воссоединили большую часть украинцев в со­ставе Российской империи, но часть украин­цев (Галиция, Буковина, Закарпатье) смогли окончательно объединиться с Украиной толь­ко после 1945 г. Несмотря на национальное угнетение, преследование любых проявлений национальной культуры, украинское население и в Польше, и во владениях Австро-Венгрии сохранило свой язык, национальную само­бытность, сознание общности с другими вос­точнославянскими народами.

Разные исторические судьбы отдельных групп украинского народа повлияли на фор­мирование некоторых особенностей их куль­туры. Заметны известные различия в лексике, элементах культуры между Левобережной и Правобережной Украиной. На Правобережье больше сказалось влияние культуры польских городов, еще больше это заметно в Галиции. Но различия эти невелики и несущественны и связаны с проникновением уже городских влияний.

Для всех групп украинцев, в каких бы по­литических условиях они не жили, характерно сознание общеукраинской общности, в основе которого лежит общность языка и культурно­го наследия. Но наряду с этнонимом «Украи­на», «украинец» бытовали другие. Так, насе­ление Галиции сохраняло древний этноним «русины», идущий еще от Киевской Руси и ее княжеств. Те же корни имеют названия «За­карпатская Русь», «руснаки» (украинцы Слова­кии). В горных и предгорных районах Карпат жили несколько обособленные по культуре группы верховинцев, гуцулов и др. Отлича­лись от остальных украинцев и «полехи», на­селение украинско-белорусского Полесья по р. Припять. Переходные говоры между укра­инским и белорусским языками, своеобразная культура, сложившаяся в условиях болотисто-лесного края, отличали «полехов» от украин­цев и от белорусов.

Западнорусские княжества (Турово-Пинское, Полоцкое), оказавшись с 14 в. в соста­ве Литвы, в первое время сыграли в жизни этого государства заметную роль. Язык насе­ления этих княжеств долгое время оставался государственным языком Литвы. И сами кня­жества, хотя и разделенные на мелкие уделы, сохраняли значительную самостоятельность. После уний Литвы с Польшей началось рас­пространение католицизма как государствен­ной религии, а вместе с этим интенсивные процессы колонизации среди господствую­щих слоев. Постоянная и длительная военно-политическая борьба с Московским государ­ством еще больше обостряла в Литве эти процессы. Стараясь сохранить свои права, большая часть феодалов отказывалась от пра­вославия и родного языка. Как и на Украине, сложилось положение, при котором классо­вые различия слились с национальными. Борь­ба за свою культуру, свой язык, свою веру становилась одновременно и борьбой с маг­натами и шляхтой. Попытки распространить униатство среди крестьянских масс успеха не имели. Особенно обострились национально-классовые противоречия к концу 17 в., когда католическая церковь и власти усилили нажим: в 1696 г. был введен в качестве госу­дарственного польский язык, православие фактически было запрещено, крестьян на­сильно обращали в униатство. Но все эти ме­ры оказались малорезультативными, так как белорусский народ видел поддержку своей борьбе за самостоятельное существование в соседней России. Разделы Польши в 1772, 1793, 1795 гг. включили почти все белорус­ские земли в состав России. Белорусский на­род получил возможность развивать свою культуру в более благоприятных условиях.

Условия крепостнической Российской им­перии задерживали развитие капиталистиче­ских тенденций и формирование националь­ных рынков. Возникший еще в 17 в. всерос­сийский рынок обслуживал потребности всего государства, господствуя над местными ин­тересами. Но постепенно экономическое раз­витие привело к росту экономических связей и в национальных областях (особенно сильным этот процесс стал после отмены крепостного права). Все это сопровождалось заметными проявлениями национального самосознания, появилась украинская и белорусская интелли­генция, усилилась борьба за национальные школы, национальную литературу, самостоя­тельность национального развития. К середи­не 19 в. три близких по культуре и языку народа - русские, украинцы и белорусы сло­жились в нации.

Материальная культура восточных славян складывалась исторически на основе достиже­ний и опыта многих поколений населения Вос­точной Европы. Она имеет много общего с культурой соседних народов не только пото-м.у, что в тесном соседстве неизбежны были взаимовлияния, но и потому, что в процессе формирования самих народов в них влива­лись группы, имевшие единые или сходные культурные традиции. Большое значение име­ли и общие географические условия.

Земледелие появилось в Восточной Европе не позднее 4 тысячелетия до н. э. К 1 тыся­челетию до н. э. оно распространилось почти по всем областям, от степной зоны до таеж­ных лесов Севера. Распространение его шло из двух центров - Поднепровья и Среднего Поволжья. Постепенно у населения Восточной Европы сложились хозяйственные комплексы, сочетавшие в себе земледелие и скотоводст­во с другими отраслями хозяйства - охотой, собирательством, рыболовством. В зависимо­сти от почвенных и климатических условий можно выделить два основных типа использо­вания земли. В степных и лесостепных зонах земледелие базировалось на разных видах перелогов, когда постоянно распахивались участки целинных земель или залежей. Не­сколько лет такие поля давали хороший уро­жай, потом их забрасывали на много лет, превращая в залежь для восстановления пло­дородия. В соответствии с этим употребля­лись и определенные наборы орудий обра­ботки земли - для взмета целины и зале­жей - тяжелые плуги, иногда с колесным пе­редком; для обработки старопахотных полей служили более легкие орудия рального ти­па. Поля засевались пшеницей, ячменем, ов­сом, бобовыми. Поблизости от поселений, в огородах разводили овощи (капусту, лук, свеклу и др.). Здесь же сеяли и технические культуры - лен, коноплю. С 18 в. широко распространились на Украине и в некоторых южнорусских областях подсолнечник, сахар­ная свекла, томаты. Меньшие площади зани­мал картофель.

В лесных областях сложился иной хозяйст­венный Комплекс, основанный на использова­нии либо лесного перелога, либо подсечно-огневого земледелия в чистом виде. И в том и в другом случае перед посевом вырубался участок леса. Когда срубленные кустарники и деревья подсыхали, их жгли. На таком по­ле, удобренном золой, сеяли ячмень, рожь, овес, гречиху, просо, бобовые. За два-три го­да земля истощалась, и ее пускали под поко­сы или забрасывали, разрабатывая новые уча­стки. В таких условиях для обработки земли применяли иной тип орудий - сохи, хорошо приспособленные к работе на небольших лес­ных полях с тонкой подзолистой почвой. Крестьяне создали много модификаций пахот­ных орудий, каждая из которых была хорошо приспособлена к местным особенностям почвы (плуги-косули, разные типы сох). Для за­делки семян в землю служили бороны. Ору­дия уборки урожая и трав были более одно­типны. Жали серпом. Косили разными типами кос. Перед обмолотом обязательно выдержи­вали снопы на поле. В северных и северо-за­падных районах их еще и подсушивали в ови­нах, ригах.

Скотоводство восточнославянских народов было тесно связано с земледелием. Преобла­дало пастбищно-стойловое содержание скота. Только в Карпатском регионе было развито отгонное скотоводство, да в 19 в. в степях Причерноморья развилось овцеводство в зна­чительных размерах. Крупный рогатый скот, лошади, овцы, свиньи, домашняя птица были обязательной принадлежностью обычного крестьянского хозяйства. Скот использовали как тягловую силу и для получения молока, шерсти, мяса, кож. В зонах подзолистых почв большое значение имел и навоз как удобре­ние для полей. Очень рано возникшая, с 11- 12 вв., система трехпольного севооборота не могла обходиться без удобрения навозом.

В 19 в. роль охоты, рыболовства в боль­шинстве мест сошла до уровня подсобного занятия или любительства. Но там, где еще достаточно было дичи и рыбы, эти занятия были постоянными и играли заметную роль в хозяйстве семьи. Большим подспорьем для крестьян было собирательство. Не только ягоды, орехи, грибы, но и многие виды трав шли в пищу. В голодные годы и весной это спасало многих от смерти.

Географические условия и социально-политические, экономические факторы сказались на особенностях расселения, типах поселений и крестьянских дворов. В степной зоне селились крупными селами либо вытянутого уличного, улично-квартального плана, либо кучевыми селами, с запутанными кривы­ми улочками. Такие улочки когда-то помога­ли обороняться от конных налетов татар. Чем дальше к северу, тем малодворнее поселки. К 19 в. они уже приобретают определенный порядок - рядовой или уличный. Были и дру­гие виды поселений. Типология крестьянских дворов также меняется в широтном направ­лении. В севернорусских областях сложились внушительные комплексы жилых и хозяйст­венных построек, объединенных под одной крышей. Такие хоромы, рубленные из круп­ных бревен, и сейчас еще можно встретить в северных деревнях. В центральных русских районах и в лесной Белоруссии жилые поме­щения были пониже, хозяйственные построй­ки ставили рядом с домом или позади него. В южнорусских районах и на Украине, юго-западной Белоруссии дом и дворовые по-» стройки располагались либо свободно, либо по периметру двора. На Украине и в Бело­руссии сохранялась ориентация дома по сто­ронам света.

Гораздо больше этнографической специ­фики можно обнаружить в народной одежде. Ее производство до недавнего времени было одним из видов домашнего ремесла. Выра­щивали сами лен, коноплю, сами получали шерсть и пряли ее, сами обрабатывали кожи. Женщины были обязаны напрясть, наткать все необходимое для семьи. Такое домашнее производство, а также ряд суеверных пове­рий, считавших отдельные виды одежды обе­регом, защитой от злых сил, долго сохраняли традиционные, очень устойчивые типы в одежде. Основой и женской и мужской одежды была рубаха, у мужчин до колен, у женщин - длиннее. Мужские рубахи однотип­ного туникообразного покроя. Только у рус­ских ряда областей бытовала рубаха с косым разрезом ворота. Гораздо больше разнооб­разия было в покроях женских рубах, напри­мер рубахи с косыми поликами в южнорус­ских областях, рубахи с прямыми поликами в Поднепровье. Были и другие разновидности рубах. Столь же интересны и типы традици­онной «горничной» одежды. Во-первых, эта одежда у женщин отражала деление по по­ловозрастным группам. Носить ее могли толь­ко женщины. Во-вторых, область распростра­нения разных типов такой одежды как будто совпадает с ареалом расселения древних этнокультурных общностей. Так, клетчатые юбкообразные комплексы, как правило, сов­падают с регионом расселения индоевропей­ских групп. Аналогичные им полосатые юбки

характерны для более северных районов, т. е. совпадают с зоной распространения уг­ро-финских языков. Такая одежда шилась обязательно из полушерстяной ткани, обиль­но украшалась, расцвечивалась.

Сарафан, или ферязь, как тип женской гор­ничной одежды появился много позднее. Воз­никновение его связано с преобразованием верхней одежды типа свиты, сукмана в гор­ничную. Сарафан был распространен в цент­ральных и северных русских областях и у не­которых соседних народов (карел, вепсов, ко­ми, мордвы и др.).

Еще более интересны для этнографии жен­ские головные уборы восточнославянских на­родов. Они были строго различны у девушек и замужних женщин. Одевание женского го­ловного убора было в традиционной свадеб­ной обрядности кульминационным моментом всего обряда. Девичьи уборы оставляли голову открытой сверху, с ними сочетались и прически - распущенные волосы или запле­тенные в одну косу. В 19 в. выработались уже определенные типы девичьих перевязок. В южнорусских областях, у украинок, бело­русок в обычае были венки, да и многие перевязки в центральных областях напомина­ют такие венки по орнаменту и форме. Жен­ские головные уборы обязательно были глу­хими, закрытыми, чтобы ни один волос не был виден. В свою очередь женские уборы подразделялись на повседневные (небольшая шапочка - чепец, повойник и платок) и празд­ничные или обрядовые, состоявшие из многих частей и имевшие иногда причудливые слож­ные формы. Интересно, что типы крестьян­ских обрядовых головных уборов совпадают (хотя далеко не всегда и не во всем) с аре­алами распространения и некоторыми осо­бенностями височных колец у восточносла­вянских племен.

Верхняя одежда была более универсаль­ной, не было сильных различий между муж­ской и женской. Это кафтанообразные свиты, чуни, сукманы, более широкие по покрою армяки, тулупы. Из овчин шили кожухи, ко­торые у русских позднее стали звать шубами. Ноги обертывали онучами. Обувь была разных покроев: постолы или опанки - кусок кожи, схватывавший ступню и стянутый вокруг щи­колотки, сапоги. Носили и лапти, плетенные из бересты, липового лыка, коры вяза, ивы. Обнищание крестьян в центральнорусских де­ревнях сделало этот тип обуви чуть ли не единственно возможной.

Особый интерес вызывает украшение одежды орнаментом - вышитым или тканым. В образах орнамента дожили до наших дней многие персонажи древних языческих верова­ний. Типология орнамента и история его раз­вития изучены еще недостаточно и обещают много интересных выводов, в том числе и по этнической истории народов Восточной Ев­ропы.

Общинная организация у восточных славян существовала долго. Но за внешними форма­ми общинных порядков скрывались сложные реальные отношения внутри крестьянского мира, «громады», имущественное неравенство и жестокая эксплуатация. В семейной организаци до 20 в. сохранялись как сложные боль-шесемейные коллективы, объединявшие не­сколько поколений, так и наиболее распрост­раненные малые семьи. Внутренние взаимоот­ношения в семье и этика поведения подчиня­лись суровым правилам строгого разделения труда между членами семьи. Условия жизни крестьян сохраняли многие традиции взаимо­помощи соседской, семейной. Этим объясня­ется и наличие связей между родственника­ми, которые обычно называют патронимией. Такие связи отразились в бытовании до 20 в. сложной терминологии родства и свойства.

По официальному вероисповеданию рус­ские, украинцы и белорусы относились к православной церкви христианской религии. Но само христианство в народных массах вос­принималось как внешний, официальный об­ряд. Даже святых, канонизированных церко­вью, крестьяне «приспособили» на роль по­кровителей своих нужд и интересов. Святой Николай считался патроном ремесленников, торговцев, Георгий-Победоносец слыл покро­вителем скота и пастухов, Параскева-Пятница считалась заступницей и покровительницей женщин и женских занятий. Словом, в облике святых продолжали жить представления, свя­занные с прежними языческими божествами. Сохранялись и верования «малого пантеона»: мир, по представлениям крестьян, был населен лешими, домовыми, русалками, упырями. Сохранились и суеверные почитания живот­ных (медведя, курицы, ворона). Подобное «язычество» мирно уживалось с церковью. И в церковные обряды вошли некоторые древние обряды (угощение медом в медовый спас, обрядовая каша «кутья» на похоронах и др.). Достаточно полно сохранялся и цикл календарных обрядов - сочельник, маслени­ца, троица, праздник Ивана Купалы. Церковь лишь вписала в этот цикл свои праздники. Сама же обрядность была пронизана древни­ми языческими чертами. Много следов древ­них верований сохранилось и в фольклоре (волшебные сказки).

Обрядность, семейная и календарная, бы­ла средоточием богатейшего художественно­го творчества народа (песни, пляски, игры).

В художественной форме народ передавал и исторические предания (русские былины, ду­мы на Украине) и лирические переживания (песни), и юмор, сатиру на господ (бытовые сказки, кукольный театр). Разыгрывались и сложные драмы («Царь Максимилиан», «Лод­ка»).

Неистощимая художественная фантазия и мастерство проявлялись и в ремесленных за­нятиях. Орнамент, расписные сцены украшали предметы быта, утварь, орудия труда, жили­ще. Уже с 16 в. стали возникать и центры художественного производства. Гжель под Москвой славилась гончарами, на Украине возникли стеклодувные мастерские, волжские села производили расписную деревянную по­суду, сундуки. Таких центров было множест­во по всем восточнославянским землям. В конце 19 - начале 20 в. земские власти и демократическая интеллигенция пытались раз­витием художественных промыслов решить острые проблемы русской деревни. Под их влиянием возникли такие известные произ­водства, как лаковая миниатюра Федоскина, производство расписных подносов в Жестове и др.

Подлинный национальный расцвет во всех областях культуры, во всех сферах жизни на­чался лишь после Великой Октябрьской со­циалистической революции. Советская власть, социалистический строй создали действитель­ные условия для полного развития каждой на­циональной культуры на самой широкой, об­щенародной основе. Только в СССР каждая республика обрела свою государственность, национальные искусства (театр, литература, кино), образование на национальном языке. Новый подъем испытало народное творчест­во, сохранившее и продолжившее древние художественные традиции народов. Вместе с этим укреплялись и развивались интернацио­нальные связи во всех областях культуры, обогащая и дополняя культуру каждого на­рода.

Краткое изложение теоретических вопросов

План изучения темы

1. Племена и народы Восточной Европы в древности.

2. Влияние географических особенностей: природная среда и человек.

3. Восточные славяне в VII-VIII вв.

Основные понятия : индоевропейская общность, язычество, племенные союзы, военная демократия, вече, князь, дружина, дань.

Славяне принадлежат к числу индоевропейцев (ариев). Эти народы с родственными языками (индоевропейская языковая семья) населяют значительную часть Евразийского материка. Индоевропейцами (ариями), помимо славян, являются: германцы, кельты, романцы, греки, иранцы, индусы. Языковеды установили, что разделение индоевропейского языка на отдельные ветви (индоиранскую, славянскую, германскую) произошло в начале III тыс. до н.э. Вопрос о том, откуда пришли европейцы, остаётся открытым. По наиболее убедительным версиям, корни их уходят в Малую Азию VII тыс. до н.э., Северную Месопотамию, Западную Сирию, Армянское нагорье. Есть предположение, что родина ариев – Челябинская область. Выделение древних славян из индоевропейского единства произошло во II – I тыс. до н.э. Общее самоназвание «славяне» (в древности - «словене») обозначает словесные, говорящие в противоположность другим племенам, говорящие на непонятных языках (немые, немцы). В VI в. н.э. славяне уже неоднократно упоминаются в иностранных источниках. Эпоха Великого переселения народов, положившая конец Римской империи, сдвинула с мест славянские племена, подвергшиеся нашествиям германцев и степных кочевников - гуннов. Славяне, подталкиваемые увеличением своей численности, были вынуждены искать новые места для жизни. В ту пора они продвинулись на территорию Балканского полуострова. Первая волна Великого переселения была связана с германцами. Во втором - третьем веках через Русскую равнину с севера на юг - из районов Прибалтики и Дании - в Крым, на Балканы и оттуда - в Южную Азию - двинулись германские племена готов. У готского историка Иордана есть упоминание о мордве, веси, мери, эстах и об онежской чуди, которые вошли в состав готского царства, созданного вождем готов Германарихом и простиравшегося на всю Русскую равнину. Под напором гуннов и славян готы были вытеснены из Причерноморья на запад, приведя в движение и другие германские племена, граничившие с Римской империей.

Так последовательно в продолжение почти целого ты­сячелетия южные степи нынешней России были предме­том спора прошлых племен: готы сменялись гуннами, гун­ны - аварами, авары - уграми и хазарами, хазары - пече­негами, печенеги - половцами, половцы - татарами. На­чиная с гуннов, Азия посылала на Европу одно кочевое племя за другим. Проникая через Урал или Кавказ в Черноморье, кочевники держались вблизи от Черноморских берегов, в степной полосе, удобной для кочевья, и не захо­дили далеко на север, в лесные пространства нынешней средней России. Леса спасали здесь от окончательного раз­грома пришлых орд постоянное местное население, состо­явшее главным образом из славян и финов .

Что касается славян, то древнейшим местом их жи­тельства в Европе были, по-видимому, северные склоны Карпатских гор, где славяне под именем венедов, антов и склавен были известны еще в римские, готские и гуннские времена. Отсюда славяне разошлись в разные стороны: на юг (балканские славяне), на запад (чехи, моравы, поляки) и на восток (русские славяне). Восточная ветвь славян пришла на Днепр вероятно еще в VII в. и, постепенно рас­селяясь, дошла до озера Ильменя и до верхней Оки.

В середине 1 тысячелетия н.э. у славян завершался процесс распада первобытно-общинного строя. Этому способствовали: широкое распространение железа, развитие земледелия и скотоводства, зарождение ремесла. Районом расселения союза склавинов были земли на западе от Днестра, а племенного союза антов - Поднестровье и Среднее Поднепровье. На рубеже 5-6 вв. анты совместно со склавинами вступили в борьбу с Византийской империей. В VIII – IX вв. славяне делятся три большие группы:

- южные славяне (склавины - предки болгар, македонцев, серборхорватский народ);

- западные славяне (венеды - предки поляков, чехов, словаков);

- восточные славяне (анты - предки русских, украинцев, белорусов).

Проблема происхождения и расселения славян до сих пор остается дискуссионной в исторической науке, но в целом различные точки зрения сводятся к двум концепциям (см. рис.6).

Миграционная равнину)

Рис. 6 «Концепции происхождения и расселения славян».

2. Влияние географических особенностей: природная среда и человек.

Взаимодействие человека со средой в процессе производственной деятельности во многом влияет на национальный характер. На формирование общества восточных славян повлияли следующие факторы:

1. Огромные пространства (колонизация территорий).

2. Сложные природно-климатические условия (континентальный характер природной среды, наличие огромных природных богатств приводило к экстенсивному типу земледелия за счёт расширения посевных площадей; однотипность хозяйственной деятельности).

3. Соседство с кочевыми народами Евразии.

4. Преобладание общинных традиций.

Фрагмент из книги "Генофонд Европы"

Прежде, чем перейти к южным славянам и другим балканским народам, следует завершить обзор народов Восточной Европы. Не имея возможности анализировать все этносы, рассмотрим шесть карт генетических расстояний от народов Волго-Уральского региона. При этом ограничимся популяциями лишь четырех соседствующих друг с другом республик, пересекающих этот регион единой полосой с востока на запад: Башкортостан, Татарстан, Чувашия и Мордовия. Этого оказывается достаточно, чтобы увидеть всю сложность и загадочность генофонда восточного фланга Европы.

Каждая из первых двух серий карт обнаружила свой собственный генетический ландшафт, охватывающий обширные пространства Европы – ландшафт Северо-Восточной Европы (раздел 5.1) и ландшафт «северных славян» (раздел 5.2). Причем в каждой из серий все карты за единственным исключением строго следовали общей модели. Однако третья серия – Уральская – несмотря на много меньший охваченный ареал, обнаруживает совершенно разные паттерны для каждого из народов. Более того – генетические ландшафты всех шести рассмотренных этнических групп резко различны даже по размеру ареала генетически сходных с ними популяций — от сходства с популяциями половины Восточной Европы до очень локального варианта. Поэтому общую характеристику ландшафта этой серии можно обозначить как «многообразие восточного фланга Европы».

Все же приведем этот обобщенный ландшафт данной серии (рис. 5.22). Он ничем не сможет помочь нам отслеживать различия каждого из генофондов от общей картины. Мы видим на обобщенном ландшафте практически лишь две градации: а) генетически далекие популяции (оранжевые тона), занимающие огромный ареал Уральского региона, Восточной и Центральной Европы; б) совершенно генетически чуждые популяции остальной Европы и Кавказа. Эта карта дает понять, насколько генетически своеобразна каждая из шести рассмотренных этнических групп, хотя они и являются географическими соседями на относительно небольшом пространстве Поволжья и Южного Урала. А рассмотрение карт этой серии подчеркнет, что генофонд Уральского региона требует особо детального изучения и вдумчивого подхода.

На всех генетических ландшафтах серии самое нижнее течение Волги окрашено в тона генетически очень далеких популяций. Но на них пока не отражены генофонды астраханских ногайцев и астраханских татар: в момент написания книги их генотипирование нами еще не закончено. Но оно явно внесет коррективы в генетические ландшафты данной серии.

Рис. 5.22. Карта обобщенного генетического ландшафта неславянских народов Восточной Европы по гаплогруппам Y-хромосомы (построена как средняя по картам генетических расстояний от башкир, казанских татар, мишарей, мокши, чувашей, эрзи).

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДОМ БАШКИР (рис. 5.23)

По данным переписи 2010 г. в России 1.6 млн. башкир, из них 1.2 млн. – в Башкортостане. Однако, несмотря на столь большую численность, ареал популяций, сходных с генофондом башкир, очерчен очень четко: он тянется по Уральским горам и их западным предгорьям вдоль Камы, занимая только ее левобережье, и далее продолжает путь на юг вдоль этого же меридиана, доходя до Казахстана. При этом южная часть ареала более широка и размыта, протягиваясь на запад почти до Волги, а на востоке вновь до ареала казахов. Максимальные значения генетических расстояний (темно-красные тона) окружают ареал башкир с востока, севера и юга, следуя изгибу Оби и ареалу казахов. На западе же от башкир – от Волги и нижнего Дона до крайнего европейского севера находятся оранжевые тона популяций, генофонды которых, конечно, далеки от башкир, но все же не настолько, как Сибирь и Казахстан.

Детальное изучение генофонда башкир и окружающих народов, проводимое сейчас нашим коллективом в содружестве с уфимскими коллегами (под руководством к.и.н. Ю.М. Юсупова) позволит вскоре значительно уточнить эту картину: уже прослеживаются важные генетические связи с рядом народов евразийской степи.

Из характерных черт генетического ландшафта отметим явные различия между генофондами башкир и татар. Впрочем, планируемое нами детальное изучение генофонда населения Татарстана позволит определить более точно и особенности каждого из этих двух генофондов, и их взаимодействие.

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДОМ КАЗАНСКИХ ТАТАР (рис. 5.24)

По данным переписи 2010 г. в Татарстане проживает 2 млн. татар. Но поскольку эти данные включают и мишарей, и кряшен, и тептярей, то численность казанских татар Татарстана, видимо, сопоставима с численностью башкир Башкортостана. Однако казанские татары характеризуются совершенно иным генетическим ландшафтом, чем башкиры – ареал популяций, генетически сходных с казанскими татарами, обширен и весь обращен к Северо-Восточной Европе.

Хотя область популяций, максимально сходных с казанскими татарами (темно-зеленые тона, показывающие минимальные генетические расстояния 0

Но есть и разница. В отличие от народов Северо-Восточной Европы, область сходных генофондов охватывает Татарстан и часть популяций Башкортостана, указывая на наличие общего североевропейского субстрата и у них. Если бы надо было дать выразительное название наиболее характерным чертам этой карты, то ее можно было бы назвать ландшафтом «левобережья Волги» — так как Волга практически на всем своем течении ограничивает ареал генофондов, сыгравших наиболее важную роль в сложении генофонда казанских татар. И приходится отметить, что Y-хромосомный генетический ландшафт не подтверждает ни булгарскую, ни золотоордынскую версии этногенеза казанских татар, а вместо этого подчеркивает мощный североевропейский генетический субстрат в их генофонде.

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДОМ МИШАРЕЙ (рис. 5.25)

Численность мишарей указать не просто, так как в последних переписях они не выделялись из совокупности татар, но в переписи 1926 года их численность оценивалась около 200 тыс. Из их обширного ареала к настоящему времени по Y-хромосоме изучены только популяции мишарей Татарстана. И хотя в Татарстане мишари явно уступают по численности казанским татарам, однако они обнаруживают новый, ранее еще невиданный, генетический ландшафт. Поражает его обширность – зона генетического сходства (минимальных и небольших расстояний) простирается от южного Урала до Белого и Балтийского морей (рис. 5.25). Но самая удивительная черта – это то, что здесь Волга не служит границей, как мы это видели практически на всех картах. Напротив, Волга является центром – во всем ее течении области генетически сходных популяций расположены на ее обоих берегах. Генетический ландшафт мишарей объединяет карты первой (рис. 5.10) и второй (рис. 5.21) серий. Но при этом генетический ландшафт мишарей ограничен с запада и с юга – в отличие от карт второй серии, зона генетического сходства в западном направлении доходит лишь до Прибалтики, но не покрывает ареал западных славян, не заходит она ни к украинцам, ни на юг России, но тянется широкой полосой светло-зеленых интервалов от Прибалтики до Поволжья и Южного Урала.

Неожиданность генетического ландшафта мишарей позволяет выдвинуть рабочую гипотезу, требующую тщательной проверки. Можно допустить, что «левобережно-волжская» часть ландшафта, практически повторяющая предыдущую карту (рис. 5.24) – генетического ландшафта казанских татар — связана с потоком генов к мишарям от более многочисленного генофонда казанских татар. В этом случае «правобережно-волжскую» часть можно считать «собственным» генетическим ландшафтом мишарей, который, возможно, несет следы древнего балтского генофонда.

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДОМ ЧУВАШЕЙ (рис. 5.26)

Следующий генофонд в нашем продвижении с востока на запад — чувашский, который в данных по широкой панели гаплогрупп Y-хромосомы пока представлен единственной популяцией, изученной на территории Татарстана. Но вопреки и ее географическому соседству с мишарями и казанскими татарами, и их общей принадлежности к тюркским языкам, и большой численности (по переписи 2010 года, чувашей в России около 1.5 млн. человек) чуваши являют собой генетический остров – мы вообще не обнаруживаем других популяций, генетически с ними сходных.

Сразу вспоминается, что чувашский язык – единственный уцелевший из булгарской ветви тюркских языков. Уникален он и тем, что ответвляется от общего ветви тюркских языков раньше всех и, похоже, первым проникает в Европу, двигаясь на запад с дальней прародины тюрков. Путь этот был не только длинным, но и долгим – с неизбежными контактами и заимствованиями на пути. Поэтому не удивительно, что в культуре чувашей предполагается значительный пласт, связанный с культурой древних земледельцев Передней Азии. Трудно об этом не вспомнить при взгляде на генетический ландшафт чувашей. Впервые, в отличие всех ранее рассмотренных карт, мы видим, что южные территории – Кавказа, Закавказья и Передней Азии – окрашены вовсе не в максимальные темно-красные тона генетических расстояний как на всех предыдущих генетических ландшафтах, а в оранжевые тона умеренно больших генетических различий. И действительно, своеобразие генофонда чувашей задается в первую очередь резко повышенными (по сравнению со всеми соседями) частотами гаплогрупп E и J , типичных для Передней Азии.

В целом, генетический ландшафт чувашей не противоречит (в отличие от ландшафта казанских татар) «булгарской» версии их этногенеза. Однако для решительных выводов необходимо, конечно, детальное изучение всех трех этнографических групп чувашей, каждая из которых испытала влияние разных соседних этносов. Сложив эту мозаику, мы, возможно, сумеем разглядеть наиболее древний генетический пласт в генофонде чувашей.

КАРТОГРАФИРОВАНИЕ СХОДСТВА С ГЕНОФОНДАМИ МОКШИ (рис. 5.27) И ЭРЗЯ (рис. 5.28)

Часто возникающий вопрос о том, являются ли мокша и эрзя разными народами или же субэтническими группами одного этноса — мордвы – может быть адресован не к генетикам, а лишь к этнологам. Отметим лишь, что мордва – это экзоэтноним, а мокша и эрзя – самоназвания. Лингвистика выделяет их языки как самостоятельные, а не диалекты — существенная разница в фонетическом строе, лексике и грамматике не позволяет их носителям понимать друг друга. Наиболее близкими к ним являются ныне мертвый мещерский язык, а также марийский и языки прибалтийских финнов. По данным переписи 1989 г. только в республике Мордовия насчитывалось более 180 тыс. мокшан. По данным последней переписи, 50 тыс. человек причислили себя к мокше, 80 тыс. человек — к эрзе, а 700 тыс. человек назвали себя мордвой.

Но генетика изучает популяции всех уровней этнической и субэтнической иерархии, и сходство или же различия их генофондов не могут служить указанием на то, кто из них является этносом, а кто — субэтнической группой. В первой серии карт мы уже видели, что части одного этноса могут быть генетически не схожи (как северная и южная части русского генофонда), в то время как разные этносы могут быть генетическими близнецами (как, например, центрально-южная половинка русского генофонда и белорусы). Определяющим фактором может быть лишь самосознание самих русских и белорусов, мокши и эрзя, и других подобных общностей. Поэтому, ни в коем случае не обращаясь к решению вопроса, являются ли мокша и эрзя самостоятельными этносами или же частями одного этноса — мордвы, рассмотрим их генофонды отдельно, поскольку для них характерны разные геногеографические ландшафты.

Генетический ландшафт мокши (рис. 5.27) указывает на яркое своеобразие их генофонда – область генетически близких значений охватывает лишь небольшой ареал популяций среднего течения Волги, строго ограничиваясь ее правобережьем.

Генетический ландшафт эрзян (рис. 5.28), напротив, поражает обширнейшим ареалом генетически близких популяций. Этот ареал уже хорошо узнаваем – это все тот же хорошо знакомый нам по второй серии карт (раздел 5.2.) генетический ландшафт «северных славян» (рис. 5.21). При этом ярко-зеленые области генетически близких значений включают в себя не только ареал белорусов, центральных и южных русских популяций, но и Польшу, и запад Германии, и Словакию, оставляя Украине и левобережью Волги область умеренно близких частот, окрашенных желтыми тонами. Обратим особое внимание, что в отличие от мокшан, генофонд эрзян генетически далек от крымских татар.

Такое яркое различие между генетическими ландшафтами мокши и эрзи служит важным аргументом, что при описании характеристик генофонда Мордовии недостаточно просто указание «мордва», и необходимо указывать, популяции мокши или же эрзи были включены в анализ.

Рис. 5.27. Карта генетических расстояний от эрзян (генетический ландшафт по гаплогруппам Y-хромосомы).

Панорама народов на фоне Европы. Народы Северо-Восточной Европы (серия I) Публикуем фрагмент из книги О.П. Балановского "Генофонд Европы" (выйдет в декабре 2015 г.). Карты генетических расстояний позволят своими глазами увидеть, насколько генофонд отдельного народа похож на все остальные генофонды Европы. Представлены карты первой из шести серий - "Народы Северо-Восточной Европы": от карел и вепсов, от эстонцев и коми, от литовцев и латышей, от северных русских и финнов.

Панорама народов на фоне Европы. Восточные и западные славяне (серия II). Следующий фрагмент из книги О.П. Балановского «Генофонд Европы» описывает своеобразие генофондов западных и восточных славян. Карты генетических расстояний обобщают разнообразие гаплогрупп Y-хромосомы и позволяют самим убедиться, насколько каждая точка в ареале Европы генетически близка к средним параметрам каждого из народов западных и восточных славян: их генофонды оказались настолько близки, что им хочется дать имя "генофонд северных славян".

Комментариев: 156

Уважаемый Эдуард, спасибо за вопрос.

В данном анализе действительно основные данные о башкирах — по выборкам Лобова,

ещё взяты данные из статей Underhill 2010 и Myres 2010 по гаплогруппам R1a и R1b — все популяции башкир показаны синими точками на этом рисунке,

черные точки — казанские татары (ниже) и удмурты (выше).

Про «зелень» в Пермском крае:

как Вы можете заметить, на карту ген.расстояний башкир выведены все точки (красным), для которых есть исходные частоты,

в остальных узлах (фрагментах) карты ген.расстояния рассчитаны на основе значений всех окружающих точек.

Большое зеленое пятно начинается внизу от двух точек башкир и уходит выше и на восток, где красных точек (исходных данных) по каким-то популяциям вблизи нет. Т.е. именно из-за отсутствия «запирающих точек» на северо-восток от двух точек башкир, «создавших» зелень в Пермском крае, программа распространяет прогноз.

Читая генетические карты, обязательно надо смотреть на точки, по которым рассчитана вся карта (особенно если видите одну-две точки, от которых расходится роскошный шлейф ещё на пару тысяч км, где нет данных по местным популяциям),

Из первого следует второе — классическое и логичное — пожелание к картам: чем больше точек, тем точнее картинка.

Поэтому мы и стараемся как можно более детально охватывать генофонды разных регионов, изучая как можно больше народов и популяций внутри народов. И поэтому, будь представлены в научной литературе пригодные для этого анализа данные о генофондах, например, разных групп коми, мы с Вами сейчас бы обсуждали скорее всего другую картинку:)

С уважением, Анастасия